Труды Геродота сыграли важную роль в развитии античной культуры. В них Геродот подробно описал обычаи народов, существовавших в 5-ом веке до нашей эры, а также ход греко-персидских войн.

Геродот, прозванный «отцом истории», является одним из первых ученых-путешественников. Для написания своей знаменитой «Истории» объехал все известные страны своего времени: Грецию, Южную Италию, Малую Азию, Египет, Вавилонию, Персию, посетил большинство островов Средиземного моря, побывал в Черном море, в Крыму (вплоть до Херсонеса) и в стране скифов. Он автор сочинений, посвященных описанию греко-персидских войн с изложением истории государства Ахеменидов, Египта и др., дал первое описание жизни и быта скифов.

Геродота называют отцом истории. Не менее справедливо было бы назвать его и отцом географии. В знаменитой «Истории» он представил своим читателям весь Старый Свет - известный, неизвестный, а иногда и вымышленный, - все три старые страны света, которые ему были известны. Он пишет: «Я, впрочем, не понимаю, почему единой земле даны три разных названия». Эти три названия - Европа, Азия и Ливия, означающая Африку.

Путешествуя по странам мира, ученый опроверг представление греков о том, что земля дискообразна, по краям возвышается, а к середине углубляется. Прочтя труды по географии и истории, написанные греком Геродотом, нельзя переоценить его великий вклад в науку!

Геродота – учёного - путешественника называют одним из главных первопроходцев своего времени. Он собрал имеющиеся знание о мире в одном труде, подарил современникам и последователям описания многих племен, их быта, обычаев.

Из биографии Геродота:

До нас дошли два ключевых источника информации о жизненном пути Геродота: энциклопедия «Суда», созданная во второй половине десятого века в Византии, и тексты самого историка. Но некоторые данные в этих источниках противоречивы.

Геродот родился около 484 года до нашей эры в малоазиатском городе Галикарнасе (впрочем, сведения эти непроверенные, и точную дату его рождения никто не знает). Известно только точно, что родился он в промежутке между персидскими войнами. Он происходил из богатой и знатной семьи, имевшей обширные торговые связи.

Будущий древнегреческий историк родился во влиятельной и обеспеченной семье Ликса. В молодости Геродот участвовал в политической жизни народа. Он примкнул к партии, поставившей целью низвергнуть тиранического правителя Лигдамида, был изгнан, некоторое время жил на острове Самос.

Рожденный в Галикарнасе мальчик с самого детства наблюдал за тем, как в порт приходят и уходят корабли из дальних стран. Скорее всего, это и породило в нем страсть к неизведанным землям, путешествиям и открытиям.

В молодые годы ему пришлось покинуть малую Родину из-за борьбы с тиранией, которая все же была установлена здесь. Пожив немного в Самосе, в 464 году отправляется в свой далекий путь путешественник Геродот, географические открытия которого внесут огромный вклад в науку.

В 464 году он отправляется в продолжительные и многочисленные путешествия. Геродот мечтает узнать про другие, гораздо более могущественные народы, иные из которых обладали цивилизацией значительно более древней, чем греки. Его, помимо того, занимает разнообразие и диковинность обычаев чужеземного мира. Именно это побудило его изучать историю персидских войн, вести обширное исследование обо всех народах, нападавших на Грецию, о которых греки в то время еще мало что знали.

Он побывал в Египте, Вавилоне, Малой Азии, Ассирии, Северном Причерноморье, Геллеспонте, а также объездил Балканский полуостров от Македонии до Пелопоннеса. Во время путешествий историк делал наброски для своего последующего творения.

В сорокалетнем возрасте Геродот поселился в Афинах. В то время он уже читал представителям высших слоев городского общества отрывки из своей «Истории», что и дало исследователям возможность сделать вывод о том, что наброски были написаны еще во время путешествий. В Афинах историк познакомился и сблизился со сторонниками Перикла – полководца и оратора, которого считают одним из основателей демократии в Афинах. В 444 году до нашей эры, когда на месте разрушенного города Сибариса была основана греческая колония Фурии, он принимал участие в восстановлении поселения из руин.

Вернувшись еще молодым человеком на свою родину, в Галикарнас, знаменитый путешественник принял участие в народном движении против тирана Лигдамиса и содействовал его свержению. В 444 году до нашей эры Геродот присутствовал на Панафинейских празднествах и прочитал там отрывки из описания своих путешествий, вызвав всеобщий восторг.

Биография Геродота дошла до наших дней лишь в виде обрывочной информации, в которой невозможно найти данные о собственной семье ученого, о том, была ли у него жена и дети. Известно лишь, что историк был любознательным и общительным человеком, легко сходился с людьми и умел проявлять поразительную настойчивость в поиске исторически достоверных фактов.

Под конец своей жизни он удалился в Италию, в Туриум, где предположительно скончался в 425 году до нашей эры, оставив по себе славу знаменитого путешественника и еще более знаменитого историка. Много сведений о египтянах, финикийцах и других народах оставил после себя Геродот. Место его захоронения неизвестно.

Вклад Геродота в науку:

Благодаря Геродоту наука обогатилась фундаментальным сочинением «История». Эта книга не может быть названа историческим исследованием. Она представляет собой интересное повествование любознательного, общительного, одаренного человека, который побывал во многих местах и располагал обширными знаниями о современниках.

В «Истории» Геродота сочетаются сразу несколько компонентов:

1) Этнографические данные:

Историк собрал внушительный объем информации о традициях, обычаях, особенностях быта различных племен и народов.

2) Географическая информация:

Благодаря «Истории» стало возможным восстановление очертаний древних государств по состоянию на пятое столетие до нашей эры.

3) Естественно-исторические материалы:

Геродот включил в книгу данные об исторических событиях, свидетелем которых ему удалось стать.

Книга «История» Геродота

В общей сложности сочинение Геродота включает в себя девять книг.

При этом сочинение принято делить на две части:

1) В первой части автор рассказывает о Скифии, Ассирии, Ливии, Египте, Вавилонии и ряде других государств того времени, а также о возвышении Персидского царства. Поскольку во второй половине труда автор предполагал повести рассказ о многочисленных греко-персидских войнах, в первой части он стремился проследить вехи исторической борьбы между эллинами и варварами. Из-за стремления к подобному единству, взаимосвязанности изложения Геродот не включил в произведение все материалы, которые запомнились ему из путешествий, а обошелся ограниченным их количеством. В своем труде он нередко высказывает субъективную точку зрения на те, или иные исторические реалии.

2) Вторая часть труда Геродота – это хронологический рассказ о военном противостоянии между персами и греками. Повествование завершается 479 годом до нашей эры, когда афинские войска осадили и взяли персидский город Сеста. +При написании своей книги Геродот уделял внимание прихотям судьбы и зависти божественных сил по отношению к счастью людей. Автор верил в то, что боги постоянно вмешиваются в естественный ход исторических событий. Он признавал и тот факт, что личные качества политических деятелей также являются залогом их успеха.

Геродот осуждал правителей Персии за их дерзость, за стремление нарушить существовавший порядок устройства мира, в соответствии с которым персы должны жить в Азии, а эллины – на территории Европы. В 500 году до нашей эры состоялось ионийское восстание, из-за которого Древняя Греция и была вовлечена в кровопролитную войну. Это событие автор характеризует как проявление гордыни и крайней неосмотрительности.

