Воспитательный опыт Федора Михайловича Достоевского во многом складывался из впечатлений детских лет, когда жестокий, властный, скупой отец его, Михаил Андреевич, авторитарно диктовал сыновьям свою педагогическую волю. Отец занимался с ними прежде всего естественно-научными изысканиями (поскольку был лекарем), читал им «Историю Государства Российского» Карамзина, Евангелие, жития святых. Авторитет отца с детства был воспринят писателем как что-то прочное, несокрушимое и не поддающееся даже обсуждению. Впоследствии он признавался брату Михаилу, что таких, как их отец, трудной найти: «ведь они были настоящими, подлинными людьми». Этого мнения он придерживался вопреки всему - вопреки жестокому характеру отца, вопреки его самодурству в отношении к крестьянам, за которое и был ими убит. И тем не менее всю жизнь Федор Михайлович, веривший со слов отца в теорию наследственности, боялся перенять его отрицательные качества.

Казалось бы, писателю после его сложного детства, после трудной учебы в Инженерном училище, жизни после каторги и очень сложных личных историй судьба не предвещала счастливой семьи. Но, во многом благодаря характеру, любви, самоотверженности его последней жены Анны Григорьевны, семейная жизнь у Федора Михайловича все-таки сложилась.

Анна Григорьевна и Федор Михайлович Достоевские

Повенчавшись, Достоевские отправились за границу. Там родилась и умерла их первая дочь*. Анна Григорьевна забеременела вновь, о чем остроумно пишет Достоевскому один из его друзей: «Я рад, первое - что Вы закончили роман «Идиот». А второе - что Анна Григорьевна тоже начала обдумывать роман. А какой - она и сама сказать не может, хотя будет его обдумывать 9 месяцев. Где роману Анны Григорьевны явиться на свет?»

Судя по всему, этому «роману», первому выжившему ребенку суждено было родиться во Флоренции. Но тем не менее этого не произошло. Когда «роман» супруги приближался к «завершению», Достоевский заволновался. Он не знал итальянского, поэтому и стал обдумывать: если его жена начнет рожать и потеряет сознание, то он не сможет объясняться с врачами. И Достоевские уехали в Германию - немецким Достоевский владел хорошо, даже перевел «Разбойников» Шиллера.

Дочь Любовь Федоровна родилась в Дрездене, в 1869 году. А в 1871 году, уже в Петербурге, родился сын Федор.

Достоевский-педагог: «Любовью купить сердца детей наших»

В ту пору, в 70-е годы XIX века, к Достоевскому как известному автору произведений о детях (в частности, «Неточки Незвановой», «Маленького героя» и др.) стали обращаться многие родители и школьные учителя, что послужило одним из толчков издания «Дневника писателя», где немало страниц уделено и воспитанию. Создавая «Дневник», Достоевский интересовался положением детей на фабриках, посещал воспитательные дома, колонии для малолетних, критически оценивал систему воспитания в них и давал рекомендации.

В прозе и публицистике Достоевского можно увидеть,что автор считал основными пороками воспитания. Прежде всего, пренебрежительное отношение взрослых к внутреннему миру ребенка, которое никогда не остается для ребенка незамеченным. Далее - раздражающая детей излишняя назойливость взрослых. Потом - предвзятость, ведущая к ошибочным заключениям о характере ребенка. Осуждает он жестокость к детям, подавление в них всякой оригинальности. Особенно порицает Достоевский заигрывание с детьми, слепую любовь к ним и стремление все облегчить для ребенка. И делает вывод:

«Нужно прежде всего любовью купить сердца детей наших, ребенку надо дать солнце, светлый пример и хоть каплю любви к нему… Мы учим, и они нас делают лучше только одним соприкосновением с ними. Мы должны родниться с ними душою каждый час».

Наказания Достоевский допускает, но никакая кара не должна сопровождаться потерей веры в возможность исправления ребенка.

Главная педагогия - это родительский дом. Писатель видит тут ядро проблемы:

«В семьях наших о высших целях жизни почти и не упоминается, а об идее бессмертия не только уж вовсе не думают, но даже слишком нередко относятся к ней сатирически - и это все при детях, с самого их раннего возраста…»

Поэтому просвещение и воспитание по Достоевскому - это не только наука, но и «свет духовный, озаряющий душу, просвещающий сердце, направляющий ум и указывающий ему дорогу». А потому писатель особенно остро критиковал современную ему педагогику, порождающую атеистов, «свидригайловых», «ставрогиных» и «нечаевых».

Достоевского интересовало и народное образование. Он полагал, что оно не должно идти вопреки религиозным убеждениям, потому как «важно сохранить в обществе умиление и сердечное религиозное чувство» . В своей «интуитивной» педагогике Достоевский предугадал многие существенные и для современной педагогики положения. Он говорил о роли наследственности в формировании духовного облика человека, о развивающем и воспитывающем характере обучения, о влиянии речевого развития ребенка на его мыслительные способности.

Достоевский-отец: «За деток и судьбу их трепещу»

Вряд ли Достоевский-отец как-то систематизировал свои педагогические методы и принципы. Для него педагогика всегда была живой, действенной, практичной. Его воспитание пасынка Павла (сына первой жены Исаевой) было неудачным. Молодой человек был неблагодарен, заносчив, пренебрежительно относился к отчиму, несмотря на то, что Достоевский даже при своем трудном финансовом положении по возможности помогал ему материально. Поэтому отец постарался приложить все старания, чтобы воспитание его собственных чад достигло своей цели.

Федор и Любовь Достоевские

Он начал заниматься ими слишком рано, когда большинство отцов еще держат своих детей в детской. Наверное, он знал, что ему не суждено увидеть, как взрослеют Люба и Федя, и спешил заронить в их восприимчивые души хорошие мысли и чувства.

Для этой цели он избрал то же средство, которое раньше избрал его отец — чтение великих писателей. Дочь Любовь запомнила первый из литературных вечеров, которые отец регулярно устраивал для них:

«В один осенний вечер в Старой Руссе, когда дождь лил потоками и желтые листья устилали землю, отец объявил нам, что прочитает нам вслух «Разбойников» Шиллера (в собственном переводе, надо полагать - Ю.Д.). Мне было в это время семь лет, а брату еле исполнилось шесть лет. Мать пожелала присутствовать на этом первом чтении. Папа читал с увлечением, иногда останавливался для того, чтобы объяснить нам трудное выражение. Но так как сон овладевал мною тем больше, чем свирепее становились братья Мооры, я судорожно раскрывала по возможности шире мои бедные утомленные детские глаза, а брат Федор совершенно бесцеремонно уснул… Когда отец взглянул на свою аудиторию, он замолчал, расхохотался и стал смеяться над собой. «Они не могут этого понять, они еще слишком молоды», — сказал он печально маме. Бедный отец! Он надеялся пережить с нами тот восторг, который возбудили в нем драмы Шиллера; он забыл, что он был вдвое старше нас, когда сам мог оценить их!»

Писатель читал детям повести Пушкина, кавказские поэмы Лермонтова, «Тараса Бульбу». После того, как их литературный вкус был более или менее выработан, он стал им читать стихотворения Пушкина и Алексея Толстого - двух русских поэтов, которых он больше всего любил. Достоевский читал их удивительно, и в особенности одно из них он не мог читать без слез - стихотворение Пушкина «Бедный рыцарь».

В семье писателя не пренебрегали и театром. В России в ту пору было принято, что родители водили своих детей в балет. Достоевский не был любителем балета и никогда не посещал его. Он предпочитал оперу. Сам очень любил оперу Глинки «Руслан и Людмила» и детям привил эту любовь.

Когда отец уезжал или работа не позволяла ему делать это самому, он просил жену читать детям произведения Вальтера Скотта и Диккенса - этого «великого христианина», как он называет его в «Дневнике писателя». Во время обеда он спрашивал детей об их впечатлениях и восстанавливал целые эпизоды из этих романов.

Достоевский любил молиться вместе со всей семьей. На Страстной неделе он постился, ходил два раза в день в церковь и откладывал всякую литературную работу. Очень любил Пасхальное ночное богослужение. Дети обычно не бывали на этой наполненной великой радостью службе. Но писатель непременно захотел показать дочери это дивное богослужение, когда ей едва исполнилось девять лет. Он поставил ее на стул, чтобы она могла лучше видеть, и поднимал ее высоко на руках, объясняя происходящее.

Достоевский-отец заботился не только о духовном, но и о материальном состоянии детей. В 1879 году, незадолго перед смертью (+1881), он писал жене о покупке имения:

«Я всё, голубчик мой, думаю о моей смерти сам и о том, с чем оставлю тебя и детей… Ты не любишь деревни, а у меня все убеждения, что деревня есть капитал, который к возрасту детей утроится, и что тот, кто владеет землею, участвует и в политической власти над государством. Это будущее наших детей… За деток и за судьбу их трепещу».

Дочь Любовь прожила с отцом 11 лет, до его смерти. Однажды отец написал ей такое письмо:

«Милый ангел мой, целую тебя, и благословляю, и очень люблю. Благодарю за то, что пишешь мне письма, прочту и поцелую их. И о тебе подумаю каждый раз, как получу».

«Слушайся маму и с Федей не ссорься. Не забывайте оба учиться. Молюсь о вас всех Богу и прошу у Него вам здоровья. Передай от меня поклон батюшке (друг Достоевского, старый священник отец Иоанн Румянцев. — Ю.Д.). До свиданья, милая Лиличка, очень люблю тебя».

Литератор Маркевич вспоминает день похорон Достоевского:

«Двое детей (Люба 11 лет, Федя 9 лет - Ю.Д.) на коленях торопливо и испуганно крестились. Девочка в отчаянном порыве кинулась ко мне, схватила меня за руку: «Молитесь, прошу вас, молитесь за папашу, чтобы, если у него были грехи, Бог ему простил». Говорила с каким-то поразительным недетским выражением».

На могиле Достоевского. В центре: А.Г. Достоевская и дети писателя — Фёдор и Любовь

Любовь Федоровна Достоевская: Найти счастье…

Жить и творить под сенью гения сложно. Любовь Федоровна дерзнула тоже стать писательницей, но эта ее попытка не удалась. Она написала три романа, которые опубликовала за свой счет. Сочинения эти были достаточно холодно восприняты и никогда не переиздавались. Кто-то предложил ей взять псевдоним, но она отказалась, попыталась завоевать литературный олимп под фамилией Достоевская, вероятно, не представляя себе, с какими это было связано искушениями.

Она часто болела, семьи у нее никогда не было. Уехала из России еще до революции, лечилась в Европе. Единственный существенный ее вклад в литературу - большая книга воспоминаний об отце. Эти воспоминания стали главным трудом ее жизни. Отдельные отрывки этой книги были изданы в СССР в 20-х годах XX века - но только биографические сведения об отце, генеалогия Достоевского, ее размышления о революции, естественно, были изъяты советской цензурой.

Очень показательна анкета, заполненная ею, еще 18-летней девушкой. Вот некоторые ответы из нее:

— Какую цель преследуете вы в жизни?
— Найти счастье на земле и не забывать о будущей жизни.
— В чем счастье?
— В спокойной совести.
— В чем несчастье?
— В самоуничижении и подозрительном характере.
— Долго ли вы хотели бы жить?
— Как можно дольше.
— Какой смертью хотели бы Вы умереть?
— оставлено без ответа.
— Какая добродетель для Вас самая главная?
— Жертвовать собою для других.
— Ваш любимый писатель?
— Достоевский.
— Где вы хотели бы жить?
— Там, где побольше солнца…

Последние годы она провела в Италии, где и скончалась в возрасте 56 лет в 1926 году.

Федор Федорович Достоевский: Сохранить и продолжить

Сын Достоевского Федор окончил юридический и естественный факультеты Дерптского университета, стал крупным коннозаводчиком. Любовь к лошадям у него была с детства. Отец писал о маленьком Феде:

«Фечка просится тоже гулять, но и подумать нельзя. Тоскует и плачет. Я ему показываю лошадок в окно, когда едут, ужасно интересуется и любит лошадей, кричит тпру».

Федор Федорович, видимо, перенял тщеславие и стремление первенствовать от деда, Михаила Андреевича. При этом попытки проявить себя на литературном поприще скоро разочаровали его. Впрочем, по мнению некоторых современников, у него были способности, но именно ярлык «сына писателя Достоевского» помешали ему их раскрыть.

В 1918 году, после смерти матери, выгнанной с собственной дачи сторожем и последние свои дни проведшей в ялтинском отеле, Федор Федорович приехал в Крым и, рискуя жизнью (его едва не расстреляли чекисты, решив, что он занимается контрабандой), вывез в Москву архив отца.

Умер Федор Федорович в 1921 году. Его сын, Андрей Федорович Достоевский, стал единственный продолжателем прямой линии потомков великого писателя.

Дети Достоевского не стали гениями и выдающимися личностями: говорят, природа на детях отдыхает. Да и мировая история не знает дублирования гениев в одной семье, из поколения в поколение. Гении рождаются раз в столетие. С детьми Толстого было так же - многие из них писательствовали, оставили мемуары, но кто их сегодня помнит, кроме литературоведов и почитателей творчества великого старца? Люба и Федя выросли, несомненно, порядочными и ответственными людьми. А в такой «разбросанности» судьбы Любови и Федора во многом повинны, конечно, те бури и грозы, которые пронеслись над Россией в начале XX века и которые еще в XIX веке предвидел и предсказывал их отец, великий писатель-пророк.

В конце концов, на Божьем суде с нас спросится не за то, что мы после себя оставили, а какими были людьми. В этом отношении, уверен, детям Достоевского есть чем оправдаться перед Всевышним.

