1. Прочитайте текст и проведите его анализ по предложен­ному плану. Назовите части речи, которые имеют степени срав­нения. Расскажите о значении и образовании степеней сравнения. Проанализируйте соответствующие примеры из текста и приведите собственные.

Нет (ни)чего пр..ятнее для путника в жаркий июльский (пол)день как погрузить 2 разгорячен..ое лицо в прохладную струю шаловливой деревенской реч..нки или напит(?)ся студен..ой 3 воды из ключа б..ющего в (не)глубоком ущел..е.

Поднялись вы давно, еще на ра..свете, побродили в березн..ке, ель­нике и в гуще осиновых рощ, на ходу старательно высматривая гриб­ные шляпки и заполняя ими об..емистую свою к..рзинку. Вскоре к..рзинка ваша (до)верху наполняет(?)ся добычей. Вы (не)терпеливо шагаете у..кой межой вдоль овсян..ого поля с единственным желанием: поскорее добрат(?)ся до спасительной реки. Вот она блещ..т (в)дали серебрян..ой полосой и манит своей прохладой. Какое блаженство искупат(?)ся думаете вы. (Пол)жизни готов отдать за речную свежесть 4 .

Вокруг беспредельная суш... Все дыш..т раскаленным зноем. Полуден..ное солнце готовое кажет(?)ся поразить вас каждым своим луч..м безжалостно печет темя. На небе н… облачка. Ясное и спокойное, оно равнодушно отражает (не)стерпимо знойные солнечные лучи.

(КС. Волгина)

*Нет ничего приятнее для путника в жаркий июльский полдень, как погрузить разгоряченное лицо в прохладную струю шаловливой деревенской речонки или напиться студеной воды из ключа, бьющего в неглубоком ущелье.

Поднялись вы давно, еще на рассвете, побродили в березняке, ель­нике и в гуще осиновых рощ, на ходу старательно высматривая грибные шляпки и заполняя ими объемистую свою корзинку. Вскоре корзинка ваша доверху наполняется добычей. Вы нетерпеливо шагаете узкой межой вдоль овсяного поля с единственным желанием: поскорее добраться до спасительной реки. Вот она блещет вдали серебряной полосой и манит своей прохладой. «Какое блаженство искупаться! - думаете вы. - Пол­жизни готов отдать за речную свежесть». Вокруг беспредельная сушь. Все дышит раскаленным зноем. Полу­денное солнце, готовое, кажется, поразить вас каждым своим лучом, без­жалостно печет темя. На небе ни облачка. Ясное и спокойное, оно равно­душно отражает нестерпимо знойные солнечные лучи.

Прилагательные (только качественные) могут иметь степени сравнения: сравнительную и превосходную

Сравнительная степень показывает, что в том или ином пред­мете признак проявляется в большей или меньшей степени, чем в другом:. Эта работа лучше, чем предыдущая. Эта книга интерес­нее жаркий можно образовать срав­нительную степень. Этот день жарче, чем вчерашний).

Превосходная степень обозначает, что тот или иной предмет превосходит остальные предметы по какому-либо признаку. Какой-то признак проявляется в предмете в большей или меньшей сте­пени: он милейший человек (в тексте: от прилагательного спокой­ное можно образовать превосходную степень: спокойнейшее небо, самое спокойное небо).

При употребление прилагательных в форме степеней сравне­ния помните, что нельзя говорить: более лучший, менее лучший, самый сладчайший, менее предпочтительный и т.п. Правильно будет: лучший, сладчайший, предпочтительный.

степени сравнения прилагательных

Наречия на -о(-е), образованные от качественных прилага­тельных, могут иметь степени сравнения, которые обозначают, что какой-то признак может быть в большей или меньшей степени: вы­соко - выше - более высоко - ниже (в тексте: поскорее - срав­нительная степень наречия скоро. От наречия старательно можно образовать сравнительную степень старательнее, превосходную старательнее всех).

Степени сравнения наречий

простая составная образуется из сочетания

образуется с помощью состоит из сочетания слова двух слов - простой

суффиксов -ее(-ей), -е, более или менее и сравнительной степени

-те от исходной формы исходной формы наречия: наречия и местоимения

наречий, от которой более (менее) красиво. всех (всего): написал лучше

отбрасываются конечные всех.
-о(-е),- хо: легко - легче,
жарко - жарче,
тихо тише

Название: "Июльский полдень"
Автор: Falchi
Рейтинг: PG
Жанр: мелодрама, продолжение БН.
Герои: те же что в предыдущем рассказе только на десять лет старше.
Примечание автора: сиквел к фику «Рождество».