Структура «Истории» Геродота:

Книга первая – «Клио»

В ней рассказывается о начале раздора между варварами и эллинами, приводится история древней страны Лидии, рассказ об афинском политике и мудреце Солоне, тиране Писистрате, история Мидии и Спарты. В этой книге Геродот упоминает и о скифах в контексте противостояния с киммерийцами, а также рассказывает о войне между массагетами и персами.

Книга вторая – «Эвтерпа»

В этой части труда историк решил рассказать об истории Ливии и Египта, о пигмеях и насамонах, о древних египетских фараонах. Здесь Геродот изложил легенду о том, как Псамметих I определил, что древнейшим народом в мире являются фригийцы.

Книга третья – «Талия»

В ней приводятся сведения об Аравии и Индии, о греческом тиране Поликрате, а также рассказывается о завоевании Египта персидским царем Камбисом, о восстании магов, заговоре семи и антиперсидском восстании, произошедшем в Вавилоне.

Книга четвертая – «Мельпомена»

Книга пятая – «Терпсихора»

В этой книге упор делается уже на события греко-персидских войн. Если в предыдущих томах автор отводил немало страниц под описание этнографических особенностей народов, то здесь он рассказывает о персах в Македонии, об Ионийском восстании, о пришествии персидского наместника Аристагора в Афины и афинских войнах.

Книга шестая – «Эрато»

Ключевые события из описанных – морское сражение «Битва при Ладе», взятие карийского древнегреческого города Милета, поход персидского полководца Мардония, поход персидских военачальников Артафрена и Датиса.

Книга седьмая – «Полигимния».

В ней речь идет о гибели Дария и восшествии Ксеркса (Дарий и Ксеркс были персидскими царями), о попытках Ксеркса завоевать Азию и Европу, а также о знаковом сражении персов и греков в ущелье Фермопилы.

Книга восьмая – «Урания»

Этот материал описывает морское сражение при Артемиссии, морскую битву при Саламине, бегство Ксеркса и приход Александра в Афины.

Книга девятая – «Каллиопа»

В завершительной части монументального труда автор решил рассказать о подготовке и ходе битвы при Платеях (одного из крупнейших сражений греко-персидских войн, проходившего на суше), битве при Меркале, в результате которой персидскому войску было нанесено сокрушительное поражение, и об осаде Сеста.

«История» данного древнегреческого мыслителя также носит название «Музы», поскольку каждую из ее девяти частей александрийские ученые решили назвать именем одной из муз. Девять муз дали названия томам «Истории» Геродота

В процессе работы Геродот использовал не только свои воспоминания и собственное отношение к событиям, но и руководствовался воспоминаниями очевидцев, записями оракулов, материалами надписей. Чтобы реконструировать каждое сражение максимально точно, он специально посещал места битв. Будучи сторонником Перикла, он часто воспевает заслуги его рода.

Несмотря на веру в божественное вмешательство, субъективный подход и ограниченность средств для получения информации в древности, автор не свел весь свой труд к тому, чтобы воспеть сражение греков за свою свободу. Он также старался определить причины и последствия, к которым приводили их победы или поражения. «История» Геродота стала важной вехой в развитии мировой историографии. +Успех произведения историка обусловлен не только тем, что в одном произведении он собрал множество фактов о народах и событиях своего времени. Он также продемонстрировал высокое искусство рассказчика, приблизив свою «Историю» к эпосу и сделав ее захватывающим чтивом как для современников, так и для людей Нового Времени. Большинство фактов, изложенных им в книге, впоследствии были доказаны в ходе археологических раскопок.

Интересные факты из жизни Геродота:

1. Он первый, кто обнаружил женский мифический эпос амазонок.

2. Историк довольно детально исследовал (путешествуя) многие районы Передней Азии, Малую Азию, острова Эгейского моря, остров Крит и побережье Сирии, Финикии, Македонию, Египет, Фракию, большую часть Греции, Южную Италию, Пелопоннес, Сицилию, берега Черного моря.

3.Великий мыслитель и писатель Древнего Рима Цицерон однажды назвал Геродота «отцом истории». С тех его так и называют.

4. Но стоит отметить, что Геродота вполне заслуженно можно назвать и «отцом» целого списка других наук. Среди них - этнография и география особенно, историческая география.

5. Геродот принимал участие в основании общегреческой колонии на юге Италии - Фурии.

6.Он тесно общался со скульптором Фидием, Периклом, драматургом Софоклом, философом Анаксагором.

7. В юности его выгнали из города, где он жил.

8. Историк свято верил в существование Рока и богов.

9. Свой труд «История» он написал на ионийском диалекте. Главная идея - противостояние древнегреческой демократии и азиатской деспотии.

10. Геродот положил начало путешествиям.

11. Он принимал участие в народном движении против тирана Лигдамиса и был за его свержение.

12. Геродот выделил 3 климатических пояса: северный (во Скифии), второй, находящийся на территории Средиземноморья, а третий – часть Северной Африки и Аравии.

13. Его считают первым человеком, кто обогнул всю Землю.

14. После Геродота попытку обойти землю сделала американка Нелли Бай только в 1889 году. И сделала она это за 72 дня.

15.Большое количество фактов из «Истории» Геродота нашли своё подтверждение во время археологических раскопок.

Цитаты, высказывания, афоризмы Геродота:

*Издревле есть у людей мудрые и прекрасные изречения; от них следует нам поучиться.

*Если не высказаны противоположные мнения, то не из чего выбирать наилучшее.

*В мирное время сыновья погребают отцов, а на войне отцы - сыновей.

* Если бы все люди однажды вынесли на рынок все свои грешки и пороки, то каждый, разглядев пороки соседа, с радостью унёс бы свои домой.

*Людям, решившим действовать, обыкновенно бывают удачи напротив, они редко удаются людям, которые только и занимаются тем, что взвешивают и медлят.

*Истинно мужественный человек должен обнаруживать робость в то время, когда на что-либо решается, должен взвесить все случайности, но при исполнении необходимо быть отважным.

*Не исправляй беду бедою.

*Никто не может быть таким безумным, чтобы хотеть войны, вместо мира, ибо, когда мир, то дети хоронят отцов, а когда война, то отцы хоронят детей.

*Клевета ужасна потому, что жертвой её несправедливости является один, а творят эту несправедливость двое: тот, кто распространяет клевету, и тот, кто ей верит.

*Обстоятельства правят людьми, а не люди обстоятельствами.

*Если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои собственные.

*Женщины вместе с одеждой совлекают с себя и стыд.

*Смерть - восхитительное укрытие для истомленных людей.

*Лучше быть предметом зависти, чем сострадания.

*Обычно люди видят во сне то, о чём они думают днём. *Уши людей недоверчивее, чем их глаза.

*Я обязан передавать все, что рассказывают мне, но верить всему не обязан.

*Никого не называй счастливым, пока он не умер.

Имя: Геродот Галикарнасский

Годы жизни: около 484 года до н. э. - около 425 года до н. э.

Государство: Древняя Греция

Сфера деятельности: История, философия

Величайшее достижение: Получил прозвище «Отец истории». Стал автором первого сохранившегося "учебника истории"- «История»

Геродот (484 г. до н. э. ‒ 426 г. до н. э.) ― первый историк в Греции и во всем западном мире. Полностью до нас дошло одно его произведение ― «Истории», сочинение в девяти книгах, где Геродот подробно рассказал о войне Греции против всемогущей Персидской империи, которая закончилась победой греков над Дарием Великим и его сыном Ксерксом. Геродотом зачастую движут нравственные и религиозные чувства в описании им истории, она часто перемежается описательными и этнографическими экскурсами в обычаи варварских народов, однако уже в древние времена работы историка были ценны своей новизной и новой информацией. Недаром Геродота назвали «отцом истории».