Федор Федорович Достоевский, Анна Григорьевна Достоевская, Любовь Федоровна Достоевская

Примечание:
*Еще один ребенок Достоевских, младший сын, не дожил до трех лет и умер в 1878 году. Федор Михайлович очень тяжело переживал раннюю смерть

Не был педагогом, но вопросы воспитания по-настоящему волновали его. А ведь подлинное искусство в том и заключается, что если художника что-то волнует, то он заставит волноваться этим если не всех, то очень многих, кто соприкоснется с его произведениями. Одним из этих “многих” является и автор данной работы.

Протоиерей Игорь Гагарин

Настоятель Иоанно-Предтеченского храма села Ивановское.

Педагог. 10 лет работал учителем русского языка и литературы в средней школе.

В настоящее время преподает Закон Божий и историю Церкви в Православной гимназии им. свщмч. Константина Богородского, а также ведет занятия на курсах для учителей-преподавателей основ православной культуры.

1

Мне думается, если из всех произведений писателя, начиная от самых ранних и кончая публицистическими, выбрать все то, что говорится о воспитании детей, расположить систематически и должным образом прокомментировать, может получиться если не учебник, то во всяком случае очень интересная и оригинальная книга, которая поможет многим занимающимся с детьми и юношеством. Такая работа еще ждет своего исследователя.

Я же ставлю перед собой гораздо более скромную задачу: обратить внимание на некоторые мысли и наблюдения гениального писателя, которые мне представляются особенно важными и которые реально помогли мне в моей педагогической работе, заставили что-то переосмыслить, что-то поправить, а от чего-то отказаться.

Самые задушевные мысли о воспитании Ф.М. Достоевский вложил в уста любимых своих героев: старца Зосимы, Алеши Карамазова, князя Мышкина и др. Есть однако у писателя произведения, которые, казалось бы, совсем не имеют отношения к педагогике, где говорится вроде бы совершенно о других вещах, но и там, вглядевшись внимательно, мы можем увидеть много очень ценного для воспитателя.

Уж кажется так далека от нашей темы книга “Записки из мертвого дома”. Речь в ней, как известно, идет о каторге, на которой писатель провел несколько лет. Что может быть общего между каторгой и школой, учениками и заключенными! Впрочем, кто знает современную школу, с ее колоссальной перегрузкой учащихся и многими уродливыми явлениями, кое-что общее без сомнения обнаружит. Ведь если по-настоящему добросовестно готовиться ко всем урокам, все учить и выполнять, особенно в старших классах, можно попросту серьезно подорвать здоровье.

Поэтому современный школьник готовится к урокам чаще всего избирательно, исходя из вероятности “спросят – не спросят”, что-то игнорирует, что-то списывает и тем сохраняет себе здоровье. Я убежден, что нет на земле более тяжкого и невыносимого труда, чем тот, который ложится на плечи по-настоящему добросовестного школьника, и жизнь его мало чем отличается от каторги. Впрочем, таких не много.

Как бы, однако, ни было, учеба – это труд, труд достаточно тяжелый, и далеко не каждый ребенок может заставить себя этим трудом заниматься. И здесь наблюдения Достоевского над тем, как относятся к труду каторжане, что в их трудовой повинности наиболее тяжело и что, напротив, помогает смягчить эту тяжесть, могут оказаться полезными для учителя или воспитателя. Ведь в экстремальных условиях часто гораздо более очевидно обнаруживается то, что в обычной жизни присутствует менее очевидно, но не менее реально.

2

В чем особенно выражается невыносимость каторжного труда? Оказывается, замечает Ф.М. Достоевский, вовсе не в объеме, не в тяжести. На каторге часто человек бывает загружен работой не больше, чем на воле.

Каторжную работу делает мучительной ее подневольный характер. “Самая работа, например, показалась мне вовсе не так тяжелою, каторжною, и только долго спустя я догадался, что тягость и каторжность этой работы не столько в трудности и беспрерывности ее, сколько в том, что она – принужденная, обязательная, из-под палки. Мужик на воле работает, пожалуй, и несравненно больше, иногда даже и по ночам, особенно летом; но он работает на себя, работает с разумной целью, и ему несравненно легче, чем каторжному на его вынужденной и совершенно для него бесполезной работе”.(1)

Самое трудное дело делается с радостью, когда мы желаем им заниматься. И самое простое непосильно, если к нему принуждают. Не в таком ли положении оказываются многие наши дети, садясь за выполнение домашних заданий или идя в школу. И особенно страшно, когда таким становится участие в Богослужении. Не потому ли именно духовное сословие дало в 19-м и в начале 20-го века такое множество нигилистов и революционеров?

Конечно, совсем без принуждения в работе с детьми обойтись едва ли удастся, но чем меньше этот принудительный момент будет ощущаться учеником, чем больше удастся нам так организовать работу, чтобы ребенку самому хотелось ею заниматься, тем большего достигнем. А иначе можем привить такое отвращение ко многим ценностям, в том числе и духовным, что уже никогда не смогут они его преодолеть, даже повзрослев.

Как организовать взаимную работу учителя и ученика таким образом, чтобы она не ощущалась последним как подневольный, а потому ненавистный труд; чтобы он влек к себе и доставлял ребенку радость?

По мнению Достоевского, это должно быть важнейшей практической задачей, над которой необходимо думать каждому педагогу, готовясь ко встрече с детьми. Один из блестящих примеров такого отношения к делу воспитания и обучения находим мы в неоконченной ранней повести Ф.М. Достоевского “Неточка Незванова”. Неточка, девочка-сирота, оказывается в доме прекрасной, доброй женщины, Александры Михайлованы, которая становится ей и матерью и учительницей. Вот как, от лица девочки, описывается автором “педагогический процесс”:

“С каким жаром она принялась за мое воспитание! … Новая воспитательница моя наотрез объявила себя против всякой системы, утверждая, что мы с нею ощупью найдем настоящую дорогу, что нечего мне набивать голову сухими познаниями и что весь успех зависит от уразумения моих инстинктов и от уменья возбудить во мне добрую волю (курсив мой – И.Г.) – и она была права, потому что вполне одерживала победу.

Во-первых, с самого начала совершенно исчезли роли ученицы и наставницы. Мы учились, как две подруги, и иногда делалось так, что как будто я учила Александру Михайловну, не замечая хитрости. Так, между нами часто рождались споры, и я из всех сил горячилась, чтобы доказать дело, как я его понимаю, и незаметно Александра Михайловна выводила меня на настоящий путь.

Но кончалось тем, что, когда мы доберемся до истины, я тотчас догадывалась, изобличала уловку Александры Михайловны, и, взвесив все ее старания со мной, нередко целые часы, пожертвованные таким образом для моей пользы, я бросалась к ней на шею и крепко обнимала ее после каждого урока.» (2)

3

Другим моментом, “утяжеляющим” любой труд, является его бессмысленность. Писатель очень метко замечает: «Если теперешняя каторжная работа и безынтересна и скучна для каторжного, то сама в себе, как работа, она разумна…

Но если заставить его, например, переливать воду из одного ушата в другой, а из другого в первый, толочь песок, перетаскивать кучу земли с одного места на другое и обратно, – я думаю, арестант удавился бы через несколько дней или наделал бы тысячу преступлений, чтоб хоть умереть, да выйти из такого унижения, стыда и муки. Разумеется, такое наказание обратилось бы в пытку, в мщение, и было бы бессмысленно, потому что не достигало бы никакой разумной цели». (3)

Все, что делает в этой жизни человек, должно иметь какой-то смысл, какую-то цель, гораздо большую, чем просто завершение работы и возможность отдохнуть. У взрослых такой смысл обычно в их труде присутствует. Иногда это бывает совершенно очевидная польза того, что мы делаем. Иногда – вознаграждение. Лучше, если есть и то и другое.

А вот как раз у ребенка ни того ни другого в его работе часто нет. Единственным стимулом делать порученное является порой угроза наказания в случае невыполнения. Понятно, радости и вдохновения здесь ждать не приходится.

Беда в том, что родители и учителя, требуя от ребенка выполнения того или иного задания, порой не умеют или не хотят объяснить смысл требуемого. На самом деле это действительно нелегко. Но над этим стоит потрудиться. Когда это удается, совершенно меняется отношение ребенка к тому, что он выполняет. Мотивация деятельности, осознанная учеником, является, таким образом, непременным условием того, чтобы эта деятельность не опротивела ему, став бессмысленной и невыносимой повинностью.

Готовясь идти к детям, обдумывая, что и как мы им будем рассказывать, не будем забывать подумать хорошенько о том, как убедить наших учеников в том, что изучаемое нами действительно очень нужно и важно для них. Вопросам «КАК?» и «ЧТО?» непременно должен сопутствовать, а точнее предшествовать вопрос «ЗАЧЕМ?»

4

Хочу остановиться еще на одном наблюдении автора «Записок из мертвого дома». Достоевский рассказывает, что каторжане очень болезненно переживали, когда, ставя перед ними задачу, начальники не оговаривали объем, норму той работы, которую необходимо было выполнить. Такую норму на каторге называют «урок». Писатель показывает, как однажды заключенных приводят разломать старую барку. Получив задание, они, однако, не спешат начинать. Подходит «унтер-офицер с палочкой.

– Эй вы, что расселись! Начинать!

– Да что, Иван Матвеевич, дайте урок, – проговорил один из «начальствующих», медленно подымаясь с места.

– …. Барку растащи, вот те и урок.» (4)

Такой подход совершенно не вдохновляет каторжан. На протяжении часа работа никак не идет. Через час они все-таки получают конкретное задание, достаточно объемное. Читаем дальше: «Урок был большой, но, батюшки, как принялись! Куда делась лень, куда делось недоумение! Застучали топоры, начали вывертывать деревянные гвозди… Дело кипело. Все вдруг как-то замечательно поумнели. Ни лишних слов, ни ругани, всяк знал, что сказать, что сделать, куда стать, что посоветовать. Ровно за полчаса до барабана заданный урок был окончен, и арестанты пошли домой, усталые, но совершенно довольные….» (5)

Все это характерно для любой деятельности. Мы всегда веселее и воодушевленнее делаем то дело, объем которого нам ясен с самого начала. И наоборот, неопределенность нормы расхолаживает и угашает рвение. И когда на детские вопросы типа «А сколько мне выполнить упражнений?» или «прочитать» или «написать»… и т.д., мы отвечаем: “Сколько сможешь» или что-то в этом роде, мы делаем ошибку. Зная тот конкретный предел, достигнув которого, ученик может считать задание выполненным, он испытывает радость, возрастающую по мере приближения к конечной цели, помогающую преодолевать усталость.

5

Ну а теперь коснемся некоторых мест в творчестве Ф.М. Достоевского, где уже не косвенно, а напрямую поднимаются вопросы педагогики. Самые важные, самые дорогие своему сердцу мысли вложил Ф. М. Достоевский в уста тех героев, которых любил сам. Писатель как никто другой обладал умением пробудить в читателе любовь к тем героям, которых сам любил, и поэтому их мысли и высказывания особенно близко принимаются нами к сердцу.

Достоевский сделал в своем творчестве дерзновенную попытку изобразить абсолютно прекрасного человека. Таким он попытался показать героя романа «Идиот» князя Мышкина. Насколько удалась или не удалась эта попытка – не тема нашей работы, но в любом случае кн. Мышкин – человек, вызывающий глубокую симпатию читателя. И не случайно в самом начале романа, когда мы только встречаемся с героем, автор знакомит нас с удивительным эпизодом из жизни князя, в котором он раскрывается как тонкий и чуткий воспитатель детей.

Князь рассказывает, как в Швейцарии, где он лечился, жила несчастная девушка, обманутая и обесчещенная неким проезжим коммерсантом. От девушки отвернулись все жители деревушки, от родной матери до пастора местной церкви. «Все кругом смотрели на нее как на гадину; старики осуждали и бранили, молодые даже смеялись, женщины бранили ее, осуждали, смотрели с презрением таким, как на паука какого. Мать все это позволяла… кивала головой, одобряла». (6)

И особенно беспощадны были здесь дети. Они буквально проходу не давали бедной Марии, «всею ватагой, – их было человек сорок с лишним школьников, – стали дразнить ее и даже грязью в нее кидали». (7) Единственным человеком, не осуждавшим несчастную, а сочувствующим ей был князь Мышкин. Он пытался помогать ей, и однажды дети подглядели, как он общается с ней. «Я потом узнал, – рассказывает князь, – что они давно за мной подсматривали. Они начали свистать, хлопать в ладошки и смеяться, а Мари бросилась бежать. Я хотел-было говорить, но они в меня стали камнями кидать. В тот же день все узнали, вся деревня; все обрушилось опять на Мари: ее еще пуще стали не любить. Я слыхал даже, что ее хотели присудить к наказанию, но, слава Богу, прошло так; зато уж дети ей проходу не стали давать, дразнили пуще прежнего, грязью кидались; гонят ее, она бежит от них с своею слабою грудью, задохнется, они за ней, кричат, бранятся. Один раз я даже бросился с ними драться. Потом я стал им говорить, говорил каждый день, когда только мог. Они иногда останавливались и слушали, хотя все еще бранились…»

И вот снова и снова герой пытается объяснить детям, «какая Мари несчастная». И «скоро они перестали браниться и стали отходить молча. Мало-помалу мы стали разговаривать, я от них ничего не таил; я им все рассказывал. Они очень любопытно слушали и скоро стали жалеть Мари. Иные, встречаясь с нею, стали ласково с нею здороваться…»

Трудно без волнения читать, как менялось отношение детей к бедной девушке, какою любовью и заботой в конце-концов окружили они ее. Как помогали ей в ее болезни, ухаживали за ней в последние дни ее жизни, как хоронили ее и как затем дружно с любовью украшали ее могилу. Все это вызывало протест и возмущение родителей, школьного учителя, пастора местной церкви. Впрочем, зараженные милосердием детей, и они в конце несколько смягчили свое отношение к несчастной.