Знойную летнюю тишину, нависшую над цветущим садом Двугорского, разрезали несколько неожиданных громких выстрелов, прозвучавших один за другим. От поляны рядом с особняком тонкой струйкой потянулся серый дымок, а спугнутая шумом ворона с карканьем сорвалась с забора и, покружив минуту-другую над ветками разросшегося вокруг шиповника, улетела прочь.
– Что там стряслось? – вздрогнула возившаяся на заднем дворе служанка и повела головой в сторону доносившихся хлопков, - Никак стреляют?
– Барские сыновья развлекаются, - лениво ответил ей чистящий рядом седло конюх, - Совсем недавно из столицы пожаловали.
Горничная понимающе кивнула и вновь принялась за работу, уже более не обращая внимания на возобновившиеся через некоторое время выстрелы.
– Семь из десяти, - заметил один из юношей, - Не густо, дружище, не густо.
– Жарко, - пожаловался ему в ответ другой, убирая со лба жесткую темную челку, - Вроде бы четверть восьмого, а солнце палит как в полдень.
Молодой человек откинул в сторону пистолет и растянулся на траве, заложив руки за голову. Перед глазами проплыли полупрозрачные облака, загородив собой еще светлое голубое небо.
– И скучно, - продолжил он после паузы, - Всего несколько часов в этой дыре, а уже такая тоска. Не надо было соглашаться сюда приезжать.
– Саш, тебя отец пригласил, - отозвался его друг, присев рядом, - Ты и так с ним видишься раз в полгода. Тебе трудно потерпеть немного?
– Мог бы и сам приехать, - пробормотал тот в ответ и, выдернув растущую неподалеку травинку, задумчиво сунул ее в рот, - Сидят с матерью вдали от нормальной жизни, в деревенской глуши. А еще, говорят, у моего отца была слава мота и ловеласа. Глядя на то, как он получает удовольствие от созерцания колосящейся в поле пшеницы или рождения жеребца у племенной кобылы, мне с трудом в это верится. Да с тем же успехом лучше похоронить себя заживо.
– Так всё в свое время, - усмехнулся приятель, - Может, и ты в его возрасте захочешь переехать в поместье и наблюдать за тем, как колоситься пшеница.
Александр насмешливо скривил красивые губы:
– Шутишь? Я ни за что не стану тратить дни на такую ерунду. Моя жизнь в Петербурге, на светских приемах, балах и в игорных домах. Сам посуди, Алёшка, что может быть лучше – шампанское, карты, красивые женщины, - юноша задорно сверкнул синими глазами и слегка улыбнулся, отчего на его правой щеке образовалась крохотная ямочка, - Весь мир у твоих ног. А что здесь? Глушь.
– Кстати, о картах. Ты рассказал отцу, что просадил в вист все деньги, которые он присылал тебе на прошлой неделе?
– Нет, конечно, - встрепенулся Саша, - И не собираюсь. Он мне голову оторвет, если узнает. Проживу как-нибудь без его денег, не впервой… Слушай, - юный барон вытащил изо рта соломинку и приподнялся на локте, - Сегодня вечером твоя сестра приедет к нам на ужин?
Алексей прищурился и недоверчиво посмотрел другу в глаза:
– Ну приедет, - медленно ответил он, - Тебе-то что?
– Мне? Ничего, - Александр вновь откинулся на землю, загадочно улыбнувшись, - Просто давно не виделись.
– Корф, мне не нравится эта твоя ухмылка, - предостерегающе заговорил Алексей, - Я прекрасно знаю, что однажды ты уже пытался волочиться за ней, она дала тебе от ворот поворот. Вот и оставь ее в покое.
– Брось, мы тогда были детьми, - продолжал улыбаться Саша, - И вообще, Репнин, не указывай, что мне делать. Может, я по-настоящему влюблен.