Геродот родился в Галикарнасе (ныне Бодрум, небольшой турецкий городок Азии). Дата его рождения неизвестна, но предполагается, что это 484 год до нашей эры. К тому времени дорийская колония Галикарнаса находилась под персидским владычеством и управлялась тираном Лигдамисом. Следовательно, но в их жилах текла греческая кровь, и вполне вероятно, что семья принадлежала аристократии Галикарнаса.

Когда Геродот был еще ребенком, его семья вынуждена была покинуть родину и переехать на остров Самос, так как в стране началось восстание против Лигдамиса, в котором умер Панаис, дядя или двоюродный брат будущего историка. Здесь Геродот погружается в мир ионийской культуры. По мнению ученых, именно на Самосе он изучил ионийский диалект, где написал свою работу. Однако современные исследователи доказали, что этот диалект также широко использовался в Галикарнасе.

Почти наверняка известно, что незадолго до 454 года до н. э. Геродот вернулся в Галикарнас, чтобы принять участие в свержении Лигдамиса (454 г. до н. э.), сына Артемисии, представителя тирании в Карии, которая в то время доминировала в политической жизни колонии.

Следующая известная дата из биографии Геродота ― основание в 444-443 до н. э. на месте разрушенного Сибариса колонии, которую назвали Фурии. Неизвестно, принимал ли Геродот участие в первой экспедиции, которой руководил Перикл, но он получил гражданство этой колонии.

Некоторые из его биографов сообщают, что в эти десять лет между падением Лигдамиса и прибытием в Фурию (444-454) Геродота приглашали в несколько греческих городов с предложением декламировать его произведения. Говорят даже, что он получил десять талантов за выступление в Афинах, что сейчас кажется маловероятным, хотя эта легенда свидетельствует о том, насколько добрый прием был оказан ему там.

Одним из сильнейших впечатлений политической и культурной жизни Афин для Геродота было пребывание в Афинах Перикла. Там же Геродот мог встретить Протагора, основателя софистики, и Софокла, великого поэта-трагика, который мог оказать влияние на исторические работы Геродота. Также еще до основания Фурий Геродот посетил города и страны, о которых он упоминает в своем труде: мы знаем, что четыре месяца он пробыл в Египте, а позже отправился в Месопотамию и Финикию. Еще одно путешествие привело его в страну .

Все эти поездки были вдохновлены желанием Геродота расширять кругозор и насыщать свою тягу к знаниям, что характеризует его как человека любопытного, наблюдательного и всегда готового слушать. И все эти качества сочетаются с большими энциклопедическими знаниями. Паломничество Геродота окончилось в Фуриях, где он прожил, по меньшей мере, несколько лет, хотя очень мало известно об этом последнем этапе его жизни.

Аристофан написал пародию на труд Геродота, насколько это известно, около 425 г. до н. э. Последние события, упомянутые в истории Геродота о Греции, относятся к 430 г. до н. э. Считается, что историк умер в Фуриях между 426-м и 421-м годами до н. э.

«Истории» Геродота

Работа, благодаря которой Геродот Галикарнасский получил прозвище «отец истории», первоначально не имела заголовка и не была разделена на главы. На девять книг, каждая из которых озаглавлена именем одной из муз, ее поделили александрийские ученые. В первых пяти книгах описываются подробности военного дела. Остальные четыре книги ― это описание войны, кульминацией которой является вторжение в Грецию персидского царя Ксеркса и великие греческие победы на острове Саламине, у города Платеи и на мысе Микале.

Если попробовать упрощенно описать, какова основная тема «Историй», можно сказать, что это войны, а также отступления, рассказывающие об отдельных реалиях древнего мира. Но конечно же, хроника Геродота сложна, и трудно однозначно определить, о чем она: автор преследует не одну цель повествования, использует самые разнообразные ходы для их достижения, части очень отличаются друг от друга, поэтому вначале трудно увидеть принцип, объединяющий их все.

В поисках историй Геродот много путешествовал по всему миру. Именно благодаря путешествиям он получил столько информации: в одних историях он описывает то, что увидел своими глазами; другие услышал от людей, которых встречал; многие истории ― его собственные исследования, а какие-то в результате его работы оказались противопоставленными устным традициям. Геродот находил археологические останки и памятники, прибегал к помощи местных жрецов и ученых. Так, например, исследование мифа о Геркулесе привело его к финикийскому источнику. Обратите внимание, как Геродот сопоставляет разные элементы и как пользуется источниками информации, даже когда, по его мнению, они ненадежны: «Мой долг ― сообщить обо всем, что сказано, но я не обязан верить всему этому в равной степени» (lib. 7, 152).

Собственно, с самого начала Геродот заявляет, что его задача состоит в том, чтобы рассказать о событиях и достижениях людей и, более конкретно, о войне между греками и варварами. Ядро истории ― это, конечно же, история военного столкновения Востока с Западом, но это приводит к тому, что Геродот вставляет многочисленные отступления на протяжении всей своей работы. Это позволяет читателю приблизиться к тем странным и далеким землям, которые так или иначе связаны с персами. Таким образом, его повествование не является целостным, оно движется вслед за мыслью автора, часто ассоциативной: различные страны и регионы появляются в тот момент, когда они каким-то образом связаны с персами.

Надо заметить, что эти отступления чаще встречаются в первых книгах «Историй», а вот уже к середине труда их гораздо меньше, что свидетельствует о конфронтации между и Персией. Затем начинается рассказ, гораздо более сжатый и объективный, с анализом и гораздо более тщательным исследованием данных. Таким образом, в работе Геродота обнаруживается множество стилей, выбор которых зависит от источника, откуда взяты материалы: для описания экзотических стран взяты записи о его путешествиях и информация, полученная из вторых рук, как устная, так и записанная, например, логографами ― сочинителями-прозаиками. А вот рассказывая о войне, занимающей центральное место в истории, Геродот обращался к документам более доступным и надежным. Таким образом, Геродот сочетает в себе навыки великого рассказчика и историка, проясняющего реальную картину событий, пробираясь сквозь путаницу многочисленных источников.

Этнографические отсылки

Эта неоднородность материалов позволила выдвинуть гипотезы о происхождении сведений, отраженных в труде: внутренние и внешние характеристики исследований различных народов были посвящены главным образом персам, и этим можно объяснить, почему изначально автор сосредоточился на историческом и этнографическом описании Персидской империи. Но по ходу работы над повествованием Геродот увлекся захватывающими событиями военного конфликта с Грецией, которые имели значение для него и для его читателей.

После того, как все отрывки были соединены, их последовательность оказалась нелогичной: одни встали в нужное место, согласуясь с хроникой персидских завоеваний (например, рассказы афинян о , к которому проявился большой интерес); повествования о других народах, например, о лидийцах, переместились туда, где они соответствовали теме; а третья группа рассказов, в конце концов, (например, случай с одним из ассирийцев), вообще никак не связана с хронологией. Таким образом, повествование сохранилось как собрание независимых пассажей, представляющих собой логосы или вступления, которые были предназначенные для чтения перед аудиторией.

Предшественники Геродота, именуемые логографами, просто интересовались исследованиями, систематизировали мифические истории о божественном и человеческом происхождении в генеалогии и хрониках, собирали новости о географических открытиях.