Семена добра и зла живут в каждом человеке, – говорит Достоевский. Дети – не исключение. Мы, взрослые, – дипломаты. Мы умеем не обнаруживать многих свои душевных движений. У детей все куда более открыто. В выражении своих чувств они идут до конца. Там где взрослые обнаруживают холодное презрение к Мари, дети бросают камни и комья грязи.

Детская жестокость отвратительна. Но когда ребенок захвачен стихией добра и милосердия, то действительно «таковых есть Царство Небесное». Объединить детей в добром деле, дать им опытно ощутить радость любви, увидеть красоту милосердия – вот важнейшая задача педагога. Воспитанием этих детей занимались родители, учитель, пастор. Вероятно, они старались делать это серьезно и ответственно, говорили им правильные вещи, внушали верные понятия.

А когда с детьми начал общаться князь Мышкин – все ополчились на него, уверенные, что он портит, развращает детей. Да, добродетель заслуживает похвалы, а порок, напротив – порицания. Но какие отталкивающие формы приобретает такая «справедливость» там, где нет милосердия! «Милость превозносится над судом» – говорит нам Евангелие, но как часто в человеческих отношениях справедливость суждений не желает знать никакого снисхождения к чужой немощи. Объединить детей в любви, причем любви деятельной – вот задача подлинного воспитателя. Пережив в детстве опыт такой любви, ощутив радость, всегда сопровождающую всякое доброе дело, дети уже никогда не забудут этот опыт.

Именно НЕ ЗАБУДУТ. Правильное наполнение детской памяти – важнейшее дело воспитателя. Это любимая педагогическая идея Ф.М. Достоевского. Память ведь не просто пассивная кладовая информации. Она, напротив, очень активно воздействует на сознание и поведение человека в мире. То, какие мы «сегодня» во многом зависит от того, что мы помним из нашего «вчера» и что нами забыто. И особое значение имеет здесь, по мнению писателя, совместное чтение.

Сейчас такой вид семейного общения почти совсем ушел из нашей жизни. Родители еще читают детям книжки, пока они сами читать не научились. А вот чтобы в более старшем возрасте вместе почитать и поговорить о прочитанном, – этого почти не встретишь.

Впрочем, кто мешает заниматься этим в воскресной школе, в походе, в детском лагере. И здесь прекрасным напутствием воспитателю будут слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых» о чтении с детьми Священного Писания:

« Собери … у себя хоть раз в неделю, в вечерний час, сначала лишь только хоть деток… Разверни-ка …им эту книгу и начни читать без премудрых слов и без чванства, без возношения над ними, а умиленно и кротко, сам радуясь тому, что читаешь им и что они тебя слушают и понимают тебя, сам любя словеса сии, изредка лишь остановись и растолкуй иное непонятное…слово, не беспокойся, поймут все …» (8)… “Нужно лишь малое семя, крохотное: брось … его в душу, и не умрет оно, будет жить в душе его во всю жизнь, таиться в нем среди мрака, среди смрада грехов его, как светлая точка, как великое напоминание.»

В заключение же я хочу еще раз повторить достаточно простую, но важнейшую мысль, которая уже прозвучала в этой работе выше. В самом конце романа «Братья Карамазовы», обращаясь к детям, только что похоронившим своего товарища, Алексей Карамазов произносит слова, которые мне представляются одними из самых глубоких и красивых из всего когда-либо сказанного о воспитании:

«Знайте же, что ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспитание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть самое лучшее воспитание и есть. Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь. И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и то может послужить когда-нибудь нам во спасение.

Может быть мы станем даже злыми потом, даже пред дурным поступком устоять будем не в силах, над слезами человеческими будем смеяться, и над теми людьми, которые говорят, вот как давеча Коля воскликнул: “Хочу пострадать за всех людей”, – и над этими людьми может быть злобно издеваться будем. А все-таки как ни будем мы злы, чего не дай Бог, но как вспомним про то, как мы хоронили Илюшу, как мы любили его в последние дни, и как вот сейчас говорили так дружно и так вместе у этого камня, то самый жестокий из нас человек и самый насмешливый, если мы такими сделаемся, все-таки не посмеет внутри себя посмеяться над тем, как он был добр и хорош в эту теперешнюю минуту!

Мало того, может быть именно это воспоминание одно его от великого зла удержит, и он одумается и скажет: “Да, я был тогда добр, смел и честен”. Пусть и усмехнется про себя, это ничего, человек часто смеется над добрым и хорошим; это лишь от легкомыслия; но уверяю вас, господа, что как усмехнется, так тотчас же в сердце скажет: “Нет, это я дурно сделал, что усмехнулся, потому что над этим нельзя смеяться!” (9)

Примечания

1. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979. С. 22

2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Ленинград, “Наука”, 1988. Т.2, С. 211, 212

3. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979. С. 22

4. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979. С. 89, 90

5. Там же. С. 91

6. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Ленинград, “Наука”, 1988. Т.6, С. 72

7. Там же. С. 72

8. Там же. Т. 9, С. 329

9. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы, Л., «Художественная литература», 1970, Т. 2, С. 521, 522

Литература

1. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979

2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Ленинград, “Наука”, 1988

3. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы, Л., «Художественная литература», 1970

Мне всегда кажется странным, что даже такой великий писатель, как Достоевский (1821-1881) , и приблизительно не мог себе представить, что произойдет в совсем недалекие времена. Хотя он и написал «Бесы», памфлет на русских революционеров, но не смог предугадать, что опасность придет несколько с другой стороны и что уже почти всё готово для прихода этой опасности. «Заговор» (в который никто не верит) уже составлен, и оставались только некоторые технические вопросы его претворения в жизнь.

Достоевский, боготворивший простой русский народ, «горячо молившийся» за государя и за российскую империю, ненавидевший западные народы и предрекавший им скорую гибель - сколько злобы им высказано о немцах, французах, швейцарцах, не говоря уже о поляках! - не предвидел, что его любимые жена и дети доживут до величайшей российской катастрофы, попадут в самую тупую советчину.

В 1879 году он пишет Анне Григорьевне, своей жене насчет покупки имения:

«Я всё, голубчик мой, думаю о моей смерти сам (серьезно думаю) и о том, с чем оставлю тебя и детей. … ты не любишь деревни, а у меня все убеждения, что 1) деревня есть капитал, который к возрасту детей утроится, и 2) что тот, кто владеет землею, участвует и в политической власти над государством. Это будущее наших детей…»

«За деток и за судьбу их трепещу»

Крамской. Портрет Достоевского.

Я уже писал ранее, что жена писателя, Анна Григорьевна, дожила до 1918 года. В апреле 1917-го она решила удалиться в небольшое свое имение около Адлера, чтобы подождать, пока улягутся беспорядки. Но революционная буря докатилась и до черноморского побережья. Дезертировавший с фронта бывший садовник в имении Достоевской заявил, что подлинным хозяином имения должен быть он - пролетарий. А.Г.Достоевская бежала в Ялту. В ялтинском аду 1918 года, когда город переходил из рук в руки, она провела последние месяцы своей жизни. Там было даже некому ее похоронить, пока спустя полгода из Москвы приехал сын Федор Федорович Достоевский:

«В разгар Гражданской войны Федор Достоевский-младший пробрался в Крым, но мать свою в живых уже не застал. Ее выгнал сторож из собственной дачи, и она умерла всеми брошенная в ялтинском отеле. По воспоминаниям его сына (внука писателя) Андрея Федоровича Достоевского, когда Федор Федорович вывозил из Крыма в Москву архив Достоевского, оставшийся после смерти Анны Григорьевны, его едва не расстреляли чекисты по подозрению в спекуляции - сочли, что транспортирует в корзинах контрабанду».

Дети Достоевского не были отмечены сколько-нибудь значительными талантами, и жили они недолго.

Сын Достоевского, Федор (1871 - 1921), окончил два факультета Дерптского университета - юридический и естественный, стал специалистом по коневодству. Был самолюбив и тщеславен, стремился везде быть первым. Пытался проявить себя и на литературном поприще, но разочаровался в своих способностях. Жил и умер в Симферополе. Могила не сохранилась.

Любимая дочка Достоевского Любовь, Любочка (1868-1926), по воспоминаниям современников, «была заносчива, высокомерна, да и просто неуживчива. Она не помогала матери увековечивать славу Достоевского, создавая свой образ как дочери знаменитого писателя, впоследствии вообще разъехалась с Анной Григорьевной». В 1913 г. после очередного выезда за границу на лечение она осталась там навсегда (за границей она стала «Эммой»). Написала неудачную книгу «Достоевский в воспоминаниях своей дочери»… Личная жизнь ее не сложилась. Умерла в 1926 году от лейкоза в итальянском городе Больцано.

Племянник Достоевского, сын его младшего брата, Андрей Андреевич (1863—1933), удивительно скромный и преданный памяти Федора Михайловича человек. У него была роскошная квартира на Почтамтской. Конечно, после революции его капитально уплотнили. Андрею Андреевичу было шестьдесят шесть, когда его отправили на Беломорканал. Через полгода после освобождения он умер...

Прежняя квартира Достоевских была перегорожена и переделана в советскую коммуналку, и семья была втиснута в одну комнатенку… А перед столетием Ленина этот дом признали непригодным для жилья и осчастливили правнука новосельем на окраине Ленинграда, в убогой хрущевке.

Сам правнук Достоевского, Дмитрий Андреевич, 1945 года рождения, проживает в Санкт-Петербурге. По специальности он водитель трамвая, всю жизнь проработал на маршруте №34.

Правнук Дмитрий Достоевский

Мы продолжаем публикацию беседы редактора Православной газеты «Благовест» Антона Евгеньевича Жоголева с правнуком великого писателя Дмитрием Андреевичем Достоевским .

Характер по наследству

- Есть ли у вас какие-то родовые черты характера, которые были и у Федора Михайловича Достоевского?

Как тут о своем характере скажешь? О характере спрашивать надо мою жену Людмилу Павловну. Страстный я, как и Федор Михайлович. Наверное, это нас сближает. Это во всех нас сидит. Его сын Федор Федорович не случайно же участвовал в скачках на лошадях, выигрывал призы. К азартным играм всем нам, Достоевским, лучше на пушечный выстрел не приближаться.

Дмитрий Андреевич Достоевский.

Федор Михайлович про свою вторую жену, Анну Григорьевну, так говорил: «Мне ее Бог дал». Первый брак с Марией Дмитриевной Исаевой (Достоевской) у него был сложный, он потом овдовел. Так и у всех нас по мужской линии первый брак не складывался. Федор Федорович развелся через год. Мой отец - через два года. И вторая его жена стала моей мамой. И у меня первый брак был неудачным. Через полгода ушел. Зато как потом женился, так уже столько лет живем душа в душу! Но меня тревожило, как же у сына Алексея сложится? И так рад тому, что на него эта печальная «закономерность» не повлияла. А вот и другая закономерность. Федор Михайлович умер в 60 лет. Федор Федорович умер в том же возрасте. В 60 лет умер мой отец Андрей Федорович. Но вот я как-то проскочил. А ведь пришлось мне переживать в этом возрасте.

Все Достоевские-мужчины курили и курят (я, к сожалению, не исключение). Алексей хоть в монастыре служит, а все-таки курит. Но он ведь редко бывает в самом монастыре, а чаще плавает. Зато пьянство не передалось по наследству. Федор Михайлович вначале любил выпить, хотя и не в ущерб работе. Но бросил он и это враз, как бросил однажды и навсегда игру на рулетке. Как отрезало! Беда с пьянством на нем в семье и оборвалась. И больше к нам не подходила. Хотя по рюмочке и можно выпить.

- Федор Михайлович, кажется, был помрачнее, чем вы…

Нет, и он не был мрачным. Я всегда прошу: найдите книгу Оскара фон Шульца «Светлый, жизнерадостный Достоевский». Он и в литературе, и в жизни был весельчак. Вот пример. Идут Ф.М. и жена его Анна Григорьевна в Германии по горной тропе. Любуются красотами Рейна… А тут такая живописная козочка пробегает. «Ах, какая красота, какая козочка», - восклицает Анна Григорьевна. Ф.М. мрачно: «Ну так в суп её!» Умел пошутить…

Счастливая жизнь дается человеку через какие-то страдания. У Ф.М. этих страданий в первой половине жизни было так много! Да и потом… Он об этом писал: «Только в страдании обретаешь счастье». И мне пришлось пострадать. Мои страдания - эти две мои болезни.

- Кому-то из потомков эпилепсия от Достоевского передалась?

Нет, никому больше эта болезнь не перешла. Уже позднее и наши специалисты, и особенно норвежские врачи внимательно изучали эпилептические припадки Достоевского. И никак не могут они засунуть в прокрустово ложе медицинского описания эпилепсии то, чему был подвержен великий писатель. Симптоматика Достоевского выходит за рамки болезни. Это был какой-то уникальнейший случай. Ф.М. своими припадками… управлял! Хотя согласно науке это совершенно невозможно. Настоящий эпилептик никогда не знает, когда это с ним произойдет. А мой прадед знал, когда с ним случится припадок. Говорил: «Аня, постели коврик помягче перед диваном, сегодня это будет...» Так и случалось. Норвежцы изучили серию описанных им же самим в дневнике припадков. Соотнесли при этом состояние писателя в финансовом, в творческом отношении и изумились открывшейся картине. Увидели, что он старался добиваться того, чтобы писательству эти припадки мешали минимально. Для него писательство было не просто творчеством, а в первую очередь работой. Ремеслом, которое кормило семью. И он не хотел, чтобы припадки мешали ему зарабатывать на хлеб насущный…

- Может быть, эти припадки были какой-то своего рода «платой» за гениальность?

Наверное. В каком-то смысле он обладал пророческим даром. А путь к этому дару лежит через большие жертвы…

Когда мне говорят, что какие-то пророчества Достоевского не исполнились («Константинополь должен быть наш!»), я так отвечаю: «Не пришли времена. Подождите…» Ведь неизвестно, когда исполнятся.

