На углу улиц Сент-Оноре и Сент-Рош все было видно: и лестницу, и главные врата, откуда должны были выносить гроб, и экран, по которому транслировали службу. Людей пришло довольно много. Но много и случайных зевак, туристов, которые хотели поглазеть на французского президента и его новую жену. И атмосфера не то чтобы очень скорбная - все-таки 71, и потом было же известно, что он всю жизнь болел. Какие-то молодые люди в шортах, бодро интересовавшиеся, чем, собственно, занимался покойный, пожилые тетеньки, уже с утра занявшие лучшие места у турникетов, ну и обычная в таких случаях пьянь более или менее интернационального вида, имеющая привычку шастать там, где накрывают столы для поминок, - вот, собственно, какой контингент собрался у подножия церкви Сент-Рош в день, когда там отпевали Ива Сен-Лорана.
Весь гламур с именными розовыми билетами медленно просачивался в храм сквозь усиленную охрану. Со стороны это напоминало модные показы: секьюрити, турникеты, папарацци, дамы в черных очках и похожих брючных костюмах a"la smoking - последняя демонстрация верности любимому кутюрье. Пришли все. И бывшие конкуренты, и постаревшие клиентки, и вышедшие в тираж музы. И священные чудовища высокой моды, которые никогда в таком количестве вместе не собираются, потому что их чрезмерное скопление в одном месте грозит глобальными катаклизмами. Но нет, пришли и сидели рядышком на одних и тех же вытертых церковных скамьях, как в детстве на воскресной службе, Юбер де Живанши и Соня Рикель, Джон Гальяно и Марк Джейкобс, Вивьен Вествуд и Жан-Поль Готье, Валентино и Стефан Пилати, Наоми и Клаудия... Их всех собрали и рассадили в соответствии с табелью о рангах: пожилые и заслуженные - поближе к гробу, а те, кто помоложе, - подальше к выходу. (Не было только Карла Лагерфельда, соперника всей жизни, но и он прислал из Майами, где показывал круизную коллекцию Chanel, свои соболезнования и цветы.) Ну а в первых рядах - Николя Саркози, Карла Бруни, мэр Парижа, иранская шахиня Фара, Бернадетт Ширак. Все-таки государственные похороны! Все по первому разряду для первого кутюрье Франции.
Alexandra boulat / VII Обществу людей Ив Сен-Лоран предпочитал компанию своей любимой собаки по кличке Moujik На самом деле он ничего этого не любил. Ни пафоса, ни толп, ни сановных церемоний. Всегда их боялся. Терялся. Не знал, что делать с руками, лицом. Почти на всех фотографиях у него такой затравленно-испуганный вид. И этот невидящий, растерянный взгляд из-под очков. Простите, спасибо, простите, спасибо... И так через слово. Давать интервью - мука. Позировать фотографам - пытка. Даже выходить на финальные поклоны после показа на подиум - каждый раз невероятное испытание. Конечно, если бы не Пьер Берже, никогда бы он этот кутюр не осилил. Он любил рисовать, закрывшись от всех в своем кабинете на авеню Марсо, играть с бульдожкой Moujik"ом, названным так его престарелой привязанностью - Лилей Брик (да-да, той самой), читать на ночь несколько страничек из Пруста. К старости стал грузным, неповоротливым и еще более пугливым. Почти никуда не выходил из дома. Да особенно и незачем было. Не то чтобы его забыли. Но жизнь шла своим чередом. Без него.
М ы не были с ним знакомы. Но я знал его русских друзей. Бывал в домах, куда захаживал он, разглядывал подарки, которые он дарил. Однажды мы даже немного пообщались. В театре Мариньи давали «Даму с камелиями» с Изабель Аджани в главной роли. Я опоздал к началу и плюхнулся на свое место, когда в зале уже погас свет. Половину первого акта я соображал, откуда могу знать человека, сидевшего от меня по левую руку. Человек тяжело дышал, то и дело поправлял галстук, который, казалось, мешал ему, нетерпеливо ерзал в кресле, вздыхал. Потом в какой-то момент замер, и мне показалось, что он задремал. Я присмотрелся внимательнее. Ну, конечно, это был он, Ив Сен-Лоран. На левом лацкане его синего блейзера крошечной кровавой каплей алела ленточка ордена Почетного легиона. Глаза за очками в тяжелой черепаховой оправе были закрыты. И непонятно, то ли он спит, то ли внимает стенаниям Маргариты Готье.
В антракте он остался сидеть в своем кресле, как-то сразу подобравшись и выпрямившись, зная наверняка, что все будут на него смотреть. Я тоже остался сидеть рядом.
Вам нравится Аджани? - спросил я его, нарушив тягостное молчание.
Что? Что? - испугался он.
Я только спросил, нравится ли вам Изабель Аджани, месье?
Ах, да, да. Простите меня, я не понял. Нравится ли мне Изабель? Она прекрасна. Но Маргарита Готье... - тут он сделал какой-то странный жест, как будто потрогал пальцами воздух на ощупь, как шелк. - У вас должно перехватить дыхание, как только она появляется. И вы должны заплакать, как только она заговорит. Это умела только Каллас.
Но Каллас не говорила, она пела...
О, какое проницательное наблюдение, - улыбнулся Ив. - Откуда вы знаете Каллас?
Господи, да кто же не знает Марию Каллас?
Ровно половина этого зала, - вздохнул он.
С ним было приятно болтать. У него была такая мягкая, гейская манера заговаривать, обвораживать и обволакивать собеседника без всяких заметных усилий и, похоже, задних мыслей. В какой-то момент он даже рассмеялся, застенчиво прикрыв рот рукой. Так делают люди, когда стесняются своих зубов или их отсутствия. И, кажется, с зубами там действительно были проблемы. Он был трогательный и какой-то уютный. Его почему-то обрадовало, что я русский. «О, я люблю русских. У меня есть дача, - вдруг без всякого акцента произнес он русское слово, - и Мюжик».
Какой по счету? - поинтересовался я.
Цифру «четыре» он показал на пальцах. В полутьме поблескивали его перстни, оправа, голубые глаза. И со стороны можно было подумать, что он делает руками какие-то загадочные пассы, пытаясь меня загипнотизировать.
eyedea presse / eastnews Свой дом моды Ив Сен-Лоран основал в 1962 году вместе с компаньоном Пьером Берже Он смешно рассказал, как познакомился с Лилей Брик в зале для транзитных пассажиров в аэропорту Шереметьево (они летели с Берже из Токио, а пересадка до Парижа тогда была в Москве). Как его поразила ее супермодная по тем временам зеленая норковая шуба, так выделявшаяся среди черных каракулевых сугробов московских номенклатурных дам. И этот ее вызывающий клоунский грим с нарисованными на лбу бровями, карминным ртом и рыжей девчоночьей косичкой, которую она теребила своими паучьими наманикюренными пальчиками. Какая она была необыкновенная и как в нее все влюблялись. Причем не как в миф, а как в женщину, хотя ей было уже за восемьдесят.
Все говорят: «Возраст, возраст...» А по-моему, это чушь. Лиля была моложе многих двадцатилетних. Вот вам сколько лет?
Пришлось сказать. Потом выяснилось, что мы оба родились под знаком Льва.
Львы самые крутые, - со знанием дела заявил он и снова стал загибать пальцы. - Смотрите, мадемуазель Шанель - Лев. Наполеон - Лев. Фидель Кастро - тоже Лев...
И Джеки Кеннеди, - подхватил я.
И королева-мать! - потрясая пятерней, зажатой в кулак, продолжил он.
И Мадонна, - вспомнил я.
Нет, Мадонна - bitch, - отрезал он тоном, не терпящим возражений. В его львиной стае ей не было места.
Ну прямо-таки и bitch... - вступился я за артистку.
Нет, bitch, bitch, - заверил он меня шепотом, поскольку занавес уже медленно полз вверх.
Свет погас, начался второй акт. Изабель разыгралась. От ее исступленных криков: «Арман, Арман, я еще не хочу умирать, я еще так молода!..», казалось, рухнут стены театра Мариньи. Это было сильно. Я услышал, как мой сосед всхлипнул и потянулся за носовым платком. Сен-Лоран плакал. Я даже спросил его шепотом: «Все хорошо?» Но он не ответил. Он был там, на сцене, вместе с умирающей Маргаритой Готье.
eyedea presse / eastnews Пятидесятилетний союз Берже и Лорана – часть истории не только французской моды, но и европейской культуры ХХ века
Потом аплодисменты, поклоны, крики «браво». Ну, в общем, все как всегда. Уже на выходе из театра он подчеркнуто светским тоном поинтересовался, надолго ли я приехал в Париж и где остановился, а узнав, что завтра мне уже уезжать, нисколько, похоже, не удивился и лишь церемонно пожелал счастливого пути. Это был уже другой Ив Сен-Лоран, отгороженный от всего мира непроницаемым скафандром формальных растерянных улыбок, невидящих глаз. У выхода его ждал лимузин, и красивый черноокий шофер в серой форменной фуражке, вытянув шею, уже высматривал его в театральной толпе. Я хотел откланяться, как он вдруг задержал меня и с той же пугливой, умоляющей интонацией, что и в начале нашей встречи, произнес как бы и не мне, а обращаясь куда-то в сторону: «Будете еще в Париже, объявитесь. Послушаем вместе Каллас. У меня много ее редких записей. Очень редких. Кстати, как по-русски "до свидания"? Досвэ... Нет, нет, это все слишком сложно для меня. Прощайте».
А утром ко мне в номер, когда я уже собирался на check out, недовольный посыльный притащил тяжеленный букет из двадцати пяти белых роз с запиской: «Моему русскому другу на память о "Даме с камелиями". YSL».
В соборе стоял удушливый, тяжелый цветочный запах. В основном это были розы. Исключительно белого и кремового цветов. А еще жасмин и лилии из Марракеша, где у них с Берже была вилла «Оазис» и дивный сад, гордость и отрада всей жизни. Там Сен-Лоран и завещал развеять свой прах. Можно предположить, что его последняя воля была подсказана аналогичным распоряжением Лили Брик. Никаких могил, надгробий, любопытных экскурсантов и праздных туристов. В одном случае - экзотический марокканский сад, в другом - поле на опушке подмосковного леса. И все.
Первым вышел к амвону Пьер Берже. Он говорил тихо и медленно, но каждое его слово падало тяжело и гулко, как камень. Он говорил о своей любви. О своем преклонении перед гением Сен-Лорана, о чувстве гордости и восхищения, которые он испытывал все пятьдесят лет их союза. «Я обращаюсь к тебе в последний раз. Но знай, что я никогда тебя больше не покину». Перед гробом стоял очень старый человек с абсолютно белым, мертвым лицом, на котором жили своей жизнью только глаза. Накануне в программе Си-эн-эн, посвященной памяти Ива Сен-Лорана, я видел, как они вспыхнули и загорелись адским пламенем, когда речь зашла о Томе Форде. Испуганная журналистка даже переспросила: «Вы считаете, что Форд неталантливый?» «Да, я считаю, что он бездарный. Вполне возможно, он был талантлив для Gucci, но не для Yves Saint Laurent».
На самом деле во всем, что произошло, была и его вина, Пьера Берже. Не надо было идти на условия Франсуа Пино при продаже бренда. Не надо было отдавать чужим людям дом, который они вместе создавали пятьдесят лет. Нельзя было допустить, чтобы этот приглашенный американец хозяйничал на территории Yves Saint Laurent. «Лучше бы мы разорились, - неистовствовал Ив, когда увидел первую фордовскую коллекцию, представленную под лейблом YSL. - Неужели нельзя было подождать, пока я умру?»
Похоже, что нельзя, дела шли не очень. Конкуренты дышали в затылок. Клиентура безнадежно старела. Последние духи продавались плохо. Надо было думать о старости. И не только о своей собственной, но и тех, кто работал вместе с ними много лет. Конечно, Берже тогда все сделал правильно: выторговал кучу денег у Пино, создал фонд их имени, оборудовал первоклассное хранилище для нескольких сотен исторических платьев, выгодно продал всю ненужную недвижимость, сохранил в неприкосновенности исторические апартаменты офиса на авеню Марсо и кабинет маэстро. Только что там было делать самому Иву Сен-Лорану? Предаваться воспоминаниям, перебирать старые эскизы, пересчитывать платья в хранилище? Что? Иногда по привычке он заходил сюда, в особняк, со своим Moujik"ом. Бесцельно слонялся по пустым коридорам, сидел понуро в знаменитом салоне с мебелью, обитой зеленым штофом, безучастно внимал речам Берже, как всегда, полным задора и огня. Но домашние музейные радости его не вдохновляли, идея гастролей по миру со старыми коллекциями навевала тоску. Подходящей работы в театре и кино для него так и не нашлось: те, с кем работал раньше, состарились или умерли, а новых звезд он не знал и боялся. «Нет, лучше бы мы разорились...»