– Не морочь мне голову, - поморщился тот, - Ты точно также влюблен еще в десяток женщин. Вот с ними и развлекайся, а мою сестру не трогай. Катя еще совсем девчонка.
– Зато, какая красивая, - мечтательно закатил глаза Корф, - Настоящий цветок…
– Сашка, уймись, - Алексей нагнулся к нему, в голосе отчетливо зазвенела сталь, - Я тебе серьезно говорю: приблизишься к моей сестре - и я забуду, что ты мне друг.
– Ну ладно, ладно, - примирительно проговорил Александр, - Что ты сразу взъелся? Уже и пошутить нельзя? Не собираюсь я её трогать, просто так спросил.
– Надеюсь, - Репнин поднялся с земли и подобрал валяющийся поодаль мундир, - Я в дом.
– Вина захвати, - крикнул ему вдогонку Саша и опять с наслаждением растянулся в душистой траве.
Мысли невольно вновь вернулись к Кате. Легко сказать – не трогай. А как быть, если каждый раз при воспоминании о её небесно-голубых глазах и золотистых кудрях, скромно поджатых губках и алеющем на щеке румянце в груди замирало, а сердце начинало рваться, словно запертая в клетке птица? Катеньку он помнил с самого детства – сначала маленькой крошкой, которую Репнины приводили с собой, когда ездили в гости к Корфам, затем худенькой ясноглазой девочкой, участвующей вместе с ним и братом в различных проказах и постоянно выгораживающей их от родителей. За это юный барон всегда дарил ей утащенные из кладовки конфеты или спелые вишни из соседского сада, а однажды откуда-то приволок крошечного подранного котенка. Катя пришла в такой восторг, что в благодарность, набравшись смелости, быстро поцеловала его в щеку, вызвав первое в жизни смущение. С каждым днем княжна расцветала, а Саша всё сильнее в нее влюблялся, хотя будучи еще совсем мальчишкой, не мог объяснить, что за странное непохожее ни на что чувство просыпается в его груди. Но уже спустя пару лет Катерина переменилась – стала холоднее, отстраненнее, прекратила говорить ему «ты» как раньше, все дни напролет проводила за французской литературой или музыкой, не желая тратить время на глупые выходки брата и его приятеля.
Однажды когда Саше исполнилось восемнадцать и он, приехав из кадетского корпуса на каникулы, вновь повстречал юную княжну, уже достигшую возраста Джульетты. Задремавшие было за время разлуки чувства, вновь всколыхнулись, и он решил, наконец, покорить ее сердце «по-взрослому» - раздобыл изящную алую розу, выучил отрывок из ее любимой французской поэмы, надел парадный мундир с иголочки.
Катерина сидела в беседке и о чем-то разговаривала с подругой. Когда юноша к ним приблизился, княжна одарила его чуть надменным взглядом, выслушала пламенные речи о любви, затем протянула тонкие нежные пальчики к розе. Сашка замер в ожидании своего приговора, а красавица внезапно скривила губки, обернулась к подруге и, прошептав что-то вроде: «какая глупость», заливисто рассмеялась, а потом вернула цветок незадачливому кавалеру. Разозленный и униженный юноша переломал несчастную розу, назвал Катерину «жеманной куклой» и, ругая себя на чем свет стоит, кинулся вон из сада. В дверях он столкнулся с отцом, но даже не заметил этого и промчался мимо. Однако Владимир успел ухватить его за плечо и развернуть к себе:
«Ты чего, Саш?» - с изумлением спросил он, настороженно глядя сыну в глаза.