Литературные скитания

- Хоть какая-то копеечка досталась вашей семье за переиздание книг Достоевского?

Когда я выписался из больницы, стал инвалидом второй «нерабочей» группы. Оформил пенсию по инвалидности. И резко потерял в деньгах. А у меня по трудовой книжке 21 рабочая специальность. Я рвался работать!.. Основные профессии у меня - алмазчик и вагоновожатый. У меня всю жизнь были две тяги - к художественной профессии и к технической. И то, и другое у меня переплеталось. С детства умею неплохо рисовать, поступил даже в Мухинское училище. Но тогда как раз Хрущев отменил военные кафедры в вузах, и меня забрали в армию. Жизнь пошла по другому сценарию, о чем не жалею. Освоил любимую профессию резчика по хрусталю. Наносил рисунки на хрустальные вазы. А поскольку это делалось так называемым алмазным кругом, и к тому же с древних времен блестящая грань для резки хрусталя называется алмазной гранью , и вот из-за этого названия еще с XIX века люди, которые наносят эти грани, называются алмазчиками . Хотя к алмазам это не имеет никакого отношения. Но вот такое название красивое у моей профессии! Здесь я достиг немалых высот. А вагоновожатый - техническая профессия. Тогда уже трамваи были со сложной электрической схемой. Я мог не только водить трамваи, но и ремонтировать их. Ну и в профессии водителя трамвая я достиг потолка. Стал водителем первого класса. Так вот всю жизнь и разрывался между творчеством и техникой. Ленинград в то время был трамвайной столицей мира. Когда я работал, у нас в городе была самая большая протяженность (в километраже) трамвайных путей - в мире! Так было до начала 1980-х годов. Кстати, в трампарке я очень хорошо зарабатывал. И это по одной простой причине к нам была так внимательна власть. Ведь трамвай отвозит пролетариат на заводы. С этим тогда не шутили: обком партии контролировал…

Ну вот, оказался я на инвалидности, без денег. Пришлось в первый и единственный раз обратиться в литературный фонд за помощью. Поехал в Москву, в Союз писателей. Написал заявление на матпомощь. И мне дали что-то около 250 рублей. Крохи… На эти деньги можно было неделю питаться. А когда уже оттуда выходил с этой жалкой суммой в кармане, кто-то из писателей в полумраке, в коридоре положил мне в карман еще сколько-то мятых десяток. И, улыбнувшись, сказал: «На издании книг вашего прадеда, батенька, мы все тут за границу ездим отдыхать». И исчез в полумраке писательского коридора. Всё! Более я с книг Достоевского не получил ни рубля.

В начале уже 2000-х годов вдруг обнаружилась какая-то прямо мода на Федора Михайловича. В шести регионах издавали его полное собрание сочинений. Одновременно! И вот ко мне приехали из одного города (не буду его называть). Решили все-таки обратиться к потомкам, договориться о каком-то проценте нам с реализации этих книг. Ну, прислали в Петербург одну даму. Мы знали, для чего она приехала. Познакомиться с бытом семьи Достоевских. Налили ей чаю, поговорили. Она огляделась: газовая плита есть, холодильник есть. А то, что мы к этому времени секонд-хенд освоили, там все покупали, так как денег не было, об этом она не спросила. А мы люди скромные. Ну, она и сказала в своем издательстве: зачем им деньги-то платить? И так хорошо живут. Ну и ладно!..

Зато три года назад меня пригласили в Москву на Литературное собрание. Я сидел в президиуме рядом с Президентом Путиным и с потомками классиков - Толстым, Пушкиным… И там мне удалось сказать то, о чем я много думал. Что именно благодаря (а не вопреки!) каторге мы получили великого писателя Достоевского! Эти страдания пошли ему на пользу. Только там он смог отрешиться от социальных утопий и обратился ко Христу. Именно с верой, а не с каким-то социальным реформаторством он стал связывать укрепление и великую будущность страны. На следствии по делу петрашевцев Достоевский признавался: «Мы хотели поправить Христа». А на каторге он понял, что это была их главная ошибка. «Поправлять» Христа никому не дозволено. Это Он «дела рук наших исправит».

«Церковный вопрос» и Алеша Карамазов

Достоевский в свои зрелые годы был верным чадом Церкви. Но все же с болью отмечал он отдельные отрицательные моменты в церковной жизни. Думали вы об этом?

Как не думать? Есть у него в дневнике такие слова: «Церковь в параличе с Петра Великого». Горькие слова. Но в чем-то ведь справедливые. Что и показали последующие революционные события. Он хотел видеть Церковь более активной силой в обществе. А без Патриаршества (тогда Церковью руководил Святейший Синод) этого было трудно добиться. Достоевского мучил вопрос об отношениях Церкви и государства. Не зря ведь ходил он к Наследнику престола, общался с Великими князьями. Он говорил им о Церкви, и они его слушали… Но самого главного замысла своего он не успел осуществить. Не написал вторую книгу «Братьев Карамазовых». Она была бы посвящена именно «церковному вопросу». Там бы он дал ответ на многие жгучие проблемы.

Думаю, и сегодня Достоевский не от всего был бы в восторге в нашей церковной жизни. Я, например, встречался с Патриархом Сербским Павлом. Это был большой подвижник! Так вот он пешком ходил по городу. Или на автобусе ездил. В общественном транспорте. Он потряс меня своим ликом, своим видом. Потом мне его келейник сказал, что Патриарх Павел любит читать и перечитывать Достоевского…

- Когда давали имя своему сыну Алексею, в памяти всплывал образ послушника Алеши Карамазова?

Я вообще-то Иваном хотел его назвать. Но потом передумал. Я придерживаюсь теории, что все три брата Карамазовы, Дмитрий, Иван и Алексей, - это как бы три ипостаси одной личности человека в разные периоды его жизни: человека бунтующего, сомневающегося и, наконец, верующего… И в самом Достоевском было все это.

- Как ваш сын попал на Валаам?

Алексей неожиданно бросил педагогический институт, факультет английской филологии. Он там был один парень на всем курсе. А вокруг одни девушки. Скромный он у меня. Вот и ушел. И - по моим стопам. Сработала привычка его детства. Он ведь детство провел со мной в трампарке. Стал и он работать водителем трамвая. Познакомился с будущей своей женой Натальей. Устроил и ее работать на трамвае. Так мы все трое и работали в трампарке. А потом стали приходить ему повестки из военкомата. Надо идти в армию. Дело это нужное. Я служил, и сыну надо пройти службу. Но тогда шла первая война в Чечне, и отдавать своего единственного сына на передовую, признаюсь вам, не хотелось. Нужно ведь, чтобы наш род продолжался. А на войне могли и убить. Но и избегать службы - грех! Как быть? Узнал я, что есть на Валааме Православная армейская часть. Там служат в основном дети священников, утро там начинается с молитвы, соблюдаются посты. Но чтобы туда попасть, нужно ходатайство от священника. Нам такое направление дал сотрудник Музея Достоевского протоиерей Геннадий Беловолов. Я когда-то давно, еще в советские годы стал свидетелем его исповедания Православной веры перед директором музея, с той поры мы дружим (об этом читайте дальше ). И Алексей поехал на остров Валаам, в армии служить. Но у Федора Михайловича на Алексея были свои виды. Осенью мой сын опоздал на призыв, в ожидании весеннего призыва остался зимовать на Валааме. Жил в монастыре. А потом на медкомиссии у него нашли язву желудка и дали «белый билет». Но из монастыря совсем уезжать уже не захотел. Ведь он к тому времени получил так называемое вечное благословение на пребывание в обители (этого не многие удостаиваются! Пришелся ко двору! Там ведь всё строго…). И как ни любил мой сын трамваи, пришлось ему теперь думать о том, как Богу и монастырю послужить. И семью без куска хлеба не оставить.

- Были у него мысли остаться там монахом?

Может, и были такие мысли. Но он к тому времени уже был женат. И к тому же был у него долг по продолжению нашего рода.

Стал работать на корабле с именем «Мария». Тут мы и вспомнили о пророчестве Архимандрита Агафангела, сказанном Алексею во время его крещения: «Будешь сначала моряком, потом священником». Нас тогда это крайне удивило: какой моряк? почему священник? А вот все идет в этом направлении…

Теперь он командует всем Валаамским флотом. У него в хозяйстве двенадцать довольно крупных ко-раблей, не считая мелких. Однажды я с ним плавал на монастырском корабле. Это так захватывает!.. А тут еще болтанка пошла! Это же такой адреналин… А мы ведь с ним Достоевские: любим, когда штормит… Мне стало понятно, почему он так любит свою работу. А еще у него самый удобный график для семейной жизни - он пятнадцать дней на Валааме, и пятнадцать дней дома. Молюсь за сына, «за тех, кто в море». И - спокоен за него.

Достоево - родовая земля

- А откуда идут корни вашей фамилии?

Мне довелось побывать в Белоруссии, в Достоево, где род наш начался. Я считаю, что самый лучший памятник Достоевскому поставлен как раз в Достоево. Есть там и большая церковь, она построена, можно сказать, в память о писателе. В 1506 году наш предок получил в дар от пинского князя Федора Ивановича Ярославовича это имение. Звали того предка Данила Ртищев, - наверно, рот у него был большой. Уже в Достоеве у него родились два сына. Одному из них дали двойную фамилию Ртищев-Достоевский. А следующие поколения рода носили одну фамилию Достоевских.

Когда эти земли на какое-то время перешли к Польше, все Достоевские уехали из родных мест на Волынь, в Подольск, в Малороссию. И единственный из Достоевских пришел в Россию, в Москву. Он-то и стал прародителем всемирного гения.

На гербе дворянского рода Достоевских изображена рука с мечом . Это необычно, ведь среди предков Достоевских военных не было. Но позднее я узнал из древних источников, что раньше рыцарей у нас называли так: достоин (это близко к названию сельца Достоево). А дальше шло определение этого рыцаря, как бы кличка. Видимо, первые владельцы Достоева все-таки были воинами.

Подсчитано, что в роду нашем я уже шестнадцатый Достоевский. И почти все наши предки были священники. Дед Достоевского был Православный священник. Причем в нашем роду не только Православные священники были. Был и католический священник, и даже униатский. Есть уникальный документ, где описывается, как два Достоевских, Православный священник и униатский, берут каждый свою паству деревенскую и идут «войной» друг на друга… Заводится потом даже «дело» об избиении поселян. Такие у нас сложные родовые ветви. Кстати, в той печальной битве двух Достоевских наши, Православные, побили-таки латинян…

Музей Достоевского

…Лет двадцать назад к нам в музей Достоевского пришли две старушки. Рассказали, что они сестры, и правнучки пасынка Достоевского - Исаева (сына первой его жены от первого ее брака). Оказывается, Павел Александрович Исаев, много огорчавший своего великого отчима своим потребительским отношением к жизни, потом наконец взялся за ум, служил, сделал карьеру, счастливо женился… Значит, и на него повлиял нравственный пример писателя. И вот эти старушки вспоминали и своего прадеда, и приемного отца его - Достоевского - добрым словом.

- Есть у вас в доме какие-то предметы, к которым мог прикасаться Федор Михайлович?

Однажды я сидел в Пушкинском доме, читал переписку семьи Достоевских. В одном из писем Анны Григорьевны читаю: «Познакомилась с семьей Дидерихс, у них фабрика музыкальных инструментов в Петербурге. И они в знак уважения к Федору Михайловичу подарили мне пианино». Только я эти строки отметил среди писем, - выхожу из Пушкинского дома, дохожу до первого стенда и вижу приклеенное объявление: «продается старинное пианино Дидерихс». Не удержался, пошел по указанному адресу и приобрел пианино. Конечно, это не то же самое пианино, которое было у моей прабабушки. Но все равно какую-то связь ощущаю.

Подлинных вещей Достоевского немного сохранилось даже в Музеях Достоевского в Петербурге и в Старой Руссе. А у меня в доме их совсем нет.

- Рядом с музеем Достоевского - Владимирский храм. А там что-то напоминает о великом писателе?

Федор Михайлович в последние годы был прихожанином этой церкви. И вот - редчайший случай! - там сохранился старый иконостас, перед которым молился Достоевский! Хотя церковь на много лет закрывалась. Там находился электронно-вычислительный центр исполкома Ленсовета. Вместо крестов антенны торчали. Я все это видел, потому что занимался сбором подписей для открытия храма. И вот оказалось, что иконостас был зашит за фальшивую стенку! И когда храм стали передавать верующим, начали разбирать перегородки, то увидели нетронутый старый иконостас! Это было в 1988 году. Нужно было собрать десять тысяч подписей. Собрали.

…В студенческую юность я не раз бывал в Музее Достоевского. И больше всего запомнилась такая вот вроде бы незначительная деталь. Домашние тапочки для всей большой семьи - и для гостей тоже. Их сшила (или приобрела, уже не помню) заботливая Анна Григорьевна. Достоевский писал ночами. А потом отсыпался едва ли не до обеда. Так вот во всем доме и дети, и жена, и гости - ходили по комнатам только в этих специальных мягких тапочках. Чтобы ни шороха, ни звука не донеслось до чуткого уха Федора Михайловича. Кормилец семьи должен же отдыхать!

До и после рождения

- Расскажите о своем отце.

Отец мой, Андрей Федорович, прошел всю войну. Ушел на фронт офицером, в июле 1941-го. Он закончил политехнический институт, имел специальность - инженер по танковым двигателям.

У него была непростая судьба. Он родился в Симферополе. Там вначале поступил в политехнический, но ему на юге доучиться не дали. Он кому-то признался, что дворянских кровей, и его за это исключили. К тому же он не захотел снимать студенческую фуражку, которые носили до революции. Эти прежних времен фуражки очень злили комсомольцев, они их сбивали с голов, затевали драки. А отец вот упорно такую фуражку носил.