Естественно, Геродот по-прежнему очень близок к стилю и методам логографов ― легкое плавное повествование, присущее ионическому диалекту. В действительности, он отходит от мифологии, что дает ему больше возможностей для географических и этнографических описаний многочисленных путешествий. Прежде всего, он интересуется всем тем, что показалось ему странным и необычным, и его описания, по существу, являются собранием случаев, которые произошли непосредственно с ним, или рассказов о народах и странах, услышанных им от других людей. И поскольку Геродот приводит подробные конкретные и живописные примеры, не делая упора на важности каких-либо фактов, его работа местами приобретает очарование сказки.

Несмотря на архаичные черты исторического повествования, метод Геродота отличается критичностью: он знал, в какой последовательности происходили события, вести о которых поступали из Египта, или мог отличить события, свидетелем которых был он сам, от тех, которыми с ним поделился кто-то другой. Фактически, термин «история» происходит от греческого слова ἱστορέω , которое означает «узнаю, исследую, спрашиваю». Тем не менее, Геродот лишен субъективности (обнаружены следы даже софистской школы), но нечасто позволяет себе высказывать собственное мнение и предпочитает позволить читателю судить самому.

Несомненно, Геродот периодически допускает ошибки, довольно грубые и даже невежественные; но неоднократные попытки историков доказать его недобросовестность как автора, потерпели неудачу. Такое изложение событий характерно для обычного человека, которого не особо интересуют великие политические, социальные и экономические явления. События в государстве часто описываются как анекдотическая ситуация из биографии правителя или других важных героев. Но Геродот, без сомнения, не игнорирует первопричины крупных событий, просто они отодвигаются на второй план, давая место личным переживаниям. Также самые важные события, такие как и Платеях, переполнены подробностями об отдельных приключениях, о героизме, советах и ​​памятных фразах, и практически перекрывают собой сами исторические события.

Религиозная и этическая основа

Корни философии «Историй» Геродота ― в моральных и религиозных идеях старого ионического мира. Экспансия персов заканчивается катастрофой: он сравнивает персов с богами, завидующими процветанию и могуществу. Никакая сила в мире, никакое событие не спасут людей от зависти богов; таков их удел, подобный тем, что описаны в трагедиях .

В изложении Геродота очевидна политическая линия: он осуждает тиранию и недвусмысленно поддерживает идеи свободы. Именно самодисциплина каждого отдельного человека дала возможность грекам устоять против восточного деспотизма. Конечно, Геродот пристрастен, он часто выражает теплое сочувствие грекам в целом и афинянам в частности, вероятно, такое его отношение возникло в тот период, когда он виделся в Афинах с Периклом. Геродот подчеркивает этическое превосходство греческих гражданских свобод и героизм, в совершенстве проявленный его гражданами. Также часто Геродот восхищается культурой народов, которые он называет варварами, к ним же он причисляет Персию, великих ее царей или замечательные факты из жизни солдат.

Хроника Геродота заканчивается похвалой персам, которые предпочли остаться бедными, отказавшись от доминирования, ― им достаточно того, что они живут в комфорте и служат другим. Геродот хвалит в них то качество, которым обладают герои . Таковы детали, вполне уместные для финала истории описания греков и персов, написанной греком. Все произведение проникнуто сочувствием Геродота, который умел достучаться до своего читателя.

Влияние Геродота

Несмотря на огромные успехи, достигнутые Геродотом, его труд подвергся критике более поздних историков. Они обвиняли его в том, что он искажает данные. Одним из его первых критиков был Фукидид, который считает, что его метод эфемерен и действует только одно мгновение, то есть пригоден только для чтения и наслаждения.

На самом же деле, сочинение Геродота стало важным источником для всех историков древнего мира, которые постепенно вносили изменения в знания о других странах, далеких и экзотических. В период эллинизма работа Геродота приобрела большую актуальность благодаря новому прочтению некоторых его рассказов, пришедшихся по вкусу современникам. Знаменитый ученый Аристарх провел обзор работ и доказал, что истории Геродота могут считаться точкой отсчета для модели познания мира.

Также ценили Геродота и римляне. Именно римский философ и оратор назвал его «отцом истории». Многие римские историки использовали его в качестве источника, брали цитаты из историй. В средние века, в период, когда греческий язык получил новый статус, Геродота продолжали читать, благодаря латинским историкам, которые включали в свои истории некоторые из его анекдотов. Его звезда снова воссияла благодаря достижениям гуманизма: первым, кто решился перевести работу на латинский язык уже в начале XVI века (в 1520 году), был Альд Мануций.

Точные даты жизни Геродота неизвестны, но удалось установить, что родился он между 490 и 480 г. до н.э., а умер примерно в 425 г. до н.э. Его родиной является Галикарнас, расположенный в юго-западной части Малой Азии. Геродот имел активную гражданскую позицию. В его установилась тираническая власть, и в ходе борьбы с ней он навлек на себя гнев властей, его стали преследовать, поэтому будущий историк был вынужден покинуть родные места.

После этого Геродот поселился на Самосе, но не остался жить там в спокойствии, а стал много путешествовать. Им обследована значительная часть Греции, множество островов Эгейского моря, Египет и Ливия, Финикия и Вавилон, Сицилия и Италия. Ученые предполагают, что «отец истории» посетил также и побережье Черного моря.

После основной части своих странствий Геродот стал жить в Афинах, где его разносторонние знания вызвали интерес у таких людей, как Перикл и его последователи. В то время в столице Греции сложилась , состоявшая из ученых и культурных людей, в нее вошел и Геродот. Этот человек, имея за плечами обширный опыт путешествий, общался с умнейшими людьми своего времени, и все это помогло ему труд, который можно считать первым серьезным историческим свидетельством. «История», написанная им, является и очень популярным научным документом. Она состоит из девяти частей, каждая из которых посвящена одной из муз и названа ее именем.

Труд Геродота в разное время оценивали очень по-разному. Еще в древние времена, в период до нашей эры, он подвергался критике со стороны таких людей, как Аристотель и Плутарх. Они считали, что Геродот недостаточно точен. Позднее, во времена Средневековья, в Европе очень ценился труд Геродота, а сведения, описанные в нем. Считались неоспоримыми. Но с XVIII века люди снова стали сомневаться в том, что изложенные Геродотом факты соответствовали истине. Однако современные исследования их подтверждают. Оказалось, что Геродот был гораздо более точен и беспристрастен, чем другие историки его времени и те, кто жил и писал после него.

Сам он, начиная свой труд, пишет, что с равным вниманием будет описывать и большие, и малые города, так как видел, как великие города становились малыми или вовсе исчезали, а совсем ничтожные поселения развивались и превращались в большие. Геродот, заключая, что человеческое счастье изменчиво, счел, что нужно отнестись с равным вниманием ко всему, что он встретил на своем пути и что было ему известно.

Именно за эту беспристрастность и точность изложенных сведений Геродота и называют отцом истории.

Текущая страница: 1 (всего у книги 52 страниц)

Шрифт:

100% +

Геродот
История Древней Греции

Серия «Иллюстрированная история»

© Ф. Мищенко, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Геродот (около 484 г. до н. э. – около 425 г. до н. э.) – древнегреческий историк, автор первого сохранившегося полномасштабного исторического трактата «История», еще в древности причисленного к выдающимся произведениям историографии. На основе различных документов, собственных богатых жизненных наблюдений, рассказов очевидцев, трудов предшественников, легенд, мифов, преданий Геродот создал цельное и глубокое произведение, в котором документальность гармонично сочетается с художественностью.

