В 1990-х годах Российская армия оказалась вовлеченной в бесконечную череду новых кавказских войн, в которых танки играли хотя и не решающую, но все-таки довольно заметную роль, хотя чаще всего им предстояло действовать в самых не подходящих для танков условиях — в уличных боях.

Мы не будем вдаваться в политическую предысторию конфликта, а сразу перейдем к описанию военных действий. Первым знаковым событием стала попытка штурма Грозного, предпринятая 26 ноября 1994 года силами антидудаевской оппозиции. Решающую роль в этой операции играли танки — 35 Т-72А, переданные оппозиционерам со складов Северо-Кавказского военного округа. Если бы не эти танки, то штурм вообще не мог состояться, поэтому можно сказать, что именно они стали ключевым фактором, хотя не в том смысле, какой танковые войска играют в общеармейских операциях. Эта операция с треском провалилась, потому что Дудаев и его окружение оказались прекрасно информированы обо всех планах оппозиционеров. Атакующие группы были встречены сосредоточенным огнем, и вырваться из города удалось всего лишь 4 танкам, остальные были либо уничтожены, либо брошены экипажами.

Т-72Б1 2-й танковой роты 276 мсп перед выходом на поддержку штурмовых групп, ведущих бой на улице Ноя Баучидзе (на переднем плане танк 441 сержанта Е. Ляпустина). За все время боев в Грозном танк ни разу не был поражен из РПГ. Январь 1995 г.

Провал этой попытки воевать «малой кровью на чужой земле» подтолкнул российское руководство к более активным действиям, и 29 ноября Совет безопасности России утвердил план силовой операции по восстановлению конституционного порядка в Чечне. В начале декабря были созданы несколько войсковых группировок, которым предстояло войти на территорию Чечни и в случае отказа дудаевцев сложить оружие взять штурмом Грозный. На моздокском направлении была сформирована группировка из 15 батальонов, которая имела около 230 БТР и БМП, а также 40 танков. С Владикавказского направления выдвигалась группа из 11 батальонов при 160 БТР и БМП и 30 танках. С кизлярского направления наступала самая сильная группировка из 34 батальонов, имевшая около 700 единиц бронетехники, в том числе более 100 танков. Уже одно перечисление задействованных сил показывает, что проводилась операция корпусного масштаба.

Однако с самого начала все пошло не так, как планировалось, только на выдвижение к Грозному войскам понадобились 16 суток вместо 3 по плану В результате министр обороны России П. Грачев только 27 декабря отдал приказ о начале штурма Грозного 31 декабря с обязательным докладом президенту России о взятии города 1 января в 00.01. Как мы видим, гнилая традиция российской-советской-российской армии брать города к красным датам календаря за последние два века ничуть не поколебалась. То у нас Плевну берут к дню рождения царя, то Киев — к 7 ноября, Берлин — к 1 мая, а теперь новогодний подарочек... «Именинный пирог из начинки людской брат готовит державному брату...» Эти строки были написаны в 1877 году, но, боюсь, они актуальны и сегодня.

Боевые позиции 324 мсп у племенного хозяйства в момент блокирования дороги на Грозный. Командованием федеральных войск на третьем этапе штурма чеченской столицы предусматривался полный контроль над городом с юга. Февраль 1995 г.

Против примерно 10 000 боевиков, оборонявших Грозный, были сосредоточены около 15 000 солдат федеральных войск. Их поддерживали 230 танков и 879 единиц легкой бронетехники, несколько сот орудий. Однако предстояли уличные бои, где это превосходство в технике во многом нивелировалось позиционными преимуществами обороняющихся. При этом на Западе продолжают пребывать в несокрушимой уверенности, будто русские сосредоточили для штурма Грозного огромные силы. Например, в исследовании датского Королевского военного колледжа безапелляционно утверждается, будто в штурме участвовали более 38 000 солдат. Конечно, из Копенгагена все видно гораздо лучше.

Перед наступлением на город после тяжелого боя был занят аэропорт Ханкала, но, к сожалению, командование не сделало должных выводов по итогам этого боя. Похоже, по неизвестным причинам, генералы рассчитывали только на символическое сопротивление дудаевцев. Штурм города проводился по недостаточно проработанному плану, в очередной раз командование не имело надежной связи со своими войсками, что дорого обошлось штурмующим. Вообще в войсках план стремительного броска механизированных колонн к центру города был расценен как авантюра. Последующие события показали справедливость этой оценки.

Ящики ЗИП спасли танк Т-72Б1 от попадания кумулятивной струи в моторное отделение. Грозный. Январь 1995 г.

Штурмующие войска были разделены на 4 группы по направлениям. В 06.00 начала наступление группа «Север». Именно в ее состав входила 131-я майкопская мотострелковая бригада. Потеряв несколько танков и БТР, колонна все-таки прорвалась к железнодорожному вокзалу, где бригада заняла круговую оборону. Группа «Северо-восток», применив успешный отвлекающий маневр, относительно свободно ворвалась в город, где тоже заняла оборону. Группы «Восток» и «Запад» поставленные перед ними задачи не выполнили. При этом если группа «Северо-восток» выставила по пути следования блокпосты, которые обеспечили пусть и затрудненную, но все-таки связь с тылами, то группы «Север» и «Запад» оказались в окружении.

Самое скверное во всем этом было то, что именно советские войска в свое время получили большой опыт ведения боев в городе. Кёнигсберг, Бреслау, Берлин показали, как именно надо действовать в подобных случаях. Но этот опыт оказался совершенно забыт. И была допущена еще одна грубейшая ошибка — совершенно не вынужденно российские войска отдали инициативу противнику. Вместо систематической зачистки города с использованием превосходства в огневой мощи, штурмовые группы перешли к обороне. В свое время один известный британский адмирал, сам изрядно повоевавший, сказал: «Умеренность на войне — это величайший идиотизм. Безжалостность, неутомимость, неотступность — вот ключ к успеху». Все эти принципы были нарушены.

Попаданием с верхнего этажа здания гранаты из РПГ в командирскую башенку Т-72Б1 пробило броню и поразило командира танка. Грозный. Январь 1995 г.

В результате Дудаев получил возможность стянуть свои наиболее боеспособные отряды к центру города и приступить к ликвидации окруженных группировок. В особенно тяжелом положении оказалась 131-я бригада, которая 1 января примерно к 16.00 лишилась всей бронетехники. В то же время следует сказать, что танки нового поколения (Т-72 и Т-80) показали заметно лучшую живучесть, чем танки, воевавшие на Ближнем Востоке в 1973 году. Одного попадания снаряда РПГ или ПТУР уже было недостаточно для вывода его из строя. Как правило, требовалось не менее 6—7 попаданий, причем был зафиксирован рекордный случай, когда танк выдержал попадания почти 20 снарядов. Исключительно хорошо работали системы динамической защиты. Но зато БТР и БМП оказались полностью беззащитными. Снова подтвердилась важная роль, которую играет самоходная артиллерия в таких боях, так как вес 152-мм снаряда САУ 2СЗМ «Акация» был заметно больше, чем у танковых пушек, и оказывал заметно большее разрушительное действие при стрельбе по зданиям.

После перегруппировки и подхода подкреплений штурм продолжился. Уже ни о каких юбилейных датах речь не шла. В целом же организованное сопротивление боевиков в Грозном удалось окончательно сломить только к 26 марта. Этот штурм обошелся Российской армии примерно в 6000 человек убитыми и ранеными. Безвозвратные потери бронетехники, по сведениям Главного автобронетанкового управления МО РФ, составили 49 танков, 132 БМП, 98 БТР. Количество поврежденных, но отремонтированных танков остается неизвестным.

Отсутствие защиты кормы башни в виде ящика ЗИП привело к пробитию брони и гибели командира танка в бою за Грозный. Январь 1995 г.

Не следует думать, что бои й Грозном шли непрерывно 3 месяца, они распадаются на несколько этапов, разделенных перерывами официальных перемирий и временных передышек. Первая фаза завершилась 18 января после взятия президентского дворца, когда под контроль Российской армии перешла северная и центральная части города. Лишь после этого началось наступление на южную часть Грозного, которое велось при мощнейшей артиллерийской поддержке. Бывали дни, когда наша артиллерия выпускала по позициям противника до 30 ООО снарядов. Так нужно было действовать с самого начала.

В августе 1996 года в Грозном снова вспыхнули бои, хотя на этот раз они длились относительно недолго. 6 августа боевики ворвались в город. Они не пытались штурмовать опорные пункты федеральных войск, а просто изолировали их и подвергали минометному обстрелу, ожидая капитуляции защитников. Однако энергичными действиями командования федеральных войск удалось предотвратить худший вариант развития событий. Хотя бои были по-прежнему упорными, 11 августа был пробит коридор к Дому правительства, снявший осаду с этого важного пункта. А к 13 августа был достигнут решительный перелом. Федеральные войска начали теснить противника по всем направлениям, и боевики начали отход из города. К моменту подписания перемирия 14 августа город находился под контролем федеральных войск. Потери при этом составили всего 5 танков, 22 БМП, 18 БТР. Болтовню некоторых западных газет о сотнях сожженных танков мы не будем даже комментировать.

Трофейный танк Т-72А, захваченный федеральными войсками у НВФ в ходе боев в Грозном. За характерные башни, покрашенные белой известью, эти машины у федералов получили прозвище «белые вороны». После ремонта танк был использован группой «Север» в боях на площади «Минутка». Январь 1995 г.

Во время Второй чеченской войны Грозный пришлось штурмовать в очередной раз, но теперь бронетехника применялась в минимально необходимых количествах. Штурм начался 11 декабря 1999 года. На сей раз главный упор был сделан на артиллерийскую и воздушную поддержку штурмовых групп пехоты. В результате тщательно подготовленная боевиками система противотанковой обороны оказалась просто бесполезной. Продвижение федеральных войск было медленным, но при этом они несли лишь небольшие потери. Заметную роль в этой операции сыграли установки залпового огня ТОС-1. Понимая, что такому постепенному продвижению они ничего не могут противопоставить, 31 января 2000 года боевики попытались вырваться из Грозного под прикрытием метели. Они понесли тяжелые потери, но части их сил все-таки удалось скрыться.
Автор Александр Больных

Как все для меня начиналось

Начну сначала, опущу все подробности того, как попал в Чеченскую республику, напишу лишь, что был направлен в командировку из 239 гв. танкового полка 15-й гв. танковой дивизии (Чебаркуль), в которой занимал должность командира танкового взвода, соответственно, на аналогичную должность в танковый батальон 276-го мотострелкового полка. Это было в начале 1996 года. Выехали мы на Старый Новый год, по-моему, на поезде Челябинск–Минеральные Воды. Ну, понятное дело, бухали всю дорогу… Из Минвод электричкой до Моздока, в Моздоке просидели 3 дня (не было погоды), – тут я первый раз ощутил, что такое палатка без утеплителя и буржуйка. Наконец, то ли 18-го, то ли 19-го января транспортным вертолетом Ми-26 с группой бойцов, следовавшей, видимо, на пополнение 205 МСБр (точно не помню), перелетели в Ханкалу. Бойцов высадили в Северном. Наша группа офицеров и прапорщиков состояла человек из двадцати, включая замполита 239-го гв. танкового полка подполковника Козлова, следовавшего на аналогичную должность в 276-й МСП, но не все ехали в 276-й, часть – в 324-й МСП, тоже уральский.

В Ханкале сказали, что вертолета до утра не будет, и придется ночевать здесь, хорошо, что «направленец» (человек, который занимается пополнением, встречей офицеров, следовавших на замену, который прикомандирован к штабу группировки) оказался моим однокашником, точнее, вообще был у меня в училище ЗКВ. Олег Касков (впоследствии Герой России) приютил меня, провел как-то в штаб группировки, в комнату «направленцев». В училище (Челябинское ВТКУ) у нас с ним были неплохие отношения, часто отдыхали вместе на 3-4 курсах.

На месте

Танк с масксетью, на нем я в разгрузке (сшита из плавжилета) с автоматом. Танк №434, иногда ходил на нем в колону, хороший танк (душа лежала к нему, как и к №431). Мехвод танка – Смертин, отличный мехвод, жаль что его нет на фото. На прожекторе «Луна» не установлена крышка, а вообще-то на ней был знак «Охотники за привидениями»

На корме танка с надписью «Барнаул С», блок-пост на дороге «Автуры-Новая Жизнь». На этом танке я ходил в колонну, и так как экипаж был барнаульский (впрочем вся рота была из Барнаула), а я исполнял обязанности комроты, то Костя Дерюгин (штатный командир танка №431) написал «Барнаул С» (С – наверное, значит командирский). Костя слева от меня, на переднем плане – командир танкового батальона (на корточках в светлой кепке) подполковник Меньшиков. Приблизительно середина мая 1996 г.

Палатка офицеров 2-й танковой роты. Бухаем! Справа от меня – комзвода 2-й ТР Саня Александров (Алекс), одного со мной года выпуска (1995 г.), но только учился в другой роте ЧВТКУ (в 6-й). Еще правее – командир танкового взвода 166-й МСБр, 1994 г.в. ЧВТКУ, фамилию, к сожалению, не помню. Расположение 276-го МСП, Курчалой, приблизительно июль 1996 г.

На фоне танка 2-й роты с написями «Веселый роджер» и «Южный урал». «Южный урал» – потому что многие были из Чебаркульской дивизии(большинство офицеров и прапорщиков), а «Роджер»… в общем, часть танков 3-й (моей) роты несла флаг «Веселого Роджера». Брали черный утеплитель от палаток и нашивали на него череп с костями вырезанный из простыни. Расположение 276-го МСП, приблизительно конец июня 1996 г.

В папахе на башне танка. Только что прошла замена солдат, что в дальнейшем сказалось в Грозном. Расположение 276-го МСП, июль 1996 г.

В кабине «Урала» в темных очках. Блокпост возле Курчалоя, приехал проверять своих. Май 1996 г.

В землянке, в окружении своих подчиненных, фото сделано после замены бойцов. Расположение 276-го МСП, конец июля 1996 г.

На утро вертолетом Ми-8 я прибыл в расположение 276-го МСП, он тогда дислоцировался в районе н.п. Автуры и Курчалой, примерно между ними. Распределили в 3-ю танковую роту на должность командира 1-го танкового взвода. Командиром ТР был капитан Валерий Чернов, который прибыл из Челябинского ВТКУ с должности командира курсантского взвода, я командовал 1 взводом, л-т Олег Касков (в командировке в Ханкале) – вторым. Лейтенант Влад [........], тоже выпускник нашего училища, но на год старше, командовал 3-м танковым взводом. К моменту моего прибытия Влад, Олег и комроты Валера Чернов пробыли в Чечне примерно 1-1,5 месяца и пока еще не воевали. Влад ходил авианаводчиком с колонной снабжения полка (позднее я его сменил в этой роли). Мы первые, кто приехал на 6 месяцев официально, раньше ротация была через 3 месяца, но, бывало, и 4, и 5 и даже больше торчали.

Я сменил Серегу Битюкова, он тоже был командиром взвода курсантов в ЧВТКУ, старший лейтенант. Помню, отдал мне разгрузку и дополнительные магазины к АК и спросил: «Ты танк с «крючка» заводить умеешь?». Я говорю: «умею» (мне на стажировке в Елани показали). «Значит, – говорит, – толковый». И дал мне еще ключ для взрывателя ОФС, а потом и личный гильзоизвлекатель для ПКТ. Он вообще грамотный парень, все мне показал, все объяснил, мы с ним на танке по всем блокпостам полка (в пределах расположения) прокатились, я довольно быстро сориентировался в полку. Кстати, на одном из магазинов его АК было написано: «Любимому Джохарке от Сереги Битюкова» .

Матчасть

Танки в батальоне – Т-72Б1. Примерно половина из них были довольно старые машины еще с первого Грозного. В 1-й танковой роте многие без бортовых экранов, командир роты Олег (фамилию, к сожалению, не помню). Во 2-й ТР, где командиром был Самойленко Александр, – там старых и новых танков примерно пополам. З-я ТР была полностью укомплектована свежими машинами с базы хранения 1985 года выпуска. Примерно за месяц до моего появления их в полк пригнали, с ЗИПом проблем особых не было – в общем, повезло мне. Точное количество машин в батальоне не помню, что-то около 25. Полк был неполным, было 2 МСБ (БМП-1 ), ТБ (Т-72Б1), АДН (2C1), ЗДН (несколько «Шилок» ), ну и роты.

Примерно через две недели началась операция, которая впоследствии, получила название «Новогрозненской». От нашей роты требовались в сводный отряд 276-го МСП 2 офицера – командир роты и командир взвода. Поехали Валерий Чернов и я, а также 4 танка, в том числе танк комроты, 2-го взвода (моего), и танк 3-го взвода с каковым минным тралом. Я был назначен в ГПЗ (головная походная застава), впереди шел танк с тралом (он же дозорный), потом еще 2 танка и БМП, затем – основные силы рейдового отряда (точный состав не помню, около 20 БМП и 10 танков, ИМР-2, БТС, топливозаправщики на базе КРАЗа, машины с боеприпасами).

Двигались днем, на ночь занимали круговую оборону, выставляли охранение. Примерный маршрут: Курчалой – Маиртуп – Бачиюрт. При подходе к н.п. Маиртуп подорвалась на фугасе БМП 166-й МСБр. Их колона двигалась навстречу нашей колонне, я не доехал до места подрыва около 200 метров. Увидел шапку взрыва и приказал остановиться дозорному танку, потом увидел на окраине «зеленки» бронетехнику, доложил и дал зеленую ракету, что означало «свои войска», получив в ответ такую же, продолжил движение. Увидел подорванную машину, она лежала на своей оторванной башне, в днище дыра около 3 кв.м почти от борта до борта. Вокруг лежали бойцы, им оказывали помощь. Сильно ребят поломало, у одного были выбиты глаза (уже наложили повязку) и к ноге в качестве шины примотан автомат, его сильно трясло, место вокруг представляло из себя смесь грязи, масла, крови, патронов и какого-то мусора.

Эта картина четко отпечаталась в мозгу, ведь это были первые увиденные мной боевые потери, наверное, с этого момента я понял, война – это жесть…

Первый бой

Первый огневой контакт произошел у н.п. Бачиюрт, немного выше села. Мы закрепились в МТС или какой-то ферме, вырыли окопы. Спасибо саперам – помогли: за весь рейд ни разу не откидывал лопату. С нами были ИМР (инженерная машина) и БТС, окопы для танков и БМП копали они, впрочем, частично окопы там были, видимо, с предыдущих боев. Их проверили саперы на предмет наличия мин.

В общем, только встали, еще продолжались инженерные работы, как в метрах 100-150 от опорного пункта разорвался дымовой снаряд или 120-мм минометная мина. Помню, что комбат спросил арткорректировщика, он ли вызывал огонь, тот сказал, что нет. Последовала команда «к бою!», и все заняли свои места. Как оказалось, вовремя – тут же последовали два разрыва в расположении сводного отряда. Потерь не было, и все дружно куда-то постреляли, мой танк в том числе. Не знаю… Цели я не видел, не помню, кто давал целеуказание, но сказали, что видели вспышки за холмом. Определился, где, и долбанул 2 раза ОФСом в крону дерева с расстояния примерно 1200 метров. Оба снаряда разорвались в кронах деревьев, выбрал самые густые… короче, по нам больше не стреляли. На следующий день пришел мулла и кто-то из администрации Бачиюрта – просили не стрелять по деревне и еще что-то. Насколько я понял, договориться не удалось, поскольку на дорогу Бачиюрт– Новогрозненское, которое находилось в 300 метрах (может чуть больше) от опорного пункта (мой танк и танк моего взвода стояли фронтом к дороге), вышла толпа преимущественно женщин и скандировала что-то типа «вывода войск».

Не знаю, есть смысл описывать все эти психологические мероприятия, просто, на мой взгляд, они нас задержали, а, может быть, просто не было приказа. Хотя дорога простреливалась и ночью, естественно, по толпе никто не стрелял. Вечером они исчезали, днем мы выставляли блок-пост на дороге. Честно говоря, я не помню, когда нас второй раз обстреляли – до или после прихода муллы, но это произошло, по-моему, на следующий день. Группа офицеров – я, Валера Чернов, комбат МСБ, еще кто-то – стояла за бруствером (по периметру, оборона круговая), внезапно я понял, что мы под огнем.

Мы были обстреляны группой боевиков численностью примерно 15-20 человек. Огонь из стрелкового оружия они открыли со стороны дороги немного левее от простреливаемого участка, с небольшой высоты, которая господствовала над опорным пунктом. Мы среагировали довольно быстро, помню, что я побежал к своему танку. Пока бежал, думал, включена ли «масса», и какое место занять. Снаряда в стволе не было, и открыть огонь из пушки оперативно я бы не смог, поэтому решил занять свое штатное место, нырнул в люк, расстопорил ЗПУ, развернул. Пулемет был взведен. Прицелился (видел вспышки выстрелов) и нажал на спуск. Выстрелов не последовало. Взвел еще раз, опять тишина. Мне тогда казалось, что я все делаю непростительно медленно… Схватил автомат, который лежал на броне, и открыл огонь, выпустил «спарку». Попробовал еще раз разобраться с «Утесом», помню, вставил один патрон, и он выстрелил одиночным, затем вставил ленту, и он заработал. До сих пор не знаю, что было с НСВТ… Потом неоднократно проверял, он больше не отказывал, может его не надо взводить заранее?

Короче, пока я ковырялся, подоспели наводчик и механик-водитель (они занимались обустройством землянки), запустили танк, открыли огонь из пушки и спаренного пулемета. На мой взгляд, как только танки открыли огонь, боевики сразу отошли, и я не уверен, достали мы кого-нибудь или нет. Стреляли мы снизу вверх по гребню сопки, правда, сразу за сопкой (на обратном скате) находилась «зеленка», и ее верх просматривался. Я посоветовал наводчику бить по зеленке, несколько снарядов он положил вполне удачно (Саня Эбель). В общем, потом ходила разведка (разведвзвод МСБ), сказали, что уходило человек 15-20, и кого-то или что-то тащили, насколько я понял, определили по следам.

Второй танк моего взвода открыл огонь одновременно с моим, он находился правее. Основной ошибкой было то, что не назначили дежурных огневых средств, все занялись обустройством… Потерь с нашей стороны не было, бой длился примерно 20 минут, время не засекал, а по внутренним часам в такой обстановке не сориентируешься.

Примерно дня через 3 мы получили приказ двигаться дальше в направлении н.п. Алерой и Центорой (правда, позже я узнал, что Центорой вовсе не так называется, другое название я не помню, поэтому буду называть Центорой). Эти два населенных пункта составляли между собой практически единое целое. Мы пересекли дорогу Бачиюрт–Новогрозненское, оставив блок-пост на ферме, так что Бачиюрт находился на правом фланге, а Новогрозненское где-то слева (прямой видимости не было). Был сильный туман, в эфире появились первые сведения о противнике, кто-то доложил, что несколько человек перебежало дорогу, по которой мы двигались. Так начался поистине самый долгий день в моей жизни…

Я действовал в ГПЗ, и, должно быть, туман и отсутствие у меня опыта (6-7 месяцев после училища и меньше месяца в районе боевых действий) сыграли свою роль. Я ошибся и встал на высоту, с которой просматривался Центорой, но не видно было Алероя. Меня вызвал комбат МСБ, кстати, они сами не сразу поняли, что ошиблись.

Короче, выяснили, что не туда встали, надо было двигаться на соседнюю высоту, примерно в 1300 метрах. Для этого надо было спуститься в лощину между высотами, а место, на которое мы встали, до этого занимало какое то подразделение ВВ, я так понял, еще летом 1995 года. Окопы для бронетехники были, БТС выкопал еще несколько, пехота тоже начала закапываться. Я шел от КШМки к танку и пялился в карту, в этот момент по нам был открыт огонь, как мне тогда показалось, со всех сторон. До танка было примерно 50 метров, и я рванул… Помню, что бежал практически на четвереньках, помню фонтанчики от пуль перед лицом, а как оказался в танке – не помню. Сразу понять, откуда ведется огонь, я в тумане не смог, видимо, место было пристреляно. Приказал наводчику стрелять по соседней высоте (как раз по той, которую мы по замыслу должны были занять). Почти сразу доложил командир другого танка: «вижу духа». Говорю: «Мочи! Не докладывай!» Он был на другой стороне круговой обороны, давать целеуказание я ему не мог, да там и ротный был.

Их танки были расположены примерно в 70 метрах друг от друга и повернуты ко мне кормой, а выше по склону стоял танк 1-й роты почти параллельно моему танку, только немного выдвинут вперед. Ниже стоял танк с тралом перпендикулярно к моему танку и еще 9 БМП-1 , КШМ, БТС, и пара МТ-ЛБ минометчиков и медиков, 131 человек л/с вместе с экипажами: все это по периметру.

Огонь по нам велся из стрелкового оружия, гранатометов, минометов. Пусков ПТУР в первый день не видел, видимо, не пускали из-за плохой видимости. Почти сразу появились «трехсотые» (услышал по связи), потом услышал, что горит БМП. Сразу за кормой моего танка стояла БМП, в 10-15 метрах, окоп ей выкопать не успели. Развернул командирскую башенку и увидел, что БМП горит, из задних дверей поднимаются языки пламени. Мой мехвод (Сергей Буза) говорит мне: «командир, может закроем от огня «беху»?» Говорю: «Давай, только не понятно как прикрыть от огня противника – огонь-то велся с трех сторон». В общем, прикрыли, долго объяснять…

Только встали в окоп, как сдетонировал боекомплект у БМП. Взрыв был такой силы, что одна из дверей врезала по бочкам танку ротного (пустые были), башню вместе с верхним листом корпуса покорежило и отбросило на несколько метров, борта слегка разошлись. Да и нам с наводчиком досталось – весь день тошнило. Люки были приоткрыты (на торсионах болтались), встали на стопор. Потом загорелся МТ-ЛБ минометчиков с минами, его столкнули БТСом с высоты, в том месте был довольно крутой спуск метров 200, он докатился до самого низа, погорел, подымил и потух.

Примерно к середине дня туман начал рассеиваться, прилетела пара вертолетов Ми-24 , прошла над нами, и, как только оказались над позициями духов – по ним открыли довольно сильный огонь из стрелкового и гранатометов (вертолеты шли на небольшой высоте). Они сразу взмыли вверх, отошли, развернулись и дали залп НУРСами по высоте. Насколько я помню, они сделали один заход и ушли, вообще. Погода не способствовала применению авиации, спасибо им, что отработали в таких условиях. С артиллерийской поддержкой тоже было не очень, дело в том, что наша полковая артиллерия 2С1 доставала только до н.п. Центорой, и то на пределе, до позиций боевиков на высоте не доставала вообще. Потом узнал, что артдивизион пришлось выдвигать на 3 км из расположения полка, прикрыв его блокпостами. Постепенно выявили основные позиции противника. Они охватывали нас полукольцом: основные позиции проходили по той высоте, на которую мы должны были встать. Эта высота ближним краем подходила к нам на 500 метров, дальним – на 1300 метров (основная сеть окопов на обратном скате) это правый фланг и фронт (от направления движения нашего отряда). Кроме того, миномет за школой в Центорое, тоже справа, немного сзади. На левом фланге – насыпная дорога и лес за ней, примерно 400-500 метров, там же, немного сзади, бетонный забор и 2 большие емкости за ним. Мне тогда казалось, что этот день никогда не кончится…

Перегрузили снаряды из немеханизированной укладки в автомат заряжания. Я сменил наводчика Саню Эбеля – он вывихнул плечевой сустав, только не помню, в какой момент. Короче, пытался вправить прямо в танке, положив руку на рамку выброса поддона, не получилось. Он вылез и лег на корму, благо огонь немного ослаб. Минут через 10 (все это условно, времени я не чувствовал) – садится на место командира. Я ему – ну что? Он говорит – сама на место встала. Мне очень повезло с личным составом, и я благодарен Богу, что мне, молодому лейтенанту довелось командовать и воевать с такими людьми. Спасибо им огромное за смелость и отвагу, за понимание меня, как командира, спасибо тем людям, которые готовили их к боевым действиям вЧечне (СибВО). Стреляли и водили отлично, была практически полная взаимозаменяемость в экипажах, даже мехводы стреляли и умели включать СУО, все были одного призыва, так что разногласий не было. Думаю, это одна из причин отсутствия потерь в этих боях, если не основная… Но я отвлекся…

Воюем…

Всех обстоятельств первого дня я не помню. Бой то разгорался с новой силой, то утихал, и так до вечера. Начало темнеть, доставили боеприпасы на двух МТ-ЛБ с боевым охранением, пополнили боекомплект и наложили снарядов на бруствер окопа. Помню, что выгрузил снаряды (не все, конечно) из танка с тралом, что пришел с колонной снабжения, там был мой друг (в общаге вместе жили) Эдик Колесников (ЧВТКУ 1994 г.в.) – командир взвода 1-й ТР. Эдик дал несколько глотков браги из своей фляги, и, пока совсем не стемнело, они ушли обратно к Бачиюрту.

Опять усилился огонь, видимо, засекли движение. Он продолжался, пока совсем не стемнело. Я сменил наводчика, включил ночник ТПН 1-49, днем-то видимость не очень, а ночью – максимум 200-300 метров. Так, постреливали для профилактики из ПКТ, духи – тоже. Помню, что сон снился в зеленом цвете (уснул прямо за прицелом), проснулся от того, что кто-то долбил в люк. Экипаж сожженной БМП поселился у нас на трансмиссии, просили не спать. Меня сменил наводчик. Несколько раз стучали, просили танк завести: холодно… Мы менялись с 438-м танком (командир Павел Захаров) – то он наблюдает, то мы. Вот так закончился первый день. Описывал его так подробно, потому что это, по существу, был первый мой серьезный бой.

Дальше четыре дня слились у меня просто в череду событий. Усилился минометный огонь, начались первые пуски ПТУР, велся огонь из АГС, наводчик срезал духа из ПКТ. Я грохнул двоих ОФСом: сами «прощелкали» – утром был туман, потом, внезапно, видимость улучшилась примерно до 1500 м. Стоят, куда-то вниз смотрят под ноги, ну я и шарахнул.

Пуски ПТУР были по танку первой роты, но неточно. Причину не знаю, пусков было несколько, ракеты попадали то в бруствер, то пролетали над башней – это во второй день. Потери были, по-моему «трехсотые». Самые большие потери принес третий день. Был уничтожен наш минометный расчет – прямое попадание 120-мм минометной мины в капонир. Итог: пятеро «груз-200» вместе с комвзвода, еще несколько человек получили ранения, один скончался по пути в Ханкалу. Прапорщик, связист с КШМки, сидел на броне (зачем?), две гранаты ВОГ-17 (от АГС) разорвались на ребристом листе МТО, осколок попал ему в глаз. Перед эвакуацией успел с ним поговорить. Он спросил, что у него с глазом (медик меня предупредил, чтобы я не говорил), я ему говорю, мол, не видно, повязка. Он просил отомстить. Мы с ним вместе ехали в Чечню в поезде в одном купе, бухали. Серега зовут, фамилию, к сожалению, не помню. Думаю, отомстил…

Кроме того, в этот же день по моему танку очень плотно работал миномет. Разрывы ложились рядом, пришлось маневрировать. Спасибо ротному (Валера Чернов), подсказал, куда лучше встать. Кроме этого, опять было несколько пусков ПТУР, опять по танку 1-й роты и опять мимо (думаю, ему надо было позицию сменить). Боевикам надо отдать должное, особенно их минометчикам – метко стреляли, чего, впрочем, не скажешь об операторе ПТУР.

Правда, я так и не смог его засечь. По проводам определил примерное направление. Конечно, если это были 9М113, то на дальности 3500-4000 его можно было засечь только в момент пуска. Думаю, именно в третий день произошел перелом, нам удалось выдавить духов на дальние позиции – 1300 метров, отжать концы подковы, которой они нас охватывали. Впрочем, левый фланг очистили уже к концу первого дня, только в первый день они в белых маскхалатах пытались приблизиться.

На четвертый день (или к концу третьего) подтянули три штуки 2С3 («Акация») из Ханкалы, и они довольно точно открыли огонь. Я сразу почувствовал разницу между калибрами 122 и 152 мм – эффективность в разы выше (на мой взгляд), даже думаю, что духи отошли именно поэтому. Обнаружил на дальности 3600 метров трех боевиков, спускались по склону (уходили в горы) со стороны Новогрозненского, взял упреждение, скорее интуитивно. Показалось, что накрыл, оценить результаты с такой дальности в прицел 1А40 довольно сложно, выглядели черточками. В этот же день было еще несколько пусков (3-4) ПТУР и, наконец, попали в танк 1-й роты в левую сторону башни прямо в направляющие системы «Туча». Результат – покорежены направляющие, разбита головка ночного прицела, наводчик и командир контужены, но больше – ничего. Нет даже следов кумулятивной струи! Получается, ПТУР попал, струя нет? Когда говорят, что на войне чего только не бывает, не врут…

На пятый день ничего особенного не происходило: мы стреляли, они стреляли, пусков ПТУР больше не было, хотя танк остался на том же месте. Прилетело несколько мин, вроде работал АГС, потерь, кажется, больше не было. Вечером из под Новогрозненского пришла МСР с танковым взводом – 10 БМП-2 и три Т-72Б1 со средствами усиления: два «Василька», еще что-то из 131-й (Майкопской) бригады. Начали долбить: артиллерией, «Васильками», 120-мм минометами, из пушек 2А42 (порадовали на фоне «Грома»). Весь шестой день долбили, утром они еще огрызались из стрелковки, потом, наверное, ушли. Высоту заняла МСР 131-й бригады.

На седьмой день приехали ВВ-шники на двух БТР-80 – чистые такие, экипированные. Валера Чернов мне говорит: «Подойди!» – подхожу, он на БТРе с ВВшным подполковником разговаривает. Мне подполковник говорит: «Мои сейчас в Центорой пойдут, прикрой с высоты, только сам. Мне твой ротный про тебя рассказал». Думаю: «Чего Валера там наплел?» Говорю: «А зачем в Центорой-то?» Он говорит, серьезно так: «Прочесать надо, посмотреть, нет ли боевиков. Не подведи». А там наша пехота уже, наверное, сутки трется, матрасы да одеяла тырят.

Смешно стало, подогнал танк, сел за наводчика, включил систему, вошел в связь. Они одним БТРом с десантом туда поперли, а у меня прицел запотел, да так, что вообще ничего не видно. Меня подполковник спрашивает, а я ответить не могу, у меня припадок смеха, даже не знаю, почему. Кое-как взял себя в руки, переключился на нашу частоту, говорю Косте Дерюгину (номер танка 431): «Поставь танк рядом с моим».

Короче, они, не спешиваясь, проехали по селу, по центральной улице, и приехали обратно. Поблагодарили и уехали. Вечером слушаем интерволну через радиостанцию, настраивали приемник на свою частоту, приемопередатчик на частоту интерволны (кстати, наблюдение: если настраиваешь приемник, он ловит хуже, чем приемопередатчик, позже, когда работал авианаводчиком в составе колонны снабжения полка, замечал, что если работаешь с вертушками с приемопередатчика, а с колонной с приемника, то стоит колонне растянуться, то головных машин уже не слышно). Так вот: в новостях говорят – сегодня внутренние войска после тяжелых боев заняли населенный пункт Центорой . Ничего против ВВ не имею и понимаю, что сейчас они тащат основную лямку на Северном Кавказе, но тогда… может кто-нибудь, еще награды за это получил? Но это на их совести.

А про прицел – думаю, что случилось? Выкрутил патрон осушки, сказал наводчику, чтобы силикагель просушил, посмотрел на головку прицела, оказывается, осколок или пуля попала в самый низ и разбила стекло, правда, видно в него было довольно неплохо, просто, видимо, герметичность потерял.

Кроме того, был посечен осколками ветровой щиток КТ и имелась вмятина от пули в одной из направляющих системы «Туча». Других повреждений на танке не было, только после детонации боекомплекта БМП-1 (о чем писал выше) весь танк был какой-то «копченый», в мелком мусоре (кусочки пластин от аккумуляторов, пули, вылетевшие из гильз, еще что-то). Кроме того, на второй или третий день боев я лишился АК-74С: он свалился с брони, и мы по нему проехали. Пришлось бросить его в ЗИП, а затвор отдать пехоте – у кого-то из них на затворе сломался боевой уступ.

Операция закончилась примерно через 2-3 недели, простояли на этом месте еще несколько дней, потом отошли к Бачиюрту, там простояли несколько дней на господствующей высоте. Вроде шманали Бачиюрт, хотя, скорее, договорились с администрацией или старейшинами: те сдали несколько автоматов. Потом то же самое в Маиртупе, потом в Курчалое. Где-то в начале апреля рейдовый отряд вернулся в базовый лагерь полка.

Выводы

Поскольку мы прожили в танках около 2 месяцев, позволю себе дать некоторые рекомендации.

1) Если это холодное время года, а обогреватель боевого отделения, мягко говоря, «не соответствует», по крайней мере, на танках Т-72 – можно сделать «кишку» из брезента. Просто отрезать длинную полосу (примерно 3 м длиной) и сшить проволокой с таким расчетом, чтобы получилась «труба» диаметром примерно 60-70 см. Одним концом закрепить на жалюзи, а другой конец направить в люк командира и закрепить проволокой, но так, чтобы можно было быстро откинуть. Очень эффективно прогревает боевое отделение и даже отделение управления. Можно пользоваться как на марше, так и на месте (прогреваешь и закрываешь люки), некоторое время вполне комфортно.

2) Спать удобнее всего на месте механика-водителя, хотя, мне было вполне удобно и на месте командира. Для этого надо снять ограждение пушки (я как снял, так больше и не ставил) и все крепления немеханизированной укладки, сидение командира. Матрац стандартный армейский положить на полик, края матраца загнуть по краям (справа, слева) – места конечно мало, но мне удавалось лечь в полный рост на живот, ногами к ПКТ. Мои габариты: рост 170 см, вес 65 кг.

3) По боевому применению. Иногда необходимо иметь в боекомплекте как осколочные снаряды, так и фугасные, можно заранее часть переключить на фугас и записать как БКС (кумулятивный). Только надо помнить, что после заряжания надо переключить баллистику обратно на ОФС, если нет БКСов. Впрочем, мы их и не брали, возил один БОПС в АЗ и один в ЗИПе все время, на всякий случай, ходили слухи, что у духов танк появился, но никто его не видел.

4) По приборам наблюдения. Все время не хватало обзорности, хотелось вылезти и посмотреть. Если при действиях в горах это более или менее терпимо, то в движении и в городе становится почти критическим. При наличии навыков, наблюдать, конечно, можно, но считаю, что командиру необходим панорамный прицел с адекватным ночным каналом.

По ночникам Т-72Б1. Не выдерживают никакой критики, можно констатировать только то, что они есть. Именно наличие ночных прицелов, на мой взгляд, останавливало противника от активных действий ночью. Это касается и прицела наводчика и прибора наблюдения командира. Ночник мехвода можно оценить удовлетворительно, по крайней мере, танк вести можно. За все время не обнаружил ни одной цели ночью, хотя наблюдал довольно часто и долго.

5) По вооружению. Пулемет ПКТ надежный, только надо вовремя чистить. Отказов и задержек не было за все время пребывания в Чеченской республике. Были в училище обрывы гильзы и отказ электроспусков, но это, как мне кажется, было связано с состоянием самих пулеметов. На мой взгляд, ПКТ эффективен до дальности 600 м, максимум до 800 м, дальше лучше работать из пушки (это в боевых условиях). К слову, все уничтоженные из ПКТ боевики находились на дальностях до 500 м.

Пушка довольно точная, надежная, мощность ОФС достаточна, но высокая начальная скорость и настильность траектории зачастую не давала возможности уничтожить цель, находящуюся за бруствером. Боевики очень часто (и это не только мое наблюдение) выносили бруствер метров на десять вперед, то есть, попадаешь либо в бруствер, либо выше. Система дистанционного подрыва снаряда решила бы проблему (на Т-90 это реализовано в виде системы «Айнет», но насколько она эффективна – не знаю). А так приходилось стрелять либо в крону дерева (если есть поблизости от позиций боевиков), либо в опору линий электропередачи (но это попасть надо).

Пулемет НСВТ – довольно надежный, хотя один отказ был (описан выше), точен при стрельбе короткими очередями. Нужен пуленепробиваемый щиток, как на последних модификациях американского «Абрамса» . Мне кажется, это эффективней, чем дистанционно управляемая ЗПУ, как на Т-80У и Т-90, но это мое личное мнение.

P.S. Вообще война – это плохо, но для любого офицера, сержанта, солдата, это неоценимый опыт, тем более удручает тот факт, что в связи с приданием «нового облика» большинство офицеров с боевым опытом уходит из армии. Кто будет людей учить?

ГРОЗНЫЙ. ТАНКИ. Как это было

Отмечая 10-летие начала боевых действий федеральных войск России против НВФ (незаконных вооруженных формирований) Чечни, стоит вспомнить основные этапы продолжающейся на Северном Кавказе войны.
Наиболее известными и драматичными событиями современной российской военной истории являются боевые действия наших военных в Грозном в 1994 - 1996 гг. Особенностью этих тяжелых штурмовых боев стало интенсивное использование в городских условиях федеральными войсками против НВФ, хорошо оснащенные отечественными же противотанковыми средствами, наших современных танков, в том числе Т-72Б1, Т-72Б (М), Т-80Б, Т-80БВ, а также БМП и БТР.

Открыть в новом окне

Защитники блок-поста» у вкопанной в землю БМП-1П в Грозном.

Январь 1995 г.» (фото из архива В. Белогруда).

Открыть в новом окне

«Боевые позиции 324 мсп у племенного хозяйства в момент блокирования дороги на Грозный. Командованием федеральных войск на третьем этапе штурма чеченской столицы предусматривался полный контроль над городом с юга. Февраль 1995 г.» (фото Ю.Белоусова).

Войдя новогодней ночью несколькими механизированными колонами в Грозный, федеральные войска столкнулись с хорошо подготовленной противотанковой обороной войск Дудаева. Неудачный план командования, а также отсутствие навыков и опыта использования бронетанковой техники в городе у личного состава частей и подразделений Министерства Обороны явились причиной большей части потерь в первые дни штурма Грозного. Основной тактикой применения танков стало сопровождение на узких улицах и прикрытие броней мотострелковых колонн, пытавшихся с ходу пробиться к ведущим бой в полном окружении у железнодорожного вокзала подразделениям 131 отдельной мотострелковой бригады (омсбр) и отошедшим к ним подразделениям 81 мотострелкового полка (мсп). Занявшие круговую оборону в переулках и дворах подразделения федеральных сил использовали танки и в качестве стационарных огневых точек до полного израсходования боекомплекта или повреждения танка.

Танки Т-72А 131 омсбр, действовавшие на ограниченном пространстве привокзальной площади, отстреливались до последнего. После каждого выстрела из танка он сразу же подвергался обстрелу из нескольких РПГ с разных направлений. Так был подбит Т-72А (борт №533) - в его моторно-трансмиссионное отделение попало 4 или 5 гранат из РПГ. Вспыхнув, машина взорвалась, но экипаж, к счастью, успел эвакуироваться.
В танк Т-72А (борт №537) угодило 6 или 7 гранат из РПГ, боекомплект сдетонировал сразу, экипаж машины погиб. В Т-72А (борт №531) было б попаданий, после четвертого (выстрел был произведен из РПГ) башня накренилась. Последним с расстояния 100 м в башню со стороны командира танка угодил бронебойно-подкалиберный снаряд. От удара с торсионов сорвало люки в башне, наводчик-оператор А. Стасько получил тяжелую контузию, от осколков брони его спасла казенная часть орудия. В башне начался пожар, механику-водителю и наводчику-оператору удалось покинуть горящую машину, которая через 20 минут взорвалась. Отсутствие на танках контактной динамической защиты (КДЗ) вело к гарантированному поражению агрегатов и экипажа машины при попадании нескольких гранат из РПГ с близких) дистанций.
Огневую поддержку 255 гв. мсп из группы «Северо-Восток» в оборонительных боях за больничный комплекс обеспечивал танковый батальон в количестве 7 танков Т-72А и Т-72Б1. Танкисты, ведя бой в окружении, одними из первых стали использовать прием «наскока», когда 2 танка, поочередно выкатываясь из-за угла здания, производили 3-4 выстрела по обнаруженным целям и задним ходом уходили обратно.

Попытка захвата атакой со стороны больничного комплекса плацдарма на восточном берегу р. Сунжа привела 3 января к потере от артиллерийско-гранатометного огня боевиков двух танков Т-72Б (М) из вошедшей на кануне в город 74 гв. омсбр. После отсечения пехоты от танков последние были мгновенно подбиты у моста, пополнив счет безвозвратных потерь штурмующих Грозный танковых подразделений. Прикрывая огнем из автомата отход экипажей, раненый танкист рядовой А. Рябоконь погиб у своей боевой машины (посмертно награжден «Орденом Мужества»).

Открыть в новом окне

«Наличие ящиков ЗИП спасло Т-72Б1 от попадания кумулятивной струи в моторное отделение и соответствующих последствий.» (фото из архива В. Белогруда).

Смена тактики действия танков федеральных сил в городских условиях наметилась с расширением полностью контролируемой пехотой зоны жилых кварталов и переходом от оборонительных боев к наступательным. Возникший из-за первоначальных потерь дефицит в танках вынудил к созданию смешанных бронегрупп, в состав которых включались 2 танка и ЗСУ-23-4 либо БМП-2. Закрепленные за конкретными штурмовыми мотострелковыми подразделениями, бронегруппы должны были обеспечить постоянное прикрытие штурмующих здания мотострелков мощным огнем. В последующих боях в связи с разным уровнем защищенности этих боевых машин и их различными маневренными возможностями смешанный состав бронегруппы использовался крайне редко.
Применялось два основных способа действий бронегрупп. В первом случае один танк вел огонь в интересах пехоты, а экипаж второго, наблюдая за обстановкой, мог в любой момент заметить и отразить готовящуюся на головной танк атаку. По израсходовании боеприпасов у первого танка второй обеспечивал своим огнем выход головного с позиции. ЗСУ-23-4 и БМП-2, прикрываясь танками из-за своего слабого бронирования, вели огонь по верхним этажам высотных зданий.

Временной интервал огневого воздействия по противнику зависел от быстроты пополнения боеприпасами бронегруппы в тылу. В среднем, за день пара танков совершала от двух до четырех выходов к объекту штурма, во время выхода на огневой рубеж экипажи в целях звуковой маскировки старались идти на малых оборотах, а при отходе из двигателя выжимали все, на что он был способен.

Контроль штурмовых подразделений федеральных войск над отдельными разрозненными
зданиями и кварталами делал каждый рейд танковой группы рискованным мероприятием, ибо на маршруте выдвижения или при возвращении через 15 - 30 минут для пополнения боеприпасами бронегруппа элементарно могла попасть под перекрестный огонь противотанковых средств НВФ, организовавших засаду на пути движения танков. Отсутствие крупномасштабных карт районов и улиц города вело к ограничению маневра бронегрупп при выдвижении на огневые рубежи и отходе с них. По возможности, экипажи старались каждый раз менять маршруты. Характерная ситуация сложилась 10 января во время боев за площадь Ленина. С задачей блокировать перекресток улиц Первомайской и Наурской наш Т-72Б1 (борт №430), выдвигаясь на огневую позицию, при подходе к площади был обстрелян из засады. Один из выстрелов РПГ пришелся в борт, отсутствие сорванного ранее фальшборта привело к сквозному пробитию брони в районе топливных баков и боеукладки. Мгновенная детонация не оставил экипажу шансов на спасение.

Второй способ именовался «карусель» или «вертушка». Суть боевой работы бронегрупп заключалась в непрерывности огневого воздействия на цель. Несколько пар танков поочередно проводя пересменку на огневом рубеже, обеспечивали непрерывный обстрел цели, парам отходя в тыл на пополнение боеприпасами.
Этот способ применялся при поддержке 876 дшбр, штурмовавшей Совмин ЧР, Танки Т-72Б (М), из бронегруппы 74 гв. омсбр вели огонь на подавление огневых точек и блокировали здание, не допуская подхода резервов НВФ по мосту через р. Сунжа. Эта позиция также давала возможность вести стрельбу прямой наводкой по гостинице «Кавказ» и президентскому дворцу. Во время боя каждая из машин получила не сколько попаданий из РПГ, танк П. Немцова сгорел. Израсходовав боекомплект, бронегруппа в составе двух танков и «безлошадного» экипажа П. Немцова передала позицию двум танкам Т-72Б1 из состава танкового батальона 276 мсп (вероятно, С. Новокшонову и Е. Ляпустину).

Открыть в новом окне

Т-72Б1 2-й танковой роты 276 мсп перед выходом на поддержку штурмовых групп, ведущих бой на улице Ноя Баучидзе (на переднем плане танк 441 сержанта Е. Ляпустина). За все время боев в Грозном танк ни разу не был поражен из РПГ. Январь 1995 г.» (фото А. Кунилова из музея «Шурави»).

Необходимость штурмовых групп в танковой поддержке вела к интенсивному их использованию в городских боях. По воспоминаниям командира танкового взвода 133 гв. отб капитана В. Баглая, за время боев у трамвайного парка его танкистам пришлось буквально прожить шесть суток в своих машинах. Пехота заправляла танки, подавала боекомплект, продукты, после чего бронегруппа сразу выходила на подавление огневых точек.
В этих боях в качестве дополнительной защиты от РПГ и крупнокалиберных пулеметов экипажи танков и легкой бронетехники федеральных войск стали интенсивно навешивать на броню снарядные ящики, сетки, дополнительный ЗИП.
Большое количество потерь танков в Грозном было усугублено отсутствием на них контактной динамической защиты (КДЗ) либо взрывчатого вещества в ней. Например, 20 танков Т-72А 131 омсбр и 7 танков Т-72А 255 мсп, а также Т-72 (172М) и Т-72А 693 мсп и 503 мсп СКВО не имели контактной динамической защиты, а у 14 танков Т-72Б1 блоки «табакерки» КДЗ были пустыми. Танки Т-72Б1, принадлежавшие 276 мсп, и Т-80 из 81 мсп вступили в бой за Грозный с пустыми блоками КДЗ. Ведя интенсивный бой на узких улицах города, укрываясь от ответного огня, экипажи танков прижимали машины к зданиям или въезжали внутрь домов, снося фальшборты и сминая блоки КДЗ. Времени на ремонт в боевой обстановке практически не было. Отсутствие новых блоков делало невозможным и бессмысленным установку подвезенных из тыла пластин ВВ.

Открыть в новом окне

Даже не сработав, КДЗ спас машину от существенных повреждений. Январь 1995 г.
(Фото из архива В. Белогруда)

Открыть в новом окне

Попаданием с верхнего этажа здания гранаты из РПГ в командирскую башенку Т-72Б1 пробило броню и поразило командира танка. Грозный. (Фото А. Алова).

Техническое обеспечение заключалось в эвакуации с помощью БРЭМ-1, БТС и КЭТ-Л поврежденной бронетехники в сборные пункты поврежденных машин (СППМ), где она сортировалась и направлялась в ремонтные батальоны на восстановление. Для эвакуации техники в Грозном действовали 2 полковые эвакуационные группы и 3 эвакоотделения. В интересах Северной группировки работала полковая эвакуационная группа под командованием старшего лейтенанта И. Шаргородского и отдельные БРЭМ-1 из состава танковых подразделений. Имея в своем составе БРЭМ-1 (борт №455), БТС (борт №604) и 2 машины КЭТ-Л на базе «Урала», за 3 месяца боев в Грозном ей удалось без потерь со своей стороны эвакуировать 98 единиц бронетехники. В напряженные моменты вместо тягачей для эвакуации использовались танки с поврежденным вооружением. Один из эпизодов такой эвакуации с железнодорожного вокзала танком Т-72Б1 танка Т-80Б был снят тележурналистами и показан 8 января 1995 г. по ЦТ. Этот сюжет, весьма оригинально озвученный, породил миф о повсеместном использовании в Грозном сцепки кормой к корме, названной «тяни-толкай», в качестве идеальной защиты от гранатометного огня в городских условиях. В качестве постоянного тягача-эвакуатора в 133 гв. отб (группа «Восток») использовался Т-80БВ с оторванным по эжектор стволом. Поврежденная техника эвакуировалась в расположение батальона, а оттуда переправлялась на станцию Червленая в капитальный ремонт.

Открыть в новом окне

Отсутствие защиты кормы башни в виде ящика ЗИП привело к пробитию брони и гибели командира танка в бою за Грозный. Январь 1995 г.» (фото из архива В. Белогруда).

В группе «Запад» эвакуацию осуществляла БРЭМ-1 под командованием прапорщика Р. Коробаева. 9 января 1995 г. эта машина была обстреляна из гранатомета и загорелась, но, благодаря четким действиям экипажа ее удалось потушить, Позднее она была потеряна при подготовке понтонной переправы через Сунжу, когда под минометным обстрелом упала с понтона и затонула. Отдельным ремонтно-восстановительным батальоном группы «Запад» за время боев в Грозном 80 единиц БТ было отремонтировано и отправлено в части и более 100 вывезено на станцию погрузки.

Эвакуации в «накопитель» Северной группировки, размещавшийся на территории Консервного завода, подлежала вся поврежденная и уничтоженная авто- и бронетехника, вне зависимости от ее принадлежности и характера повреждений. Эвакуация с улиц, контролируемых федеральными войсками, происходила в дневное время. В среднем, за день на СППМ доставлялось 3-4 единицы бронетехники. Из района Железнодорожного вокзала северной эвакогруппой было эвакуировано 10 боевых машин. В это число вошло несколько брошенных экипажами исправных танков Т-80, машина с механиком-водителем, погибшим от пули снайпера, подбитый трофейный Т-72А с белой башней, БМП-КШ (борт №301).

Открыть в новом окне

Снаряжение ВВ блоков динамической защиты танка Т-72Б1 перед боями за южную часть Грозного на улице Ноя Баучидзе и площади «Минутка». Январь 1995 г.» (фото из архива музея «Шурави»).

Своей активности пик эвакуации бронетехники достиг по окончании штурма правительственных зданий и президентского дворца, когда за сутки с площади Ленина было эвакуировано 23 ее единицы. На улице Лермонтова подорвалась на противотанковой мине БРЭМ-1, у машины вышибло второй опорный каток. В течение ночи машина была восстановлена экипажем. В случае невозможности транспортировки поврежденного танка на место подвозилась газовая сварка, и с ее помощью удалялись элементы конструкции, мешающие ее осуществлению. Бывали случаи минирования боевиками поврежденной техники, тогда разминирование проводилось путем сдергивания машины с места тягачом.

При дефиците бронетехники восстановление в рембатах поврежденных машин шло в авральном режиме. Для восполнения потерь в штурмующие Грозный батальоны направлялась техника, отремонтированная в боевых условиях. Ремонту подвергались и подбитые танки дудаевцев, прозванные за характерные белые башни «белыми воронами». Несколько из них после ремонта поступили в один из танковых батальонов Северной группы генерала Л. Рохлина. Всего группировка федеральных войск насчитывала 7 трофейных машин, имеющих белые башни.

Открыть в новом окне

«Трофейный танк Т-72А, захваченный федеральными войсками у НВФ в ходе боев в Грозном. За характерные башни, покрашенные белой известью, эти машины у федералов получили прозвище «белые вороны». После ремонта танк был использован группой «Север» в боях на площади «Минутка». Январь 1995 г.» (фото из архива В. Белогруда).

При захвате территории военного городка шалинского танкового полка в боксах и на стоянке было обнаружено 10 неисправных танков Т-72А без резиновых фальшбортов и навесной динамической защиты. После ремонта эта техника также влилась в состав федеральной группировки. Большинство танков, получивших за все время боев в Грозном в среднем от 7 до 12 попаданий из РПГ, восстанавливалось в ремонтных батальонах по несколько раз. Например, танк Т-72Б1 (борт №221) 276 мсп имел 2 сквозных пробоины из РПГ во время боя у больничного комплекса 16 января 1995г., а после текущего ремонта был вторично поврежден 21 января 1995 г. возле здания Совмина пятью гранатами из РПГ. Первая попала в правый борт над 4-м катком, вторая, третья и четвертая - в левый борт и пятая - в башню над стволом с повреждением АЗ. Танк отправлен в капитальный ремонт. Танк Т-80БВ из состава 133 гв. отб за время боев в Грозном получил 18 попаданий из РПГ и 1 подрыв на фугасе. Неоднократно побывав в ремонте и сменив 4 экипажа, танк после повреждения ствола закончил бои в Грозном в качестве тягача. По возвращении на место постоянной дислокации батальона он был отправлен в капитальный ремонт. Командир танка старший сержант А. Попков из СКВО (предположительно, 141 отб), с 30 ноября 1994 г. по 7 января 1995 г. участвуя в уличных боях за Грозный, сменил 4 танка Т-72, из которых 1 был поврежден, а 2 сгорели.
Как правило, восстановлением танков занимались ремонтные подразделения частей, ведущих активные боевые действия. Основная масса неисправностей приходилась на оборудование башни (прицелы, СУО и т. д), ствол орудия (пробитие), реже на двигатель и ходовую часть. Отверстия от кумулятивных боеприпасов заваривались, а также заделывались тряпками и деревянными клиньями. Заправка Т-72 и Т-80 топливом проблем не вызывала, поскольку как дизель, так и турбина конструктивно приспособлены к работе на различных сортах и смесях керосина, солярки и бензина.

Основу боекомплекта танков, ведущих непрерывные бои в городе, составляли выстрелы с осколочно-фугасными снарядами. Кроме них, имелись 1-3 выстрела с бронебойно-подкалиберными снарядами на случай встречи с танками противника.

Танкистами 133 гв. отб в период с 9 по 11 января впервые в городских боях был использован КУВ «Кобра», из 5 выпущенных управляемых ракет всего 2 попали в цель. В дальнейшем управляемые ракеты танкистами не использовались, предпочтение было отдано осколочно-фугасным и бронебойно-подкалиберным снарядам. Последние способны пробить с торца пятиэтажный блочный дом до четвертого подъезда. Количество и размещение боеприпасов в боеукладке экипажи варьировали самостоятельно.

Днем 12 января в Грозном действовала бронегруппа старшего лейтенанта С. Новокшонова на танках Т-72Б1.

После занятия огневой позиции командиром танка (борт №441) Е. Ляпустиным у обстреливавшегося ими ночью здания на дальности 500 м был обнаружен танк с белой башней. С седьмого выстрела осколочно-фугасным снарядом он загорелся. После занятия федеральными войсками района вблизи здания Совмина ЧР факт уничтожения танка НВФ был официально подтвержден командованием группировки «Север».
На всем протяжении штурма столицы Чечни противник активно использовал противотанковые мины для минирование путей выдвижения бронегрупп. Во второй фазе операции в боях за южную и юго-восточную части города боевиками против танков стали использоваться фугасы.

В ходе боев на улице Ноя Баучидзе 27 января для эвакуации застрявшего танка Т-72Б1 (борт №422) 2-й танковой роты был направлен Т-72Б1 (борт №437) командира взвода старшего лейтенанта С. Новокшонова. Спустя минуту связь с ним была потеряна. В результате поисков исчезнувшего танка была найдена 2-метровая воронка и разлетевшиеся в разные стороны куски машины. Башня танка отлетела на 70 м, двигатель на 20 м, катки, гусеницы и борта, перелетев одноэтажные дома, валялись на параллельной улице. Наиболее вероятной причиной гибели танка стал мощный фугас, действие которого усилил сдетонировавший боекомплект машины.
За время штурма Грозного с 31 декабря 1994 г, по 1 апреля 1995 г. наши потери составили 1426 человек погибшими и 4630 ранеными, 96 солдат и офицеров были захвачены боевиками. Безвозвратные потери боевой техники составили, примерно, 49 танков, 132 БМП, 98 БТР, 51 машина на базе БМП и БТР (согласно заявлению начальника Главного автобронетанкового управления МО РФ генерал-полковника А. Галкина, за первые полтора месяца боев в Чечне безвозвратные потери бронетехники составили 225 единиц, 62 из них - танки).
По воспоминаниям танкистов, ветеранов боев за Грозный, потери танков распределились примерно следующим образом: 276 мсп безвозвратно потерял 7 Т-72Б1, 81 мсп - 6 Т-80Б и Т-80БВ (вызывает сомнения), 133 гв. отб-11 Т-80БВ, 324 мсп - 4 Т-72Б1, 255 гв. мсп -1 Т-72А, 74 гв. омсбр - 4 машины. Всего, как вспоминают ветераны танкового батальона этой бригады, их потери, без учета безвозвратных, составили 23 танка Т-72Б (М). Получается, что 50 танков из перечисленных выше частей МО России были безвозвратно потеряны при штурме Грозного с декабря 1994 по 1995 г. Безвозвратные потери танков 245 мсп Т-80БВ, 693 мсп и 503 мсп Т-72(172М) и Т-72А в боях за Грозный пока неизвестны.

Оставшиеся в подразделениях танки провоевали в Чечне до июля - августа 1995 г., после чего взамен окончательно выработавшей свой ресурс бронетехники стала поступать с баз хранения МО новая (конечно же, не Т-80У и не Т-90С).

Открыть в новом окне

Сгоревшие в боях за Грозный танк Т-80Б и КШ Р-145. Январь 1995 г.» (фото из архива В. Белогруда).

Открыть в новом окне

Т-72Б (М) 74 гв. омсбр, пораженный выстрелом из РПГ в незащищенный промежуток между КДЗ погона башни и надгусеничным топливным баком (видимо, пытались второй гранатой поразить танк в уже незащищенный топливным баком погон башни). Январь 1995 г. (Фото из архива Е. Иванова)

Из воспоминаний танкистов, участвовавших в боях за Грозный, можно сделать вывод, что у них нет претензий к стойкости бронезащиты и эффективности орудий танков Т-72 и Т-80, на которых им пришлось воевать в 1995-96 гг. Значительно хуже дела обстояли с БМП-1, БМП-2, БМД-1 и БМД-2. На этот класс бронетехники пришлась основная масса безвозвратных потерь машин и экипажей - до 70 % от общего количества. В 95 % случаев попадание гранаты из РПГ-7 приводило к сквозному пробиванию брони этих машин. Прямое попадание осколков мины с малой дистанции также влекло пробитие брони, повреждение топливных баков и, как следствие, возгорание машины и взрыв боекомплекта.

Так, 2 января при движении БРМ-1К (борт №494) и БТР-80 из состава 27бмсп в аэропорт«Грозный-Северный» по улице Первомайская, в трех кварталах от больничного комплекса БРМ-1 К была обстреляна и подбита прямым попаданием гранаты из РПГ в правый борт рядом с десантным люком. Кумулятивная струя, пройдя внутри вдоль всего корпуса БРМ-1К до моторного отделения включительно, тяжело ранила мотострелка в башне и подожгла машину (в дальнейшем от пожара сдетонировал боекомплект). При оказании неотложной медицинской помощи солдату из БРМ-1 К второй гранатой был подбит БТР-80, но, несмотря на пожар в боевом отделении, машина осталась на ходу и смогла вернуться к больничному комплексу с двумя экипажами. В конечном итоге, пожар уничтожил машину.

Открыть в новом окне

Преобладание в Объединенной группировке БМП-1 с пушкой 2А28 «Гром», не способной вести эффективный огонь по верхним этажам зданий, а также слабое фугасное действие ее боеприпаса, практически исключило применение этих боевых машин в штурмовых группах огневой поддержки в городском бою. Главной задачей БМП-1 стало усиление блок-постов и снабжение боеприпасами штурмовых групп, причем из-за слабого бронирования эти машины на блок-постах окапывали и защищали бетонными плитами.
Впервые в боевой обстановке в Грозном использовались БМП-3. Их дебют пришелся на 1 - 2 января 1995 г., когда велись тяжелые бои между Северо-Восточной группировкой и боевиками за контроль над больничным комплексом. Федеральные войска, оборонявшиеся в нем, подвергались постоянному минометному и снайперскому обстрелу из-за р. Сунжа, с территории военного городка и с близ расположенных высотных зданий Военного колледжа и 12-этажного здания Парламента. В результате попадания мин в складированные в здании и на грунте боеприпасы был практически полностью уничтожен вставший рядом колонной мотострелковый батальон 74 гв. омсбр на БМП-3 и несколько танков. В боеспособном состоянии после минометного обстрела, по воспоминаниям фронтовиков 255 мсп, осталось 11 БМП-3.

Всего за время боев за овладение центром Грозного из 31 машины танкового батальона 74 гв. омсбр в боеспособном состоянии осталось 4 танка Т-72Б(М). Острая нехватка танков во время боев за районы, прилегающие к улице Ноя Баучидзе, заставила использовать оставшиеся в строю БМП-3 для огневой поддержки штурмовых подразделений, продвигающихся с северо-востока к площади Минутка.

Открыть в новом окне

Разбитый снайперским выстрелом панорамный прицел. Январь 1995 г. (Фото из архива В. Белогруда)

Плотный огонь снайперов и пулеметчиков НВФ в городских боях по прицелам и приборам наблюдения ослеплял экипажи танков и срывал выполнение боевой задачи. На этой фотографии: пулеметным огнем поражены приборы наблюдения механика-водителя БМП-1. Январь 1995 г.» (фото из архива В. Белогруда).

Открыть в новом окне

Эвакуация башни БМП-3, сорванной и взорвавшейся при попадании снаряда в корпус машины, с помощью БТС на СППМ группы «Север» из грозненского больничного комплекса. Январь 1995 г., г. Грозный. (Фото А. Кунилова из архива музея «Шурави»)

На БТР, обладающие высокой проходимостью и хорошими скоростными характеристиками, возложили функции связных, разведывательных и конвойных машин. В одном из репортажей с места боев по ЦТ 25 января 1995 г. был показан БТР-80 из группы «Запад», нижняя лобовая часть корпуса которого напоминала дуршлаг, так обильно она была усеяна сквозными пробоинами от пуль крупнокалиберного пулемета.

В связи с постоянным «реформированием» (а реально - сокращением) Вооруженных Сил России большая часть бронетехники из Чечни вместо капитального ремонта поступила на утилизацию («в шихту»). Высокооплачиваемые журналисты центральных СМИ, не всегда способные отличить танк от эмалированной кастрюли, заговорили о колоссальных, многотысячных потерях нашей бронетехники в боях за Грозный.
Заканчивая статью, необходимо отметить, что основная тяжесть обеспечения непосредственной огневой поддержки штурмовых подразделений и борьбы с танками противника в Грозном в 1994-95 гг. легла на танки, самоходные артиллерийские установки и минометы при практически нулевой поддержке с воздуха. Самоотверженные действия танкистов в городских боях с 10-тысячной группировкой НВФ, имевшей в своем составе, как минимум, 60 единиц бронетехники, 80 артиллерийских систем, позволили на порядок снизить потери штурмовых подразделений федеральных войск при взятии Грозного.

Открыть в новом окне

Три попадания в двигатель БМП-1 из РПГ говорят о высоком профессионализме гранатометчиков НВФ, участвовавших в боях с федеральными войсками в Грозном. Февраль 1995 г.» (фото Ю. Белоусова).

Одними из самых известных и драматичных страниц в истории применения бронетанковой техники в новейшей истории России являются боевые действия в Грозном в 1994-1996 годах. Особенностью этих жестоких штурмовых боев является широкое использование в городских условиях федеральными войсками против незаконных вооруженных формирований, хорошо оснащенных противотанковыми средствами, российских боевых танков Т-72Б1, Т-72Б (М), Т-80Б, Т-80БВ, а также БМП и БТР всех видов.

Предприняв в новогоднюю ночь с 1994 на 1995 год штурм Грозного, и войдя в город несколькими механизированными колоннами, российские войска столкнулись с хорошо подготовленной противотанковой обороной, организованной незаконными вооруженными формированиями. Неудачный план командования по штурму города, составленный практически наобум, а также полное отсутствие у личного состава опыта в использовании бронетанковой техники в условиях узких городских улиц, явились причинами огромных потерь в бронетанковой технике в первые дни штурма города.

Тактикой использования танков, которая применялась во время штурма, было сопровождение на улицах города и прикрытие броней мотострелковых соединений, которые пытались с ходу пробиться к ведущим бой в полном окружении у железнодорожного вокзала Грозного подразделениям 131 отдельной мотострелковой бригады и присоединившимся к ним подразделениям 81 мотострелкового полка. Подразделения федеральных сил, которые заняли круговую оборону в переулках и дворах Грозного, использовали уцелевшие танки в качестве стационарных огневых точек до того момента, как произойдет полное израсходование боезапаса танка, или же до повреждения танка огнем боевиков.

Уцелевшие танки Т-72А, входившие в состав 131 отдельной мотострелковой бригады, действовали на ограниченном пространстве привокзальной площади, и как правило отстреливались до последнего. После каждого же выстрела из танкового орудия, по нему открывался огонь из противотанковых гранатометов РПГ с разных направлений. Таким образом был подбит танк Т-72А с номером 533 — в его моторно-трансмиссионное отделение ударило сразу 4 или 5 гранат из противотанкового гранатомета. Подбитая машина вспыхнула и взорвалась. К счастью, до этого момента экипаж успел из нее эвакуироваться.

В танк Т-72А, с номером 537 попало 6 или 7 гранат из противотанкового гранатомета РПГ. От этого у танка сразу сдетонировал боекомплект, экипаж боевой машины погиб. В другой танк Т-72А с номером 531 было 6 попаданий. После четвертого попадания из РПГ башня танка накренилась. Последним с расстояния в 100 метров в башню со стороны места командира танка попал бронебойно-подкалиберный снаряд. От этого удара сорвало люки в башне, наводчик-оператор получил тяжелую контузию. От осколков, разлетевшихся по башне после попадания в броню снаряда, его спасла казенная часть орудия. После попадания снаряда в башне начался пожар, механик-водитель и наводчик-оператор смогли покинуть подбитую машину, которая через 20 минут взорвалась.

Оной из основных причин таких высоких потерь было отсутствие в танках блоков контактной динамической защиты (КДЗ). Это вело к практически гарантированному поражению и выходу из строя машины и экипажа после попадания нескольких гранат из противотанковых гранатометов РПГ с близких дистанций.

Огневую поддержку бойцам 255 гвардейского мотострелкового полка из группы «Северо-Восток» в боях за больничный комплекс обеспечивал танковый батальон из семи танков Т-72А и Т-72Б1. Танкисты, ведя бой в полном окружении, одними из первых стали применять ведение огня из танка «с наскока», когда 2 танка, поочередно выкатываясь из-за угла здания, производили 3-4 выстрела по противнику и задним ходом уходили обратно.

Попытка захвата со стороны больничного комплекса плацдарма на восточном берегу реки Сунжа, привела к потере 3 января от артиллерийско-гранатометного огня боевиков двух боевых танков Т-72Б(М) из состава вошедшей в город 74 гвардейской отдельной мотострелковой бригады. После того, как пехота сопровождения была отсечена от танков, последние были мгновенно уничтожены у моста, пополнив счет безвозвратных потерь бронетанковых единиц во время штурма Грозного. Прикрывая огнем отход экипажей из подбитых машин, раненый танкист рядовой А. Рябоконь погиб у своей боевой машины. В последствии он был посмертно награжден «Орденом Мужества».

Во время первого штурма Грозного, когда наших ребят-танкистов загоняли в узости улиц и крепко жгли (почему - об этом разговор особый), было потеряно много машин. Какие-то выгорели полностью, какие-то захватили «чехи», какие-то пропали без вести вместе с экипажами.

В скором времени среди различных подразделений стали ходить слухи о том, что в боях начала участвовать какая-то особая секретная танковая часть, на вооружении которой осталась всего одна исправная машина, Т-80, с белой полосой на башне и без тактического номера. Этот танк появлялся в разных местах – в горах, на перевалах, в «зелёнке», на окраинах селений, но никогда – в самих населённых пунктах, даже полностью разрушенных.

Как он туда попадал, откуда, каким способом, по чьему приказу – никто не знал. Но как только подразделение наших ребят, особенно призывников, попадало в беду – в засаду, под фланкирующий огонь и т.д., вдруг откуда-то появлялся танк Т-80, с белой закопченной полосой на башне, обгоревшей краской и сбитыми блоками активной брони.

Танкисты никогда не выходили на связь, на открывали люков. В самый критический момент боя этот танк возникал ниоткуда, открывал удивительно точный и действенный огонь, и либо атаковал, либо прикрывал, давая возможность своим отойти и вынести раненых. Причем многие видели как в танк попадали и кумулятивы гранатометов, и снаряды, и ПТУРы, не причиняя тому никакого видимого вреда.

Затем танк так же непонятно исчезал, будто растворялся в воздухе. То, что в Чечне были «восьмидесятки» - достаточно широко известно. Но меньше известно то, что вскоре после начала кампании их оттуда вывели, так как ГТД в этих краях - совсем те тот двигатель, который соответствовал ТВД и условиям боевых действий.

Лично мне о своей встрече с «Вечным Танком» рассказывали два человека, которым я безоговорочно доверяю и если они что-либо рассказывают и ручаются за свой рассказ - значит, сами считают его ПРАВДОЙ. Это - Степан Игоревич Белецкий, рассказ о «Вечном» из которого мы выдавливали чуть ли не силой, (мужик - реалист до мозга костей и рассказывать то, чему он не мог найти сам рационалистического объяснения - для него почти подвиг) и один из ныне уже в прошлом офицеров Новочеркасского СОБРа, непосредственный свидетель боя «Вечного Танка» с чехами.

Их группа уже в самом конце Первой Кампании обеспечивала вывод оставшегося с «тяжелыми» мед.персонала Окружного госпиталя СКВО. Лишние сутки прождали обещанное прикрытие с воздуха – погода позволяла – «вертушки» так и не пришли. То ли топливо пожалели на них, то ли забыли - в конечном счёте решили выходить сами. Выходили на «Уралах» с «трёхсотыми»и медиками и двух бэтэрах.

Выдвинулись за ноль, после полуночи, затемно, и проскочили вроде чисто, но за чуть меньше двух десятков верст до "демаркационной" линии напоролись на засаду – чехов со стрелковым при поддержке Т-72. Развернулись в веер, начали прикрывать отход «Уралов». Но что такое бэтэр против танка? Сразу сожгли одного, сдох второй - заглох.

Вот что у меня записано со слов моего друга - это практически дословная запись.

«с Т-72 били по нам фугасными. Каменисто там, при разрыве волна и осколки низко идут, каменная крошка опять же. Дух грамотный, близко не подходит, из граника не достать его. В этот момент из пыли на месте очередного разрыва появляется «Вечный», прямо посеред дороги, как будто и стоял там всё время - только что не было его, только что тут «Уралы» прошли! И стоит, как невидимка, никто, кроме нас его вроде и не видит. А он стоит, горелый весь, страшненький, антенны сбитые, сам весь покоцанный, только башней чуть-чуть водит да стволом, как слон хоботом в зоопарке, покачивает.

Тут – Бац! – даёт выстрел. У «чеха» башня вбок и в сторону. Бац! – даёт второй. Дух - в костёр! А «Вечный» ствол продул, стоит себе в белом облаке, на гусеницах крутится и только треск пулеметный. После пушки – как шелуха семечная звучит. Духи в зеленке залегли, мы - к бэтэру. Открыли, механа оттащили убитого, давай заводить. Башенку заклинило, но ничего, мы, кто в живых остался, внутрь попрыгали – и в разворот. А «Вечный» вдруг из пушки своей, как из автомата, быстро-быстро так: Бац!-Бац!-Бац!

Мы по газам. Тут Серёга Дмитриев кричит – «Вечный» пропал!» Я сам не видел уже, худо мне стало, блевать начал с перенерву на себя и вокруг. Ну, как к своим доскакали – так ужрались в дым, сам понимаешь. Потом еще с местными ментами свару затеяли в раже и по бухалке, чуть не постреляли засранцев.

А про «Вечного» никому тогда не рассказывали – кто ж поверит…»