Там и началась печальная история, которая едва не кончилась для него каторгой на срок гораздо больший, чем тот, что выпал в свое время Федору Михайловичу. Был арестован профессор, который учил моего отца, принимал его дома, беседовал с ним. Его обвинили в контрреволюционной деятельности. И вот уже через 15 лет этого столько времени отсидевшего в лагере профессора везут в Ленинград, и там арестовывают моего отца. Это было в 1932 году.

Один человек дал показания, что Андрей Федорович Достоевский встречался и дружил с этим профессором. Но доказать, что они обсуждали какие-то контрреволюционные темы, у них пока не получалось. Я потом видел «дело», заведенное на моего отца. Были опрошены четверо - бывшие руководители того института по партийной, профсоюзной и комсомольской линиям. Все эти трое топили моего отца. А четвертым был его друг. К сожалению, я не помню его фамилии, а звали его Николай. Он-то всячески вытягивал моего отца. И вот мужество этого Николая спасло Андрея Федоровича. Тот отказался оговаривать его. А ведь показания выбивались со страшной силой… Но вот как-то устоял. И благодаря этому отец мой через месяц оказался на свободе. Это чудо! Мужество одного человека его спасло. Хотя его друг прекрасно понимал, что в случае «несговорчивости» и его могут арестовать.

Мой отец после войны был инженером-лесоустроителем. Разработал две уникальных машины по переработке древесины. Внес свой вклад в эту отрасль.

…Папа умер в 1968 году, когда я был в армии.

- Вы родились и выросли в Петербурге?

Да, в самом центре города рос. Родился в квартире племянника Достоевского, Андрея Андреевича. Была у Достоевских большая семикомнатная квартира. Нас стали теснить, вселяли жильцов, и постепенно бывшие хозяева оказались в одной комнате. Там жил я до армии.

Учиться начинал в мужской школе Ленинграда. Потом нас соединили с девочками, и это было большое событие. Мы на них смотрели с удивлением, как на чужеродные какие-то предметы, и медленно к ним привыкали. Затем я попал еще в третью школу, построена она была в центре города, там экспериментировали с методами обучения. И вот в результате этих экспериментов я в литературе достаточно прилично разбираюсь.

Рос обычным юношей, был близок к стилягам одно время. Помню, как ходили мы на открытие отдела французских импрессионистов в Эрмитаже, это был такой наш вызов! «Искусствоведы в штатском» тогда там за нами следили, даже фотографировали.

Где живет старушка-процентщица?

- Что такое Петербург Достоевского?

Петербург для меня родной город, и я его люблю. А Достоевский сюда приехал, и считал этот город фантастическим, вымышленным. Не любил его. По своей первой специальности он был военный инженер-топограф, подпоручик. Хотя служил в топографическом департаменте меньше года и подал в отставку. Но даже под рукописями своими он иногда писал: «инженер-поручик Достоевский». И братья его были гражданскими и военными архитекторами. Все они прекрасно разбирались в архитектуре… И описания Петербурга у писателя всегда очень точные. Я бы сказал так: топографически точные!.. Действительно, литературоведами вычислен дом, где жила старушонка-процентщица из романа «Преступление и наказание». Я туда ходил, водил даже экскурсии, все описания совпадают. Дом был «утюгом», «разноэтажный», две арки и т.д. Вообще это роман топографический! Надо начинать чтение ногами от Сенной площади, там все описано, все совпадает. Тем более, недавно стало известно, что сам Ф.М. в этом доме старушонки-процентщицы не раз бывал. Там жил портной, которому писатель относил перелицовывать свою одежду. Если дом Раскольникова с его каморкой, в которую вели тринадцать ступеней, выбран из нескольких подходящих под описание (например, мой отец Андрей Федорович Достоевский указывал на другой дом, не тот, который признан большинством литературоведов), то с домом, где Достоевский описал убийство, разных мнений нет. Это дом на улице Малой Подъяческой. И в той квартире живут люди, туда к ним ходят праздные гуляки. Вернее, ходили, пока не поставили в подъезде домофон. Люди в той квартире, конечно, вздохнули с облегчением. Литература не всегда положительно влияет на жизнь.

Рукописи и паровозы

Я тоже, еще студентом, посетил это место. Фантастическое переплетение литературы с жизнью меня тогда поразило. Как же надо поверить писателю, чтобы искать изображенный в романе дом на реальной карте Петербурга?! И какой художественной силой надо обладать писателю, чтобы по следам его фантазий потом ходили толпы туристов… А где сейчас хранятся рукописи Достоевского?

Прежде всего в Пушкинском Доме в Петербурге. Но! Все архивы семьи, что привез Федор Федорович из Симферополя в Москву после смерти его мамы, Анны Григорьевны, - едва не были уничтожены большевиками. Они хотели раскассировать все документы, разбрасывали их по разным фондам музеев страны. Помимо Москвы и Петербурга, в Ярославль отправляли, еще куда-то. Была украдена безценная рукопись романа «Братья Карамазовы». Ее похитили еще в Крыму. Так она до сих пор и не объявилась. В 1920-е годы некто предлагал эту рукопись большевистскому правительству за огромные деньги. Совнарком ответил: «Нам паровозы больше нужны, чем рукописи Достоевского». Есть слух, что рукопись мог приобрести Стефан Цвейг, известный австрийский писатель и коллекционер, большой поклонник творчества Достоевского. Он как раз тогда приезжал в Советскую Россию.

- Хотели бы вы издать свою книгу воспоминаний?

Не думал об этом. Мое скромное писательство происходит в виде почти что болезни. Если мне надо описать какой-то эпизод, то я мучаюсь, даже спать не могу. И не успокоюсь, пока не опишу это на бумаге. Так и собираются воспоминания. Их размещаю у себя В контакте , в интернете. Я эту штуку давно освоил. У меня там уже больше тысячи друзей. В основном это поклонники творчества Достоевского. Они читают мои воспоминания. Им нравится.

- Вы и сейчас за рулем сидите?

Ну, зимой-то нет, а летом обязательно. На дачу езжу на Карельский перешеек. Полдома там у нас, на весь дом денег не хватило. У меня микроавтобус «форд». Вся семья помещается. Бывало, остановят меня гаишники, даю им водительские права. Читают фамилию, а я жду: решатся ли спросить? И если спрашивают, отвечаю так: «имею отношение». И сразу какой-то другой разговор начинается. Стесняются правнука Достоевского штрафовать.

Чудо в Старой Руссе

- А чудеса в вашей жизни были?

После моего первого серьезного попадания в больницу при выписке мне сказали: «Мы в вас стреляли «пушечкой», могли повредить желудок. Так что не удивляйтесь, если у вас будет гастритик, а там, может быть, и язвочка». Лимфатические сосуды мне прижигали, и один из них находился рядом с желудком. Ну, через год-полтора я уже получил хорошую язву. Мучился лет двадцать пять.

И вот ровно двенадцать лет назад случилось чудо. Я тогда был легким на подъем и каждый год ездил в Старую Руссу на Международные Старорусские чтения «Достоевский и современность». Но из-за болезни не мог пробыть там больше двух дней. В Старой Руссе совершенно другая вода, и уже на третий день у меня начинал страшно болеть желудок. Я был вынужден всё бросать и ехать домой. Ездил на машине, и пока добирался до дома, прижимал живот к рулю, чтобы не так сильно чувствовать эту боль. Организаторы Чтений, ученые, на меня обижались, что я не остаюсь до конца, и на прощальном ужине меня нет. И так было много лет. Операцию мне запретили в связи с тем, что я проходил онкологию. Лечили терапевтическими методами.

Интересный момент: во время осенних обострений я обычно попадал в больницу в один и тот же день - 7 ноября. Это была больница Кировского завода. Меня там уже все знали, готовили одноместную палату с телевизором. Я звонил - за мной присылали машину. Просто я как радиоэлектронщик им много аппаратов медицинских отремонтировал, вот ко мне и относились с особым уважением.

Как-то надо было жить, и я нашел лекарства, которые снимают приступы, сторонился тяжелой пищи. И к своей болезни постепенно привык. «Ко всему-то человек привыкает», как Федор Михайлович сказал, не буду уточнять эту фразу... (уточню эту фразу Достоевского-старшего я: «Ко всему-то подлец-человек привыкает…» - А.Ж. )

И вот в очередной раз приезжаю на Чтения в Старую Руссу, слушаю доклады с большим удовольствием. Ко мне подходят как к компетентному человеку, спрашивают, как мне понравился тот или другой доклад. А я ведь не имею ученого звания. «Ну, вы на генетическом уровне чувствуете», - так мне говорят. Но больше всего мне нравились разговоры между достоеведами в гостинице. Там они не зажаты никакими рамками, все становятся равны -
доктора наук с аспирантами, никаких условностей. А еще и под водочку… Водочка новгородская в Старой Руссе, самая лучшая. Ну вот, в очередной раз ко мне подходят и говорят: вечером в таком-то номере собираемся. Отвечаю: «Хорошо, буду!»

Закончились на тот день Чтения, было уже часов семь вечера. Я собираюсь к себе в гостиницу, переодеться и идти в тот номер, где соберутся достоеведы. Выхожу, и вдруг у меня появляется мысль: надо бы в церковь забежать. А зачем? Вроде вчера только мы все были в Свято-Георгиевской церкви - это та самая церковь, куда Федор Михайлович ходил молиться, и каждый год Чтения открываются молебном в этой церкви.

Пошел в церковь, а по дороге всё думаю: ну как же так, неудобно, я же опоздаю. Ученым важно, чтобы я тоже присутствовал. А я зачем-то иду совсем в другую сторону. Это всё в голове, а сердцем чувствую: надо мне в церковь.

Прихожу к церкви - дверь открыта. Ну, слава Богу, что не закрыта еще. Захожу - никого, вечерняя служба уже закончилась. Бабульки полы натирают - я еще подумал, как моряки на палубе. Ну что я тут делаю? Заворачиваю в придел, где чудотворная Старорусская икона Божией Матери. И тут испытываю какой-то необъяснимый катарсис. Всё из головы выскочило, я ослабел, уперся взглядом в Лик Пресвятой Богородицы. И не сам я упал - меня как будто бросило на колени, и слезы потекли. В голове еще крутилась глупая мысль, что бабульки на меня смотрят, я им мешаю, наверное. А бабульки, естественно, побросали швабры и на меня уставились: что еще за незнакомый мужик с бородой пришел? Но потом забыл я про них, ничего не существовало для меня в тот момент, кроме иконы. Сколько времени это продолжалось, понятия не имею. Время исчезло. Потом я встал, немного себя собрал. Опять думаю: что же это такое было, почему я здесь? Приложился к иконе и вышел из церкви. Направился в гостиницу, там же меня ждут, опять появился интерес, что там ученые будут говорить. Но в гостинице я как зашел в свой номер, сразу, не раздеваясь, завалился на кровать и уснул. Вырубился до утра, даже утром на Чтения опоздал.

На следующий день, как и полагается, жду болей. Думаю, надо подогнать машину к музею, чтобы и чемоданчик там уже лежал - сразу домой ехать. Жду. К вечеру нет ничего. Ночь не спал, всё ждал, когда боли начнутся. Третий день проходит, четвертый - у меня ничего не болит. Так и остался до конца Чтений. На прощальном ужине мэр города мне говорит: «Вот наконец-то среди нас и Дмитрий Андреич!» Предложил тост за меня. После ужина уезжаю из Старой Руссы и по дороге думаю: всё, как приеду, нажарю себе картошки. Не то чтобы очень хотелось, просто проверить решил, как организм отреагирует. Мне же нельзя было жареного. Дома дождался, когда все уйдут, и нажарил картошки. Люда приходит и давай меня ругать: «Ты зачем картошку жарил?» Поел я картошки и жду. Ничего не болит! Потихоньку начал понимать, что это Пресвятая Богородица меня исцелила. И болей в желудке у меня нет до сегодняшнего дня! Когда у меня последний раз нашли опухоль в кишке, все до желудка проверяли - так вот с желудком все в порядке.

На следующий год снова поехал на Чтения в Старую Руссу. И сразу в церковь - Матерь Божию поблагодарить. А там отец Амвросий, настоятель храма и благочинный (тоже Амвросий! - не случайное имя это в судьбе Достоевского! К старцу Амвросию Оптинскому мой прадед ездил…). «Отец Амвросий, - говорю, - кажется, я исцелился от иконы». А он так скептически на меня посмотрел и ушел. Куда он пошел? А он ходил за книгой, куда записывают чудеса от Старорусской иконы. Выносит старинную книгу, бархатную. «Вы что, записывать про меня будете?» - «Нет пока, подожди». И достает листочек. На этом листочке написаны условия. Я все не запомнил, но, например, там был вопрос, не принимал ли я лекарств накануне (ответ: не принимал). Еще вопрос, как давно я причащался Святых Таин. А я как раз тогда в самый первый день Чтений причащался. Владыка Лев нас всех пригласил в Новгород, и там я исповедался и причастился. И когда я отцу Амвросию ответил на все вопросы, он говорит: «Вот теперь-то я тебя запишу».

У Алексея тоже было с язвой чудо. Находясь на Валааме, в монастыре, он язву излечил. Не одномоментно, как я, но все же исцелился.

И еще было такое чудо. Я был в Мюнхене - как раз в тот момент, когда Иосиф Муньос туда привез чудотворную мироточивую икону Божией Матери Иверскую-Монреальскую. Под иконой был сделан лоток, и я своими глазами видел, как туда лилось миро с иконы. Мне и раньше приходилось наблюдать мироточение, но такого мощного я больше нигде не видел.