«Оставьте меня, - огрызнулся тот, - Оставьте меня все!» - и резко дернулся из рук отца.
Барон был удивлен таким неожиданно дерзким поведеньем сына, однако не стал его останавливать, решив дать время успокоиться. Через час он нашел его в конюшне – Саша всегда приходил сюда в свои самые тяжелые минуты, и попытался поговорить о произошедшем, но сын продолжал упрямо молчать и Владимиру так и не удалось ничего от него добиться.
В следующий раз Александр встретил Катю на балу, год спустя. Это был первый в ее жизни торжественный прием, и она страшно волновалась, отчего разом скинула напускное кокетство и вновь превратилась в милую трогательную девочку, которую Саша знал раньше. В первые мгновенья ему захотелось подойти к ней, предложить свою помощь и поддержать, но он вспомнил, как жестоко она обошлась с его чувствами и сердце вновь сразу же наполнила черная обида. Они холодно поприветствовали друг друга, будто совсем чужие, - Саша поцеловал ее дрожащие пальчики, как того требовали приличья, и за весь вечер они больше не обмолвились ни словом. Юный барон из всех сил старался вести себя весело и непринужденно, флиртуя со всеми барышнями подряд, лишь украдкой поглядывая в сторону княжны и с удовольствием отмечая тоску в ее ясных глазах. Во время предпоследнего танца, когда он, не переставая шептать на ушко комплименты своей очередной партнерше, опять обернулся к Кате, то увидел, что по ее хорошенькому личику ручьем текут слезы. На секунду Саша почувствовал досаду за свое поведенье, но она тут же уступила место мстительному удовлетворенью – пусть пострадает и помучается, узнает, каково это быть отверженной.
И вот теперь он встретит ее снова. Александр сам себе боялся признаться, что первое, о чем он подумал, получив приглашение отца погостить в Двугорском, - мысль, что он увидит Катю. Такую же красивую, гордую, неприступную и в то же время нежную, загадочную, манящую. Черт возьми, а ведь он, похоже, и вправду влюбился – самозабвенно, по уши… Саша перевернулся в траве и прикрыл глаза. Он сегодня ее увидит, а это самое главное. И будь, что будет.
– Вставай, лежебока, - услышал он рядом с собой чуть насмешливый голос отца, - Уснул что ли?
Александр тут же открыл глаза и подскочил с земли.
– Да нет, задумался, - ответил он.
Владимир окинул взглядом поляну, рассмотрел привязанную к дереву самодельную мишень.
– Твои художества? – обратился он к сыну.
– Да мои.
– Эх ты, три выстрела мимо, - с иронией произнес Корф, качая головой - Ты что меня позоришь? И чему вас только в корпусе учили?
– Думаете, это так легко? – в тон ему ответил Александр, - Сами-то угодите десять раз с одной попытки?
– Кто, я? – сощурился Владимир, - А ты сомневаешься? Ну-ка дай пистолет.
Саша недоверчиво протянул ему оружие. Корф быстро выхватил его из рук сына, и почти не целясь, одним махом уложил десять выстрелов подряд в самый центр мишени. После обернулся к открывшему от удивления рот юноше и, насмешливо вскинув бровь, проговорил:
– Ну что, убедился?
Всё так же усмехаясь, легонько потрепал сына по волосам, вернул ему пистолет:
– Учись, пока я жив! – торжественно произнес Владимир, - А теперь пойдем в дом, мать с тобой поговорить хочет.
После их ухода на поляне перед особняком вновь воцарилась тишина, лишь кузнечики монотонно трещали в траве, да иногда налетавший ветер шелестел ветками близлежащих деревьев.

