ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой автор намерен сообщить о некоторых событиях, происшедших в Могилъцах в послеоктябрьские годы, и закончить свой рассказ нынешними делами жителей Могильцев, присовокупив к нему свои размышления о судьбах архитектурных памятников …От

25 лет назад, 15 февраля 1989 года, ограниченный контингент советских войск покинул Афганистан после почти 10-летнего пребывания в этой стране.

Но только сейчас стали известны подробности подвига алтайского летчика Михаила Чистеева и его напарника по экипажу штурмана Сергея Поваренкова из Краснодона.

Когда 40-я армия завершала выход наших войск из Афгана, это был праздник не только тех, кто провоевал там год, два или пять.

В СССР закончилось 10-летие страха и молчания, связанных с Афганской войной. Вся страна облегченно вздохнула. Родители подраставших сыновей могли больше не бояться призывных комиссий, а вдовы и матери погибших воинов-интернационалистов не скрывать свою боль и открыто гордиться мужьями и сыновьями, мужественно выполнившими воинский долг на территории сопредельного государства.

У Риты Чистеевой, жены выпускника Барнаульского высшего военного авиационного училища летчиков (БВВАУЛ) 1982 года старшего лейтенанта Михаила Чистеева, такая возможность появилась только теперь, спустя четверть века. Уже выросли и стали старше отца, не вернувшегося из разведывательного полета над Афганистаном, дочери Ксения и Мария, уже подрастают и готовятся к школе внуки Варя, Кирилл и Данил, а для Риты Алексеевны все продолжается непонятный неоконченный полет, разрушивший ее женское и семейное счастье, круто поменявший жизненный уклад.

К врагу – без оружия

Подробности случившегося с ее мужем в афганском небе весной 1987 года и дальнейшего развития событий Рита Алексеевна узнала лишь месяц назад из письма Андрея Андреевича, ветерана-подполковника спецподразделения КГБ СССР «Вымпел». В 1982–1987 годах этот человек находился в Афганистане в составе спецотряда «Каскад» и осуществлял розыск и попытку вызволения Михаила Чистеева и его штурмана Сергея Поваренкова из плена. Спустя почти 27 лет, как только истек срок подписки о неразглашении информации о тех событиях, он разыскал семью Михаила Чистеева в Барнауле.

До этого в ней знали только: сбит во время разведывательного полета, попал в плен, убит.

Спустя полтора месяца после полета, из которого не вернулся Михаил, его командир привез на родину, в Хабарский район Алтайского края, «цинк», который нельзя было открыть, чтобы попрощаться с любимым, и посмертный орден Красной Звезды, а хабарский военком вручил молодой вдове извещение на стандартном бланке: «Ваш муж старший лейтенант Чистеев Михаил Алексеевич, выполняя боевое задание, верный воинской присяге, проявив стойкость и мужество, погиб 15 апреля 1987 года…»

Вот с этим знанием она и жила все последующие годы, недоумевая и в глубине души надеясь: вдруг в «цинке» не он? Вдруг сбежал из плена, скрывается и когда-нибудь объявится? Не такой человек Миша, чтобы сдаться без боя… И тут же сама себе возражала: какой бой с голыми руками?

Чудовищно, но в свой последний полет экипаж самолета-разведчика Як-28Р, бортовой номер «32», входивший в состав 87-го отдельного разведывательного авиационного полка, базировавшегося на аэродроме Карши-Ханабад в Узбекистане, ушел без оружия. Рита Алексеевна знает это точно, от самого мужа.

– Вылет был запланирован на утро 15 апреля, – вспоминает она, – но несколько раз откладывался. В течение всего дня мы перезванивались, и я знала от Миши, что до самого вечера они со штурманом Сергеем Поваренковым бегали по аэродрому от самолета к оружейке и обратно: то получат оружие, то сдадут. А когда последовал приказ на вылет, оружейка уже была закрыта. Так и улетели ни с чем.

Летчику, отправлявшемуся с территории СССР в разведку «за речку» (Аму-Дарью, по которой проходит граница с Афганистаном), в то время полагался всего-то пистолет Макарова с двумя обоймами. Немного, но все-таки больше, чем ничего. А у Михаила и Сергея не то, что пистолетов – ножа парашютного не было, чтобы перерезать стропы в случае катапультирования. А катапультироваться на сей раз пришлось. И прямо в расположение банды душманов.

Немного подробностей

Трагедия разыгралась в небе над одной из приграничных северных провинций Афганистана Балх.

Из архивных документов и со слов автора письма известно, что в этот день самолет-разведчик вылетел для выполнения боевого задания по ведению воздушной разведки и фотографирования укрепрайона моджахедов в горном массиве Шульгара, контролируемом известным лидером банддвижения Аламом Сиохом.

Эта территория была крепким орешком. Сосредоточившееся здесь 5-тысячное бандформирование, объединявшее почти четвертую часть всей вооруженной оппозиции Афганистана, вело активные боевые действия. Входившие в него бандгруппы были отлично вооружены и экипированы, имели несколько крупных баз и хорошо снабжались из-за рубежа. Последним ценным поступлением на момент описываемых событий стал доставленный через Пакистан переносной зенитно-ракетный комплекс «Стингер» американского производства, делавший уязвимыми воюющие против афганской оппозиции советские самолеты и вертолеты.

Сиох, накануне прошедший обучение обращению с этим комплексом, решил опробовать его в деле и произвел пуск ракеты по самолету-разведчику. Однако летчик удачным противоракетным маневром уклонился от попадания, чем одновременно разозлил и обескуражил бандита. Чтобы реабилитироваться в глазах починенных, тот произвел второй пуск, и на сей раз попал. Самолет стал быстро терять керосин и высоту. Командир экипажа приказал штурману катапультироваться и следом сделал то же самое.

Так, будучи безоружным, экипаж оказался в плену. Ситуация усугублялась ранением штурмана, полученным в воздухе при обстреле с земли.

По следу пропавшего экипажа

В этот же день оперативной группой спецназа КГБ СССР было получено радиосообщение: «Самолет пропал с радаров, связи с ним нет, возможно, сбит ракетой «Стингер».

В ответ на это обращение в район возможной гибели летчиков и на караванный маршрут, на Пакистан, которым мятежники могли бы воспользоваться для переброски и продажи «живого товара», в случае если бы летчики остались живы, были срочно направлены агенты-маршрутники и лжебанда, экстренно проинформированы агенты-боевики и командиры банд, поддерживавших с советским спецназом конспиративные отношения.

В результате от одного из агентов был оперативно получен сигнал о том, что летчики живы, сообщены обстоятельства их пленения и примерное местонахождение (выяснилось, что самолет был сбит в районе кишлака Сари-Манг в 36 км юго-западнее г. Мазари-Шарифа).

Спецназовцы шли по следу летчиков. Тем временем те, находясь, казалось бы, в безвыходном положении, не теряли присутствия духа, поддерживали друг друга и ждали удобного случая для побега.

Притупив бдительность врагов и выбрав подходящий момент, друзья уничтожили часовых, завладели их оружием и двинулись вниз по реке Балх. Им удалось уйти довольно далеко, но совершенно случайно они напоролись на бандгруппу, остановившуюся на привал у реки. Летчики понимали, что в такой ситуации им ничего не остается, как, действуя инициативно, ошеломить боевиков, сбить с толку и, если удастся, скрыться под покровом ночи, и не мешкая бросились в бой. Однако силы были не равны, и Михаил и Сергей снова стали пленниками. Наутро их, избитых и измученных, передали в банду Сиоха, где продолжились побои и издевательства.

Сергей Поваренков совсем обессилел. Сиох, который первоначально собирался продать пленников, понимал, что этот летчик уже не «товар», и решил избавиться от него, устроив публичную казнь, чтобы отомстить за своих убитых воинов и устрашить второго летчика. Сергея силой поставили на колени, привязали к столбу и начали забивать камнями… Тот до последнего стойко держался, не дав мучителям насладиться проявлением слабости, а умирая, бросил им в лица: «Советские офицеры не сдаются!» и прокричал другу: «Беги, Миша, беги снова. А не удастся уйти, живым не сдавайся, умри в бою! Убей хоть еще одного из этих…»

Потрясенный Сиох приказал не отдавать тело врага собакам, а завалить камнями, как на Востоке поступают с лучшими воинами Ислама.

История эта стала известна спецназовцам через агентов-боевиков. И одновременно стало понятно, что второго летчика Сиох убивать не намерен, а постарается продать в Пакистан. Была разработана операция по высадке десанта на пути каравана, чтобы отбить Михаила. Но все карты спутал Сиох, неожиданно резко изменивший маршрут и двинувшийся выше в горы.

Михаил, выполняя наказ друга, решил снова бежать. Несмотря на то, что количество часовых у ямы, в которой его держали по ночам на цепи, удвоилось, он сумел задушить двух охранников и завладеть их оружием. Но поскольку поднялась тревога и уйти от бандитов не удалось, летчик решил поквитаться с ними в бою. Сумев продержаться более получаса, расстреляв все патроны, 26-летний старлей погиб в рукопашной схватке. Сиох был взбешен, но еще больше потрясен происшедшим. Он распекал своих воинов последними словами, кричал, что им нужно учиться биться за веру, как двое плененных русских, и распорядился завалить тело Михаила, как накануне останки Сергея, камнями.

По этим могилам-памятникам и нашли героев.

Эпилог

12-страничное письмо подполковника-спецназовца заканчивалось словами: «В дальнейшем с помощью одной из банд, негласно работавшей на нас, удалось доставить останки героев в Мазари-Шариф, место дислокации нашей опергруппы, а затем в аэропорт, к самолету. И, Вы знаете, уважаемая Рита Алексеевна, когда к нам подошел главный судмедэксперт 40-й армии, первично осмотревший останки и доложивший, что он на 99 % уверен, что это останки наших летчиков, я и мой напарник почувствовали огромное облегчение не только от того, что нашли ребят, но, самое главное, что они не будут числиться без вести пропавшими!

Пусть память о них будет вечна, а их подвиг будет примером потомкам!»

Со своей стороны Андрей Андреевич и его друзья из «Вымпела» внесли весомый вклад в увековечивание памяти о подвиге летчиков-разведчиков. Еще несколько лет назад они опубликовали, опуская секретные подробности, рассказ об этом эпизоде Афганской войны в двух ведомственных изданиях – газете «Новости разведки и контрразведки» (№ 13-14 за 2004 г.) и журнале подразделений спецназначения «Братишка» (№ 5 за 2006 г.), а также включили этот эпизод в книгу «Наука выживать» – учебник для спецназа. Дело за нами, земляками Михаила Чистеева.

ИМЕНА ГЕРОЕВ-РАЗВЕДЧИКОВ в виртуальной энциклопедии «Уголок неба» Михаила Жирохова :

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

ЧИСТЕЕВ МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВИЧ

Летчик самолета Як-28Р, родился 9.02.1961 г. в селе Ново-Плотава Хабарского района Алтайского края. Русский. В Вооруженных силах СССР с 31.10.1978. Окончил Барнаульское ВВАУЛ.

В Республике Афганистан с августа 1984 г. При выполнении задания 15.04.1987 его самолет был сбит противником в 35 км южнее г. Мазари-Шариф, а сам он после приземления на парашюте был взят в плен и уведен противником в горы. На предложение выкупить Чистеева или обменять его ответа от душманов не последовало. Дальнейшая судьба Чистеева оставалась неизвестной до тех пор, пока не был обнаружен его труп.

За мужество и стойкость награжден орденом Красной Звезды (посмертно). Похоронен в селе Хабары Алтайского края. Там одна из улиц названа его именем.

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ

ПОВАРЕНКОВ СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ

Штурман звена самолетов Як-28Р, родился 27.09.1959 г. в г. Краснодоне Ворошиловградской обл. УССР. Русский. В Вооруженных силах СССР со 2.08.1976 г. Окончил Ворошиловградское ВВАУШ.

В Республике Афганистан с октября 1986 г. При выполнении разведывательного полета 15.04.1987 в 35 км южнее г. Мазари-Шариф его самолет был сбит противником. Экипаж погиб.

Награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды (посмертно). Похоронен в г. Ворошиловграде.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

Александр Жибров, военный летчик-ветеран 39-го отдельного разведывательного авиаполка:

– Во время войны в Афганистане я выполнял аналогичные задачи, летая туда на разведку с территории Советского Союза на Як-28Р. По моему мнению, Як-28Р был наиболее подходящим самолетом для решения задач разведки в ДРА. Но случалось, экипажи гибли. Помню, что весной 1987 года 87-й ОРАП потерял экипаж, который выполнял воздушное фотографирование укрепрайонов в окрестностях Мазари-Шарифа. Очевидно, из-за облачности старший летчик Чистеев и штурман Поваренков решили выполнить задание на малой высоте. В районе боевых действий они вышли под облака, провели фотографирование, и, по всей вероятности, их Як-28Р был поражен ракетой ПЗРК «Стингер». Самолет какое-то время управлялся, но быстро терял керосин – видимо, кроме двигателя, взрыв повредил топливный бак. Экипаж успел доложить: «Двигатели остановились. Теряем топливо. Катапультируемся». Разведчики покинули самолет над районом, занятым душманами, и можно только предполагать, что их ждало.

ЗНАЕТЕ, КАКИМ ОН ПАРНЕМ БЫЛ…

Однокашники и ротный командир по Барнаульскому ВВАУЛ о Михаиле Чистееве

Юрий Липовка

Михаил был одним из лучших среди нас курсантом. У него были только отличные и хорошие отметки за теорию. А когда мы впервые поехали на полеты и подняли в воздух учебные самолеты, стало понятно, что авиация – его стихия. Он в отличие от многих из нас с первых полетов не боялся ни неба, ни самолетов.

Мечтал по окончании училища летать на истребителях, а получил распределение на Украину, в Прилуки, в дальнюю авиацию. Ну, другой бы смирился, сказал себе: полетаю немного, а дальше будет видно. А Миша чуть ли не с первых дней службы стал добиваться перевода.

И вот однажды, проходя службу в Забайкалье, получаю от него письмо. Сам этот факт меня немного удивил. Мы были хорошими товарищами, но не закадычными друзьями. Гораздо более тесная дружба связывала Мишу с Женей Игнатьевым и Сергеем Фатеевым. Эту троицу никто по отдельности на курсе, да и в училище не воспринимал, про них говорили: ЧИФы (Чистеев, Игнатьев, Фатеев).

Что же заставило Мишу написать мне?

Оказывается, он узнал, что в полку, в котором я служил, один летчик добился перевода из дальней авиации, и просил узнать и написать, как ему это удалось. По этому поводу мы переписывались довольно долго, я ближе узнал Мишу и понял, какой он целеустремленный человек. Он не хотел тратить время на освоение устаревшей авиационной техники (ТУ-16, на которых он летал, скоро были сняты с производства). По складу характера мой однокашник был профи и максималист в хорошем смысле слова.

Жаль, что его жизнь трагически оборвалась так рано. Он мог сделать прекрасную карьеру, дослужиться до генерала, а то и до главкома ВВС и на этих высоких должностях принести много пользы военной авиации.

Сергей Фатеев , полковник запаса (Санкт-Петербург):

Мы в прошлом году ездили с Женей Игнатьевым в Хабары на могилу Миши. Стоим рядом и не верим оба, что он там лежит, что нет больше нашего третьего. Очень горько терять друзей, однокурсников. Война в Афгане забрала многих. Да и без войны сколько уже погибло. 16 человек из 149 в нашем выпуске недосчитываемся. Опасная все-таки у летчика профессия.

Евгений Игнатьев , подполковник запаса (Барнаул):

Про Мишу еще в училище говорили (кто с завистью, кто с восхищением): «летчик от бога».

Он действительно мог дослужиться до очень больших высот. У него для этого все было: знания, талант, целеустремленность. Достаточно мягкий по натуре, он не останавливался ни перед какими преградами, мог быть даже дерзким, если того требовало дело.

Взять хотя бы ту же историю с переводом в разведку. Ведь он со своим рапортом дошел до главкома ВВС и добился! И вот что важно: делал он это не ради карьеры, а ради того, чтобы в нужное время быть в нужном для Родины месте. Миша был очень общественным человеком и патриотом.

После училища наша троица (ЧИФы – Чистеев, Игнатьев, Фатеев) не очень часто встречалась. Разбросало-то нас в разные концы Советского Союза: Миша на Украине, потом в Узбекистане, Сергей Фатеев – в Ленинграде, я – в Североморске. Но мы всегда были в курсе дел друг друга, перезванивались. Последний телефонный разговор с Мишей, состоявшийся осенью 1986 года, запомнился мне больше всего. И не только потому что стал последним. Уж очень он получился необычным.

Я приехал в Барнаул в отпуск. И Сергей, и Миша знали, что я здесь. Сергей позвонил мне на домашний телефон по межгороду, мы начали разговор. И вдруг слышу голос телефонистки: «С вами хотят разговаривать!» – «Но я, вроде, уже разговариваю…» – «Так вас соединять?» – «Соединяйте!», – ответил я, решив, что, видимо, на линии какие-то помехи и телефонистка заново соединит меня с Ленинградом.

И вдруг в трубке – голос Миши. И Сергей тоже на линии! Такое онлайн-общение по тем временам было чудом. И как Миша в своем Узбекистане угадал время для звонка! Мы все трое так обрадовались, что можем общаться в таком режиме, что спросите меня, о чем мы говорили (о каких-то бытовых мелочах, детях, семейных делах) – о чем конкретно, не вспомню. А вот восторг от того, что мы были вместе, помню. Больше мы не общались и не встречались до Мишиной гибели. Я запомнил его счастливым.

Анатолий Едунов , комадир роты БВВАУЛ

А я вот выделял Мишу, если так можно выразиться, его ровностью: хорошо успевающий, здоровый, подтянутый, исполнительный курсант. На него всегда можно было положиться. Не было случая, чтобы он не выполнил какого-то поручения, не выпустил боевой листок. И еще он был очень доброжелательный. Я люблю доброжелательных людей. С ними, жизнь светлее. А когда приходит время испытаний, они становятся героями.

«ПОКУШЕНИЕ» НА ГЛАВКОМА

Чтобы пересесть на истребитель, старший лейтенант Чистеев много раз писал рапорты. Возвращали один – писал другой, пытаясь найти более весомые аргументы, терпеливо ходил по инстанциям. Добрался до самого верха – выше только главком ВВС. В 1984 году, когда случилась эта история, главкомом был Павел Степанович Кутахов, выдающийся военный летчик-истребитель, дважды Герой Советского Союза. Михаил решил, что такой человек его поймет. Попытался записаться на прием – отказали. Тогда он пробрался на подмосковную дачу главкома и затаился, ожидая его приезда и удобного случая обратиться.

Охрана Михаила вычислила, доложила Павлу Степановичу. Тот аж побагровел от такой дерзости: «А ну-ка, тащите сюда этого… террориста!». Мишу привели. Он попытался объяснить, как и по какой причине оказался на даче. Кутахов выслушал и сурово спросил: «Сынок, ты понимаешь, что можешь вообще отсюда не выйти и до конца своей жизни больше не увидеть ни одного самолета?!» – «Понимаю. Но выбора мне не оставили…».

«Увести», – скомандовал главком и стал сердито мерить кабинет шагами. Потом резко остановился и крикнул вслед удаляющейся охране: «А ну-ка… давайте его назад!»

О чем думал при этом Кутахов? О том, что сам был когда-то таким же молодым, ершистым и дерзким и если бы не был, то вряд ли бы сумел столького достичь и столько сделать для возрождения и развития отечественных ВВС за 15 главкомовских лет? Или …

– Давайте Ваш рапорт и отправляйтесь побыстрее в Прилуки, а то как бы Вас там не арестовали. Документы о переводе получите в полку.

Слушаю, товарищ главком! – просиял лицом Михаил.

– И не дерзите больше! Второй раз Вам подобное с рук не сойдет. Желаю удачи!

ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ

1987 год был тяжелым для летчиков в Афганистане. Боевики объявили его годом борьбы с авиацией.

Основную ставку в этой борьбе отряды оппозиции делали на применение переносных зенитно-ракетных комплексов, прежде всего американских «Стингеров». На апрель 1987 года на вооружение был взят 341 ПЗРК. В дальнейшем поставки росли еще более быстрыми темпами. Всего за время войны против советских войск отряды оппозиции получили около 3000 ПЗРК.

Одной из первых жертв такой политики стал уроженец Барнаула, выпускник БВВАУЛ 1984 года Константин Павлюков , служивший в 378-м отдельном полку штурмовой авиации под началом Александра Руцкого. Сбитый ракетой «Стингер», 23-летний Константин катапультировался, попал в окружение и вступил в неравный бой с душманами. Когда кончились боеприпасы, израненный летчик последней гранатой взорвал себя и нескольких приблизившихся бандитов.

Указом президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1987 года Константину Павлюкову было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Спустя неполных три месяца судьбу Константина повторил выпускник БВВАУЛ Михаил Чистеев . Только Мише было еще труднее: он был без оружия.

Семья алтайского военного летчика Михаила Чистеева, почти 27 лет назад геройски погибшего в Афганистане, надеется, что его мужество будет по достоинству оценено Россией.

Того же хотят однокашники и наставники Михаила Алексеевича по Барнаульскому высшему военному училищу летчиков, Совет ветеранов БВВАУЛ и алтайские летчики-«афганцы».

КНИГА ПАМЯТИ 12-го выпуска Барнаульского ВВАУЛ 1982 года

Аборкин Валерий

Бат Игорь

Бурмистров Александр

Глиненко Анатолий

Дегтярев Павел

Долгов Владимир

Зеленцов Александр

Карпов Сергей

Килин Сергей

Лапшин Федор

Минаков Владимир

Павличенко Сергей

Середенко Андрей

Чистеев Михаил

Шеварыкин Вячеслав

Шелепайло Игорь

СПРАВКА: Потери СССР в Афганистане

Всего за период с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года в войсках, находившихся на территории ДРА, прошло военную службу 620000 человек.

в частях Советской Армии 525000 чел.

рабочих и служащих СА 21000 чел.

в пограничных и других подразделениях КГБ СССР 90000 чел.

в формированиях МВД СССР 5000 чел.

Общие безвозвратные людские потери составили 14453 чел., в т. ч. в авиации – 465 чел.

В Алтайском крае (вместе с Горно-Алтайской областью) погибло 152 и пропало без вести 3 чел.

ЕЩЕ ОДНА ГЕРОИНЯ

В этой истории есть еще одна героиня. Это Рита Чистеева – жена старшего лейтенанта Михаила Чистеева.

Рита Чистеева. 2014 г.

Язык не поворачивается называть ее вдовой. Всю себя она посвятила памяти мужа, воспитанию его детей и внуков. Для нее он жив. Ей даже в голову не приходило еще раз выйти замуж.

Вот только справляться со всеми заботами в одиночку очень трудно. Привыкла с юных лет купаться в любви и заботах Миши. А без него все надо одной, одной. Даже Машеньку уже без него рожала (когда случилась трагедия с Мишей, была на седьмом месяце беременности).

Как выдержала такое испытание, как поднимала дочерей на учительскую зарплату и на скромную пенсию за мужа, сама не знает. Родители помогали продуктами, Мишины сокурсники вносили половину платы за Ксюшину учебу в вузе. А вот Маше не удалось дать высшего образования.

И двухкомнатная квартирка на 8-м этаже общей площадью 43 кв. м, которую семье выделили в Барнауле по линии Министерства обороны после гибели Михаила, давно стала мала. Теперь в ней живут трое взрослых (девчонки-то выросли!) и трое детей – их сыновья и дочка. Спать приходится по очереди. Напряглись мама и дочки – купили небольшую дачку в черте города, чтобы летом можно было разгрузить свое тесное жилище, оздоровить детей на свежем воздухе.

Но разве это правильно, что семья погибшего на войне летчика, не уронившего офицерской чести, не предавшего интересы Родины, должна сама пожизненно решать все свои проблемы? Отца и мужа у нее отняли навсегда, а рассчитались одноразово малюсенькой квартиркой.

МГНОВЕНЬЯ СЧАСТЬЯ НА СТАРЫХ ФОТОГРАФИЯХ

Рита и Михаил были прекрасной парой. Они вместе учились в Хабарской средней школе, начиная с 9-го класса. И с первой встречи, что называется, почувствовали, что предназначены друг для друга. После первой четверти, которую они проучились вместе, Миша уже носил за Ритой её портфель, делал маленькие миленькие подарки и был ее верным рыцарем.

После школы им пришлось на два года расстаться, потому что Миша поступил в БВВАУЛ, а Рита осталась дома.

Спустя два года Миша «перетащил» девушку в Барнаул и убедил поступить на учебу в пединститут. Еще через два года, по окончании Мишей училища, состоялась их свадьба.

А дальше началась совместная походная (но такая счастливая!) жизнь по военным гарнизонам: два года в Прилуках (Украина), где родилась Ксюша, и почти три года в Каршах (Узбекистан), где они ожидали рождения второй дочери…

Михаил с головой уходит в работу. Он счастлив. Но когда возвращается домой, счастлив еще больше. Дома он любящий и нежный отец и муж.

Начало службы. Подготовка к очередному полету. Прилуки. 1983 г.

Михаил и Рита: жизнь только начинается.

Михаил с дочерью Ксюшей.

Как удивительно прекрасно все начиналось!..

Сергей Поваренков — друг и штурман.

И эту любительскую фотографию из той счастливой жизни Рита Алексеевна тоже бережно хранит в семейном альбоме.

На ней старший друг и штурман её мужа, с которым с 1986 года Михаил служил в одном полку, делил радости и беды, а в самый трудный час своей жизни разделил и смерть.

Какое доброе и светлое лицо у Сергея! Вглядитесь в него. Мне кажется, штурман Поваренков очень похож на своего героического земляка-краснодонца Олега Кошевого. И лицом, и поступками.

Тамара ДМИТРИЕНКО.

Фото Олега Богданова и из семейного архива Чистеевых.

Авиаторы оперативной группы 39-го ОРАП встречают Як-28Р после разведвылета над территорией ДРА. Аэродром Мары-2, февраль 1980 г.

Вечером 24 декабря 1979 г. наш 39-й ОРАП, базировавшийся на аэродроме Балхаш, был поднят по тревоге. Восьми экипажам из эскадрильи Як-28Р подготовили карты на перелет по маршруту Балхаш-Мары и "порекомендовали" взять карты Афганистана разного масштаба. Официальной причиной переполоха были названы учения, для участия в которых и предстояло всего на несколько дней слетать в Туркмению. На носу был Новый год, который собирались встречать дома, и жены даже начали заказывать, что привезти с юга. Очевидно, настоящую задачу знали только командир полка п-к Ю.А.Тимченко и его заместитель п/п-к А.Н.Барсуков.

Утром 25 декабря восемь экипажей перелетели на аэродром Мары-2, став оперативной группой 39-го ОРАП. Состав летных экипажей:

Командир группы п/п-к А.Н.Барсуков, начальник разведки полка к-н П.Цветинский;

Командир 2-й АЭ п/п-к В.И.Горбашевский, штурман АЭ м-рН.В.Зяблов;

Зам. командира АЭ м-р П.П.Шемонаев, зам. штурмана АЭ к-н В.Горбатов;

Зам. командира АЭ по политчасти м-р В.Н.Шишкин, нач. связи полка к-н П.К.Тупаев;

Командир звена к-н В.П.Росляков, штурман звена ст.л-т В.Габидулин;

Командир звена к-н А.Хоменко, штурман звена ст.л-т С.Бобров;

Командир звена к-н А.П.Са-гановский, нач. ПДС** полка к-н Г.Ягофаров;

Ст. летчик ст.л-т В.Суханов, ст. штурман ст. л-т А.Кислов.

Уровень подготовки экипажей был очень высокий. Все имели 1 -и класс и общий налет от 800 до 2100 часов. Две трети проходили службу в Германии, а это - настоящая школа по всем параметрам. Среди летчиков техникой пилотирования особенно выделялись п/п-ки Барсуков и Горбашевский, м-ры Шемонаев и Шишкин, к-н Росляков, которые могли на Як-28 позволить себе все, на что был способен самолет. В особом почете были полеты на предельно малой высоте (ПМВ) в 5-15 метрах от земли.

В группу входили 25-30 человек технического состава, которых возглавлял зам. Александр Владимирович Жибров в 1977 г. окончил Барнаульское ВВАУЛ. За годы службы освоил Л-29, Ил-28, Як-28, Су-24, Су-24М. Имеет общий налет 1800 часов. Выполнил 28 боевых вылетов над территорией Афганистана. Ныне подполковник А.В.Жибров - заместитель командира одного из бомбардировочных полков ВВС Украины командира эскадрильи по НАС к-н Стель-мах. В Мары их перебросили на Ан-12, и позже среди наземного персонала один-два раза в месяц проводились замены. Самолеты тоже менялись: те, у которых обнаруживались серьезные неисправности или вырабатывался межрегламентный ресурс, перегонялись в Балхаш. В Мэрах постоянно находились7-9 наших Яков, из них два - в ночном варианте и один учебный, причем "спарка" почти не использовалась, т.к. разведка погоды не выполнялась, а вывозить нового летчика пришлось лишь однажды. Этим пилотом стал я, попавший в группу, в общем, случайно. Официально для боевых действий привлекались летчики только, 1-го и 2-го классов, у меня был 3-й, но для получения 2-го не хватало нескольких посадок при УМП***. И когда в группе заболел замполит, мне пообещали, что вдали от родной базы запишут недостающее количество посадок. Я сначала перегнал в Мары пару бортов, а затем остался там. П/п-к Барсуков провез меня на Як-28У по маршруту Мары-Кушка-Герат-Мары для ознакомления с районом боевых действий, и со следующего дня с к-ном Тупаевым мы стали участвовать в разведполетах. В марте моего штурмана заменил ст.л-т Ершов, прибывший из 149-го БАП.

*Як-28Р не нес никакого вооружения, почему и заслужил это ироничное прозвище.

**ПДС - парашютно-десантная служба. (Ред.)

***УМП - условный минимум погоды. (Ред.)

Группа начала работу почти сразу по прибытии. До Нового года было выполнено 4-5 полетов, главной задачей которых являлось фотографирование аэродромов ДРА и уже попутно ведение воздушной разведки. Полеты выполнялись без всякого маневрирования, на средней высоте (2000-4000 м), и после проявки летчики с удивлением замечали на фотопланшетах батареи ПВО и истребители. Новый год "с горя" отметили очень бурно. По всему району стоял туман, и боевая работа не предполагалась. Но 2 января в 23.30 раздаласьтревога. В ущелье юго-восточнее Мазари-Шарифа душманы блокировали мотострелковый батальон, который нес очень большие потери. Из-за тумана на всех аэродромах авиация не могла оказать ему поддержки. Тогда было принято решение направить из Мары и Карши самолеты-разведчики с комплектом оборудования для ночного фотографирования СОУ-2. Перед экипажами Яков поставили задачу: пройти на малой высоте над расположением войск с работающей СОУ для деморализации противника. На задание отправились Шемонаев - Горбатов и Шишкин - Тупаев. На подготовку дали 30 минут, и маршрут штурманам пришлось чертить уже в воздухе. В районе цели нижняя кромка облаков оказалась на высоте 5000 м, что несколько облегчило выполнение задания. В целом наши экипажи слетали вполне успешно, хотя на одном самолете СОУ не включилась. Информация об эффективности этого налета в группу не поступила.

Постепенно группа втягивалась в боевую работу. Все уже понимали, что командировка затянется надолго. Жилищные условия оказались, что называется, лучше не придумаешь: двухместные номера в гостинице. (Личный состав другой оперативной группы 39-го ОРАП на четырех МиГ-25РБ находился в Каршах и обитал в казарме на 150 человек.) Кстати, в той же гостинице над нами жил командир авиабазы п/п-к Морозов - будущий первый Министр обороны Украины. Обстановка внутри нашей группы была очень хорошей, спокойной. Мне, как самому молодому летчику, товарищи постарше оказывали всяческую помощь. Рассказывали особенности пилотирования в горах, особенно на ПМВ, советовали ни в коем случае "не зарываться" и не увлекаться малой высотой. Такие беседы были чрезвычайно полезными, позволяли быстро набрать опыт, тем более, что в Союзе в таких условиях летать практически не приходилось. Если при выполнении задания экипаж попадал в какие-либо тяжелые условия по своей вине, то погодя "за рюмкой чая" он обязательно делился подробностями. Инженерно-технический состав очень внимательно относился даже к малейшим замечаниям летных экипажей, предпринимая все усилия для устранения выявленных неисправностей. Для них закон был всегда один - самолет должен быть исправен и готов к вылету в любой момент.

Обычно к 17 часам из штаба ТуркВО приходили разведсводка и боевое распоряжение. После этого командир группы собирал в гостиничном номере семь экипажей (восьмой отдыхал), которым ставил задачу на следующий день. К-н Цветинский доводил разведсводку: скопления банд мятежников, маршруты движения караванов, районы с сильной ПВО и т.п. После этого экипажи готовились к полетам. Вставали в 6.00, а в 8.00 первый самолет поднимался в воздух. За ним с интервалом в 20 мин уходили другие, а к 12 часам все уже возвращались. Если позволяла погода, в день выполняли по два вылета - после уточнения задания и обеда экипажи снова были в воздухе и возвращались к 16 часам. Полеты выполнялись в обычной экипировке. Перед вылетом сдавали документы, получали пистолет Макарова и 2 обоймы. Каких-либо четких рекомендаций, как вести себя в случае катапультирования, не было, а главным постулатом при аварийных ситуациях считался - тяни изо всех сил в Союз, если не можешь - садись на любой аэродром в ДРА! Летали всегда с ПТБ, т.к. даже если район разведки находился в 150-200 км от границы, продолжительность полетов составляла 1,5-2 ч. При визуальном поиске полеты в районе цели выполнялись на малой высоте. Если после решения конкретной задачи остаток топлива позволял, экипажи "повышали свое мастерство" на ПМВ, снижаясь над равнинной местностью (в основном, дорогами и кишлаками) до 5-10 м.

В задачи нашей группы входили: выполнение воздушного фотографирования (ВФ) и составление фотосхем, фотоальбомов населенных пунктов, дорог, аэродромов, перевалов, участков местности, укрепрайонов, крепостей; поиск караванов и банд мятежников, их фотографирование и передача координат при подлете к аэродрому базирования; уточнение разведсводок, выявление районов с сильной ПВО; фотоконтроль районов ведения боевых действий; обнаружение мест падений ЛА и др. Значительное внимание уделялось общему контролю территории, для чего существовало негласное закрепление за каждым экипажем определенных районов Афганистана, что позволяло замечать происходившие изменения в наземной обстановке. Очень часто поступали просто бестолковые задачи, например, работа на юго-востоке ДРА. Топлива хватало на полет туда и обратно при следовании на высоте 10000 м, а ведь надо было еще вести разведку у земли! При выполнении таких задач приходилось экономить керосин, и все равно на свой аэродром самолеты возвращались с его опасно малым остатком. Неоднократно приходилось садиться на афганских аэродромах подскока. Дважды нашу группу хотели перебросить в Кандагар, но для взлета с этого аэродрома, расположенного на высоте 1200 м, на Як-28Р требовалось использовать форсаж, что было запрещено телеграммой главкома ВВС П.С.Кутахова еще в 1976 г.

Схема перехвата Як-28Р парой F-14

Особенно трудными и опасными считались задания на ВФ участков местности в окрестностях Файзабада, Кабула, Дже-лалабада и др. Эти высокогорные места с вершинами более 3500 м изобиловали узкими и темными ущельями, а летать там приходилось на малой высоте и малой скорости, что требовало ювелирной техники пилотирования. Очень часто работать приходилось в сложных метеоусловиях, т.к. январь-февраль в том регионе характеризуется неустойчивой погодой. Решение на выполнение полетов принимал п/п-к Барсуков после анализа метеосводки в районе аэродрома. Погода в ДРА учитывалась редко - в основном решение о возможности выполнения задания в

Экипаж Як-28Р: летчик ст. л-т А.В.Жибров и штурман к-н П.К.Тупаев, покидает свой самолет после разведвылета в район Кандагара. Март 1980 г.

Экипажи Як-28Р перед вылетом в район Герата. Слева направо: ст. л-т В.Суханов, ст. л-т А.Кислое, ст. л-т А.Жибров, к-н П.Тупаев. 20 марта 1980 г.

конкретных условиях принимал экипаж. Надо сказать, что наши летчики всегда старались выполнить задание, часто нарушая все правила и наставления. Летали в грозу, заходили в ущелья под нижнюю кромку облаков, снижаясь на 2000-2500 м ниже горных вершин. Если облачность пробивать было опасно, искали "окно" в радиусе 40-50 км, а затем, прижавшись к земле, выходили в район разведки. Особенно доставала сильнейшая болтанка. Когда идешь на скорости 900 км/ч, впечатление такое, словно кто-то лупит кувалдой по фюзеляжу. Так, как трясло в Афгане, я за 25 лет службы нигде не встречал.

Определенные коррективы в наши полеты приходилось вносить из-за базирования на аэродроме Мары-2. Дело в том, что оттуда летали истребители для отработки пусков ракет по беспилотным мишеням. Программа у них была рассчитана на 10-12 дней, и в течение месяца обычно работали два полка. На стрельбы они уходили всегда с одним курсом - на север, и поэтому взлетали только с этим курсом, вне зависимости от направления ветра. В дни их полетов мы первый разлет в 8.00 проводили на юг, а второй при попутном ветре уже не выполняли, т.к. с ПТБ не хватало полосы. Большинство летчиков-истребителей никогда не видели Як-28Р и весьма интересно реагировали на наши самолеты. Услышав, что мы летаем на них в ДРА, удивленно спрашивали: "Зачем?" - и принимались искать пушки или подвески ракет.

Разведполеты требовали нешаблонного подхода. Экипажи выполняли задания творчески, принимали самостоятельные решения, не дожидались указаний сверху, старались тщательно рассчитать каждый заход на фотографирование. Легких заданий практически не было, а наиболее сложные выполняли экипажи п/п-ков Барсукова и Горбашевского, к-нов Рослякова и Хоменко. Самые трудные полеты выбрали себе и прибывшие в середине марта командир полка п-кТим-ченко и штурман полка п/п-к Гришин. Срок их пребывания в Мэрах ограничивался неделей, и, выполнив 10-12 полетов, они убыли в Балхаш.

В январе-феврале шла так называемая "война перевалов" - командование рассчитывало бомбо-штурмовыми ударами разрушить тропы на перевалах и таким образом прекратить передвижение караванов с оружием из Пакистана и Ирана. В интересах этих операций выполняли воздушное фотографирование и наши экипажи. Один из таких полетов едва не закончился трагически. 20 или 22 февраля поступила задача на фотографирование участка местности в районе афгано-иранской границы на запад от Герата. Экипаж Росляков - Габидулин рассчитал маршрут и доложил, что без нарушения границы выполнить задание нельзя. Дали телеграмму в Ташкент. Оттуда пришла команда - выполнить, не нарушая. Маршрут пересчитали еще раз и вновь убедились, что 3-4 км иранской территории придется "прихватить". Дали еще одну телеграмму. На сей раз ответ пришел из Москвы: "Выполняйте без нарушения". С тем экипаж и ушел на задание.

После того, как Як-28 снизился в районе разведки, с КП ПВО передали, что с иранской авиабазы Мешхед взлетела пара и направилась туда же. Вскоре она тоже снизилась и, как наш разведчик, пропала с экранов РЛС. На КП притихли, но докладывать никуда не стали. Росляков и Габидулин отработали там минут 20, конечно же, нарушили границу, как и предполагалось, на 3-4 км, после чего стали возвращаться вдоль дороги Гуриан-Герат. Шли они на высоте 600 м, попутно ведя разведку. Через 5-7 минут летчик посмотрел влево и заметил тень от самолета. Еще через минуту он глянул вправо - там была еще одна тень! Резко обернувшись, Росляков увидел в 70-100 м пару F-14 с подвешенными ракетами. Ни слова не говоря штурману, он бросил самолет к земле и, прижавшись к ней, на высоте 10-20 м на максимальной скорости стал уходить в сторону Герата. Для Габидулина столь резкие эволюции стали полной неожиданностью - он спокойно готовился к разведке в следующем районе и складывал в свой портфель карты, которые теперь разлетелись по кабине. "Что делаешь?!" -закричал штурман по СПУ*, но в ответ услышал только одно: "Молчи, молчи!!". (Летчик решил не оставлять следов встречи с "неприятельскими" истребителями на самолетном магнитофоне.)

Командир оперативной группы 39-го ОРАП п/п-к А.Н.Барсуков и штатный руководитель полетов п/п-к А.Г.Кутарев обсуждают схему перелета группы по маршруту Мары-Чимкент-Балхаш. Аэродром Мары-2, 10 апреля 1980 г.

Под крики штурмана Росляков маневрировал у самой земли, понимая, что ракеты "Томкэтов" на такой высоте ему не страшны. Иранская пара все время висела на хвосте и продолжала преследование, даже когда Як пересек советскую границу в районе Кушки и пошел дальше на север. Лишь углубившись на 40-50 км, пилоты F-14 опомнились и, прощально помахав крыльями, ушли к себе на все такой же предельно малой высоте. Через пару минут вслед за ними развернулся на 180° и Як - экипаж направился в новый район разведки, отработал там и благополучно завершил полет на своем аэродроме. В нашей группе о происшедшем наверх решили не докладывать, только теперь мы стали летать с включенной системой предупреждения об облучении РЛС.

* СПУ - самолетное переговорное устройство. (Ред.)

В начале марта наша группа стала ежедневно получать задания на полеты для оценки общей обстановки в районе Чагчарана. Находившийся там в крепости гарнизон правительственных войск постоянно обстреливался душманами, а в ответ их позиции обрабатывали Су-17 и "вертушки" из Шинданда. Погода в те дни стояла хорошая, но однажды с 11.00 неожиданно появилась "кучевка" до 6-8 баллов. В этих условиях пришлось завершать работу паре Су-17. Удар летчики наносили с пикирования, маневр завершали в сторону хребта, и за облака вышел только один самолет. Ведомому не хватило буквально нескольких метров - он зацепился за вершину горы, вспорол фюзеляж и взорвался на другой стороне хребта. Обломки самолета упали на ледник. Пилот погиб. Наши экипажи Горбашевского и Рослякова выполнили фотографирование места падения этого Су-17. Потом к-н Росляков отвозил схему в полк "сухих" на аэродром Шинданд. В последующие несколько дней вся авиация 40-й армии работала по этому ущелью, и недели две заявок на разведку в том районе к нам не поступало.

Противовоздушная оборона "духов" в тот период была слабой. По данным разведки, отмечались отдельные случаи применения ПЗРК "Ред Аи", способного поражать цели, следующие со скоростью 700-720 км/ч. Поэтому на любой высоте мы летали на скорости около 900 км/ч. Районы, где противник использовал в качестве средств ПВО стрелковое оружие, в том числе ДШК, старались обходить, выполняя противозенитные маневры. Однако с разрастанием боевых действий потери авиации стали увеличиваться. Боевые вылеты нашей группы теперь требовали выполнять только парами, а для поддержки постоянной связи стали выделять самолет-ретранслятор. Однако для действий в строю над горной местностью необходима была определенная подготовка, а мы никогда ранее не летали парами. Возможно, это обстоятельство стало одной из причин сворачивания нашей миссии. Командировка закончилась так же неожиданно, как и началась. 10 апреля поступил приказ вернуться на свою базу в Балхаше. За прошедшие 4 месяца каждый экипаж выполнил от 25 до 48 вылетов. Летное мастерство значительно выросло. Авиаторы теперь чувствовали себя уверенно в горах: к югу от Шинданда находилась крепость, стоявшая на уступе высокой скалы (как Ласточкино гнездо), которую фотографировали только снизу на фоне неба, проходя под ней в перевернутом положении. Правда, как позднее рассказывали сами пилоты, такие "соревнования" два раза чуть не закончились катастрофами.

Через год почти весь летный состав был награжден орденами Красной Звезды, а п/п-ки Барсуков и Горбашевский -орденами Боевого Красного Знамени. В Балхаше у 80% побывавших на войне Як-28Р обнаружился чрезмерный люфт в местах крепления консолей крыла. Причина была проста: повышенные нагрузки, характерные для полетов с большой массой на малых высотах и с высокими скоростями. О выявленном дефекте до

* На Як-28Р полеты выполнялись до конца 1987г., пока полк не завершил переучивание на Су-24МР. **ЗШ - защитный шлем (Ред.)

ложили в округ и в Москву. Однако решение проблемы вернулось на уровень эскадрильи. Воздержавшись от полетов в течение двух недель, их возобновили под ответственность командира.

Кроме нашей группы, на Як-28Р в Афганистан летали экипажи 87-го ОРАП, базировавшегося на аэродроме Карши. В отличие от нас, они работали в течение всей войны*, выполняя по мере поступления заявки штабов ТуркВО и 40-й армии. В апреле 1980 г. звено из этого полка перебросили в Кандагар, что, возможно, стало еще одной причиной завершения командировки нашей группы. Як-28Р в Кандагаре базировались довольно долго, при этом экипажи менялись каждые 5-6 месяцев.

Участие в афганской эпопее для 87-го полка не обошлось без потерь. 18 марта 1981 г. одна эскадрилья по тревоге перелетела на аэродром Кокай-ды и уже на следующий день приступила оттуда к выполнению боевых вылетов. Рано утром на старт вырулила пара: ведущий - командир звена к-н А.А.Литви-ненко со штурманом звена ст.л-том А.Е.Мишиным, ведомый - нач. штаба АЭ м-р В.П.Бочков со штурманом нач. ПДС к-ном В.К.Кулешовым. Литвиненко вывел тягу двигателей на 85% номинала и после доклада Бочкова о готовности дал команду на взлет. На разбеге ведомый обогнал ведущего и взлетел, а первый самолет все продолжал движение по ВПП, причем его скорость не превышала 260 км/ч. Был уже виден край полосы, но летчик не предпринимал никаких мер, пока штурман не начал кричать по СПУ: "Прекращай взлет!!" Литвиненко убрал тягу и опять же по команде штурмана выпустил парашют. Но было поздно. Самолет на большой скорости сошел на грунт и понесся на проходивший в 350 м от полосы арык. В нем подломилась задняя опора шасси, был пробиттопливный бак, после чего начался пожар. Як-28Р проехал еще 200-250 м, сломал в следующем арыке переднюю опору, подскочил на небольшом бугорке, плюхнулся и замер. Пожар разрастался на глазах. Летчик выскочил из кабины и бросился к штурману, т.к. тот, хоть и заранее открыл люк, но сразу выбраться не смог - его кресло сдвинулось вперед. Секунд через 30 Мишину удалось самостоятельно выбраться, стресс он пережил сильнейший, даже умудрился стащить ЗШ**, не расстегивая ремешка (позже в полку пробовали повторить такой фокус - не получилось ни у кого!), а уходя, закрыл за собой люк. Последнее обстоятельство заставило изрядно поволноваться подоспевших к машине техников, которые решили, что Мишин остался в кабине. Тем временем на самолете начали рваться баллоны с углекислым газом и кислородом. Жертв не было: "спасатели" и экипаж успели отбежать, а повреждения получил только штурман, заработавший синяки. Истинные причины аварии так и остались не выясненными. Скорее всего, летчик ошибся -не вывел двигатели на максимал.

Весной 1987 г. 87-й ОРАП потерял экипаж, который выполнял ВФукрепра-йонов в окрестностях Мазари-Шарифа. Очевидно, из-за облачности старший летчик М.Чистеев и штурман С.В.Поварен-ков решили выполнить задание на малой высоте. В районе боевых действий они вышли под облака, провели фотографирование, и, по всей вероятности, их Як-28Р был поражен ракетой ПЗРК "Стингер". Самолет какое-то время управлялся, но быстро терял керосин -видимо, кроме двигателя, взрыв повредил топливный бак. Экипаж успел доложить: "Двигатели остановились. Теряю топливо. Катапультируемся". Найти их не удалось. Разведчики покинули самолет над районом, занятым душманами, и можно только предполагать, что их ждало.

В заключение хочу отметить, что, по моему мнению, Як-28Р для решения задач разведки в ДРА был наиболее подходящим самолетом, особенно в сравнении МИГ-21Р.

Як-28Р из 87-го ОРАП (экипаж к-н А.А.Литвиненко, ст.л-т А.Е.Мишин) до и после аварии. Кокайды, март 1981 г.