«Прощай, моя любовь», - медленно произносит Берже. Так великие трагики Комеди Франсез оплакивали своих возлюбленных в пьесах Корнеля и Расина. Торжественно, проникновенно, бесслезно.
Их пятидесятилетний союз - теперь часть не только истории французской моды, но и всей европейской культуры второй половины ХХ века. Что это было? Встреча великого импресарио и великого артиста? Союз двух гениев - коммерции и моды? Тандем двух сверхличностей, дополнявших друг друга?
«Этот человек забрал все мои силы, всю мою энергию, всю мою жизнь, - скажет Пьер Берже, - но только потому, что я сам этого хотел». Это он выстроил вокруг Ива Сен-Лорана неприступную крепость, окружив его непроходимыми рвами и заборами, сделав его пленником собственного мифа и образа жизни. Это он боролся с его фобиями и страхами, вытаскивал из очередных депрессий и запоев, прятал от него бутылки с виски и блоки сигарет, гонял алчных прихлебателей и торговцев кокаином, бесстрашно вступал в драку с его обидчиками и клеветниками. Это он держал на коротком поводке свору всех его бесчисленных приятелей и компаньонов, ревниво отслеживая, чтобы они с головы до пят всегда были одеты только в YSL, чтобы всегда были готовы развлекать и вдохновлять. За это Берже готов был платить им деньгами, известностью, связями, бесплатными ужинами в Relais Plaza и Le Palace, литрами Opium и Rive Gauche. Он не прощал никому даже попытки измены. Все должны были служить и обслуживать его божество, его Короля-Солнце.
Но в неистовом фанатизме этого поклонения был и свой расчет: Ив Сен-Лоран символизировал собой то, что по-французски называется savoir-vivre, а на русский язык не совсем точно переводится как «умение жить». Само это понятие имеет длинную родословную, уходящую во времена версальских праздников и теряющуюся в череде трианоновских развлечений Марии-Антуанетты. Жизнь, задуманная, срежиссированная и разыгранная как один нескончаемый праздник. Но не тот хемингуэевский, богемный, с дешевым вином, доступными девушками и сытным ужином в монпарнасовской брассери. А праздник, изысканно сервированный на столовом серебре и лиможском фарфоре, со слугами в белых перчатках, с дорогими винами и дорогими женщинами в нарядах Haute Couture. Ив Сен-Лоран - прямой наследник прустовского Свана. Каким-то непонятным, сверхъестественным усилием ему одному удавалось сохранять в последней трети ХХ века иллюзию Grand Siecle, ауру высшего света, которого давно уже не существовало, но который странным образом продолжал жить и торжествовать в его коллекциях.
В реальности все выглядело прозаичнее: «свет» Сен-Лорана - это гламурные наследники некогда громких фамилий, артисты, артистки, талантливые проходимцы, просто beautiful people без денег и особых занятий, бесконечно далекие от подлинной аристократии. По сути та же богема, но сумевшая приобрести в эпоху диско статус властительницы дум и законодательницы моды. Точнее, такой ее сделал Ив Сен-Лоран, щедро раздарив своим придворным девочкам и мальчикам титулы муз, принцесс, принцев, а заодно возведя идею savoir-vivre в некий главный трендсеттерский культ, которому исправно поклонялась вся передовая общественность по обе стороны Атлантики.
И задачей Берже было поддерживать этот культ на соответствующем уровне, не снижать оборотов, сделав из него суперуспешный коммерческий проект. Собственно, он всю жизнь только этим и занимался: превращал гений Ива Сен-Лорана в миф, а миф - в большие деньги. «Прощай, моя любовь».
Т еперь очередь Катрин Денев. Она почти без грима. В черном. Все та же золотистая грива Дневной красавицы по плечам. На шее алеет рубиновое сердце - сен-лорановская эмблема, которая вместе с его ежегодными рождественскими открытками была символом дома и его тайным оберегом.
«Все идет вперед и вперед, ничто не погибает.
Умереть - это вовсе не то, что ты думал, но лучше».
О чем она говорит? - шепотом спрашивает меня дама, сидящая рядом.
Похоже, она плохо слышит, еще хуже видит и явно раздражена, что оказалась в последних рядах непонятно с кем, а ее элегантная черная шляпа, жемчуга и скорбная мина не будут замечены правильными людьми из первых рядов, ради которых она сюда и пришла.
Это стихи, мадам.
Вы полагаете, Денев сама их сочинила?
Не знаю. Кажется, нет.
Катрин читала любимые стихи Ива Сен-Лорана - «Листья в траве» Уитмена. Читала очень не по-актерски. Волновалась. Это было заметно. Голос у нее срывался и дрожал, как у дебютантки на вступительных экзаменах. Но все равно она была прекрасна.
Belle de Jour. Первая и главная из сен-лорановских женщин. И смокинги на голое тело - это она. И мужские плечи пиджаков, и узкая талия, схваченная ядовито-зеленым кушаком, и каблуки-стилеты, которыми можно убить. И все эти леопардовые принты, и платья-сафари, и African Look c длинными клипсами, тяжело раскачивающимися на уровне ключиц, и русские кафтаны, и боа из вороньих крыльев, и невесомое манто из розовых перышек марабу - все это она, Катрин Денев. Женщина из стали и сплавов, которая не разучилась краснеть от волнения и плакать, как маленькая девочка. Наверное, в своих самых тайных мечтах Ив Сен-Лоран представлял себя ею, смелой, сильной, свободной от буржуазных предрассудков и жалких мужских комплексов. Сказал же о ней вполне себе straight Жерар Депардье: «Катрин - это мужчина, каким бы я хотел быть».
На одном из Каннских фестивалей у меня было с ней интервью, и я спросил, что означало для нее быть музой Ива Сен-Лорана. «Да не была я никогда его музой, - отмахнулась Катрин. - Музами были другие: Лулу де ла Фалез, Бетти Катру... Просто каждый сезон я заказывала у него платья, посещала его показы. Мы, конечно, дружили, но с соблюдением дистанции. Мне не хотелось (да он и не настаивал) становиться частью его "двора". Ив был невероятно щедрым, милым и добрым. Я храню все его письма, рисунки, подарки, рождественские открытки. А в моде он был настоящий лев и умел совершать невероятно дерзкие вещи, на которые мог отважиться только очень робкий человек».
Катрин Денев читала Уитмена, а я вспомнил финал прощального гала Ива Сен-Лорана в Stade de France, где она и Летиция Каста пели дуэтом под фонограмму «My Greatest Love Story is You». Тогда все боялись, что Сен-Лоран не выдержит, расплачется или, того хуже, рухнет прямо на подиуме. Он и правда еле стоял на ватных ногах, глядя по сторонам безумными глазами, пока Катрин не взяла его за руку и не повела за кулисы, буквально волоча его на себе. Она уводила его с поля боя, как раненого бойца из-под обстрела. И в этот момент она меньше всего была похожа на королеву гламура, ледяную Дневную красавицу. Старшая сестра, сестра милосердия - вот кем она была для него в тот момент. И всю жизнь.
...Умереть - это вовсе не то, что ты думал, но лучше.
Последний год был самый тяжелый. Близкие знали, что конец может наступить в любую минуту. У него что-то случилось с координацией. Он все время падал. Ломал руки, ключицы. У него были сломаны оба плеча. Во время одного из обследований в американском госпитале в Нейи был поставлен окончательный диагноз: рак мозга. Он не мог самостоятельно ни пить, ни есть, ни даже держать в руках карандаш. Последний месяц он уже не мог говорить. Он замкнулся в скорбном молчании, в которое уже никто не мог проникнуть, даже Берже. За три недели до его смерти они заключили PACS (эквивалент гражданского брака для гомосексуалистов).
«Мы решили, что это должен быть символический акт», - заявил Берже. Но и практический тоже. Ведь теперь на абсолютно законных основаниях он мог распоряжаться всем огромным наследством Ива Сен-Лорана. Сегодня, по прошествии всего нескольких месяцев после похорон своего друга он больше всего озабочен подготовкой к грандиозному аукциону - распродаже знаменитой коллекции искусств, которую они оба собирали в течение сорока лет. К чему такая поспешность? То ли она продиктована финансовыми проблемами фонда YSL-Berge? То ли существует угроза судебных притязаний других наследников - ведь еще живы девяностопятилетняя мать Сен-Лорана и обе его сестры? Версий множество, но Берже хранит ледяное и презрительное молчание, как хранил его все эти годы по поводу реального состояния дел Дома YSL и своих подлинных отношений с Сен-Лораном.
А потом вдруг запела Мария Каллас. Я сразу ее узнал. Обещал же он, что когда-нибудь мы послушаем ее вместе! Casta Diva, Casta Diva... Бессмертный голос рвался куда-то под самый купол Сент-Рош, заполняя собой все пространство собора, заглушая все клаксоны и шумы большого города, продолжавшего жить своей будничной жизнью, для которого эти государственные похороны с перекрытой для движения улицей Сент-Оноре - лишь досадная помеха. А голос пел, и молил, и парил на какой-то недосягаемой, запредельной высоте, доступной только великой Каллас и, наверное, теперь и Сен-Лорану.
По странному совпадению сразу несколько парижских газет написали, что по своему значению и эмоциональному резонансу его похороны сравнимы с уходом Марии Каллас тридцать лет назад. Ощущение пустоты и финала целой эпохи. Как будто на наших глазах навсегда опустили занавес. И не очень понятно, что делать дальше. То есть продолжать делать все то же самое, что и раньше, но уже смирившись с тем, что время королей и королев ушло безвозвратно. И никто так не споет Casta Diva, и не будет кутюрных коллекций, где только от одних переходов бежевого в песочно-серый перехватывало дыхание, а традиционный выход «невесты» был способен сорвать овации, о которых уже не мечтают в Гранд-опера. Все кончено, господа!
Когда из главных ворот Сент-Рош выносили гроб, покрытый национальным флагом Франции, по театральной традиции кто-то пытался аплодировать. Но получилось почему-то фальшиво. Все-таки Ив Сен-Лоран не был рок-звездой или известным актером. Ему явно не хотелось этих аплодисментов. Больше всего он любил тишину. «И учти, чтобы никакого Пер-Лашез!» - заклинал он когда-то Берже, зная страсть своего друга к государственной помпе и театральным эффектам. Домой в Марракеш, где ему было хорошо, где он надеялся провести старость, подальше от Парижа, от всех любящих и ненавидящих, от прошлого и настоящего, в котором для него не оставалось ничего, ради чего стоило жить.
Какое-то время мы все стояли на лестнице, наблюдая, как отъезжает президентский лимузин, как усаживается в машину мама Ива Сен-Лорана. И в этот момент все участники траурной церемонии были похожи на растерянных оркестрантов, оставшихся без дирижера и инструментов. Почему-то неловко было сразу расходиться, хотя всех ждали неотложные дела, раздраженные водители, неотвеченные звонки.
И вот уже кто-то вещал в подставленный микрофон о великой потере Франции, кто-то с радостной готовностью позировал набежавшим, как саранча, папарацци. А рядом, у меня за спиной чей-то глухой голос недовольно бубнил, что хорошо бы сейчас прямо отсюда пойти в Meurice и что-нибудь съесть. Это близко, на Риволи, и местный шеф-повар Янник, говорят, творит чудеса. Господин был явно голоден, и затянувшиеся похороны его утомили.
А кто тебе рассказал про Meurice? - устало поинтересовалась его спутница.
И в этот момент мы все трое, как по команде, подняли головы и посмотрели на белесое июньское небо. С
7 выбрали
Если бы не тяжелая и продолжительная болезнь, прервавшая его жизнь в первый день лета 2008 года, завтра весь мир стремился бы засвидетельствовать ему свое почтение по случаю его 77-летия. И в первую очередь - Они...
Они всегда были рядом с ним, что бы ни случилось. Судьба свела их в разное время, но связала их жизненные дороги в одну благодаря удивительному миру моды, а также такому понятию, как Вдохновение...
Он...
Ив Анри Донат Матьё родился в небольшом, но жарком городке на краю Алжира - Оране. Приличная семья, достаток, две любимые сестры, жизнь на вилле на берегу моря... Но школьные годы не были для Ива чудесными - будущий кутюрье испытал на себе все прелести пребывания скромного застенчивого молодого человека в очках в компании более бойких одноклассников.
Возможно, ровесники просто не могли взять в толк, как можно всерьез интересоваться модой, эскизами, платьями... А он... Вместе со своей мамой Ив пропадал среди отрезов, манекенов, оборок, булавок, тесьмы и прочих швейных принадлежностей. Именно тогда он понял, какой будет его судьба и где он сможет реализовать себя - его мир, это мир Моды. А встреча с редактором Vogue полностью перевернула его жизнь с ног на голову.