Благоухание было сильное! Меня к иконе привела моя хозяйка, русская женщина, у которой я остановился в Мюнхене. Пока я молился около иконы, хозяйка та взяла довольно большую склянку, положила туда ваточку, пропитанную миром, и мне отдала. Это миро излечило Алексея. Он однажды сильно порезал руку. Возился, делал чего-то и порезал. Рана была глубокая, и за день она вся загноилась. А на следующий день ему трамвай водить. Он очень любил свой трамвай, даже больше, чем я. Просто как влюблен в него, Наталья «ревновала» его к трамваю. Алексей сильно переживал, что не сможет выйти на работу. И тут кого-то из нас - уже не помню, меня или Людмилу, - осенило: мы достали эту ваточку и помазали ему руку. Утром раны было почти не видно, за ночь все прошло. И потом мы так и привыкли: чуть что случится, берем ваточку и крестообразно помазываем. И девчонок помазывали, когда внучки родились. Благоухание от ваточки со временем становилось все слабее.

А когда привезли Тихвинскую икону Божией Матери к нам в Россию, в Тихвин, я не смог поехать на праздник. Но что-то в тот день меня осенило, я взял склянку с ваточкой, открываю - и вдруг оттуда разнеслось очень сильное благоухание. А ведь десять лет прошло с тех пор, как мне ее дали в Мюнхене, миро на ней уже давно все высохло. И у меня сразу все связалось: Божия Матерь рада, что Тихвинская Ее икона вернулась!

Слава Богу за всё!

- Тяжело нести крест потомка Достоевского?

По-разному. Главная сложность в том, что надо жить двумя жизнями. Своей собственной, и той, которая посвящена не столько роду, сколько гению - Достоевскому. Удалось ли мне это? Судить не мне. Но хотелось бы думать, что достойно его здесь, на земле, представляю. Это бывает тяжело. Иногда надо себя сдержать, чтобы не ронять честь фамилии. Были ведь и поклёпы на меня. И много чего было. Хочется ответить, хочется резко ответить. А я себя сдерживаю. Не ввязываюсь в свару. Отхожу в сторону.

…А так - получил от жизни все, что хотел. Слава Богу за всё! Пришел в Церковь. Работу свою любил. Квартиру-машину-дачу заработал своим трудом. Что еще надо? Хорошая семья. Прекрасная жена. Она же у меня как Анна Григорьевна у Федора Михайловича. Дополняет меня во всем. Иногда она мне говорит: «Как ты все-таки на Федора Михайловича похож!» - а я ей в ответ: «Ты у меня - Анна Григорьевна чистой воды…»

Время прощаться. Уже сделаны фотографии. Автограф взять не забыл. Обещаю включиться в переписку «В контакте». Благодарю за встречу, за гостеприимство. Ну, словом, говорим друг другу все то, что положено говорить перед уходом. И вдруг осенило. А одно-то дело, важное, чуть не забыл! Хорошо, что хоть на пороге вспомнил. Прошу:

Перекрестите меня - просто как мирянин крестит.

Я? Да зачем же? А, ладно! - и осенил широким крестом. На дорожку.

Вышел от него радостным. Только что вот меня - сам Достоевский перекрестил!

В присутствии Достоевского

Рассказывает настоятель храма в честь Апостола Иоанна Богослова (Леушинское подворье) г. Санкт-Петербурга протоиерей Геннадий Беловолов :

Эта история произошла в 1988 году. Я родом с Кавказа, со славного в русской литературе города Пятигорска. Лермонтов был мой любимый поэт, и я всегда пылал жаждой разобраться с этим Мартыновым… Я переехал в Петербург, здесь поступил в аспирантуру. И нужно было зарабатывать на хлеб насущный. А в Петербурге я ведь был новый человек. И не знал, где работать, куда устроиться. И я тогда матушке сказал (тогда я, конечно же, еще не был батюшкой), своей супруге: в жизни всегда надо брать по максимуму. Целить нужно в самую высшую точку, независимо от того, возможно это или кажется невозможным. Задал себе прямой вопрос: кем бы ты хотел работать? Я тогда писал диплом по Достоевскому. И потому сказал и себе, и жене: моя мечта - работать в музее Достоевского! Я понимал, что это безполезно. И тем не менее…

Рядом с музеем Достоевского находилось похоронное бюро. Мне надо там было в архиве взять справку на одного умершего сотрудника Пушкинского Дома. Справка была нужна для установки мемориальной доски на его доме. И вот когда я проходил мимо музея Достоевского, то решил зайти спросить… Зашел и спрашиваю: директор на месте? - На месте.

Пригласили в кабинет.

Кто вы? - спросила директриса.

Пришел спросить, есть ли у вас место в музее. Я филолог. Могу научным сотрудником работать. Есть и квалификация экскурсовода.

На меня директор посмотрела как на марсианина. Понятно, что в таком музее должности распределяют совсем другими путями. Но ответила вежливо:

Подождите немного.

Сел, жду. В углу сидит какой-то незнакомый мне мужчина. Видно, между ним и директрисой до моего прихода была беседа. Но внимание директрисы сейчас было направлено на какие-то важные бумаги. Директрису звали Белла Нуриевна Рыбалко, и это сочетание кавказских имени и отчества с украинской фамилией придавало ей какой-то особый яркий колорит. Вдруг она оторвала взгляд от бумаг и пристально посмотрела на меня. Потом спросила:

А вы скандалить не будете? Не будете на меня доносы писать?

Я ответил, что как Православный человек не имею склонности писать доносы и скандалить.

Она примирительно пояснила:

- …А то один научный сотрудник уже столько на меня кляуз написал, что я наконец решила его уволить. Так что место вот-вот освободится. Это чистая случайность. И я не знаю, как вам об этом стало известно. Но вы пришли на удивление вовремя… Так вы что, правда верующий? - переспросила она. И с усилением добавила уже про саму себя: - Я - коммунистка!

Это был 1988 год. Только-только начались какие-то робкие сдвиги, но всем казалось, что «заигрывание» с Церковью - это такая же временная кампания, как недавняя борьба за трезвость, и пройдет она так же быстро, как и другие подобные кампании… Я понял, что вопрос для меня сейчас встал ребром. И конечно же, понимал, как может коммунист отнестись к верующему человеку. Понятно было, что если я скажу, что верующий, то, скорее всего, места в музее мне не найдется.

И тем не менее я понимал и нечто более важное: это момент истины! И нужно твердо стоять на своем. Тогда я ответил: «Да, я верующий Христианин. И наверное, мне уже пора идти». И даже привстал со стула, чтобы покинуть кабинет. Все ведь было уже и так понятно.

Подождите! - сказала она. - Вы думаете, раз вы верующий, а я коммунистка, то, стало быть, я вас ни за что не возьму на работу в музей? Но это не так. Я вам позвоню. Ждите моего звонка.

Я обнадеженный вышел из кабинета. Но ни через день, ни через два дня она мне не позвонила. Я уже и надеяться перестал. А вскоре наступило 11 ноября, день рождения Федора Михайловича Достоевского. В этот день в музее была научная конференция по творчеству великого писателя. Я туда пошел просто как слушатель. Там звучали довольно интересные доклады. Я сидел в переполненном зале, но директриса увидела меня, кивнула. А потом, в перерыве, подозвала.

Почему вы не приходите? - удивилась она. - Я ведь вас ждала. Идите к секретарю - пишите заявление на прием на работу.

Я написал заявление и был принят на работу в музей 11 ноября - в день рождения писателя Достоевского! Наверное, это был единственный такой случай. И вот прошло уже много-много лет, а я до сих пор являюсь научным сотрудником музея Достоевского. Там в бухгалтерии находится моя трудовая книжка. В музее я плачу налоги. Загруженность научной работой там сейчас для меня минимальная - но этой должностью в музее очень дорожу. Все эти годы я нахожусь под молитвенным покровом Федора Михайловича.

А еще через несколько лет, когда уже был священником, я служил на сельском приходе в Сомино Бокситогорского района в Ленинградской области. И вот мне неожиданно предложили стать настоятелем Леушинского подворья Санкт-Петербурга. Указ о моем назначении был подписан также 11 ноября. Значит, и здесь не обошлось без помощи Достоевского. Не стану утверждать, что Достоевский - святой, я этого не знаю, но что он имеет большое дерзновение пред Богом, что он вымаливает помощь связанным с ним людям - для меня это очевидно,
несомненно! Знаю это по себе.

…А тот незнакомый мужчина, который сидел в кабинете директора, - я потом только узнал, кто это был. Это был не кто иной, как Дмитрий Андреевич Достоевский! Правнук писателя… Видно, так было угодно Богу, что мое исповедание веры произошло в музее Достоевского, в присутствии потомка великого писателя.

Когда спустя годы нас с ним знакомили, он неожиданно сказал:

Я ведь вас уже знаю!

Как так, откуда? - удивился я.

При мне вы сказали директору, что верите в Бога!

Так Дмитрий Андреевич Достоевский стал свидетелем одного из важнейших эпизодов моей жизни.

Дмитрий Достоевский в интервью "Бульвару Гордона" рассказал о том, как предок спас ему жизнь, а сам он двадцать лет работал водителем трамвая, но однажды чуть не задавил мужа Алисы Фрейндлих. А еще - об интимной жизни Достоевского и его порочных письмах, о том, как хлопал Путина по плечу и за что называет Акунина "вшой из подворотни".

Правнук писателя Дмитрий Достоевский. Фото:teleprogramma.net

Дмитрий Достоевский - это не звучный псевдоним, а реальная фамилия правнука известного писателя из Санкт-Петербурга. За свои 70 лет этот человек сменил более двадцати профессий. Сознательно не получил высшее образование - захотел узнать жизнь изнутри: водил трамваи, трудился алмазчиком на стекольном заводе, объездил половину земного шара без копейки за душой. Выйдя на пенсию, снова сел за баранку. Когда мы позвонили ему с просьбой об интервью, то в ответ услышали неожиданное: "Ой, вы знаете, я тут водителем на все лето устроился, вожу бабушек на дачу, - огорошил по Достоевский. - Так что вы вечером мне перезвоните".

Кстати, Достоевский-младший внешне очень похож на своего предка: высокий лоб, борода, глубоко посаженные глаза... Но культа из своего родства с великим писателем не делает - на деньги от продажи его книг не живет, бюсты на шее не носит, за авторские права не судится . Критикует, спорит и ругает его довольно часто, но при этом говорит: "Разбуди меня ночью - и я расскажу о Достоевском все, что только пожелоаешь".

А еще он пережил своего предка на десять лет и считает, что именно Федор Михайлович несколько раз мистическим образом возвращал его с того света.

Родство с писателем не дает мне ничего - надеюсь только на собственные силы ...

70-летний Достоевский работал водителем трамвая. Фото:whapsbild.clan.su

Дмитрий Андреевич, многие потомки литературных гениев - Николая Гоголя, Александра Пушкина, Михаила Лермонтова - продали права своей знаменитой родни торговым маркам и книгоиздательствам и купаются как сыр в масле, шикуя на дивиденды. Вам тоже есть где развернуться: ваш дед был родным сыном писателя Федора Достоевского. Приносит ли "прибыль" родство со знаменитостью?

Ф . М . Достоевский . Фото : beercenter.ru

О чем вы! Я надеюсь только на собственные силы. Как-то во Франции встречался с правнуком Александра Дюма, так он мне сказал: "Господь дал хороший голос, и я пою в опере - это все, что от своего имени материального получаю".

Зря думают, что там, на Западе, они живут иначе.

В наших странах пик интереса к романам Достоевского пришелся на 2002 год, когда одновременно издали шесть полных собраний сочинений в разных городах.

Однажды одна фирма обратилась ко мне с просьбой о продаже прав - мол, мы все понимаем, давайте с вами договоримся о каком-то проценте - у вас семья. Приехали, посмотрели, что дома у меня холодильник, стиральная машина, тараканов и клопов нет. Решили, что все нормально, уехали и больше не звонили.

Но мне приятно, что живу только тем, что сам могу сделать. Например, все лето на даче под Петербургом бабушек буду возить с колясками на своем автобусе. Я очень рад этой работе. Они на меня молятся. "Как же мы без вас, - говорят, - мы старенькие. Это когда-то бегали на свои участки, а теперь силы не те!" Каждой должен открыть дверь, принять и высадить из салона за ручку, помочь вытащить коляску... Мне это нравится, чувствую, что я нужен. К тому же это одна из моих любимых профессий. Все-таки руль кручу уже сорок пять лет. Да и деньги какие-то… Пенсия ведь небольшая - 12 тысяч рублей (4634,40 грн. - "Бульвар Гордона" ). Периодически ее повышают, но инфляция съедает все. А у меня четверо внучат - девчонки и внук Федор.

И сыну с невесткой обязан помогать. Мы ведь живем все вместе, патриархально. Но ничего, и с такими деньгами жили. Я не мечтаю о богатстве. Главное - соответствовать имени, поэтому стараюсь так свою жизнь построить, чтобы мне не было стыдно за нее. Хотя приходится жить двумя - собственной и жизнью моего предка. Но если это связано с Достоевским, то ночью тронь меня за плечо и спроси о Федоре Михайловиче - я проснусь, приду в себя и отвечу.

Вдова Александра Солженицына Наталья Дмитриевна рассказывала, что именно они с Александром Исаевичем надоумили вас в свое время зарегистрировать на себя бренд Достоевского. Это что-то поменяло в ваших отношениях с законом?

Ничего! Просто мы с музеем Федора Михайловича в Петербурге постарались оповестить об этом общественность, и после этого все стало закрываться: никто не хотел платить деньги. В итоге или переименовывались, или закрывались предприятия. Сейчас у нас нет ничего такого, чтобы дискредитировало его имя, - ни казино, ни гостиниц.

Дом Достоевского в Петербурге. Фото: blog.spchat.ru

Это правда, что вы живете в городе на Неве едва ли не в трущобах, а недавно так и вовсе стали затворником в миру. По какой такой причине?