Грандиозный труд стал первым подлинно историческим произведением и дал право автору на почетное имя «отца истории».

Наставнику своему, Андрею Даниловичу Юркевичу, учителю гимназии, с признательностью посвящает автор и переводчик

Геродот и место его в древнеэллинской образованности

Современная наука может смело гордиться тем, между прочим, что ей удалось открыть истину там, где почтенный эллинский исследователь вынужден был довольствоваться лишь ловким опросом сомнительных свидетелей и сличением их небрежных и невежественных показаний.

Дж. Магаффи. История классического периода греческой литературы

I

В истории не одной только эллинской, но вообще европейской образованности Геродот занимает выдающееся место. Он стоит на перепутье двух настроений общественной мысли: скептицизма, свободной критики, деятельной любознательности, с одной стороны, легковерия и благоговейного отношения к унаследованному от предков достоянию – с другой. Кроме того, в труде Геродота отразились ярко и в изобилии те свойства эллинского ума и характера, благодаря которым древняя Эллада сделалась на многие века наставницей человечества как в области искусства и науки, так и в сфере общественных и политических отношений. По всей справедливости Геродота можно считать одним из наиболее типичных представителей не только историографии, но известного периода умственного развития вообще. В настоящем предисловии мы желали бы выяснить для читателя положение Геродота в истории древнеэллинской литературы в связи с другими сторонами жизни его современников.

Марк Туллий Цицерон

Прежде всего заметим, что почетное звание «отца истории», присвоенное Геродоту Цицероном и сохраняемое за ним до наших дней, может быть удерживаемо лишь с значительными оговорками. Во-первых, в последовательном развитии эллинской историографии ему принадлежит скорее серединное, центральное, а ни в каком случае не передовое положение. Действительно, историки, по времени следовавшие за ним в различных направлениях, могли находить у него и исходные пункты, и отчасти руководящие приемы для собственной литературной деятельности, но вместе с тем труд его представлял собою лишь наиболее выдающееся, почти единовременное явление в целом ряде более или менее удачных и талантливых опытов истории. В числе этих последних были и географико-этнографические, и исторические сочинения милетянина Гекатея, человека обширной учености и с несомненной наклонностью к критике народных преданий и действительных житейских отношений. Вот почему известный дублинский профессор Магаффи полагает, что Гекатей Милетский имеет гораздо больше права, нежели кто-нибудь, называться отцом эллинской истории. Другой английский ученый, Мьюр, замечает, что с Геродотом из-за титула «отец истории» мог бы с успехом поспорить более ранний историк Харон из Лампсака. Во всяком случае, без риска ошибиться можно сказать, что появлению Геродота на литературном поприще не только предшествовала, но и содействовала целая школа историков, главным местом действия которых был Милет, первенствовавший в эллинском мире во всех отношениях до начала V века до Р. X.

Гомер. Мраморный бюст

Во-вторых, наименование «отцом истории» эллинского писателя второй половины V века до Р. X., если принимать наименование это безусловно, как бы закрепляет и освящает не совсем точное представление об эллинской историографии, то представление, согласно которому исторический вид литературы начался для эллинов лишь в весьма позднее время, примерно не раньше половины VI века до Р. X. Подобное представление резко противоречит всем нашим сведениям о патриотизме древнего эллина, о той ревности, какую он всегда обнаруживал к прославлению родины и к достойному чествованию выдающихся услугами личностей с одной стороны, к примерам предков и к предстоящему отношению потомков – с другой. Достаточно напомнить, как нередко уже Гомер внушал своим героям заботливость о доброй славе или страх позора у потомков1
См. «Илиада», II, 119; III, 287, 460; VI, 358; XXII, 305; «Одиссея», III, 204; VIII, 580; XI, 433; XXI, 255; XXIV, 433.

И как часто в позднейшее время внимание к оценке будущих поколений служило для эллина одним из сильнейших стимулов деятельности на пользу и во славу родины. При наличии подобного настроения древний эллин должен был живо интересоваться и прошлыми судьбами своего маленького отечества, и сохранением важнейших событий в памяти современников и потомства.

Действительно, у эллина и для эллина история существовала искони; только в разные периоды его развития она облекалась в различные формы, в каждом из таких периодов отличалась особыми характеристическими чертами, верно отражая на себе современное состояние общества, данный в нем уровень понимания окружающего.

Не следует при этом упускать из виду, что именно те части эллинского племени, которые оказались для культуры наиболее производительными, каковы ионийские общины и более всех афинская, отличались обыкновенно широкими демократическими стремлениями и обладали соответствующим общественным устройством. Успехи литературы и смена литературных направлений определялись поэтому, по крайней мере весьма долгое время, поступательным движением огромного большинства свободного населения, а не вкусами и потребностями отдельных личностей, кружков или классов. По тому же самому простота, общедоступность и драматизм изложения составляли неотъемлемые свойства древнеэллинской литературной речи. Эта исконная особенность литературного творчества выгодно отразилась и на произведениях позднейшего времени, когда имелось уже налицо раздробление общества на группы по степени понимания задач и явлений художественных, научных и общественных. Диалогическая форма Платоновых сочинений, частые диалоги и речи от первого лица в сочинениях Геродота и Фукидида, ясность построения речи у Исократа, Исея, Демосфена, не говоря уже о более ранних ораторах, были последствием демократизма или общенародности древнеэллинской и прежде всего афинской образованности. Отсюда же объясняется долговременное исключительное господство поэтической формы в литературе.

Древнейшей эллинской историей, одинаково понятной, интересной и достоверной для всех классов населения, были те песни, которые составлялись в гомеровское и догомеровское время: все великое и достопримечательное, по свидетельству того же Гомера, находило себе выражение в песне2
См. «Илиада», VI, 357; «Одиссея», I, 351.

Добродетели Пенелопы, пороки и преступления Клитемнестры в равной мере становились предметом песни, причем одна из этих женщин должна была возбуждать к себе в потомках любовь и восхищение, а другая отвращение3
См. «Одиссея», XXIV, 197, 200.

Песни составлялись в большом числе, потому что слушатели всегда с наибольшим интересом относились к новой песне4
Там же.

Отдельные короткие песни и созданные на основе их целые поэмы выслушивались не только с эстетическим наслаждением, но и с полною верою в историческую действительность Гераклов, Ясонов, Агамемнонов, Ахиллов, Несторов и других героев, самих Зевсов, Аполлонов, Афродит. Даже в сравнительно позднее время спорившие между собою государства считали возможным ссылаться на гомеровские поэмы как на авторитетные общепризнанные документы. Непрестанное участие богов и богинь в судьбах героев и простых смертных казалось древнему верующему эллину столь же неизбежным и, так сказать, естественным, как нам кажется выдуманным и невероятным. Тем же авторитетом пользовались и поэмы Гесиода, вместе с Гомером считавшегося составителем греческой теогонии5
См. Геродот, II, 53. Философы-скептики считали этих поэтов подлинными виновниками ложных представлений народа о божестве. Ср.: Геродот, V, 94; VII, 159, 161, 169, 171; Страбон, IX, 1. 10.

Фукидид. Статуя перед зданием парламента в Вене

Только спустя века четыре или и того более замечаются в литературе признаки недоверия к повествованиям Гомера, Гесиода и других древних поэтов. Не только философы, как Ксенофан, Пифагор, Гераклит, порицают творцов греческой теогонии за возведение на богов разных преступлений, но и такой глубоко верующий поэт, как Пиндар, осмеливается открывать глаза публики на некоторые несообразности в творениях древних учителей. Впрочем, рядом с этим Персей, Горгона, стоголовый Тифон, кентавр Хирон, великаны Алкионей, Антей и т. п. для Пиндара действительные существа, только отделенные временем и пространством от воспеваемых им олимпийских или истмийских победителей. Чудесное и сверхъестественное, по мере накопления и распространения точных знаний, все больше и больше возбуждало сомнения и недоверие к прежним авторитетам; многие подробности в произведениях древних поэтов отвергались как преувеличения и выдумки; тем не менее в основе своей они не переставали рассматриваться как исторические свидетельства о конкретных лицах и событиях. В этом отношении особенно поучителен Фукидид. Враг чудовищного и чудесного в истории, он смело прилагает к доисторической старине мерку современности, уничтожая всякую грань между ранними продуктами народной веры и фантазии с одной стороны, и современными ему историческими деятелями – с другой. Существования мифических личностей и событий он не отвергает, принимая их от поэтов на веру, он старается только очистить рассказы о них от всего того, что кажется ему искажением и вымыслом, руководствуясь при этом не чем другим, как данными самих же поэтов да субъективным чувством вероятности.

В этом и в подобных случаях вероятность ошибочно принималась за достоверность, а место научной критики заступал субъективный рационализм.

Как долго Гомер и Гесиод сохраняли для эллина значение историков, лучше всего показывает пример Страбона, одного из просвещеннейших людей Эллады I века по Р. X. «Илиада» и «Одиссея» имеют, по его мнению, историческую основу, которую географ и пытается многократно восстанавливать с помощью приемов древнейших эллинских историков. Вопреки Эратосфену, Страбон не допускает оценки Гомера с художественной только точки зрения и в одном месте «Географии» замечает, что скорее можно доверять героическим поэтам Гесиоду и Гомеру, нежели Ктесию, Геродоту, Гелланику и другим подобным.

Ввиду сказанного ясно, что для массы эллинского народа Гомер, Гесиод и вообще древние поэты были настоящими историками и что присутствие в их трудах чудесного элемента скорее укрепляло, а не ослабляло доверчивое отношение к ним наивного эллина.

Таким же значением, только, быть может, в большей еще степени, пользовались следовавшие за Гомером и Гесиодом киклики, деятельность которых помещается приблизительно между началом олимпиад и концом VI века до Р. X. Киклики черпали материал для своих произведений из того же источника, что и Гомер, подобно ему верили в историческую действительность мифических и легендарных личностей и событий, но обладали меньшим художественным дарованием и преследовали несколько иные задачи. Они стремились обнять мифическую старину во всей полноте ее, начиная от сотворения земли и первого человека и кончая историческим временем; несравненно больше Гомера они были заинтересованы в последовательной передаче длинного ряда событий, наполнявших известный период времени. Киклики или продолжают гомеровские поэмы, или рассказывают о событиях, предшествовавших подвигам и испытаниям гомеровских героев, или отправляются, как от исходных пунктов, от кратких указаний или намеков, содержащихся в «Илиаде» и «Одиссее», и затем развивают их дальше в ряде картин со множеством подробностей и действующих лиц. Художественный интерес боролся у кикликов со стремлением к фактической обстоятельности и хронологической последовательности, благодаря этому позднейшая древность обязана была главным образом кикликам сохранением большинства мифов и героических сказаний; при этом несравненно точнее, нежели у Гомера, басни были приурочиваемы к определенным местностям.

Предположительно иллюстрированная рукопись «Илиады». V в.

Таким образом, хронология, хотя и весьма несовершенная, и топография, во множестве случаев мифологическая, составляющие необходимые элементы истории, заметно входили в план киклических произведений и приближали их к историческому виду сочинений в позднейшем смысле слова. За такие свойства киклики удостаивались названия «исторических поэтов», и творчество их обозначалось тем же термином, что и составление исторического труда (suggrayfein), а по свидетельству Прокла, большинство ценило и сохраняло произведения эпического цикла не столько за их поэтические достоинства, сколько за последовательность изложения. С другой стороны, прозаический историк Дионисий из Милета или из Митилены носил название киклического писателя (kuklograyfoj). Конечно, с точки зрения собственно художественной приемы кикликов не были удовлетворительны, что и отмечает Аристотель в своем рассуждении о поэзии; но тем в большей степени отвечали произведения их интересу публики к истории.

Если от кикликов мы обратимся к элегии, лирике и драме, то и здесь в огромном числе случаев заметим особенное внимание поэтов к историческим фактам, современным и прошлым. Каллип, Феогнид, Солон, Пиндар и другие лирики отводят в своих произведениях видное место историческим событиям, намекам и критическим о них замечаниям. Эсхил, «отец трагедии», ставит на сцену вполне историческую драму «Персы» в трилогической связи с «Финеем» и «Главком»6
Тетралогия состояла из пьес: «Финей», «Персы», «Главк», «Прометей».

И, по всей вероятности, низводит историческое, близкое ему событие к началам мифическим. Эсхилова трагедия представляет много общего с изображением тех же событий и с освещением их у Геродота. Обрабатывая для сцены мифологические сюжеты, афинские трагики не раз пользовались мифическими именами и положениями для того, чтобы высказываться в том или ином смысле о событиях и личностях современных.

Наконец, всякий знает, что в истории эллинской литературы был особый вид драмы, так называемая древняя аттическая комедия с Аристофаном во главе, вся посвященная наблюдению и оценке современных исторических явлений, между прочим, по сравнению с фактами прошлого, и несомненно свидетельствующая о живейшем интересе афинского народа к отечественной истории.

Как бы в противоречии с этим, так сказать, историографическим настроением и поэтов, и публики стоит общеизвестный факт сравнительно позднего появления в Элладе историографии прозаической, посвященной собственно записыванию или восстановлению исторических данных и распределению их в смысле хронологической и прагматической последовательности. Дальше этого эллинская историография и не пошла; она никогда не поднималась до задачи выяснить тот порядок, или закон, по какому следуют одна за другой группы общественных явлений, объединяемые в данный период господствующим настроением мысли и чувства и обнаруживающие в своей последовательности постепенное совершенствование.

Дело в том, что во всех поименованных выше случаях изложение и задачи истории находятся в подчинении у поэзии, в зависимости от поэтической или художественной тенденции автора, подобно тому как в той же поэзии находили себе выражение религиозные потребности древнего эллина, стремление его к точному знанию, вопросы личной и общественной морали и т. п. Правда, такая совместность в разработке задач дала в результате неподражаемые гомеровские поэмы и немного лишь уступающие им аттические трагедии, обеспечивая в то же время силу, продолжительность и всесторонность воздействия на публику. Тем не менее дальнейшие успехи умственной производительности древнего эллина достигнуты были при посредстве дифференцирования предметов и тенденций и образования отдельных дисциплин на месте первоначально общей творческой деятельности поэтов. Единовременно с этим совершалось в обществе расчленение на группы по свойству стремлений каждой из них, по степени разумения ими теоретических и практических вопросов, причем органом нового движения являлась литературная прозаическая речь, которой пользуются для различных целей историки, географы, ученые, философы, ораторы. Задачей поэзии становилось не изображение внешних событий, но все более и более детальное воспроизведение душевных состояний типических личностей. Потребность в истории искала более соответствующего удовлетворения. Правда, вскоре не замедлила обнаружиться и отрицательная сторона процесса дифференцирования: первый великий прозаик Гераклит имеет в виду только отборную публику и пишет темной речью; за ним следуют в том же направлении несколько других философов; изысканностью и относительной неясностью речи отличаются Эсхил и Фукидид, но в общинах демократических, особенно в Афинах, это значительно умерялось противоположным общественным настроением7
«У нас одни и те же лица, – замечает Перикл, – ведут и свои домашние и политические дела; отдаваясь другим занятиям, наши сограждане достаточно понимают политические вопросы. Лишь мы одни считаем не бездеятельным только, но и бесполезным человека, который вовсе не участвует в общественных делах». Фукидид, II, 40. Ср. Геродот, V, 29: хорошие земледельцы – достойные правители государства.