Следующим шагом Ива было поступление на курсы "от-кутюр", сотрудничество и возглавление Модного дома Dior , настоящая революция в нем, открытие собственного дела - Модного дома Yves Saint Laurent и фурор на подиумах всего мира. Грандиозный успех, неожиданные провалы, поиск вдохновения, триумфальное возвращение и встреча с ними - его Музами...
Катрин Денев...
Они встретились в 1965 году. Он - всемирно известный кутюрье. Она - только привыкающая к славе после успеха Шербурских зонтиков (1964) молодая актриса. Она появилась на пороге его Модного дома со страницей из журнала Elle , на которой было фото платья из прошлогодней коллекции YSL . Она выбрала именно его для предстоящего визита к английской Королеве - длинное, из белого крепа с красной вышивкой.
Этот визит стал началом долгой искренней дружбы. На все ответственные мероприятия, торжественные вечера и рауты, премьеры актриса являлась исключительно в туалетах от Yves Saint Laurent . Более того, получив очередной сценарий, Катрин нередко настаивала на том, чтобы костюмами к фильму занимался именно Ив.
Катрин оставалась верна Иву до самой смерти дизайнера. "Специально для меня он сшил за свою карьеру не более пары десятков платьев , - поделилась она с Paris Match в 1995 году. - Это были громкие поводы - церемония "Сезар" или Каннский кинофестиваль. В остальное время я просто выбирала из того, что он представлял на подиуме в коллекциях прет-а-порте и haute couture. Иногда я просила изменить цвет того или иного платья на тот, который был более подходящим для блондинки, но не более того. Меня никто ни разу в жизни не заставлял надевать платье от Yves Saint Laurent. Желание быть в его нарядах рождалось у меня самой и доставляет мне удовольствие до сих пор ".
На самом деле, Катрин произвела на Ива такое впечатление, покорила его, что спустя год после знакомства он создал свою новую коллекцию специально для нее. А еще через год у Катрин появилась "коллега" - Ив встретил свою новую музу...
Бетти Катру...
Она была молодой особой, главной целью жизни которой было не работать. Она вела привычный для богемной молодежи образ жизни - днем отсыпалась, а ночью прожигала время и деньги в ночных клубах. Там-то Ив и встретил ее. Его привлек андрогинный вид Бетти... И полное наплевательство на моду.
Бетти была, мягко говоря, подшофе. И, несмотря на то, что давно вращалась в модных кругах, была знакома с Коко Шанель, в тот вечер не узнала Ива. А на его предложение стать его моделью, ответила односложно: "Нет". Возможно, это и покорило кутюрье.
Они стали близкими друзьями, которые вместе страдали, а через секунду - были готовы пуститься в пляс. Они просыпались утром только для того, чтобы придумать, чем заняться вечером. И они никогда не говорили про моду.
"Ив - измученная душа, мог быть абсолютно счастлив в течение пяти минут, а потом - абсолютно несчастен. Но именно моменты грусти служили ему вдохновением , - вспоминала Бетти. - Мы никогда не говорили о моде. Я ненавижу моду. Мы просто говорили о том, что чувствуем и о чем думаем. Не хочу показаться тщеславной, но вокруг меня всегда крутились дизайнеры. Возможно, так получалось именно потому, что я не люблю моду. Люди часто спрашивают меня, работала ли я когда-нибудь на Ива, но, честно говоря, я ни на что не гожусь, да и Иву не нужна была моя помощь. Скорее всего, именно мой мальчуковый стиль вдохновил и подтолкнул его на использование мужской эстетики в женских коллекциях ".
Они оба были как дети - под опекой своих любимых. О Бетти заботился ее муж, а об Иве - Он...
Пьер Берже...
Появившись однажды в жизни юного Ива, Пьер всегда оставался рядом. Ив не хотел взрослеть. Вечное детство - было его сказкой, и Пьер старался сделать ее былью для своего возлюбленного. И в грусти, и в радости - они всегда были вместе.
Пьер родом с острова Олерон. Окончил Лицей Эжена Фромантена в Ла-Рошели и отправился в Париж.
Ив Сен-Лоран (Yves Saint Laurent) – это имя известно каждому, даже тем, кто не знаком с миром высокой моды. Он являлся великим модельером, художником моды, человеком, изменившим ход истории модной индустрии.
Гениальный модельер Ив Анри Дона Матьё Сен-Лоран родился в 1936 году в Алжире, в городе Оран. Его семья были потомственными юристами, но мальчика интересовала лишь работа с тканью. Даже в юном возрасте он создавал эскизы и шил платья кукольных размеров.
Когда семья будущего модельера переехала в Париж, к тому времени Ив окончил школу и стал подрабатывать дизайнером одежды и стилистом. Он был постоянным участником конкурсов дизайнеров. В 1953 году ему удалось занять третье место на одном из таких конкурсов и познакомиться с главным редактором французского подразделения журнала Vogue.
Он и посоветовал Ив Сен-Лорану поступить на курсы дизайнера, а спустя некоторое время познакомил его с известным модельером Кристианом Диором. Спустя год, молодой дизайнер показал свою первую коллекцию на конкурсе моды в Германии и выиграл три награды из семи, победив подающего надежды немецкого молодого дизайнера Карла Лагерфельда. С этого момента началась многолетнее соперничество между двумя модельерами.
Ив Сен-Лоран. Карьера модельера
Кристиан Диор (Christian Dior) взял 19-тилетнего Лорана в качестве своего младшего помощника в Доме Dior. За время работы под руководством маэстро, Ив Сен-Лоран создавал эскизы изысканных аксессуаров, которые он показывал Диору. Из года в год все больше эскизов были реализованы и продемонстрированы на подиуме.
Ив Сен-Лорану был 21 год, когда умер Кристан Диор. Он занимает место наставника и становится главным дизайнером Дома Dior. Став наследником легендарного модельера, Сен-Лоран презентует свою первую коллекцию. Он представил форму «трапеция», которая избавила женский гардероб от излишней вычурности и строгой талии. Это стало революцией в моде, а пресса писала об этом событии, что «великие традиции Дома Dior продолжают жить» и после смерти главы компании.
В то время к Ив Сен-Лорану пришел ошеломительный успех. Однако благодаря своему мятежному духу его карьера была обречена на взлеты и падения. В 1960 году модельер представил свою новую коллекцию под названием Beatnik. Главными атрибутами показа стали роскошные норковые пальто с узкими вязаными рукавами, костюмы с водолазками и короткие кожаные куртки. Это было вызывающе роскошно, однако в Доме Dior не были готовы к подобным переменам.