Ну не совсем так! Я вполне доволен своей жизнью: живу в Петербурге, в нормальном сталинском доме, в большой квартире с многочисленной семьей. А на лето перебираюсь на дачу, о которой долго мечтал, собирал деньги, а потом купил.

Затворником стал поневоле: недавно меня прооперировали - онкология. Ноги стали болеть - артрит, к нему добавился лимфаденит (отек ног). Пришлось лечь на операцию.

В декабре прошлого года, когда оказался на хирургическом столе, весил 49 кг, и это при моих 70! Но теперь набрал прежний вес и чувствую себя нормально.

Помню, много десятилетий назад, когда мне было 35 лет, врачи впервые поставили мне страшный диагноз. Но благодаря этому я стал верующим человеком, крестился. Хотя мама моя не крестилась - боялась из-за громкой фамилии. Теперь второе испытание… Но я отношусь к этому с большим оптимизмом и предполагаю, что дают мне его мои предки.

Вы рассказывали, что ваш папа носил бюстик с изображением Федора Михайловича, который спас ему жизнь во время войны. Верите, что и вам с небес помогает Достоевский?

Да, я верю, что он молится там за всех своих близких, и, в частности, за меня. Когда я впервые попал в больницу с онкологическим заболеванием, Федор Михайлович мистическим образом оказал мне помощь.

Я заболел в год Достоевского. Это была круглая дата - 1981 год. ООН объявила тогда этот год годом Достоевского, позже к ним присоединилась ЮНЕСКО. Я подумал, что Федор Михайлович дает мне возможность попробовать в жизни все. В это время в Ленинграде чудом оказался японский переводчик Достоевского. Моя мама с ним встретилась, и ему за неделю прислали из Японии новейшее онкологическое лекарство. У нас его нужно было заказывать через Москву - бесплатно, но приходилось очень долго ждать. Когда принес в ординаторскую это лекарство, врачи удивились. Я редко говорю о своем родстве с писателем, но тогда не удержался, и на вопрос, откуда и почему, так и сказал: "Но я же Достоевский!" И только тогда они начали что-то понимать.

А потом этот переводчик (впоследствии он стал профессором Токийского университета) прислал мне иконку, сказал, что молится за меня. Лет пять назад мы с ним встречались в Японии, и я уговорил его отвезти меня на фирму, где делали это лекарство. И там перед начальством я кланялся и по-японски благодарил за то, что они спасли мне жизнь.

Однажды Достоевский исцелил меня от онкологии и язвы

Потомок писателя уверен, что Федор Михайлович несколько раз спасал ему жизнь. Фото: portal-kultura.ru

- Просто мистика какая-то…

Да. И таких историй было много. Например, благодаря Федору Михайловичу я исцелился от язвы. Когда в первый раз меня оперировали, делали химиотерапию и лучевую терапию, то предупредили, что подожгли мне желудок, и сказали: "Не удивляйтесь, если у вас будет язва". В итоге так и вышло - года через три я получил язву и жил с ней двадцать лет. Каждую весну и осень попадал с сильнейшим приступом в больницу. Но однажды (это случилось лет десять назад) исцелился от этого недуга навсегда. И все благодаря старорусской иконе Божьей матери. Редкое явление для простого человека, не монаха и не священника. Произошло это в Георгиевском храме Старой Руссы, где молился и куда водил своих детишек, в том числе моего деда, Федор Михайлович. Помню, после этого я испытал катарсис, слезы текли сами собой...

- А когда вы узнали от родственников, что Достоевский - ваш предок, ощутили гордость?

В советские времена Достоевского считали контрреволюционным писателем. В школе, где я учился, в литературном кабинете висели портреты всех писателей, кроме Достоевского. Мы его даже по программе не проходили. Я начал его читать самостоятельно. Думаю, что это даже лучше.

Его глубину в школьном возрасте все равно не постичь. Он сам придет к тебе, когда намотаешь в жизни вопросов, ответы на которые он откроет в своих произведениях. Мама меня тогда просила: "Поменьше говори, что ты Достоевский, надейся на себя и не возносись". И я почувствовал, что мне хочется многому научиться, со многими общаться. Тоже, видимо, гены. Начал пробовать разные профессии. В итоге, когда в начале 90-х трудовая книжка вернулась ко мне домой, я обнаружил, что у меня двадцать одна профессия. Недавно специально подсчитывал, когда инвалидность второй группы оформлял.

Мама просила: "Поменьше говори, что ты Достоевский, надейся на себя и не возносись"

Правнук писателя на своей кухне.

Получается, что высшее образование вы не получили. А какая из освоенных профессий вам особенно близка? Где вы чувствуете себя как рыба в воде?

Это то, что наиболее часто упоминают, - водитель трамвая. Я работал восемь лет в трамвайном депо. Кстати, у нас вся семья "трамвайная" - сын и невестка тоже водили трамваи.

Я бы, может, и дольше там проработал, но заболел и попал в больницу. Работу прервал, а когда вернулся, понял, что уже небезопасно, поскольку уже не так хорошо себя чувствую, и решил сменить поле деятельности.

К тому же произошел неприятный случай - в моем трамвае отказали тормоза. Это было всего один раз, никто не пострадал, хотя машину с помидорами все-таки перевернул. Потом нашли техническую неисправность и все объяснили, но воспоминание об этом осталось в подсознании и мешало мне, потому я ушел.

Муж Алисы Фрейндлих выбежал на проспект - и прямо под колеса моего трамвая…

Игорь Владимиров и Алиса Фрейндлих. Фото: liveinternet.ru

- Но у вас была еще одна история в пору работы водителем, когда вы чуть не сбили насмерть режиссера театра Ленсовета Игоря Владимирова, мужа Алисы Фрейндлих. Как вас угораздило?

Это были давние "трамвайные времена", в 70-е годы прошлого века. Я ездил по 28-му маршруту, проходившему по Владимирскому проспекту мимо театра Ленсовета, который находился напротив дома Достоевского, где Федор Михайлович написал свой первый роман "Бедные люди". Дом был старый, в какой-то момент по нему пошла трещина. А тогда люди не собирали, как сейчас, деньги на восстановление. Сокрушались, говорили, мол, жалко, что дом разваливается, но что поделаешь, если у коммунистов денег нет. В это время как раз и произошел случай с Владимировым.

Он, как человек творческий, видимо, задумался о новых постановках и побежал из своих "Жигулей" возле театра через весь проспект не глядя и сиганул прямо под колеса моего трамвая. Пришлось резко тормознуть, чтобы его не задавить. Смотрю - лицо известное, да и в фильмах он тогда часто появлялся. В знак уважения к такому красивому седовласому мужчине показал рукой, что, мол, я стою, проходите. А он мне сигналит - проезжайте. В общем, кое-как разошлись.

Спустя время я услышал сообщение по радио о том, что какая-то смена Балтийского судостроительного завода отдала заработанные деньги на реставрацию дома Достоевского. И тут меня осенило: а почему бы театр не попросить сыграть спектакль в пользу дома, тем более что у них в тот момент была постановка по Достоевскому. Пробился в кабинет к Владимирову. Он не ответил ни да ни нет, стал говорить, что у него тоже болит сердце за этот дом, но в коллективе театра люди сложные, уговорить их непросто… В общем, чувствую, что он не решается. И только когда уже собрался уходить, меня словно кто-то по темечку ударил. "А ведь вы мне жизнью обязаны!" - бросил я с порога. "Как? Почему?" - удивился Владимиров. Тогда и напомнил, как он бежал, а я на трамвае… И все в один миг изменилось. Он достал из ящика бутылочку коньяка, икру, мы выпили... И вскоре, действительно, сыграли благотворительный спектакль! Так что если бы не было той нашей встречи на проспекте, вряд ли я бы смог Владимирова уговорить.

Владимиров и Фрейндлих прожили вместе почти двадцать лет. Фото: altapress.ru

- От Алисы Бруновны вам, наверное, досталось по полной программе, что вы так с ее мужем обошлись?

Нет! Мы всего раз с ней общались. Она мне очень нравится и как человек, и как актриса. Мы могли бы много друг другу интересного рассказать. Например, она блокадница, думаю, что ответила бы на многие мои вопросы, - меня очень эта тема интересует. В общем, нашли бы общий язык. Но пока не получается, нет человека, который бы меня с ней познакомил.

- Расскажите, пожалуйста, как без связей и знакомств вы решили уехать за границу на ПМЖ?

Я бы никогда не смог там остаться навсегда. Последняя специальность, которую освоил, была довольна необычная. В 1990-е я поехал по приглашению в Германию - открывать немецкое общество Достоевского. Ехал на деньги общества, потому что у самого не хватило бы ресурсов, и остался. Занимался ремонтом радиоаппаратуры в Гамбурге. Мне нравилось работать в Германии, тем более что платили хорошо. Я даже купил свою первую иномарку.

А когда решил вернуться, хозяин отпустил, но вскоре пригласил снова. И я поехал уже со всей семьей. Три месяца выдержал, а потом началась такая ностальгия по дому, по родине, что больше находиться в чужой стране не смог. Помню, тогда в России знаменитый путч случился, и я все бросил и вернулся, боялся, что назад не попаду.

- Но это не единственная ваша поездка на Запад - вы же полмира объездили , не имея за душой ни копейки.

Скажу так: без приглашения никуда не ездил. Ученые, институты, школы, интересовавшиеся славянской культурой, приглашали меня выступать как внука Достоевского. Некоторые звали, чтобы и мне заплатить, и самим заработать. Но даже если не зарабатывал, то для меня общение было главным.

Помню, в немецком городке на встречу со мной пришло множество людей, был жуткий ливень. Меня хоть на машине привезли, а те, кто самостоятельно добирался, промокли до нитки. В общем, началась встреча. Вдруг - стук в дверь. Заходит какой-то немец, молодой парень лет двадцати двух - двадцати трех, весь мокрый, сзади велосипед тащит. Выяснилось, что он под проливным дождем на велосипеде проехал 120 километров, чтобы только со мной встретиться и спросить совета. И знаете, о чем он спросил? "Я ничего не читал из Достоевского. Скажите, с чего мне начать, что первое прочесть?" Я был так поражен, что бросился его обнимать и целовать. Человек сквозь бурю прорывался ко мне, чтобы такое спросить! Это дорогого стоит.

В казино в Баден-Бадене я играл по "Игроку" и выиграл крупную сумму

Дмитрий Достоевский в образе императора Николая II. Фото: aboutru.com

Говорят, что вам передалась страсть Достоевского: вас так же тянет к рулетке, причем однажды вы выиграли серьезную сумму…

Да, будучи в Германии, попал в Баден-Баден и не удержался - сыграл в казино по-настоящему, с игроками. Причем играл по "Игроку" Федора Михайловича. Это тоже была мистика. Ночью я стал нервничать и открыл его роман на той странице, где описывалась игра. Сделал шпаргалку для себя. А потом не удержался, рассказал некоторым ребятам, и мы вместе сели за игорный стол. Я выиграл, причем не только я, но и те, кто был со мной.

Помню, играли мы на немецкие марки. Я вложил 36 марок, и за сорок минут игры получил 138 - приличный процент. Директор казино сказал, что такое редко бывает. Потом была возможность еще раз туда пойти, но я отказался. Федор Михайлович ведь бросил это и завещал так же поступать своим потомкам. Так что я защищен от пьянства и игр.

- Вы рассказывали, что на сегодняшний день потомков писателя трое - вы, ваш сын и внук. Но ведь отец Достоевского был родом из Винницы. Говорят, что в Украине у него объявился еще один родственник - Аркадий Достоевский, он заведует поликлиникой в Макеевке. Вы знаете что-нибудь о его украинской родне?

Дело в том, что в свое время, в 1920-х годах, Ленин подписал указ о том, что можно менять фамилии во имя свободы и революции кому угодно и как угодно. В одном заштатном местечке в Тверской губернии писарь, который увлекался литературой, стал раздавать направо и налево фамилии известных людей. И все крестьяне стали в одночасье Тургеневыми, Достоевскими и Толстыми. Естественно, они размножались. Поэтому сейчас Достоевских очень много. Например, в Петербурге, напротив музея Достоевского, на улице, которая носит его фамилию, живут три Достоевских со своими семьями. Но все прекрасно знают, что это Достоевские, но не те.

Портрет писателя. Фото: peoples.ru

У нас в Питере есть Николай Богданов, он интересуется древом Достоевских, много ездил по разным местам и жаловался, что не нашел настоящих Достоевских. Хотя было известно, что Достоевские зародились на землях теперешней Беларуси (до той поры, пятьсот лет назад, они были Иртищевыми, и один из них получил фамилию по селу Достоевы). Через сто лет, когда Польша вернула эти земли, Достоевские ушли в Украину, на Волынь, поскольку были православными. Но когда я стал заниматься древом своего отца, наткнулся на восемнадцать Достоевских призванных из Ровенского, Одесского военкомата. Трудно себе представить, что они там все погибли или взяли другие фамилии. Однако Богданов Достоевских у вас не нашел.

Читала, что у Достоевского была своя дача под Новгородом, в Старых Руссах, которую он купил, чтобы возить детей на оздоровление. Вы как единокровный потомок имеете на нее все права. Почему до сих пор не отвоевали жилплощадь?

Да я уже и не претендую. Зачем? Дачка у меня есть - и достаточно. Дай Бог с ней справиться. С удовольствием кручусь и что-то там делаю.

Был момент, когда можно было что-то сделать. Но на одном из последних съездов КПСС заявили, что в ближайшем будущем реституция не предвидится. На том все и затихло, и меня уговорили от этой идеи отказаться. Ну и ладно. Я не в обиде.

Мемориальная квартира Достоевского в Кузнечном переулке. Фото: md.spb.ru/museum

- Получается, что никаких вещей от Достоевского у вас нет. И его Евангелие тоже не отдали?