Условия, благоприятные для дальнейшего преуспеяния, сложились еще раньше в колониях, преимущественно малоазийских. Географические удобства, благодатные свойства климата, отсутствие стеснительных привилегий и предрассудков, покинутых в метрополии, быстро создавали на новых местах материальный достаток и будили дух предприимчивости и исследования; необходимость устраиваться сызнова в новой обстановке и рассчитывать во всем на собственные силы, многоразличные сношения с иноземцами воспитывали в колонистах чувства независимости, терпимости и равенства, возбуждая вместе с тем сознательное, критическое отношение к окружающему. Торговля и знакомство с отдаленными странами и народами расширяли географический кругозор колонистов и исправляли некоторые мифологические представления, заменяя их точным знанием местностей и обитателей. Наконец, правильные сношения с Египтом, установившиеся с конца VII века до Р. X. – Навкратис был основан в ол. 37, 3, – открывали древнему эллину чудесный оригинальный мир с культурой, во многом опередившей эллинскую образованность, с неизвестным еще для эллинов запасом точных знаний по математике и астрономии; с этого времени посещение Египта становилось чуть ли не обязательным для образованных или ученых людей Эллады. В частности, сношения с Египтом обеспечивали для эллинов более или менее правильное получение папируса, сравнительно удобного и дешевого писчего материала; употребление его было необходимым условием прозаической письменности и в то же время облегчало распространение знаний в массе.

Во главе умственного и экономического движения стоял до начала V века Милет, хотя о какой-нибудь централизации в то время не может быть и речи. Каждая область, каждый островок, каждый город, находившиеся в благоприятных условиях для деятельности, развивали собственные силы, привнося что-либо свое, оригинальное, в общую сокровищницу древнеэллинской образованности. Благодетельные последствия этой независимости и многочисленности культурных центров в древней Элладе настойчиво и многократно отмечает один из недавно умерших знатоков эллинской древности Т. Бергк8
Бергк обращает внимание на то, что даже жители одной Аттики, т. е. в политическом смысле афиняне, разнились между собой по отдельным деревням и околоткам.

Вот те условия, при которых вступила в литературу прозаическая речь в древней Элладе, возникла и окрепла эллинская историография как особый вид литературы с собственными задачами и приемами изложения.

II

По словам Страбона, проза развилась постепенно из поэзии. «Прежде, – говорит он, – появилось на свет и приобрело славу поэтическое изложение; потом, подражая ему, разрешая стих, но сохраняя прочие поэтические особенности, писали свои произведения Кадмы, Ферекиды, Гекатеи; затем позднейшие писатели, постоянно отнимая что-либо из поэтических свойств, низвели речь до ее настоящего вида, как бы с какого-нибудь возвышенного положения»9
Основанием для такого взгляда могли служить примеры Акусилая, переложившего поэмы Гесиода в прозу, Гелланика, писавшего прозой и стихами, наконец, предание об эпическом поэте Евмеле (ол. 9), будто бы написавшем прозой историю Коринфа.

Мнение Страбона, до последнего времени господствовавшее в филологической литературе, имело под собой, между прочим, видимую хронологическую последовательность поэтических и прозаических произведений, источник его – тот же самый, что и другого, еще более распространенного и не менее ошибочного представления о возникновении аттической драмы из эпоса и лирики. На самом деле каждый вид эллинской литературы, равно как и прозаический отдел ее, имел свое собственное начало, которое может быть прослежено до незапамятной древности.

Подлинный источник прозы – обыденная разговорная речь, а подлинно первоначальный опыт ее – та запись или надпись, которая впервые понадобилась древнему эллину для сохранения на память какого-либо события из личной, семейной или общественной жизни.

Древнегреческий историк и географ Страбон

Уцелевшие до нашего времени обломки древнейшей прозаической письменности, принадлежащие далеко не первым шагам на этом поле, отличаются такой краткостью, отрывочностью, примитивностью изложения, что не позволяют и думать о влиянии поэзии на первые опыты прозы или о преемственной зависимости последней от первой. Отрывки эти неопровержимо свидетельствуют, что с самого начала эллинская проза шла своей дорогой и первыми успехами обязана была собственным усилиям, а не услугам поэтической речи. В этом именно смысле высказывается и упомянутый выше немецкий ученый. «Уже в самом начале, – замечает Бергк, – старательно соблюдалась пограничная линия между поэтической и прозаической речью. Изложение прозаическое было просто и безыскусственно; предложения и мысли располагались в нем в ряд, слабо связанные между собой. Достойно внимания, как поэзия, задолго до того достигшая соединения предложений в периоды и мастерски ими пользовавшаяся, как она мало воздействовала на прозу древнейшего времени. Прозаическая речь, движущаяся по гладкой поверхности, представляла с самого начала отдельный вид, умышленно (?) отрекавшийся от искусственных средств поэзии».

Прежде всего трудно допустить, чтобы древний эллин, по усвоении финикийского алфавита и по применении его к фонетике родного языка, долго воздерживался от употребления прозаического письма для различных ближайших целей. Дошедшие до нас надписи не восходят дальше VIII века до Р. X., но это не значит еще, что более древних надписей вовсе не было. Для позднейших историков, не исключая и Геродота, важнейшим источником достоверных сведений о старине служили краткие документы, хранившиеся в храмах и на публичных местах городов. Это были главным образом списки имен государственных чиновников – в Спарте царей и эфоров, в Афинах архонтов – или же жрецов, жриц и победителей на народных состязаниях. Так, известны перечни жриц Геры Аргосской и жрецов Посейдона в Галикарнассе, списки победителей на Олимпийских играх, с начала III века до Р. X. легшие в основу счисления по олимпиадам, и на других общеэллинских празднествах; наконец, существовали списки победителей на Карнейском празднестве в Спарте. Подобные документы содержали в себе рядом с именами и краткие заметки о выдающихся современных событиях. Сверх того было немало надписей на пограничных столбах, на пожертвованных в храмы предметах: треножниках, статуях и т. п. Святилищем, богатейшим подобными приношениями, было, несомненно, дельфийское. Гробницы также часто украшались надписями. В этих случаях в надписи входили более или менее определенные хронологические даты и краткие повествования о подвигах отдельных граждан или целых государств.

По мере развития городов памятники письма умножались и увеличивались в объеме; колонии шли, разумеется, впереди метрополии. Отдельные распоряжения властей или постановления Народных собраний, коммерческие сделки и политические договоры, наконец, собрания законов – все это требовало прозаического письма и подготовляло вкусы публики к чисто литературным произведениям в прозе. Древнейшее писаное законодательство Залевка появилось в Локрах Эпизефирских около 660 года до Р. X., а вскоре после того для Катаны и других халкидских колоний в Великой Элладе обнародованы были так называемые законы Харонда. В 621 году появилось в Афинах записанное обычное право Аттики под именем законов Дракона, а в 694-м выставлены на афинской площади Солоновы законы.

Лет двадцать-тридцать спустя появляется в Милете (около ол. 50) первый опыт прозы для целей литературных, именно историко-географический труд Кадма, первого прозаического писателя, по свидетельству Плиния, Порфирия и других. За ним следовал целый ряд историков-прозаиков, обозначаемых обыкновенно по почину Фукидида именем логографов. Памятниками этого периода историографии, не включая сюда Геродота, служат для нас сравнительно немногочисленные и ничтожные отрывки нескольких логографов10
В разряд логографов заносит Фукидид и Геродота, – Геродота, быть может, преимущественно перед прочими. Так были названы им предшествовавшие историки-прозаики в отличие от поэтов. Гекатей называется у Геродота λογοπαι, прозаиком, как Ктесий называет самого Геродота. Из новых ученых Крейцер, а за ним и другие перевели Геродота из рядов «логографов» в число «историков». У Фукидида, от которого заимствован термин, слово «логографы» имеет общее значение «прозаических писателей».

: Гекатея из Милета, Акусилая из Аргоса беотийского, Харона из Лампсака, Ксанфа из Лидии, Гелланика из Митилены и Ферекида из Лера. От прочих уцелели одни имена, да разве названия сочинений: Кадм и Дионисий из Милета, Гиппий из Регия, Деиох и Бион из Проконнеса, Дамаст из Сигея, Евгеон из Самоса, Демокл из Фигел, Евдем из Пароса, Амелесагор из Халкедона «и многие другие», заключает Дионисий. Все это были предшественники или старшие современники Геродота; каждый из них прибавлял что-либо к эллинской историографии и в смысле материала, и в смысле усовершенствования прозы и выработки соответствующих приемов. Усиленная деятельность логографов свидетельствовала, что в обществе возрастал живой интерес к предметам географии, этнографии, хронологии, истории самим по себе, независимо от художественного изложения.

То самое, что прежде составляло задачу и давало мотивы для поэтической разработки, излагалось теперь простой разговорной речью без поэтического воссоздания душевных состояний героев, с единственным намерением закрепить факты письмом. Сходство с прежними поэтами обнаруживалось в миросозерцании, отчасти в материале, в неизменной вере в мифические события, но тем очевиднее становилась разница между поэтами и историками в обращении с материалом. И у историков немногие достоверные данные мешались со всякого рода мифами и баснями, документальные хронологические показания заносились в один ряд с вычислениями по мифологическим родословным. Но само обнажение письма от красот поэтического вымысла способно было возбуждать сомнение в достоверности или возможности некоторых, по крайней мере наиболее чудовищных, образов и положений, призывало читателя к критике.

Источниками для логографов, как историков прошлого, служили, кроме скудных документальных свидетельств, те же самые устные предания, из которых черпали поэты, рассказы жрецов и, наконец, произведения этих самых поэтов. Таким образом значительная доля труда логографов в этой области сводилась к прозаическому переложению известий о лицах и событиях, воспетых ранее Гомером, Гесиодом, кикликами и другими поэтами. Акусилай перекладывает в прозу, не без некоторых отступлений впрочем, поэмы Гесиода, Дионисий из Милета называется «киклическим писателем», а иные киклики цитировались в древности как «поэтические историки». Только в таком смысле можно и должно допускать влияние поэзии на прозаическую историографию и некоторую преемственность последней от первой. Влияние другого рода, более прямое и действительное, поэзии на прозу принадлежит позднейшей поре историографии, обнаруживаясь впервые на Геродоте. И в этом отношении аналогия прозы с драмою очевидна: о влиянии эпоса на драматургов доэсхиловских мы не знаем ничего, тогда как Эсхил, по преданию, называл свои трагедии крохами от гомеровской трапезы. Достаточно вспомнить здесь, как ближайший наставник Геродота Паниасис обработал Геракловы легенды в четырнадцати песнях и в значительной поэме изложил странствования ионян и судьбу их колоний и как наш историк под влиянием родственника – поэта обращал особенное внимание на те же предметы. Потому зависимость Геродота от эпической поэзии не подлежит сомнению. «Один только Геродот был вполне гомеристом», – замечает о нем Лонгин. Близость к Гомеру видна на каждой странице Геродотова текста, доказана учеными давно и состоит не в тождестве отдельных только слов и оборотов, но также во всем плане труда и в общем его характере.

При некоторых индивидуальных особенностях древнейших историков в соединении с последовательным преуспеванием историографии, труды логографов имели многие общие черты. Согласно господствовавшему в обществе интересу к судьбе колоний и их метрополий, к древним эллинским родам и племенам, к посещаемым народам и странам, сочинения логографов распадались по содержанию, говоря вообще, на историко-генеалогические и географико-этнографические. Первые состояли главным образом в последовательном изложении судеб героев местных и общих, с прибавлением в начале космогонии и теогонии и с переходом в конце к историческим личностям и событиям, вторые – в перечислении географических пунктов с упоминанием относящихся к ним предметов: обитателей, животных, растений, храмов и т. д. и т. д. Истории городов (ktiўseij poўlewn) приурочивались к судьбам племен или родов и излагались по мифологическим родословным.

Для характеристики сочинений первой категории мы ограничимся немногими примерами. От одного из логографов, Ферекида, осталось около 120 отрывков его «Истории», уже в древности делившихся на десять книг. Это – ряды легенд, приуроченных к Фессалии, Беотии, Арголиде и другим частям Эллады и расположенных в хронологической последовательности. «Героегонии» предшествовала, должно быть, вкратце, теогония, а заключение составляли, по всей вероятности, еще более краткие упоминания об исторических деятелях с относящимися к ним историческими событиями: так, род Филаидов доведен до марафонского победителя, упоминается скифский царь Иданфура, очевидно, Геродотов Иданфирс, относящийся к концу VI века до Р. X. Потомство Аполлона, Посейдона, Геракла, Персея, Агенора, Инаха и других, начиная от божественных родоначальников их и кончая человеческими представителями, излагались на основании народных сказаний и поэтических произведений, с большими или меньшими подробностями, в порядке смены одного поколения другим. Во многих случаях историк отступал от общераспространенной редакции различных сказаний. Одно это обстоятельство способно было поколебать веру читателей в священную неприкосновенность традиций.

Так, по Гесиоду, Тифон низвергнут в Тартар, а у Ферекида он погребен живым под островом Питекуса; у него особые варианты генеалогии Ехидны, сказания об Электрионе и Амфитрионе, о задушении Гераклом змей и пр.

От «генеалогий» другого историка, Гекатея, уцелело 37 отрывков, составляющих ничтожный обломок героической истории Эллады. Это был перечень поколений Девкалиона и других эллинских героев, родоначальников отдельных частей эллинского племени, и этот историк в изложении судеб героев не раз уклонялся от общепринятых редакций. Если нет никаких следов того, чтобы Гекатей связывал героогонию с теогонией, все же несомненно, что человеческий род он ставил в преемственную связь с мифическим поколением героев и богов. Так, свою собственную родословную он возводил в шестнадцатом колене к божеству11
Геродот, II, 143.