Слишком консервативное руководство Dior уволило Ив Сен-Лорана, взяв на его место другого дизайнера. Это стало для него сильным ударом, с которым ему помог справиться Пьер Берже. Также они вместе сумели отсудить огромную сумму за незаконное расторжение контракта с Домом Dior. Именно Пьеру Берже суждено было стать другом, опорой и любовником Сен-Лорана на всю жизнь.
После того, как Ив Сен-Лоран покинул Dior, он попал в армию, но хрупкий и чувственный парень не смог выдержать и года и попал в психиатрическое отделение военного госпиталя, что сломило его. Но и тут на помощь пришел Пьер Берже.
На деньги, выигранные в суде, Сен-Лоран открывает собственный Дом моды Yves Saint Laurent. С этого момента началась великая история под знаком трех золотых букв - YSL.
Сегодня можно выделить 7 отличительных луков Дома YSL:
1. Платья Мондриан, имеющие характерный декор в виде крупных цветных клеток
2. Стиль «сафари»
3. Женский костюм в стиле смокинг
4. Брючный костюм
5. Тонкая прозрачная рубашка
6. Длинная и свободная юбка в сочетании с кафтаном («Русские сезоны»)
7. Этно-африканские мотивы в одежде
В 1966 году открывается первый pret-a-porter бутик YSL Rive Gauche. Это был первый в своем роде бутик в истории модной индустрии. В нем было выставлено все: одежда, украшения, аксессуары и духи. Дом моды Yves Saint Laurent стал приносить миллионные доходы и превратился в империю.
Но с конца 80-х годов у торговой марки Yves Saint Laurent начался настоящий кризис. Пришлось продать часть акция сторонним компаниям, что очень плохо отразилось на качестве исполнения. Страдающий от множественных болезней, из-за пристрастия к наркотикам и нездорового образа жизни, Ив Сен-Лоран передал руководство компанией модельеру Альберту Эльбазу, а затем ушел из мира моды, чтобы вести уединенный образ жизни и редко появляться на публике.
Легендарный модельер и дизайнер Ив Сен-Лоран умер 1 июня 2008 года в Париже. У него был рак мозга.
Ив Сен-Лоран. Личная жизнь
Почти всю свою жизнь, талантливый модельер посвятил высокой моде. Он был практически всегда занят рисованием эскизов и созданием новых моделей. В свободное от работы время, Ив любил позировать для картин своего друга. Также его часто можно было встретить в модных клубах.
Еще, будучи молодым, Ив Сен-Лоран подсел на траву и легкие наркотики. Это очень сильно сказалось на его самочувствии и здоровье. Возможно, пи другом образе жизни, сегодня он был бы еще жив.
Также сильно сказалось то, что он побывал в психиатрической лечебнице. Модельр страдал маниакально-депрессивным синдромом, он очень переживал из-за этого, и это доставляло ему много страданий.
Любовью всей жизни кутюрье всегда был одни единственный мужчина – Пьер Берже.
Этот человек помогал ему буквально во всем, они вместе жили, работали и отдыхали. Однажды Берже изменил ему с манекенщицей. Лоран ответил ему изменой с Жаком Де Башером. После этого они расстались, однако продолжали совместную работу.
Семья Сен-Лоранов в течение многих поколений считалась династией юристов. И когда в 1936 году в ней родился маленький Ив, ни у кого из друзей семьи, впрочем, как и у самих родителей не было никаких сомнений – перед ними будущий известный юрист, чья задача как старшего сына продолжить дело своего отца и деда.
Родителями Ива Анри Дона Матье Сен-Лорана (Yves Henri Donat Mathieu-Saint-Laurent), а именно так звучит его полное имя, были Чарльз и Люсьен Андре Матье Сен-Лоран. На момент рождения мальчика семья проживала в Оране в Алжире на собственной вилле у моря. Помимо мальчика, в семье подрастали две дочери – Мишель и Брижитт, сестры Ива, с чьими куклами он так любил играть в детстве, сочиняя для них сказочные наряды. Именно рисование с ранних лет было одним из самых любимых увлечений малыша Ива. В то время, как сверстники предпочитали играть в спортивные игры, будущий модельер предпочитал тренировать свой ум и постигать основы мастерства художника.
Детство и школьные годы Ива прошли в Алжире, и только в возрасте девятнадцати лет по окончании школьного образования, он с матерью покидает Алжир и переезжает во Францию, в Париж. Там он, не теряя понапрасну время на праздные занятия, по примеру золотой молодежи, поступает в специальную Школу, организованную Синдикатом высокой моды . Это дает возможность начинающему дизайнеру получить необходимое образование и даже начать работу. Не испытывая недостатка в средствах, юноша стремится найти свое место в огромном городе и воплотить в жизнь свою давнюю мечту. В это же время происходит, пожалуй, самое важное событие в жизни Ива Сен-Лорана , которое определяет всю его дальнейшую судьбу.
Международный Синдикат Шерсти организует конкурс молодых дизайнеров. Ив отправляет на него три своих лучших работы. Ему трудно поверить, но именно эти эскизы делят первое место с работами другого, такого же молодого начинающего дизайнера, имя которого будет в будущем греметь так же громко, как и имя Ива Сен-Лорана, . Впоследствии биографы утверждали, что именно данный конкурс стал отправной точкой того самого соперничества, которое вели Лагерфельд и Сен-Лоран всю жизнь.
Победа в престижном конкурсе стала поворотным моментом в судьбе Ива. Фотографии моделей, занявших первое место, были сразу же опубликованы в журнале Vogue. Так молодой дизайнер смог в столь юном возрасте продемонстрировать свое мастерство всему миру. Главный редактор журнала, впечатленный дарованием юного француза, познакомил его с Кристианом Диором. Знаменитый кутюрье оценил талант Сен-Лорана и сделал его своим личным ассистентом. Двери модной индустрии открылись перед ним.
К сожалению, скоропостижная смерть Диора в 1957 году прервала плодотворное сотрудничество, вынудив Ива стать преемником Диора на посту главы его огромной империи. На тот момент Сен-Лорану был всего 21 год и его карьеру без преувеличения можно назвать головокружительной.
Его первая коллекция, получившая название «Трапеция», представленная на суд широкой публики уже на правах художественного директора модного дома Кристиан Диор, увидела свет уже через три месяца после вступления в должность, 30 января 1958 года. Оглушительный успех коллекции только подтвердил верный выбор Диором своего преемника.
Будучи молодым дизайнером пусть и на столь ответственном посту, Сен-Лоран стремился внести новые взгляды и придать новые черты и без того ультрасовременным моделям дома. Это стремление, с воодушевлением подхваченное клиентами бренда, было не совсем по душе главному поставщику тканей фирмы. Поэтому в 1960 году, когда Сен-Лорана призвали в ряды вооруженных сил, его место на посту главы модного дома занял Марк Боан.
В армии Сен-Лоран пробыл всего месяц, который оставил в его душе неизгладимые впечатления. Тяжелый армейский быт оказался не по силам хрупкому аристократичному юноше. Из казармы он попал в психиатрическое отделение военного госпиталя, где проходил медикаментозное лечение. Благодаря протекции бизнесмена Пьера Берже, Сен-Лоран смог покинуть армию и стать во главе собственного модного дома, которому дал свое имя. Открытие дома «Ив Сен-Лоран» ("Yves Saint Laurent") состоялось в январе 1962 года. Средства на открытие дорогостоящего предприятия были отсужены Сен-Лораном у модного дома Кристиан Диор, чей контракт с кутюрье был расторгнут с крупными нарушениями.
Модные идеи от Сен-Лорана вершили настоящую революцию в модной индустрии в 60-х годах XX века. Ему принадлежат те самые открытия, которые прочно вошли в моду и обессмертили имя своего автора. До Сен-Лорана женская мода не знала таких вещей, как куртка-сафари, брючный костюм, вызывающие прозрачные платья, женский смокинг. С приходом Сен-Лорана изменилась не только женская одежда, но и сами женщины. Модели, демонстрировавшие наряды Сен-Лорана на подиумах, как одна обладали андрогинными чертами, которые на многие десятилетия прочно вошли в моду.
Не только модная одежда и аксессуары выходили под брендом YSL, в 1964 году в свет вышли первые духи, которые были названы просто – «Y», по первой букве имени своего автора. Эти духи были посвящены женской аудитории. В 1971 году в свет выходит серия мужских ароматов, рекламную компанию которых сопровождает нашумевшая фотография самого Ива в обнаженном виде. Критики осудили эпатажную рекламу, после чего Сен-Лоран выпускает духи с еще более провокационным названием «Opium» назло брызжущим слюной злопыхателям. Можно по разному относится к творчеству Сен-Лорана, но то, что слава его духов надолго пережила своего создателя заслуживает несомненного уважения.
Рассказ о жизни и творчестве Сен-Лорана нельзя считать полным, если не рассказать о той женщине, которая одной из первых оценила великий талант молодого мастера и стала его музой и вдохновительницей на долгие годы – французская актриса и красивая женщина Катрин Денев. Рука об руку они шли от одного этапа в творчестве Сен-Лорана к другому. Лицо Катрин сияло практически на каждом его показе, а в костюмах, сшитых Сен-Лораном специально для Денев, она блистала на мировом экране.
Вплоть до 2002 года Сен-Лоран трудился на посту главы своего собственного модного дома. В этом же году он получает серьезнейшую травму – перелом обеих рук. Отныне он лишен возможности рисовать. Это стало одной из самых главных причин, побудивших кутюрье оставить свой пост и мир высокой моды, устроив напоследок прощальный показ, в котором продемонстрировал на подиуме все свои самые примечательные и оригинальные модели.
Полное имя этого человека — Ив Анри Донат Матье Сен-Лоран. Родился в колониальном Алжире, в состоятельной французской семье. Отец будущего кутюрье грезил о карьере адвоката для сына, тем более что в школе Ив учился хорошо. Но младшего Сен-Лорана такая перспектива не радовала, и он нашел себе союзника в лице матери. Он сомневался, какая из профессий подойдет ему больше — театрального художника или модельера. Когда юноша учился в старших классах, его мать, красавица Люсьенн, впервые привезла сына в Париж. Воспользовавшись своими связями, она организовала сыну встречу с Мишелем де Брюнофф, главным редактором парижского Vogue. После знакомства с эскизами Сен-Лорана Брюнофф понял, что молодой человек определенно обладает даром модельера, который нуждается в дальнейшем развитии.
Окончив школу (в 1954-м году, ему тогда было 18 лет), Ив приехал в Париж, поступил в школу моды и осенью того же года участвовал в конкурсе молодых модельеров. В результате он выиграл главный приз за эскиз платья для коктейля с необычным асимметричным вырезом. Кстати, участвовавший в том же конкурсе молодой немецкий модельер Карл Лагерфельд взял приз за скроенное им пальто.
Мишель де Брюнофф продолжал участвовать в судьбе своего протеже — регулярно смотрел его эскизы, давал советы, знакомил с нужными людьми. Однажды Ив принес серию свежих набросков, и де Брюнофф необычайно удивился, увидев поразительное сходство с эскизами для коллекции его друга Кристиана Диора, хотя Диор еще ни разу не показывал ее широкой публике. Де Брюнофф позвонил великому кутюрье и убедил его встретиться с Сен-Лораном. Итогом этой значительной для 18-летнего модельера встречи стало приглашение на работу в дом Диора. Работу Ива Сен-Лорана ценили, и очень скоро он стал правой рукой мастера. Вскоре тот объявил его своим наследником. В сентябре 1957 года Диор собрался в отпуск, оставив дом моделей на попечение Сен-Лорана. У Диора случился сердечный приступ, в результате которого его жизнь оборвалась, и с отдыха он уже не вернулся.
Сен-Лоран слегка видоизменил традиционный диоровский стиль и в январе 1958 года представил на суд публики свою первую самостоятельную коллекцию. Он предложил новые платья-трапеции свободного силуэта. Газеты тут же объявили о том, что 21-летний модельер спас французскую моду. Успех новой коллекции привел к мгновенному росту объема продаж дома Диора на 35%.
Однако скоро над молодым кутюрье стали сгущаться тучи. Хозяин дома Диора, текстильный магнат Марсель Буссак сомневался в творческом направлении, выбранном Ив Сен-Лораном. Многих консерваторов настораживали эксперименты «маленького принца» по скрещиванию высокого стиля с более демократичной уличной модой. Восторг публики поутих: следующие пять коллекций она встретила намного спокойнее.
В 1960 году Сен-Лорана забрали на военную службу. Шли слухи, что призыв в армию ему устроил Буссак. Но Сен-Лоран провел там всего две недели: шок от внезапной перемены обстановки стал причиной сильнейшего нервного срыва. Итогом стали два с половиной месяца жизни модельера в парижской психбольнице. Это время не прошло бесследно и для его карьеры. Вернувшись в дом Диора, Сен-Лоран обнаружил, что дирекция нашла ему замену в лице очередного молодого гения — Марка Боана. Иву же предложили новую, более скромную должность: он должен был следить за выполнением условий лицензий, выданных компанией в Англии. Сен-Лоран был оскорблен такими переменами в его отсутствие. Он подал иск против дома Диора, отсудив $24 тыс. Эти деньги стали фундаментом, на котором он решил совместно с другом Пьером Берже основать собственный дом моделей. Берже заручился еще и поддержкой американского миллионера Мэка Робинсона, который выделил деньги на раскрутку нового предприятия.
Официальное открытие собственного дома моды Ива Сен-Лорана случилось в декабре 1961 года. Тогда же кутюрье сказал: «Я перешел из мира тканей и пропорций в мир силуэтов и линий». Так начиналась демократичная мода прет-а-порте.
Первой коллекции с логотипом YSL Париж ждал с нетерпением, затаив дыхание. Многие предрекали провал, но мрачные прогнозы не оправдались — показ завершился овацией, все остались довольны.
С того времени карьера Ива Сен-Лорана опять пошла вверх. Почти каждый год он предлагал новые идеи, которые в итоге до неузнаваемости изменили современную моду. В числе его нововведений — куртка-плащ, появившаяся в 1962 году, плащи из винила — в 1965-м, и в 1966 году — женские брючные костюмы, куртки-бушлаты, полосатые платья-майки и знаменитые дамские смокинги. Это была настоящая революция в женском гардеробе. В следующем году в его коллекции появились костюмы в стиле «сафари» с накладными карманами, комбинезоны и — в качестве альтернативы — прозрачные платья.
С 1966-го Сен-Лоран стал каждый год выпускать помимо двух коллекций эксклюзивной одежды haute couture еще две коллекции pret-a-porter Rive Gauche. Он первым предсказал, что со временем рынок готовой одежды станет ведущим сектором индустрии моды. Успех Сен-Лорана лучше всего объясняют слова Коко Шанель, которая, как и Кристиан Диор, провозгласила его своим преемником: «Все думают о мимолетности моды, а Ив Сен-Лоран думает о современной одежде для женщины второй половины 20 века». Эта практичность и привела Сен-Лорана к финансовому успеху, который, впрочем, оказался недолгим.
Благодаря предпринимательским талантам Пьера Берже дом моды Yves Saint Laurent в 70-е годы превратился в империю с многомиллионными доходами. Прибыль приносила не только одежда, но и сопутствующие товары — духи, ювелирные украшения, сумки. Что касается духов, то Opium стал одним из парфюмерных бестселлеров всех времен и народов, прославив и марку YSL, и ее идейного вдохновителя. Но с конца 80-х годов в YSL начался кризис. Чтобы поправить дела, Пьер Берже стал активно продавать сторонним производителям лицензии на использование брэнда YSL. Неразборчивость в деловых связях привела к тому, что знаменитая марка измельчала, ее образ в глазах покупателей размылся, утратив свою исключительность. У Сен-Лорана и Берже оставался еще один козырь — поддержка французского президента Миттерана. Под его давлением в 1993 году государственная компания Elf-Sanofi приобрела значительный пакет акций компании Yves Saint Laurent и стала вкладывать в нее деньги. Но смена власти в Елисейском дворце лишила компанию этих легких заработков.
Затем несколько лет подряд YSL работала в убыток, причем потери компании продолжали расти: с $700 тыс. в 1999 году до $70 млн в 2001-м. Истинный масштаб проблем YSL стал очевиден только после того, как в 1999 году французский миллиардер Франсуа Пино купил контрольный пакет акций за $1 млрд. Еще $70 млн было уплачено Берже и Сен-Лорану за право использовать брэнд YSL в линии pret-a-porter. Коллекции haute couture (две в год) остались вотчиной маэстро.
На восстановление умирающего дома моделей Пино бросил свои ударные силы — итальянского бизнесмена Доменико де Соле и американского дизайнера Тома Форда. Всего несколько лет назад эта пара прославилась тем, что сумела не только возродить из пепла другую легендарную компанию — Gucci, но и вырастить из нее достойного конкурента холдингу LVMH, принадлежащего заклятому врагу Пино — Бернару Арно.
Говоря о новых идеологах брэнда YSL, стоит отметить, что Том Форд — энергичный по своей натуре, деловитый, даже агрессивный человек. Во многом он является полной противоположностью нервного, эмоционального, страдающего от частых депрессий Ива Сен-Лорана. Этой несхожестью объясняется многое, в том числе то, что им стало трудно уживаться в одном доме моделей. Между Фордом и Сен-Лораном был заключен договор о невмешательстве в дела друг друга, но равноправного союза все равно не получилось.
В январе 2001 года Ив Сен-Лоран и Пьер Берже подчеркнуто демонстративно проигнорировали показ первой коллекции готовой одежды, созданной Томом Фордом для YSL. При этом на следующий день оба, как ни в чем не бывало, появились на дебютном показе Хеди Слимана из конкурирующего дома Christian Dior. Его появление не осталось незамеченным, потому что до этого модельер около десяти лет игнорировал чужие шоу. На том же показе телевизионщикам удалось снять сенсационные кадры — беседу Ива Сен-Лорана с Бернаром Арно, во время которой кутюрье жаловался на жизнь и говорил, что чувствует себя обманутым. И вот спустя год маэстро объявляет о том, что решил окончательно оставить «модное дело». Хотя эту новость ждали, она все равно стала сенсацией. «Сегодня я принял решение проститься с миром моды, который так любил…» — сообщил 7 января 2002 года 65-летний Ив Сен-Лоран, один из самых известных личностей в своей профессии. Действительной причиной тому служили непреодолимые разногласия с хозяином фирмы Yves Saint Laurent — Франсуа Пино. Сен-Лоран зачитал заранее приготовленную речь и удалился, оставив объясняться перед журналистами Пьера Берже. Тот поспешил заверить прессу, что уход его друга не связан с каким-либо давлением со стороны Франсуа Пино.
Брэнд YSL продолжит свое существование, однако коллекций haute couture с таким названием больше не будет — за это Сен-Лоран поблагодарил Пино, позволившего мэтру красиво завершить карьеру. Франсуа Пино уже объявил, что постарается сохранить как можно больше рабочих мест, но гарантий никому не дал. Судьба 158 сотрудников, работавших с Сен-Лораном, остается неясной, как и дальнейшая жизнь самого модельера.