Анна еще не успела повидаться с сыном: когда он приехал, баронесса гостила у подруги в соседнем именье. Поэтому теперь, увидев появившуюся в дверях его высокую фигуру, радостно вскликнула и со всех ног бросилась навстречу.
– Сашенька, родной, - Анна притянула к себе темноволосую голову сына, покрывая ее поцелуями, - Как же я тебя давно не видела, мальчик мой, хороший!
– Ну что вы, маменька, - смешался Александр, немного неловко обнимая мать за плечи, - Всего-то полгода прошло.
– Это тебе всего-то, а для меня целая вечность, - баронесса никак не могла наглядеться на сына, - Давай рассказывай скорее, как ты жил, что делал?
– Я вас оставлю, - подал голос Владимир, наблюдая за представшей сценой со стороны – в такие сентиментальные минуты он чувствовал себя явно лишним, - У меня еще дел полно.
Анна присела на диван в гостиной и привлекла Сашу к себе, глядя на него светящимися от счастья глазами:
– Ну, рассказывай же скорее, я хочу знать о тебе всё.
Молодой человек смущенно улыбнулся: мать всегда для него была хрупкой, нежной, доброй сказочной феей, к которой можно было прийти за ласковым словом и поддержкой. Только она одним своим присутствием, словно по мановению волшебной палочки, вселяла в их дом мир и покой, рядом с ней всегда было тепло и уютно. Даже с буйным отцовским нравом могла справляться лишь она – легко, мягко, почти не прилагая никаких усилий за одно мгновение усмиряя самые сильные вспышки его гнева. Восхищение её кроткой мудростью родилось у Сашки еще, когда он был ребенком, с ней самому хотелось стать лучше и добрее.
– Офицерские будни похожи один на другой, - ответил он уклончиво: рассказывать матери, как он развлекался в перерывах между службой, не хотелось – зачем её расстраивать? - Не думаю, что вам это будет интересно.
– Мне интересно всё, что с тобой связано, - Анна погладила юношу по щеке, - Ты очень изменился, стал совсем взрослым.
Мягкие прикосновения были подобны шелку, и Саша вновь ощутил всю трепетность и нежность, которую испытывал рядом с матерью и, подчиняясь всколыхнувшимся чувствам, повернулся к ней и как когда-то в детстве положил голову ей на колени.
Они тихонько о чем-то разговаривали, Анна рассказывала свои нехитрые деревенские новости, а Саша в очередной раз удивлялся, как у родителей получается при такой кажущейся ему безмерно скучной жизни оставаться счастливыми. Рука баронессы скользнула по волосам сына, захватывая непослушные пряди, откинула упавшую на лоб челку:
– У тебя так глаза блестят, сынок, - заметила она неожиданно, - И мне почему-то кажется, что это совсем не связано с Петербургской жизнью и продвиженьем по службе.
– О чём вы? – непонимающе посмотрел на неё Александр.
– Уж не влюблен ли ты? – голос матери прозвучал так спокойно и уверенно, что у Саши сразу затрепетало в груди. Перед глазами тут же возник образ юной княжны Репниной.
– С чего вы взяли, маменька? – он попробовал усмехнуться, - А впрочем, вы правы, я, в самом деле влюблен. Нынче у меня такое прекрасное настроение, что я влюблен в целый мир.
Анна улыбнулась:
¬– Но ты же мне расскажешь, кто она? – продолжала мягко настаивать баронесса, - Я хочу знать имя той, что покорила сердце моего сына.
– Обязательно расскажу, - кивнул головой Саша, - Как только в моей жизни появится женщина, способная на такой подвиг, вы первая о ней узнаете.
В коридоре громко хлопнула дверь
– Александр! – услышали они голос Владимира, донесшийся из кабинета, - Зайди ко мне.
Молодой человек сразу же насторожился: уж слишком недовольным показался ему тон отца. Кроме того, он с малолетства усвоил, что полное имя из уст родителя звучало только если тот на него сердился или собирался наказать. В животе неприятно заныло от недобрых предчувствий, как в детстве, когда барон звал его к себе для серьезного разговора, отчего Саша досадливо поморщился – вроде бы уже не мальчишка, чтобы трепетать перед родительским гневом. И все же отца он побаивался, хотя и старался не подавать виду. Слово Владимира служило для Саши непререкаемым авторитетом, и всякий раз, когда он по глупости его нарушал, то всегда испытывал угрызенья совести от того, что не оправдал отцовского доверия.
– Вы меня звали? – осторожно спросил юноша, входя в кабинет и почтительно замерев на пороге.
– Звал, звал, - кивнул головой Владимир и поманил его пальцем, - Подойди-ка сюда. Скажи мне, сынок, - обманчиво спокойным тоном заговорил он, - Где ты был в прошлую пятницу?
– Я не помню, - пожал плечами Александр, глядя на отца самыми честными глазами.
– Не помнишь, значит? – повысил голос барон, - А может, я тебе напомню? Трактир у Майера на Сенной площади…
Едва заметная морщинка проскочила по Сашиному лбу, кажется, опасения начинают сбываться:
– Вероятно, я и заходил туда пообедать.
– На пятьсот рублей? – усмехнулся Владимир, - А не слишком ли шикарный ты себе пир устроил?
Саша в одну секунду побледнел, уверенный блеск в глазах тут же потух. Так и есть, отцу обо всём известно: и о шумной гулянке в трактире, на которой он веселился вместе с друзьями, и о партии в вист, влетевшей ему в круглую сумму. Вот только откуда? От неожиданности Александр на секунду потерял дар речи, не зная, что придумать в свое оправданье.
– Папа, я… - начал было юноша.
– Что, «папа»? – грозно прервал его Корф, - Опять в карты проигрался, шельмец? Разорить меня хочешь?
– А как вы узнали? – растерянно спросил Александр, не придумав ничего умнее.
– Хозяин трактира мой давний знакомый, признал тебя, дурака, и мне всё рассказал, - Владимир взял со стола только что распечатанный конверт и потряс им у сына перед носом, - Все деньги промотал подчистую!
В открытую дверь кабинета заглянула Анна:
– Володя, ну что ты кричишь на ребенка? – взмолилась баронесса, - Он недавно приехал, а ты уже его за что-то ругаешь!
– Ребенка? – насмешливо переспросил Корф, - Какой это ребенок? Это жеребенок – вон, лоб здоровой, а ума нету… Как дал бы! – барон слегка замахнулся рукой, в которой все еще держал письмо, - И в кого ты только у меня такой?
– В вас, батюшка, - невозмутимо отозвался Саша, понимая, что отец сердится больше для виду, - Маменька мне говорила, что в молодости вы тоже проигрывали в карты родительские деньги, а потом писали ему письма с просьбой прислать еще, будто бы на теплые вещи.
От такого заявления Владимир аж поперхнулся и замер на секунду:
– Это маменька такое говорила? – он перевел взгляд на жену, - А больше она ничего тебе обо мне не рассказывала? И вообще не зли меня, лучше выкладывай, сколько еще моих кровно заработанных денег, о которых я не знаю, ты просадил в игорных домах?
– Только это, отец, честное слово.
– Врёт и не краснеет, - вскинул брови Владимир, - Сашка, смотри мне, еще хоть раз проведаю о подобном, ни копейки больше не получишь, будешь жить на офицерское жалование. Вон, с глаз моих!
Юноша опустил глаза и слегка улыбнулся, так чтобы отец не заметил и послушно направился к двери. Взбучку от родителя он всё-таки заработал, но это мелочи. Он знал, что как бы отец не сердился, на самом деле он сам всё понимал – и про ошибки молодости, и про вино и про карты. Оттого так легко прощал ему разгульную жизнь. Но вот с Майером рассчитаться все же не помешает, в следующий раз будет знать, как распускать свой длинный язык.
Раздумывая над планами мести трактирщику, Саша вышел во двор и тут же наткнулся на друга, седлающего своего коня.
– Мне показалось, или тебе снова от отца досталось? – повернулся к нему Алексей, - Даже здесь слышно было.
– Да, он узнал о деньгах.
– Узнал? Откуда? – удивился друг.
– Трактирщик его приятелем оказался. Доложил, подлец.
– Что? – весело рассмеялся Репнин, - Ну ты и лопух, братец, надо ж было так попасться!
– Ничего, ничего, - заверил его Александр, - Этот старый петух у меня еще свое получит. А ты что, уже уезжаешь?
– Да, заеду домой за сестрой и матерью. Твои родители нас сегодня на ужин пригласили, или ты забыл?
Саша таинственно улыбнулся краешком рта:
– Что ты, как можно?
Алексей кинул на него подозрительный взгляд, но ничего не ответил, затем поставил ногу в стремя.
– Скоро увидимся.
Сашка кивнул головой и быстро подмигнул другу левым глазом. До заветной встречи с красавицей оставалось каких-то пара часов. Впрочем, её брату о его тайных помыслах знать было необязательно.