Это сложная история, потому что надо бороться за Евангелие с государством. А государство у нас крепкое. Никак не могу кого-то найти, чтобы за это взялся. Хотя я не против, чтобы оно оставалось у них на хранении, но мне важно, чтобы официально признали, что оно принадлежит нам. Ведь Федор Михайлович, который подарил Евангелие сыну, завещал, чтобы его передавали по наследству. Раз мужская линия продолжается, они должны были бы это признать. А я бы все равно отдал на хранение в специально предназначенное для этого место. К тому же реставрацию Евангелия сделали непрофессионально: разгладили заметки, которые Федор Михайлович, работая с Евангелием, оставлял ногтем. Он подчеркивал где-то карандашом, где-то чернилами, а кое-где ногтем проводил. Я бы этого не допустил, если бы контролировал все, что с этим Евангелием делается.

Как-то на встрече я хлопнул Путина по плечу и сказал: "Надо поговорить!"

Достоевский на встрече с Путиным. Фото: farpost.arsvest.ru

- А вы ведь даже с Путиным встречались… Почему не решили с ним этот вопрос?

- Мы встречались по другому поводу. Это было два года назад, на литературном собрании, которое в Москве организовывал потомок Льва Толстого.

Мне надо было поговорить с Путиным. Я подошел и хлопнул его по плечу, поскольку даже с людьми очень высокого ранга веду себя просто. Вот и к Путину обратился так же: "Мне бы немного времени, чтобы с вами переговорить". Он: "Хорошо!" Мы разошлись. А в перерыве вспомнил, подошел ко мне и тоже хлопнул по плечу со словами: "Пойдемте, у меня есть время". Мы с ним прямо под лестницей побеседовали при его телохранителях, которые все время следили за тем, чтобы я во время разговора не делал лишних движений (смеется) .

А просил я Путина вот о чем. Поскольку Достоевские двигались из Белоруссии в Украину, а потом на Русь, я предложил организовать общее собрание трех народов, чтобы наш союз славянский не разваливался. Это было еще до всех политических событий. И Путин поддержал идею. Но я поставил условие, чтобы собрались не чиновники, а просто известные люди, литераторы. "Но я, - сказал он, - сам чиновник". На что я ответил, что он будет моим личным гостем (смеется) . В итоге Путин дал поручение Толстому. Но помешал конфликт между нашими странами, так что мечта осталась неосуществимой. Но я думаю, что нам все же не стоит разъединяться.

У Достоевского было много пророчеств, в том числе относительно Украины. Как вы думаете, что бы он сказал о сегодняшней войне между нашими странами?

Мне сложно за него ответить. Но он поддерживал славянское объединение во время русско-турецкой войны и выступал против сербского конфликта. Думаю, он бы переживал и старался, чтобы мы не ссорились. Нельзя нам так расходиться и разъезжаться. Думаю, если бы не во сне, а в жизни мы с ним встретились, он бы поддержал мою точку зрения.

- А что, вы с ним во сне переговариваетесь?

Да, но не часто, раза два в год. И не по моей воле. В этом тоже есть какая-то мистика, потому что эти беседы случаются в такие моменты, когда мне необходимо принимать важные решения.

- Тургенев называл Достоевского русским Маркизом де Садом. Вы оправдываете полигамность потомка?

Это все глупости! Он сызмальства сохранял в себе чувство верующего и крещеного человека. То, что ему потом приписали много глупых вещей… Проблема в том, что он настолько высок своим талантом был, что даже при жизни некоторые писатели его ревновали. А человек, как известно, слаб, вот и распространяли небылицы, чтобы только навредить его репутации.

Свою жену Федор Михайлович называл прозвищем слуги из "Дон Кихота"

Жена писателя Анна Сниткина. Фото: ter-pak.ru

- Но ведь его вторая жена открыто писала о его изощренных сексуальных утехах…

Я встречал в Пушкинском доме замаранные строчки в письмах Анны Григорьевны, где описывались вещи личного характера, но это нормально. Она присутствовала у него в произведениях во многих женских образах. Он называл ее "мой Санчо-Панса". Это была положительная характеристика, поскольку "Дон Кихота" Достоевский считал лучшим произведением всех времен и народов. Как потом написал, только с ней он познал счастье семейной жизни, был свободен от многих забот. Хотя никто особо об Анне Григорьевне ничего не писал и не ставил на сцене постановки о ней. Потому что свою жену Достоевский всегда затмевал.

А полигамность? Да, женщины его интересовали, и секс у него нормальный был. Тем не менее перед смертью он сказал жене: "Аня, я тебе никогда не изменял!"

- Как вы думаете, какая из ныне живущих известных женщин могла бы быть рядом с Достоевским

Трудно сказать. Анна Григорьевна органично вошла в его жизнь, будучи девятнадцатилетней, никому не известной девочкой, способной, имеющей на тот момент профессию. Это для него было главное. Например, Аполлинария Суслова не заинтересовала его поначалу как женщина. Когда она пришла в журнал, где он работал редактором, чтобы предложить свои рассказы, то оделась в мужское платье и синие очки. А он подумал: она просто так оделась, что-то в ней есть женское. Но изначально у него не было сексуального влечения - он хотел раскрыть ее, разобраться, почему и отчего. Не все так просто.

- В отличие от своего прадеда вы нашли счастье с одной женой?

Да. Для меня это произошло совершенно органично. Мне было 30 лет, супруге - 28. Мы были взрослыми людьми, а поздний брак всегда крепче. Я долго не находил себе половинку. Когда женился и почувствовал, что теперь не только ограничен в своих решениях, но еще и ответственен за них, мне это было не в тягость. До сих пор у меня такое понимание не только сохраняется, но и, наоборот, еще более усиливается. Мы уже сорок лет вместе, и я не представляю себя без жены. Несмотря на то что чаще болею я, иногда думаю: "А вдруг что-то с ней случится - как буду дальше жить?"

- Ныне покойный священник Дмитрий Дудко хотел канонизировать Достоевского, но ничего из этого не вышло. Нашлись те, кого возмутило, что из мирского грешника хотят сделать святого. Если бы это случилось, что бы изменилось в отношении к писателю?

Это было письмо, которое назвалось "Письмо 26". Его подписали двадцать шесть священников. Я разговаривал с членами канонической комиссии, и один из них сказал, что мол, прекрасно их понимает. А я как свидетель могу подтвердить, что не только у нас, но и за границей священники разных конфессий, католики, протестанты, говорили, что именно Достоевский привел их в церковь.

А что бы изменилось... К нему с большим пиететом стали бы относиться, не старались так втоптать в грязь, как это иногда происходит. Как мне говорили в комиссии, есть статья, по которой его могут канонизировать, - это равноапостольные действия. Он в своей жизни прошел путь от полного неверия к абсолютной вере, людей призывал и проповедовал. Путь открыт, но не время. Когда-нибудь это случится, а если и нет, то сильно страдать от этого мы не будем. Достоевский все равно откроется всем, когда будет нужно.

Будучи воспитанным в коммунистическом духе, я нутром не воспринимал Достоевского, поэтому иногда с ним спорил

Родственник Достоевского на открытии плиты писателя. Фото: darovoe.ru

- Как вы думаете, какое сегодня самое актуальное произведение Достоевского?

- "Братья Карамазовы"! Хотя он этот роман так и не дописал. Собирался написать вторую часть, но не успел, умер. Недавно перечитал этот роман и в очередной раз убедился, насколько современны его мысли. Я так зацепился за это, что опять открыл для себя в нем много того, что раньше пропускал.

- Вы постоянно перечитываете какие-то романы Достоевского?

Нет, я отношусь к этому, как обычные люди. Открываю книгу, начинаю вчитываться - и все, я обычный читатель. На меня никак не влияет то, что я потомок великого писателя и читаю произведения своего прадеда. В молодости, будучи воспитанным в коммунистическом духе, я нутром это не воспринимал, все-таки был советским человеком, поэтому иногда с ним спорил. А теперь наоборот, он мне помогает.

Как только открываю книгу Достоевского, начинаю вчитываться - и все, я обычный читатель. На меня никак не влияет то, что я потомок великого писателя и читаю произведения своего прадеда

Дмитрий рядом с памятником Федора Михайловича. Фото из личного архива Д. Достоевского

- Сегодня, в эпоху интерактива, когда всем правит всемирная паутина, не получится ли так, что Достоевского станут забывать?

Не знаю... Его жена Анна Григорьевна писала, что в начале XX века была волна интереса к нему, вся молодежь приникла к Достоевскому. Видимо, совпали смуты жизни, но потом пришли большевики и его запретили, хотя люди все равно читали. Прошло время, и Достоевский опять актуален. Он писал о человеке, а люди во все времена одинаковы. Да, у нас другие дела, другой мир нас окружает, но принципиально ничего не изменилось. Поэтому Достоевский будет нужен очень долго, может быть, его еще на весь XXI век хватит.

- Было много версий фильмов по Достоевскому. Какой экранный Федор Михайлович вам больше по душе?

Евгений Миронов прекрасно сыграл его в "Идиоте". Вообще, мне этот актер очень нравится, да и черепки у них с Федором Михайловичем похожи. По "Преступлению и наказанию" недавно фильм прошел, но мне не очень понравился. Обычно я нутром чувствую самого прадеда, а тут не почувствовал. Был еще какой-то сериал "Достоевский", но я минут пять посмотрел и выключил, когда началась историческая неправда.

Акунин - это вошь из подворотни, которая лает на слона

Обложка скандальной книги Акунина "Ф.М.". Фото: hostland.ru

В одном из своих интервью вы рассказывали, что от книги "Ф.М." Бориса Акунина остались не в восторге. Высказывали ли вы ему свое фе лично за такие "вариации на тему Достоевского"?

У меня не было желания. Акунин - это вошь из подворотни, которая лает на слона. А теперь я его еще больше перестал уважать, когда он уехал на Запад.

Борис Акунин. Фото:news.rambler.ru

Любой человек свободен воспринимать Достоевского независимо от Акунина. Но если он приходит к Достоевскому через такого писателя, как Акунин, - значит, он его не поймет.

- О болезни Достоевского написаны целые научные труды. Эпилептиков у вас в роду по-прежнему нет?

Над проблемой этого заболевания работали норвежцы. Когда они к нам приезжали, то официально заявили в своих докладах, что есть особая болезнь - "эпилепсия Достоевского". Она не подходит под фундаментальные признаки физиологической эпилепсии. Да, у нас в роду никто этим заболеванием не страдал, а это один из главных признаков болезни: у кого-то через два, три поколения должна была она проявиться. Но пока ни у меня, ни у сына, ни у внуков и намека нет. Думаю, его недуг был связан с особенностями организма Федора Михайловича, а потому генетически не передавался. У настоящего эпилептика припадки происходят внезапно, а Федор Михайлович очень часто предчувствовал их.

Еду люблю самую простую - селедку с картошкой, пиво. Но, как и Федор Михайлович, предпочитаю водочку

- Говорят, вы такой же сладкоежка, как Федор Михайлович. Есть ли у вас еще какие-то схожести в гастрономии?

Ко мне однажды известный ресторатор обращался, хотел составить "меню Достоевского". Но я ничего сказать не смог кроме того, что он любил пиво. Больше никаких свидетельств о его гастрономических пристрастиях не известно. Сохранилось письмо, в котором он ругает детей за то, что они такие же сладкоежки, как и он. Собственно, этим и исчерпываются свидетельства о его "сладкоежестве". Да, он любил ходить в рестораны, в Москве у него было любимое заведение - "Славянский базар". А там, скорее всего, готовили блюда русской кухни. Хотя и украинская, и французская кухня была распространена, но у меня такое впечатление, что он любил именно русскую. В Старой Руссе, где они с женой жили летом, вряд ли было что-то французское, ведь работала там местная кухарка, которая могла готовить только тамошние блюда.

Я тоже очень простую еду люблю - селедку с картошкой, пиво. Хотя, как и Федор Михайлович, предпочитаю водочку. В Старые Руссы он ехал на пароходе, который до самой деревни не доходил - останавливался на взводе. Сохранились свидетельства, что местный кабатчик выносил ему на серебряном подносе чарку водки, и он с удовольствием выпивал.

Самое интересное, что ни моя жена, ни жена моего сына до последнего не знали фамилии своих избранников

Дмитрий Андреевич с внуком Федором. Фото из личного архива Д. Достоевского

Внешне вы тоже очень похожи на Достоевского. Когда люди узнают, что вас еще и родственные отношения связывают, как реагируют?

Такое редко бывает. Когда гаишники останавливают и просят показать документы, а потом видят, что я - Достоевский, одни бровью поведут, но воздержатся уточнить, а другие спрашивают, не имею ли я отношение к Федору Михайловичу. Когда говорю, что я его прямой потомок, сразу отношение другое, могут и не оштрафовать!

Но самое интересное, что ни моя жена, ни жена моего сына до последнего не знали фамилии своих избранников. Наталья, невестка моя, потом даже призналась, что не знала бы, как отреагировала, если бы Лешка, сын мой, сказал ей, что имеет отношение к Федору Михайловичу. Хотя потом, когда она уже привыкла к нашей семье, сказала, что Федор Михайлович вытащил ее в жизни из не очень приятных вещей.

А моя супруга наполовину литовка, из тех же земель, откуда пошел род Достоевских. Когда узнала о родстве, не говорила: "Ой, как ты похож на Федора Михайловича..." Но я иногда ее достаю: мол, ты много всего о нем прочитала, ну хоть характером я на него похож? Она спокойно отвечает: "Похож..." И мне этого достаточно.

Сам я считаю, что, как и Федор Михайлович, не злопамятен, обид у меня ни на кого не остается. Вот это типичная черта Достоевских!

Теги :

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter