Во время съёмок случаются непредвиденные ситуации, которые приводят к печальным последствиям. Неосторожность или нелепая ошибка, и знаменитости больше нет в живых.
Марта Мэнсфилд (14.07.1899 – 30.11.1923)
Смерть 24-летней американской актрисы Марты Мэнсфилд (настоящая фамилия Эрлих) наступила из-за невнимательности. Как того требовал сценарий, девушка сидела в машине, когда мимо шел случайный прохожий, на беду оказавшийся курильщиком. Он бросил недогоревшую спичку в открытое окно машины, и пышное платье моментально вспыхнуло.Марта Мэнсфилд получила несопоставимые с жизнью ожоги всего тела и спустя несколько часов умерла в больнице. Фильм The Warrens of Virginia, ставший роковым для молодой актрисы, все-таки вышел в прокат спустя год, так как большинство сцен с ее участием успели отснять.
Джин Харлоу (03.03.1911 – 07.06.1937)
Американский секс-символ 30-х годов, актриса Джин Харлоу снялась в четырнадцати картинах, среди которых: «Безрассудная», «Красная пыль» и «Сюзи». Последним фильмом в ее карьере стала лента «Саратога» (1937), где она вместе с обаятельным Кларком Гейблом играла главную роль. 
Во время съемок ей стало плохо. Джин почувствовала слабость, тошноту и острую боль внизу живота, скрутившая ее до бессознательного состояния. Актрису отвезли в больницу, где после обследования было установлено, что, переболев несколько месяцев назад гриппом, 26-летняя девушка заработала осложнение на почки, которые начали отказывать и перестали выводить вредные вещества из организма. Звезда впала в кому и скончалась 7 июня 1937 года от отека мозга.
Тайрон Пауэр (05.05.1914 - 15.11.1958)
«Король» американского кино в период Золотого века Голливуда, Тайрон Пауэр родился в знаменитой актёрской династии. Драмы и мюзиклы, вестерны и комедии – он регулярно блистал на больших экранах, покоряя своей красотой жительниц Америки. Карьера актёра оборвалась внезапно. 
Виной тому сердечный приступ, который случился с Тайроном Пауэром на съёмках фильма «Соломон и царица Савская». Актеру стало плохо во время работы над одной из первых сцен (сцена с дуэлью). Пауэра похоронили с почестями, а на его место утвердили уроженца СССР Юла Бриннера.
Инна Бурдученко (31.03.1939 – 15.08.1960)
Трагичная смерть звезды фильма «Иванна» произошла на съемках фильма «Цветок на камне». В одной из сцен ей нужно было вынести из горящего сарая знамя. Стены барака обрушились, когда Инна была внутри. Шахтер из массовки Сергей Иванов ринулся на спасение и вынес полуживую, обожженную актрису на руках, при этом сам получил серьезные повреждения кожи. 
Актрису доставили в больницу, где оказалось, что две трети ее тела покрыто ожогами. Не пострадало лишь лицо, которое Инна защищала руками. Многие люди пожертвовали кровь и кожу для любимой актрисы, но не помогло – 2 недели спустя Бурдученко скончалась. Девушке был 21 год, вот уже три месяца она ждала ребенка.
Евгений Урбанский (27.02.1932 – 5.11.1965)
Актер, громко заявивший о себе на весь Союз и за его пределами после премьеры фильма «Коммунист», трагически погиб на съемках картины «Директор» из-за собственного перфекционизма. 
Все трюки актер делал сам, без помощи каскадеров. В одной из сцен он должен был, сидя за рулем автомобиля, использовать песчаный бархан как трамплин, взлететь и приземлиться. Первый дубль был снят удачно, но Евгений Урбанский был недоволен. Он потребовал переснять сцену. Во второй раз актер сломал шейный позвонок и скончался по пути в госпиталь.
Смерти актера посвятил стихотворение поэт Евгений Евтушенко . Называется оно «Баллада о совершенстве».
Эрик Флеминг (04.07.1925 – 28.09.1966)
В сентябре 1966 года на съёмках приключенческого фильма «Высокие Джунгли» Эрик Флеминг плыл на каноэ по реке Хульякана (Перу). Плавсредство закрутило в водовороте и унесло течением. Тело актёра было найдено спустя четыре дня, изуродованное пираньями. Эрик не дожил всего два дня до своей свадьбы. 
Вик Морроу (14.02.1929 – 23.07.1982)
Актёр Вик Морроу, уроженец США, обрёл популярность у зрителей благодаря участию в фильмах «Несносные медведи», «Борьба», «Том Сойер». Погиб он при съёмках фильма Стивена Спилберга «Сумеречная зона». 
Снимали сцену с вертолётом, который должен был взорваться в кадре. На высоте 7 метров вертолет потерял управление из-за неполадок с пиротехникой и начал падать. Морроу и двое ребятишек 6-ти и 7-ми лет, игравших спасавшихся от американской авиации вьетнамцев, были обезглавлены вращающимися на полном ходу лопастями. Сцена падения вертолета и смерти актера попала на видео.
Смерть актера Вика Морроу на съемках «Сумеречной зоны»
Джон-Эрик Хексам (05.11.1957 – 18.10.1984)
Великолепный актёр, модель и просто красавец-мужчина Джон-Эрик Хексам умер в седьмом эпизоде сериала «Скрываемый факт» от своей же невинной шутки. Войдя в роль, он приставил к виску пистолет, заряженный холостыми патронами, и нажал на курок. Но первый патрон в «Магнуме» 44-го калибра оказался боевым. Смерть наступила мгновенно: осколок раздробленного черепа вонзился в мозг и вызвал обильное кровотечение. 
Рой Киннер (08.01.1934 – 20.09.1988)
Британский актёр Рой Киннер, который стал популярен благодаря фильмам «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» и «Три мушкетёра», пострадал на съемках сиквела последнего – «Возвращение мушкетёров». Уже немолодой и тучный актер упал с лошади и сломал тазобедренный сустав. Перелом вызвал внутреннее кровотечение, которое не удалось распознать вовремя. Его госпитализировали, но на следующий день он погиб от сердечного приступа, вызванного травмой. 
Редд Фокс (09.12.1922 – 11.10.1991)
Настоящее имя известного американского актёра комического жанра Редда Фокса – Джон Элрой Сэнфорд. Он был одним из первых чернокожих комиков, завоевавших популярность у «белой» аудитории Лас-Вегаса. 
Популярным у широкой аудитории его сделали телешоу «Санфорд и сын» и «Королевская семья». Во время репетиции одного из эпизодов «Королевской семьи» он внезапно схватился за сердце и упал. До этого юморист не раз веселил коллег сценками с сердечным приступом, поэтому и в этот раз все решили, что Редд просто заигрался. Когда его доставили в больницу, он был еще жив. Возможно, если бы не промедление, его бы удалось спасти.
Брэндон Ли (01.02.1965 - 31.03.1993)
Брэндон Ли, сын знаменитого Брюса Ли , погиб на съёмках готической драмы «Ворон». В эпизоде, когда герой заходит в дом и видит, как двое насильников издеваются над его подругой, один из преступников делает выстрел. 
Эта сцена была последней с применением огнестрельного оружия. И как раз в тот день Брэндон Ли отказался надевать бронежилет. Сцену снимали проверенным, отточенным сотни раз методом: «преступник» стреляет холостыми патронами, а «герой» детонирует спрятанное в руке взрывное устройство, имитирующее выстрел.
И вот актер стреляет из револьвера 44-го калибра. Брэндон Ли падает и… не встает. Коллеги были уверены, что он притворяется или слишком глубоко вошел в роль, пока не увидели потоки крови, хлещущей из живота. Актера срочно доставили в больницу, где он боролся за жизнь 12,5 часов. К нему срочно вылетела его невеста Элиза Хатсон. Она едва успела попрощаться с Брэндоном – через пару минут после ее появления он умер.
Следствие установило две причины несчастного случая. Оказалось, что из-за халатности вместо холостых патронов в магазине револьвера были переделанные боевые, из которых высыпали порох. А из-за того что ранее одна из пуль застряла в стволе, ее вышибло со страшной силой, и выстрел получился немногим менее мощным, чем при стрельбе боевыми патронами. Актеру пробило живот, повредило внутренние органы и позвоночник.
Ввиду того, что актер умер во время съемки финальных сцен, фильм был закончен и попал в прокат. Последние минуты «сценической» жизни Брэндона Ли играл дублёр.
Оливер Рид (13.02.1938 – 02.05.1999)
Оливер Рид и в реальной жизни был, что называется, настоящим мачо, поэтому в фильмах играл только мужественных и бесстрашных героев. «Дьяволы», «Отверженный», «Влюблённые женщины», «Три мушкетера» – далеко не полный перечень его ролей. Оксаной Акиньшиной – снимал свой второй фильм под рабочим названием «Связной». Работа над фильмом началась в сентябре 2002 года. Одну из первых сцен (возвращение главного героя из армии) снимали в Кармадонском ущелье, что в Северной Осетии. 
Вечером 20 числа съемочная группа, насчитывавшая более ста человек, направилась к лагерю. Внезапно начавшийся обвал ледника Колка похоронил их всех под 60-метровой толщей льда и камней. Поиск тел продолжался до 2004 года, однако большая часть погибших, включая Сергея Бодрова, так и не была найдена.
Стив Ирвин (22.02.1962 – 4.09.2006)
Родители австралийца Стива Ирвина разводили крокодилов. Неудивительно, что их сын тоже тесно контактировал с этими пресмыкающимися. Конкретно – снимал серию документальный фильмов «Охотник на крокодилов», не раз подвергая свою жизнь смертельной опасности. 
Но убили его не крокодилы. На съемках фильма «Смертоносные убийцы океана» звезда канала Discovery рассказывал на камеру о скатах-хвостоколах, чей укус может быть летальным для человека. Ирвин стал третьим в истории австралийцем, погибшим от ядовитого жала ската – тот поразил его прямиком в сердце. Его смерть попала на пленку, но жена телеведущего решила уничтожить ее.
Мы также подготовили для вас материал о звездах, чьи жизни погубило пристрастие к наркотикам .
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен
Во вторник днем скандальное ДТП на Новом Арбате с участием иномарки с номерами «АМР» впервые официально прокомментировали и в столичном главке полиции.
«25 сентября около 22 часов при исполнении служебных обязанностей трагически погиб сотрудник УГИБДД ГУ МВД России по г. Москве лейтенант полиции инспектор ДПС 1-го батальона ДПС 2-го Специализированного полка ДПС ГИБДД на спецтрассе ГУ МВД России по г. Москве Грачев Сергей Валерьевич», — сообщили в ведомстве.
Грачев родился 24 июля 1985 года в Москве. В 2003 году поступил на службу в органы внутренних дел. Награжден медалью «За отличие в службе» III степени.
«У него остались жена и двое несовершеннолетних детей. Руководство и личный состав ГУ МВД России по г. Москве выражают глубокие соболезнования родным и близким Сергея Грачева. Его семье будет оказана вся необходимая помощь»,
— говорится в сообщении. Кроме того, в интернете опубликована видеозапись наезда на сотрудника полиции.
На записи с камеры видеонаблюдения хорошо видно, как представительский Mercedes с включенным спецсигналом в 22.08 несется по разделительной полосе на Новом Арбате в сторону области. При этом проезжая часть улицы относительно свободна, и общий поток едет почти с такой же скоростью, что и VIP-иномарка.
Внезапно Mercedes сбивает стоящего в одиночестве на разделительной полосе человека - на записи перед столкновением его почти не видно. Судя по всему, не увидел его и водитель иномарки - седан перед наездом даже не пытался затормозить.
Напомним, что первым из представителей прессы на месте событий оказался корреспондент «Газеты.Ru», который стал свидетелем того, как неизвестный сначала закрыл номера автомобиля тряпкой, а затем на глазах у полиции скрутил их.
При этом сотрудник редакции успел их заснять - А896МР97. Съехавшиеся на место ДТП полицейские активно мешали работе журналистов - это даже вызвало недоумение, у непривыкших к такому отношению со стороны представителей власти, сотрудников госканалов.
Заниматься резонансным ДТП будут военные следователи. Об этом сообщил неназванный источник «Интерфакса» в силовых структурах. «Дело будут расследовать военные следователи, соответственно, машина, сбившая сотрудника ГАИ, могла принадлежать силовой структуре», — сказал собеседник агентства.
Номер А896МР97 числится за войсковой частью №44710, где расположен спецгараж ФСБ. Об этом «Газете.Ru» рассказал координатор сайта o001oo.ru Дмитрий Галинович.
«Скорее всего, на этом автомобиле ехал кто-то из руководящего состава: руководитель отдела или подразделения. Рядовые работники ФСБ передвигаются на более простых и неприметных автомобилях. Причем номер, вероятно, не закреплен именно за этим Mercedes - просто у спецгаража есть своеобразный пул номеров, они их периодически вешают на разные машины», - сказал активист.
Слова Галиновича действительно подтверждаются множеством фотографий, на которых запечатлены разные автомобили с этим же номерным знаком. Так, в сети есть снимки Volkswagen Passat, Mercedes E-Class и S-Class и даже белой «Волги» с госномером А896МР97.
Кроме того, эксперт объяснил, что в аварию попала иномарка, которая была куплена еще до введения запрета на приобретение российскими чиновниками и силовиками автомобилей зарубежного производства.
«Этот Mercedes просто еще не выработал свой ресурс», - сказал Галинович.
Уже назначен ряд экспертиз, которые помогут установить все обстоятельства наезда на полицейского. Основная из них - автотехническая. «В рамках экспертизы будет проверено техническое состояние автомобиля, состояние дорожного полотна и его освещенность, имел ли водитель Mercedes техническую возможность предотвратить наезд на сотрудника ГИБДД», — сказал источник агентства ТАСС. Очевидцы говорят, что иномарка двигалась примерно со скоростью 120 км/ч, тогда как официально разрешенная скорость на Новом Арбате - 60 км/ч.
Впрочем, уже сейчас есть вопросы и к ГИБДД.
«Насколько я узнал, сотрудник был вообще там без машины, один, что категорически запрещено, потому что наряды выставляются вдвоем, ночные тем более...
Это уже не первый случай, когда гибнут сотрудники на разделительной на Кутузовском. МВД после первого случая, в конце 90-х, начале 2000-х, давали команду выставлять там машину по центру, если сотрудник там стоит», — прокомментировал аварию радиостанции «Говорит Москва» председатель Координационного совета межрегионального Московского профсоюза полиции Михаил Пашкин.
В то же время, как рассказал «Газете.Ru» руководитель Центра контраварийной подготовки водителей «МастерКласс» Алексей Колонтай, виноват в смертельной аварии водитель иномарки, который в любом случае нарушил ПДД.
«Он должен был ехать по правилам, должен был смотреть на дорогу, почему он этого не делал, я не знаю. Гаишник в этом месте имел право находиться, он просто выполнял свою работу, - утверждает Колонтай. --
Ездить по выделенной или разделительной полосе - менталитет таких, «амээровских» водителей, я не знаю, почему они это делают и зачем».
Аварию с участием VIP-иномарки во вторник пришлось даже комментировать пресс-секретарю президента России Дмитрию Пескову.
«Безусловно, были новости, наряду с остальными, конечно, на это внимание обращено, — заявил он во вторник. При этом Песков отметил, что изучение деталей ДТП не является делом администрации президента. «Это не вопрос Кремля в любом случае», — подчеркнул пресс-секретарь.
Советские актеры, чья жизнь оборвалась из-за нелепых несчастных случаев
Ни для кого не секрет, что во время съемок опасных эпизодов актеров чаще всего заменяют каскадеры, и именно их жизни нередко оказываются под угрозой. Им удается избежать травм только благодаря собственному профессионализму и специальной подготовке. Однако в истории кинематографа были и такие трагические случаи, когда актеры сами брались за выполнение сложных трюков и поплатились за это своей жизнью. Так произошло с тремя советскими актерами, чьи жизни оборвались преждевременно и нелепо…
Кадр из фильма *Иванна*, 1959
Кинокарьера Инны Бурдученко оборвалась, едва начавшись. Первая же роль в фильме «Иванна» (1959) принесла ей успех, и зрители стали называть актрису Ивушкой по имени ее героини. Она сыграла дочь священника, которая отрекалась от Бога, что позже стало поводом для упорных слухов о том, что этот фильм был предан анафеме Папой Римским. Эти слухи родились после того, как советские футболисты побывали в Риме на Олимпийских играх и услышали там об анафеме. Спустя десятилетия в прессе снова заговорили о проклятии, якобы нависшем над картиной, – уж слишком нелепой казалась смерть 21-летней актрисы. 
Инна Бурдученко в фильме *Иванна*, 1959
Актриса Инна Бурдученко
Ее жизнь оборвалась всего через год после успешного кинодебюта. На съемках фильма «Так никто не любил» героиня Бурдученко должна была вынести знамя из дома, охваченного пламенем. Актриса работала без дублера. Сняли несколько дублей, и во время последнего произошла трагедия: у Инны застрял каблук в деревянных досках, и в этот момент на нее обрушилась горящая балка. Шахтер Сергей Иванов, снимавшийся в массовке, бросился в дом и вынес актрису. К сожалению, было уже поздно – она получила 78% ожогов, и спасти ее не удалось. Режиссера фильма осудили на 4 года лишения свободы и отстранили от съемок.
Кинокарьера Евгения Урбанского была короткой, но очень яркой. После первой же роли он завоевал популярность и любовь зрителей. Его кинодебютом стал фильм «Коммунист» (1957), за участие в котором он получил главные призы на фестивалях в Киеве и в Венеции. Через два года он снялся в главной роли в фильме «Неотправленное письмо». Спустя 36 лет Фрэнсис Форд Коппола взялся за реставрацию этой картины и финансировал ее прокат в США. В 1961 г. успех Евгения Урбанского закрепил фильм «Чистое небо», признанный лучшей картиной года в СССР. Казалось, его ждет блестящее будущее, но стать одной из первых советских кинозвезд, несмотря на все предпосылки, ему так и не удалось. он успел сняться всего в 9 фильмах.
Евгений Урбанский в фильме *Коммунист*, 1957
Кадр из фильма *Коммунист*, 1957
В 1965 г. на съемках фильма «Директор» произошел несчастный случай, забравший жизнь 33-летнего актера. У него был постоянный дублер, профессиональный спортсмен, однако большинство трюков актер предпочитал выполнять самостоятельно. Первый дубль сняли без происшествий, но режиссер предложил усложнить трюк, чтобы машина подпрыгивала повыше, и снять еще один дубль. Грузовик, за рулем которого находился Евгений Урбанский, подпрыгнув на песчаном бархане, неожиданно перевернулся. Актер сломал шейные позвонки и погиб по дороге в больницу. После трагической смерти Урбанского картину закрыли, а спустя 4 года пересняли с другим актером.
Кадр из фильма *Чистое небо*, 1961
Советский актер, чью жизнь оборвал нелепый несчастный случай
Внезапная смерть Урбанского тут же породила множество нелепых слухов, которые заставили его коллег негодовать. Так, Алексей Баталов рассказывал с возмущением: «Когда про Урбанского сказали, что он погиб, потому что был пьяный, ничего обиднее представить себе нельзя. Я один раз чуть не поругался с залом, чего никогда не делаю, потому что сплетня про Урбанского чудовищно несправедлива. Я-то знаю, что он был наидобросовестнейшим актером, что если он полез в эту машину, которая стала его могилой, то только для того, чтобы эти самые зрители поверили в его героя...».
Андрей Ростоцкий в фильме *Дни Турбиных*, 1976
Кадр из фильма *Петля*, 1983
Андрей Ростоцкий, сын известного режиссера Станислава Ростоцкого, часто снимался в военных и героико-приключенческих фильмах, занимался постановкой трюков и сам в них участвовал, не прибегая к помощи дублеров, с 1997 г. он работал инструктором транснациональной школы выживания «Vitalis», заместителем генерального директора Фонда русских экспедиций и путешествий, проводил экспедиции по крымским пещерам, был членом жюри Московского международного фестиваля каскадеров. В его опыте и профессионализме не сомневался никто. 
Советский и российский актер Андрей Ростоцкий
В 2002 г. Ростоцкий отправился на съемки фильма «Моя граница», которые проходили в районе горнолыжного курорта под Сочи. Места, где должны были снимать трюки, он обычно осматривал сам. Понадеявшись на свою спортивную подготовку, он попытался без страховки взобраться на горный склон у водопада «Девичьи слезы» и сорвался вниз с 40-метровой высоты. Спасти актера не удалось – он скончался в больнице, не приходя в сознание. Вдова Ростоцкого говорила: «А водопад так называется неспроста: там и раньше гибли люди. В этом месте много подвижных камней – кажется, что валун прочно лежит на земле, а на самом деле висит в воздухе. На один из таких Андрей и наступил. После его смерти там поставили какое-то ограждение и повесили предупреждающую табличку...».
Актер с женой и дочерью
Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.
Евангелие от Иоанна, 15, 13
И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: «Выходите, – скажет, – и вы! Выходите пьяненькие, выходите слабенькие, выходите соромники!» И мы выйдем все, не стыдясь, и станем. И ска-жет: «Свиньи вы! Образа звериного и печати его; но приидите и вы!» И возглаголют премудрые, возглаголют разумные: «Господи! Почто сих приемлеши?»
И скажет: «Потому их приемлю, премудрые, потому их приемлю, разумные, что ни единый из сих сам не считал себя достойным сего…»
Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание»
Было уже десять часов вечера, когда в епархиальном управлении раздался резкий звонок. И только что прилегший отдохнуть Степан Семенович, ночной сторож, недовольно ворча: «Кого это нелегкая носит?», шаркая стоптанными домашними тапочками, поплелся к двери. Даже не спрашивая, кто звонит, он раздраженно крикнул, остановившись перед дверью:
– Здесь никого нет, приходите завтра утром.
– Срочная телеграмма, примите и распишитесь.
Получив телеграмму, сторож принес ее в свою каморку, включил настольную лампу и, нацепив очки, стал читать. «27 июля 1979 года протоиерей Федор Миролюбов трагически погиб при исполнении служебных обязанностей, ждем дальнейших указаний. Церковный совет Никольской церкви села Бузихино» .
– Царство Небесное рабу Божьему отцу Федору, – сочувственно произнес Степан Семенович и еще раз перечитал телеграмму вслух. Смущала формулировка: «погиб при исполнении…» Это совершенно не клеилось со священническим чином.
«Ну там милиционер или пожарный, в крайнем случае сторож, не приведи, конечно, Господи, это еще понятно, но отец Федор?» – пожал в недоумении плечами Степан Семенович.
Отца Федора он знал хорошо, когда тот еще служил в кафедральном соборе. Батюшка отличался от прочих клириков собора простотой в общении и отзывчивым сердцем, за что и был любим прихожанами. Десять лет назад у отца Федора случилось большое горе в семье – убит был его единственный сын Сергей. Произошел этот случай, когда Сергей шел домой порадовать родителей выдержанным экзаменом в медицинский институт, хотя отец Федор мечтал, что сын будет учиться в семинарии.
– Но раз выбрал путь не духовного, а телесного врача, все равно – дай ему Бог счастья… Меня будет на старости лечить, – говорил отец Федор Степану Семеновичу, когда они сидели за чаем в сторожке собора. Тут-то их и застала эта страшная весть.
По дороге из института увидел Сергей, как четверо парней избивают пятого прямо рядом с остановкой автобуса. Женщины на остановке криками пытались урезонить хулиганов, но те, не обращая внимания, уже лежащего молотили ногами. Мужчины, стоявшие на остановке, стыдливо отворачивались. Сергей, не раздумывая, кинулся на выручку. Кто его потом ножом пырнул, следствие только через месяц разобралось. Да что от этого проку, сына отцу Федору уже никто вернуть не мог. Сорок дней после смерти сына отец Федор служил каждый день заупокойные обедни и панихиды. А как сорок дней прошло, стали частенько замечать отца Федора во хмелю. Бывало, и к службе приходил нетрезвым. Но старались не укорять, понимая его состояние, сочувствовали ему. Однако вскоре это стало делать все труднее. Архиерей несколько раз переводил отца Фе-дора на должность псаломщика, для исправления от винопития. Но один случай заставил Владыку пойти на крайние меры и уволить отца Федора за штат.
Как-то, получив месячную зарплату, отец Федор зашел в рюмочную, что находилась недалеко от собора. Завсегдатаи этого заведения относились к батюшке почтительно, ибо по своей доброте он потчевал их за свой счет. В этот раз была годовщина смерти сына, и отец Федор, кинув на прилавок всю зарплату, приказал угощать всех, кто пожелает, весь вечер. Буря восторгов, поднявшаяся в распивочной, вылилась в конце пьянки в торжественную процессию. С соседней строительной площадки были принесены носилки, на них водрузили отца Федора и, объявив его Великим Папой Рюмочной, понесли через весь квартал домой. После этого случая отец Федор и угодил за штат. Два года он был без служения до назначения его в Бузихинский приход.
Степан Семенович в третий раз перечитал телеграмму и, повздыхав, стал набирать номер домашнего телефона Владыки. Трубку поднял келейник Владыки Слава.
– Его Высокопреосвященство занят, зачитайте мне телеграмму, я запишу, потом передам.
Содержание телеграммы Славу озадачило не меньше, чем сторожа. Он стал размышлять: «Трагически погибнуть в наше время – пара пустяков, что весьма часто и происходит. Вот, например, в прошлом году погиб в автомобильной катастрофе протодиакон с женой. Но при чем здесь служебные обязанности? Что может произойти во время богослужения? Наверное, эти бузихинцы что-то напутали».
Слава был родом из тех мест и село Бузихино знал хорошо. Оно было знаменито строптивым характером сельчан. С необузданным нравом бузихинцев пришлось столкнуться и архиерею. Бузихинский приход доставлял ему хлопот более, чем все остальные приходы епархии, вместе взятые. Какого бы священника к ним архиерей не назначал, долго тот там не задерживался. Прослужит год, ну от силы другой – и начинаются жалобы, письма, угрозы. Никто на бузихинцев угодить не мог. Одно время за год три настоятеля пришлось сменить. Рассердился архиерей, вообще два месяца к ним никого не назначал. Бузихинцы эти два месяца, как беспоповцы, сами читали и пели в церкви. Только от этого мало утешения, обедню-то без батюшки не отслужишь, стали просить священника. Архиерей говорит им:
– Нет у меня для вас священника, к вам на приход уже никто не желает ехать…
Но те не отступают, просят, умоляют:
– Хоть кого-нибудь, хоть на время, а то Пасха приближается! Как в такой великий праздник без батюшки? Грех.
Смилостивился над ними архиерей, вызвал к себе бывшего в то время за штатом протоиерея Федора Миролюбова и говорит ему: «Даю тебе, отец Федор, последний шанс для исправления, назначаю настоятелем в Бузихино, продержишься там три года – все прощу».
Отец Федор от радости в ноги архиерею поклонился и, побожившись, что уже месяц, как в рот не берет ни грамма, довольный поехал к месту своего назначения.
Проходит месяц, другой, год. Никто к архиерею жалобы не шлет. Это радует его Высокопреосвященство, но в то же время и беспокоит: странно, что жалоб нет. Посылает благочинного отца Леонида Звякина узнать, как обстоят дела. Отец Леонид съездил, докладывает:
– Все в порядке, прихожане довольны, церковный совет доволен, отец Федор тоже доволен.
Подивился архиерей такому чуду, а с ним и все епархиальные работники, но стали ждать: не может такого быть, чтобы второй год продержался. Но прошел еще год, третий пошел. Не вытерпел архиерей, вызывает отца Федора, спрашивает:
– Скажи, отец Федор, как это тебе удалось с бузихинцами общий язык найти?
– А это нетрудно было, – отвечает отец Федор. – Я как приехал к ним, так сразу смекнул их главную слабость, на ней и сыграл.
– Это как же? – удивился архиерей.
– А понял я, Владыко, что бузихинцы – народ непомерно гордый, не любят, когда их поучают, вот я им и сказал на первой проповеди: так мол и так, братья и сестры, знаете ли вы, с какой целью меня к вам архиерей назначил? Они сразу насторожились: «С какой такой целью?» – «А с такой целью, мои возлюбленные, чтобы вы меня на путь истинный направили». Тут они совсем рты разинули от удивления, а я дальше валяю: «Семинариев я никаких не кончал, а с детских лет пел и читал на клиросе и потому в священники вышел как бы полуграмотным. И, по недостатку образования, пить стал непомерно, за что и был уволен со службы за штат». Тут они сочувственно закивали головами. «И, оставшись, – говорю, – без средств к пропитанию, я влачил жалкое существование за штатом. В довершение ко всему моя жена оставила меня, не желая разделять со мной моей участи».
Как такое сказал, так у меня на глазах слезы сами собой навернулись. Смотрю, и у прихожан глаза на мокром месте. «Так бы мне и пропасть, – продолжаю я, – да наш Владыко, дай Бог ему здоровья, своим светлым умом смекнул, что надо меня для моего же спасения назначить к вам на приход, и говорит мне: «Никто, отец Федор, тебе во всей епархии не может помочь, окромя бузихинцев, ибо в этом селе живет народ мудрый, добрый и благочестивый. Они тебя наставят на путь истинный». А потому прошу вас и молю, дорогие братья и сестры, не оставьте меня своими мудрыми советами, поддержите, а где ошибусь – укажите. Ибо отныне вручаю в руки ваши судьбу свою». С тех пор мы и живем в мире и согласии.
На архиерея этот рассказ, однако, произвел удручающее впечатление.
– Что такое, отец Федор? Как вы смели приписывать мне слова, не произносимые мной? Я вас послал как пастыря, а вы приехали на приход овцой заблудшей. Выходит, не вы паству пасете, а она вас пасет?
– А по мне, – отвечает отец Федор, – все равно, кто кого пасет, лишь бы мир был и все были довольны.
Этот ответ совсем вывел архиерея из себя, и он отправил отца Федора за штат.
Бузихинцы вновь присланного священника вовсе не приняли и грозились, что если отца Федора им не вернут, то они до самого Патриарха дойдут, но от своего не отступят. Самые ретивые предлагали заманить архиерея на приход и машину его вверх колесами перевернуть, а назад не перевертывать, пока отца Федора не вернут. Но архиерей уже сам поостыл и решил скандала далеко не заводить. И отца Федора вернул бузихинцам.
Пять лет прошло с того времени. И вот теперь Слава держал телеграмму, недоумевая, что же могло произойти в Бузихине.
А в Бузихине произошло вот что. Отец Федор просыпался всегда рано и никогда не залеживался в постели; умывшись, прочитывал правило. Так начинался каждый его день. Но в это утро, открыв глаза, он почти полчаса понежился в постели с блаженной улыбкой: ночью видел свою покойную мать. Сны отец Федор видел редко. А тут такой необычный, такой легкий и светлый.
Сам отец Федор во сне был просто мальчиком Федей, скакавшим на коне по их родному селу, а мать вышла к нему из дома навстречу и крикнула: «Федя, дай коню отдых, завтра поедете с отцом на ярмарку». При этих словах отец Федор проснулся, но сердце его продолжало радостно биться, и он мечтательно улыбался, вспоминая детство. Видеть мать во сне он считал хорошим признаком, значит, душа ее спокойна, потому как в церкви за нее постоянно возносятся молитвы об упокоении.
Бросив взгляд на настенные ходики, он кряхтя встал с постели и побрел к умывальнику. После молитвы по обыкновению пошел пить чай на кухню, а напившись, расположился тут же читать только что принесенные газеты. Дверь приоткрылась – и показалась вихрастая голова Петьки, внука церковного звонаря Парамона.
– Отец Федор, а я Вам карасей принес, свеженьких, только что наловил.
– Ну проходи, показывай свой улов, – добродушно пробасил отец Федор.
Приход Пети был всегда для отца Федора радостным событием, он любил этого мальца, чем-то напоминавшего ему своего собственного покойного сына. «О, если бы он прошел мимо, не осиротил бы своего отца, сейчас бы у меня были бы, наверное, внуки. Но так, значит, Богу угодно», – мучительно размышлял отец Федор.
Петьку без гостинца не оставлял, то конфет ему полные карманы набьет, то пряников. Но, конечно, понимал, что Петя не за этим приходит к нему, а уж больно любопытный, обо всем расспрашивает отца Федора, да такие вопросы иногда мудреные задает, что и не сразу ответишь.
– Маленькие карасики, – оправдывался Петя, в смущении протягивая целофановый мешочек с дюжиной небольших, с ладонь, карасей.
– Всякое даяние благо, – прогудел отец Федор, кладя карасей в холодильник. – Да и самое главное, что от труда рук своих принес подарок. А это я для тебя припас, – и с этими словами он протянул Петьке большую шоколадную плитку.
Поблагодарив, Петя повертел шоколад в руке, попытался сунуть в карман, но шоколад не полез, и тогда он проворно сунул его за пазуху.
– Э-э, брат, так дело не пойдет, пузо у тебя горячее, шоколад растает – и до дому не донесешь, лучше в газету заверни. А теперь, коли не торопишься, садись, чаю попьем.
– Спасибо, батюшка, мать корову подоила, так молока уже напился.
– Все равно садись, что-нибудь расскажи.
– Отец Федор, мне дед говорит, что когда я вырасту, получу от Вас рекомендацию и поступлю в семинарию, а потом буду священником, как Вы.
– Да ты еще лучше меня будешь. Я ведь неграмотный, в семинариях не учился, не те годы были, да и семинариев тогда уже не было.
– Вот Вы говорите «неграмотный», а откуда же все знаете?
– Читаю Библию, еще книжки кое-какие есть. Немного и знаю.
– А папа говорит, что нечего в семинарии делать, так как скоро Церковь отомрет, а лучше идти в сельхозинститут и стать агрономом, как он.
– Ну, сказанул твой батя, – усмехнулся отец Федор. – Я умру, отец твой умрет, ты когда-нибудь помрешь, а Церковь будет вечно стоять, до скончания века.
– Я тоже так думаю, – согласился Петя. – Вот наша церковь сколько лет стоит, и ничего ей не деется, а клуб вроде недавно построили, а уж трещина по стене пошла. Дед говорит, что раньше прочно строили, на яйцах раствор замешивали.
– Тут, брат, дело не в яйцах. Когда я говорил, что Церковь будет стоять вечно, то имел в виду не наш храм, это дело рук человеческих, может и разрушиться. Да и сколько на моем веку храмов да монастырей взорвали и поломали, а Церковь живет. Церковь – это все мы, верующие во Христа, и Он – глава на-шей Церкви. Вот так, хоть твой отец грамотным на селе слывет, но речи его немудрые.
– А как стать мудрым? Сколько надо учиться, больше, чем отец, что ли? – озадачился Петя.
– Да как тебе сказать… Я встречал людей совсем неграмотных, но мудрых. «Начало премудрости – страх Господень», – так сказано в Священном Писании.
Петя хитро сощурил глаза:
– Вы в прошлый раз говорили, что Бога любить надо. Как это можно и любить, и бояться одновременно?
– Вот ты мать свою любишь?
– Конечно.
– А боишься ее?
– Нет, она же не бьет меня, как отец.
– А боишься сделать что-нибудь такое, отчего мама твоя сильно бы огорчилась?
– Боюсь, – засмеялся Петя.
– Ну тогда, значит, должен понять что это за «страх Господень».
Их беседу прервал стук в дверь. Вошла теща парторга колхоза, Ксения Степановна. Перекрестилась на образа и подошла к отцу Федору под благословение.
– Разговор у меня, батюшка, наедине к тебе, – и бросила косой взгляд на Петьку.
Тот, сообразив, что присутствие его нежелательно, распрощавшись, юркнул в дверь.
– Так вот, батюшка, – заговорщицким голосом начала Семеновна, – ты же знаешь, что моя Клавка мальчонку родила, вот два месяца как некрещеный. Сердце-то мое все изболелось: и сами невенчанные, можно сказать, в блуде живут, так хоть внучка покрестить, а то не дай Бог до беды.
– Ну а что не несете крестить? – спросил отец Федор, прекрасно понимая, почему не несут сына парторга в церковь.
– Что ты, батюшка, Бог с тобой, разве это можно? Должность-то у него какая! Да он сам не против. Давеча мне и говорит: «Окрестите, мамаша, сына так, чтобы никто не видел».
– Ну что же, благое дело, раз надо – будем крестить тайнообразующе. Когда наметили крестины?
– Пойдем, батюшка, сейчас к нам, все готово. Зять на работу ушел, а евоный брат, из города приехавший, будет крестным. А то уедет – без крестного как же?
– Да-а, – многозначительно протянул отец Федор, – без кумовьев крестин не бывает.
– И кума есть, племянница моя, Фроськина дочка. Ну, я пойду, батюшка, все подготовлю, а ты приходи следом задними дворами, через огороды.
– Да уж не учи, знаю…
Семеновна вышла, а отец Федор стал неторопливо собираться. Перво-наперво проверил принадлежности для крещения, посмотрел на свет пузырек со Святым Мирром, уже было почти на дне. «Хватит на сейчас, а завтра долью». Уложил все это в небольшой чемоданчик, положил Евангелие, а поверх всего облачение. Надел свою старую ряску и, выйдя, направился че-рез огороды с картошкой по тропинке к дому парторга.
В просторной, светлой горнице уже стоял тазик с водой, а к нему три прикрепленные свечи. Зашел брат парторга.
– Василий, – представился он, протягивая отцу Федору руку. Отец Федор, пожав руку, отрекомендовался:
– Протоиерей Федор Миролюбов, настоятель Никольской церкви села Бузихино.
От такого длинного титула Василий смутился и, растерянно заморгав, спросил:
– А как же по отчеству величать?
– А не надо по отчеству, зовите проще: отец Федор или батюшка, – довольный произведенным эффектом, ответил отец Федор.
– Отец Федор-батюшка, Вы уж мне подскажите, что делать. Я ни разу не участвовал в этом обряде.
– Не обряд, а таинство, – внушительно поправил отец Федор совсем растерявшегося Василия. – А Вам ничего и не надо делать, стойте здесь и держите крестника.
Зашла в горницу и кума, четырнадцатилетняя Анютка, с младенцем на руках. В комнату с беспокойным любопытством заглянула жена парторга.
– А маме не положено здесь на крестинах быть, – строго сказал отец Федор.
– Иди, иди, дочка, – замахала на нее руками Семеновна. – Потом позовем.
Отец Федор не спеша совершил крещение, затем позвал мать мальчика и после краткой проповеди о пользе воспитания детей в христианской вере, благословил мать, прочитав над ней молитву.
– А теперь, батюшка, к столу просим, надо крестины отме-тить и за здоровье моего внука выпить, – захлопотала Семеновна.
В такой же просторной, как горница, кухне был накрыт стол, на котором одних разносолов не пересчитать: маринованные огурчики, помидорчики, квашеная белокочанная капуста, соленые груздочки под сметанкой и жирная сельдь, нарезанная крупными ломтиками, посыпанная колечками лука и политая маслом. Посреди стола была водружена литровая бутыль с прозрачной, как стекло, жидкостью. Рядом в большой миске дымился вареный картофель, посыпанный зеленым луком. Было от чего разбежаться глазам. Отец Федор с уважением посмотрел на бутыль.
Семеновна, перехватив взгляд отца Федора, торопясь пояснила:
– Чистый первак, сама выгоняла, прозрачный, как слезинка. Ну что же ты, Вася, приглашай батюшку к столу.
– Ну, батюшка, садитесь, по русскому обычаю трахнем по маленькой за крестника, – довольно потирая руки, сказал Василий.
– По русскому обычаю надо сперва помолиться и благословить трапезу, а уж потом садиться, – назидательно сказал отец Федор и, повернувшись к переднему углу, хотел осенить себя крестным знаменем, однако рука, поднесенная ко лбу, застыла, так как в углу висел лишь портрет Ленина.
Семеновна запричитала, кинулась за печку, вынесла оттуда икону и, сняв портрет, повесила ее на освободившийся гвоздь.
– Вы уж простите нас, батюшка, они ведь молодые, все партийные.
Отец Федор прочел «Отче наш» и широким крестом благословил стол:
– Христе Боже, благослови ястие и питие рабом Твоим, яко Свят еси всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь.
Слово «питие» он как-то выделил особо, сделав ударение на нем. Затем они сели, и Василий тут же разлил по стаканам самогон. Первый тост провозгласили за новокрещенного младенца. Отец Федор, выпив, разгладил усы, прорек:
– Хорош первач, крепок, – и стал закусывать квашеной капустой.
– Да разве можно его сравнить с водкой, гадость такая, на химии гонят, а здесь свой чистоган, – поддакнул Василий. – Только здесь, как приедешь из города домой, и можно нормально отдохнуть, расслабиться. Недаром Высоцкий поет: «Если водку гнать не из опилок, то чаво б нам было с трех-четырех, пяти бутылок?!» – и засмеялся. – И как верно подметил, после водки у меня голова болит, а вот после первака – хоть бы хны, утром опохмелишься – и опять пить целый день можно.
Отец Федор молча отдавал должное закускам, лишь изредка кивая в знак согласия головой.
Выпили по второй, за родителей крещеного младенца. Глаза у обоих заблестели и, пока отец Федор, густо смазав горчицей холодец, заедал им вторую стопку, Василий, перестав закусывать, закурил папиросу и продолжил разглагольствовать:
– Раньше люди хотя бы Бога боялись, а теперь, – он досад-ливо махнул рукой, – теперь никого не боятся, каждый что хочет, то и делает.
– Это откуда ты знаешь, как раньше было? – ухмыльнулся отец Федор, глядя на захмелевшего кума.
– Так старики говорят, врать-то не станут. Нет, рано мы религию отменили, она ох как бы еще пригодилась. Ведь чему в церкви учат: не убий, не укради… – стал загибать пальцы Василий. Но на этих двух заповедях его запас знаний о религии кончился, и он, ухватившись за третий палец, стал мучительно припоминать еще что-нибудь, повторяя вновь:
– Не убий, не укради…
– Чти отца своего и матерь свою, – пришел ему на выручку отец Федор.
– Во-во, это я и хотел сказать, чти. А они разве чтут? Вот мой балбес, в восьмой класс пошел, а туда же… Понимаешь ли, отец для него – не отец, мать – не мать. Все по подъездам шляется с разной шпаной, домой не загонишь, школу совсем запустил, – и Василий, в бессилии хлопнув руками по коленям, стал разливать по стаканам. – А ну их всех, батюшка, – и, схватившись рукою за рот, испуганно сказал: – Чуть при Вас матом не ругнулся, а я ведь знаю: это грех… при священнике… меня Семеновна предупреждала. Ты уж прости меня, отец Федор, мы – народ простой, у нас на работе без мата дело не идет, а с матом – так все понятно. А это грех, батюшка, на работе ругаться матом? Вот ты мне ответь.
– Естественно, грех, – сказал отец Федор, заедая стопку груздочком.
– А вот не идет без него дело! Как рассудить, если дело не идет? – громко икнув, развел в недоумении руками Василий. – А как ругнешься хорошенько, – рубанул он рукой воздух, – так пошло – и все дела, вот такие пироги. А Вы говорите: «Грех».
– А что я должен сказать, что это богоугодное дело, матом ругаться? – недоумевал отец Федор.
– Э-э, да не поймете Вы меня, вот так и хочется выругаться, тогда б поняли.
– Ну выругайся, если так хочется, – согласился отец Федор.
– Вы меня на преступление толкаете, чтобы я – да при святом отце выругался, Да ни за что!
Отец Федор видел, что сотрапезник его изрядно закосел, выпивая без закуски, и стал собираться домой. Василий, окончательно сморенный, уронил голову на стол, бормоча:
– Чтобы я выругался, да не х… от меня не дождетесь, я всех в…
В это время зашла Семеновна:
– У, нажрался, как скотина, пить культурно – и то не умеет. Ты уж прости нас, батюшка.
– Ну что ты, Семеновна, не стоит.
– Сейчас, батюшка, тебя Анютка проводит. Я тебе тут яичек свежих положила, молочка, сметанки да еще кое-чего. Анютка снесет.
Отец Федор благословил Семеновну и пошел домой. Настроение у него было прекрасное, голова чуть шумела от выпи-того, но при такой хорошей закуске для него это были пустяки.
На лавочке перед его домом сидела хромая Мария.
– Ох, батюшка, слава Богу, слава Богу, дождалась, – заковыляла Мария под благословение отца Федора. – А то ведь никто не знает, куда ты ушел, уж думала – в район уехал, вот беда была бы.
– По какому делу, голубушка? – благословляя, спросил отец Федор.
– Ах, батюшка, ах, родненький, да у Дуньки Кривошеиной горе, горе-то какое. Сынок ее Паша, да ты его знаешь, он прошлое летось привозил на тракторе дрова к церкви. Ну так вот, позавчера у Агриппины, что при дороге живет, огород пахали. Потом, знамо дело, расплатилась она с ними, как полагается, самогоном. Так они, заразы, всю бутыль выпили и поехали. «Кировец»-то, на котором Пашка работал, перевернулся, ты знаешь, какие высокие у трассы обочины. В прошлом году, помнишь, Семен перевернулся, но тот жив остался. А Паша наш, сердечный, в окно вывалился, и трактором-то его придавило. Ой, горе-то, горе матери евоной Дуньке, совсем без кормильца осталась, мужа схоронила, теперь сынок. Уж, батюшка, дорогой наш, Христом Богом просим, поедем, послужим панихидку над гробом, а завтра в церковь повезут отпевать. Внучек мой тебя сейчас отвезет.
– Хорошо, поедем, поедем, – захлопотал отец Федор. – Только ладан да кадило возьму.
– Возьми, батюшка, возьми, родненький, все, что тебе надо, а я пожду здесь, за калиткой.
Отец Федор быстро собрался и через десять минут вышел. У калитки его ждал внук Марии на мотоцикле «Урал». Позади его примостилась Мария, оставив место в коляске для отца Фе-дора. Отец Федор подобрал повыше рясу, плюхнулся в коляску:
– Ну, с Богом, поехали.
Взревел мотор и понес отца Федора навстречу его роковому часу. Около дома Евдокии Кривошеиной толпился народ. Дом маленький, низенький, отец Федор, проходя в дверь, не нагнулся вовремя и сильно ударился о верхний дверной косяк; поморщившись от боли, пробормотал:
– Ну что за люди, такие низкие двери делают, никак не могу
привыкнуть.
В глубине сеней толпились мужики.
– Отец Федор, подойди к нам, – позвали они.
Подойдя, отец Федор увидел небольшой столик, в беспорядке уставленный стаканами и нехитрой закуской.
– Батюшка, давай помянем Пашкину душу, чтоб земля была ему пухом.
Отец Федор отдал Марии кадило с углем и наказал идти разжигать. Взял левой рукой стакан с мутной жидкостью, правой широко перекрестился:
– Царство Небесное рабу Божию Павлу, – и одним духом осушил содержимое стакана. «Уже не та, что была у парторга», – подумал он. От второй стопки, тут же ему предложенной, отец Федор отказался и пошел в дом.
В горнице было тесно от народа. Посреди комнаты стоял гроб. Лицо покойника, еще молодого парня, почему-то стало черным, почти как у негра. Но вид был значительный: темный костюм, белая рубаха, черный галстук, словно и не тракторист лежал, а какой-нибудь директор совхоза. Правда, руки, сложен-ные на груди, были руками труженика, мазут в них до того въелся, что уже не было никакой возможности отмыть.
Прямо у гроба на табуретке сидела мать Павла. Она ласково и скорбно смотрела на сына и что-то шептала про себя. В душной горнице отец Федор почувствовал, как хмель все больше разбирает его. В углу, около двери и в переднем углу, за гробом, стояли бумажные венки. Отец Федор начал панихиду, бабки тонкими голосами подпевали ему. Как-то неловко махнув кадилом, он задел им край гроба. Вылетевший из кадила уголек подкатился под груду венков, но никто этого не заметил.
Только отец Федор начал заупокойную ектенью, как раздались страшные вопли:
– Горим, горим!
Он обернулся и увидел, как ярко полыхают бумажные венки. Пламя перекидывалось на другие. Все бросились в узкие двери, в которых сразу же образовалась давка. Отец Федор скинул облачение, стал наводить порядок, пропихивая людей в двери. «Вроде все, – мелькнуло у него в голове. – Надо выбегать, а то будет поздно». Он бросил последний взгляд на покойника, невозмутимо лежащего в гробу, и тут увидел за гробом сгорбившуюся фигуру матери Павла – Евдокии. Он бросился к ней, поднял ее, хотел нести к двери, но было уже поздно, вся дверь была объята пламенем. Отец Федор подбежал к окну и ударом ноги вышиб раму, затем, подтащив уже ничего не соображавшую от ужаса Евдокию, буквально выпихнул ее из окна.
Потом попробовал сам, но понял, что в такое маленькое окно его грузное тело не пролезет. Стало нестерпимо жарко, голова закружилась; падая на пол, отец Федор бросил взгляд на угол с образами – Спаситель был в огне. Захотелось перекреститься, но рука не слушалась, не поднималась для крестного знамени. Перед тем как окончательно потерять сознание, он прошептал: «В руце Твои, Господи, Иисусе Христе, предаю дух мой, будь милостив мне, грешному». Икона Спасителя стала коробиться от огня, но сострадательный взгляд Христа по-доброму продолжал взирать на отца Федора. Отец Федор видел, что Спаситель мучается вместе с ним.
– Господи, – прошептал отец Федор, – как хорошо быть всегда с Тобой.
Все померкло, и из этой меркнущей темноты стал разгораться свет необыкновенной мягкости, все, что было до этого, как бы отступило в сторону, пропало. Рядом с собой отец Федор услышал ласковый и очень близкий для него голос:
– Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.
Через два дня приехал благочинный, отец Леонид Звякин, и, вызвав из соседних приходов двух священников, возглавил чин отпевания над отцом Федором. Во время отпевания церковь была заполнена до отказа народом так, что некоторым приходилось стоять на улице. Обнеся гроб вокруг церкви, понесли на кладбище. За гробом, рядом со звонарем Парамоном, шел его внук Петя. Взгляд его был полон недоумения, ему не верилось, что отца Федора больше нет, что он хоронит его.
В Бузихино на день похорон были приостановлены все сельхозработы. Немного посторонясь, шли вместе с односельчанами председатель и парторг колхоза. Скорбные лица бузихинцев выражали сиротливую растерянность. Хоронили пастыря, ставшего за эти годы всем односельчанам родным и близким человеком. Они к нему шли со всеми своими бедами и нуждами, двери дома отца Федора всегда были для них открыты. К кому придут они теперь? Кто их утешит, даст добрый совет?
– Не уберегли мы нашего батюшку-кормильца, – причитали старушки, а молодые парни и девчата в знак согласия кивали головами: не уберегли.
В доме священника для поминок были накрыты столы лишь для духовенства и церковного совета. Для всех остальных столы поставили на улице в церковной ограде, благо погода была хорошая, солнечная.
Прямо возле столов стояли фляги с самогоном, мужики подходили и зачерпывали, кто сколько хочет. Около одного стола стоял Василий, брат парторга, уже изрядно захмелевший, он объяснял различие между самогоном и водкой.
– А что ты в деревню не вертаешься? – вопрошали мужики.
– Э-э, братки, а жена-то! Она же у меня городская, едрена вошь! Так и хочется выругаться, но нельзя, покойник особый! Мировой был батюшка, он не велел – и не буду, но обидно, что умер, потому и ругаться хочется.
За другим столом Захар Матвеевич, сварщик с МТС, рассказывал:
– Приходит как-то ко мне отец Федор, попросил пилку. Ну мне жалко, что ли? Я ему дал. Утром пошел в сад, смотрю: у меня все яблони обработаны, чин-чинарем. Тут я сообразил, для чего он у меня пилку взял: заметил, что я давно сад запустил, он его и обработал. Ну где вы еще такого человека встретите?
– Нигде, – соглашались мужики. – Такого батюшку, как наш покойный отец Федор, во всем свете не сыщешь.
В доме поминальная трапеза шла более благообразно, нежели на улице. Все молча кушали, пока, наконец, батюшка, сидевший рядом с благочинным, не изрек:
– Да, любил покойничек выпить, Царство ему Небесное, вот это его и сгубило. Был бы трезвый, непременно выбрался бы из дома, ведь никто больше не сгорел…
– Не пил бы отец Федор, так и пожара бы не случилось, – назидательно оборвал благочинный.
На сороковой день мужики снова устроили грандиозную пьянку на кладбище, проливая хмельные слезы на могилу отца Федора.
Прошел ровно год. Холмик над могилой отца Федора немного просел и зарос пушистой травкой. Рядом стояла береза, за ней, в сооруженном Петькой скворечнике, жили птицы. Они пели по утрам над могилой. По соседству был захоронен тракторист Павел. В день годовщины около его могилы сидела, сгорбившись, Евдокия Кривошеина. Она что-то беззвучно шептала, когда к могиле отца Федора подошел Петя. На плече у него была удочка, в руках пустой мешочек.
– Эх, тетя Дуся, – с сокрушением вздохнул Петя, – хотел отцу Федору принести карасиков на годовщину, чтоб помянули, он ведь очень любил жареных карасей в сметане. Так на прошлой неделе Женька Путяхин напился и с моста трактор свалил в пруд, вместе с тележкой, а она полная удобрений химических. Сам-то он жив остался, а рыба вся погибла.
Петя еще раз тяжело вздохнул, глядя на могилу отца Федора.
На могиле лежали яички, пирожки, конфеты и наполовину налитый граненый стакан, покрытый сверху кусочком хлеба домашней выпечки. Петя молча взял стакан, снял с него хлеб, в нос ударил тошнотворный запах сивухи; широко размахнувшись рукой, он далеко от могилки выплеснул содержимое стакана. Затем достал из-за пазухи фляжку, в которую загодя набрал чистой воды из родника, что за селом в Большом овраге, наполнил водой стакан, положил снова на него хлеб и осторожно поставил на могильный холмик.
Затем внимательно взглянул на портрет отца Федора, укрепленный на дубовом восьмиконечном кресте. С портрета на него смотрел отец Федор, одобрительно улыбаясь. Петя улыбнулся отцу Федору в ответ, а по щекам его текли чистые детские слезы.