Стрелка настенных часов приближались к половине десятого. Чем меньше времени оставалось до начала званого ужина, тем больше Сашка начинал волноваться. Княжна упорно не хотела покидать его мысли и, рисуя в голове ее образ, он пытался представить, какой она стала сейчас, помнит ли еще о нем и о его чувствах, которые он однажды перед ней раскрыл. Или, возможно, это всего лишь его глупые фантазии, а она давно забыла о проведенных некогда сладких мгновениях или того хуже нынче ее сердце занято кем-то другим. От последней мысли на душе тут же становилось тоскливо и еще больше не терпелось наконец её снова увидеть.
Молодой человек достал из саквояжа привезенную трубку, кисет с дорогим английским табак и вышел на балкон. Небо по сравнению с жарким вечером слегка потемнело, кое-где выступили крохотные звездочки, тускло блестящие в наступающих сумерках. Александр задумчиво разглядывал поросший тиной пруд, раскинувшийся перед домом, выпуская в ночной воздух колечки волнистого серого дыма.
– Не рановато ли курить начал? – раздался рядом с ним голос отца, - Смотри, табак затягивает.
Саша обернулся, рассеянно посмотрел на него и вновь перевел взор на улицу. Владимир встал поблизости, оперся локтями на резные перила.
– Надо же, старый мостик почти развалился, - вдруг произнес с ноткой горечи Александр, вглядываясь в прохладную мглу, - Мы с Алёшкой в детстве ловили с него раков, как раз там река поворачивает и вода всегда чистая, проточная, - помолчал немного, потом продолжил с легкой усмешкой, - Помню, мы любили купаться в той речке, хотя маменька и Лизавета Петровна не разрешали, боялись, что мы простудимся. Из-за течения там постоянно было очень холодно. Но мы все равно купались, а потом сушили одежду на солнце, чтобы они не догадались.
– Да, припоминаю, - медленно ответил Владимир, - Только меня тебе проводить не удавалось. Я всегда знал, где вы были на самом деле. Одежда-то подсыхала, а кончики волос оставались мокрыми. Как только я это видел, сразу отправлял тебя за чем-нибудь, чтобы мать не заметила.
Молодой человек улыбнулся:
– А я ничего не знал. Но вы, в самом деле, мне многое позволяли. Маменька волновалась, если я куда-нибудь влезал без спроса, а у вас всё было можно – и на чердак, и на речку, и через забор. Я всегда с нетерпением ждал, когда вы вернетесь со службы.
– Ну а что мне тебя на цепь надо было сажать? – усмехнулся барон, - Бесполезно, все равно силой от чердаков и заборов не удержишь. А лишний синяк или ссадина мальчишке не повредят.
– Это точно, я не мог долго сидеть на одном месте, - согласился Саша, - Вы, наверное, об этом знали, поэтому, когда за что-нибудь меня наказывали, всегда отправляли в комнату «подумать над своим поведеньем». Я не мог представить ничего ужаснее, чем сидеть взаперти.
– Дверь я, кстати сказать, никогда не закрывал, - заметил Владимир.
– Да, но мне и в голову не могло прийти сбежать, - он на секунду задумался, - Так вы нарочно не запирали комнату, чтобы проверить мою честность?
– И её тоже, - кивнул головой барон, - Но ты меня ни разу не подвел.
Они помолчали недолго, потом Александр негромко спросил:
– Скажите, отец, - в словах зазвучала легкая неуверенность, - А у вас было когда-нибудь такое, что вы не знали, как себя повести? Вроде бы все знакомо, а что говорить, что делать не знаете?
Владимир повернулся к сыну, удивленно посмотрел на него:
– Если ты выразишься яснее, то скажу. Пока я ни слова не понял. Вроде бы раньше ты косноязычием не страдал, - барон замолчал и перегнулся через перила, - Похоже, Репнины приехали.
Внутри у Сашки все замерло, он тут же как и отец выглянул во двор, жадно ловя взором подъехавшую карету. Через несколько секунд из открывшихся дверей появилась знакомая хрупкая фигурка, от одного взгляда на которую у Саши перехватило дыхание.
– Так что ты там говорил? – спросил у него отец.
– Да так, ерунда, - быстро отозвался тот и бегом выскочил с балкона. Владимир проводил его слегка удивленным взглядом, потом забрал брошенную на перилах трубку и вышел следом.
Во время ужина Александр не сводил с княжны осторожного взгляда, украдкой подглядывая за ней, чтобы она не заметила. Как он и ожидал, она стала еще краше. Не зря он сравнивал ее с цветком – она была как только-только распустившаяся розочка: уже не маленькая нескладная девчонка, а настоящая барышня – тонкая, изящная, с безупречными манерами. Пару раз ей удавалось перехватить его взгляд, но она тут же опускала глаза в тарелку, а Сашка думал о том, что многое отдал бы, чтобы понять, какие чувства Катя испытывала в тот момент. Избалованному женским вниманием, юному барону не стоило большого труда очаровать любую столичную девушку, но теперь он терялся как в первый раз, отчего неимоверно злился и досадовал про себя.
Шанс представился после того как подали последнее блюдо. Перед чаем Катерина спросилась выйти в сад подышать свежим воздухом. Саша проводил ее внимательным взглядом, подождал несколько минут, а затем потихоньку покинул стол, захватив с ее кресла так кстати оставленную ею шаль. Выйдя на крыльцо особняка, он быстро осмотрелся по сторонам и увидел рядом с прудом, на подмостках знакомый девический силуэт. Не теряя ни секунды, молодой человек быстрым шагом направился к берегу, остановился у нее за спиной.
– Катерина Михайловна! – окликнул он княжну, - Вы забыли свою шаль.
Девушка вздрогнула и обернулась. Темные зрачки расширились от удивления, отчего и без того ее огромные глаза стали еще больше.
– Спасибо, - чуть слышно отозвалась княжна, но с места не сдвинулась.
Александр подошел к ней поближе, накинул на плечи платок:
– Холодно становится, замерзнете, - улыбнулся он своей озорной улыбкой.
– Нет, ничего, вам не стоило беспокоиться, - так же тихо ответила Катя, но все же запахнула на груди шаль, словно хотела спрятаться от его проникновенного взгляда.
Надо же, - подумал про себя Александр, - мы всё детство провели вместе, с нами столько всего произошло, а теперь стоим как случайные знакомые. Она на меня почти не смотрит, и это ужасное «вы» словно никогда ничего и не было. Да к черту все церемонии!
– Ты стала такой красивой, Катя, - он осторожно убрал с её шеи зацепившуюся за оборку воротника веточку, - Сколько мы не виделись? Год? Или может больше?
От его прикосновения княжна дернулась, как от ожога и торопливо провела пальцами по тому месту, где только что проскользнула его рука:
– Я не знаю, я не считала, - ответила Катерина, не глядя на него.
– А я скучал по тебе, - её резковатый тон не мог остаться без Сашиного внимания, - Часто вспоминал то время, которое мы провели вместе.
– Неужели в столице не было более интересных занятий, чем предаваться воспоминаниям о деревенской жизни? – в голосе княжны явно прозвучала легкая насмешка.
– Ты разве не думала обо мне? Хотя бы иногда?
– Нет, не думала, - отрезала Катерина, - В отличие от вас у меня есть более важные дела.
– Что же это может быть? – прищурился Александр, - Позвольте, я угадаю. Скорее всего, вы вышиваете цветные подушечки, музицируете и читаете французские романы. И все они о прекрасных принцах, - он наклонился к её лицу, - Я прав?
– Вовсе нет, - скривила ротик княжна, хотя невооруженным взглядом было видно её волнение, - Ни до каких прекрасных принцев мне нет дела.
– Катя, - молодой человек аккуратно взял её маленькую ручку в свои ладони, - Ты помнишь, как когда-то я признавался тебе в любви? Возможно, это покажется странным, но с тех пор ничего не изменилось. И я, в самом деле, по тебе очень скучал.
– Вам нечем заняться в отпуске, Александр Владимирович? – Катерина выдернула руку, обиженно сверкнув глазами, - Вы решили развлечься таким способом? Оставьте при себе ваши признания, мне прекрасно известно, что в Петербурге у вас в достатке внимания красивых женщин, чтобы вы стали думать о деревенской девушке, с которой когда-то дружили в детстве.
Саша улыбнулся:
– Ты все не можешь простить мне тот прием? Забудь, я флиртовал с этими барышнями нарочно, чтобы тебя позлить. Но ты первая начала: я раскрыл тебе свои чувства, а ты безжалостно разбила мне сердце.
Княжна презрительно повела точеной шейкой:
– Не понимаю, о чём вы, - она изо всех сил старалась казаться равнодушной, - С какой стати меня должно интересовать, как вы проводили время на балу?
– Но ты же меня ревновала, - уверенно выговорил молодой барон, снова накрывая её руку своей.
– Какие глупости!
– Катя, я, правда, в тебя влюблен, - Александр был совершенно серьезен, - И ничего не могу с собой поделать.
– Хватит тратить время понапрасну, - девушка вновь отвернула от него свое расстроенное личико, - Я слышала, как в свой прошлый приезд, вы с моим братом обсуждали ваши похождения. О какой любви после этого может идти речь?
Молодой барон весело рассмеялся:
– Так ты еще за мной и подглядывала? – его ладони переместились ей на плечи, - Значит, точно ревнуешь… Катенька, - он перешел на шепот, - Только прикажи, и в моей жизни больше не будет ни одной женщины, кроме тебя.
Он был так близко, что княжна совсем растерялась и задрожала:
– Это уже не смешно, - она попыталась выскользнуть из кольца его рук, - Отпусти, мне надо идти.
– Ну подожди минуту, - попросил Саша, - Послушай меня.
– Я не хочу, отпусти!
Она продолжала биться в его объятиях, совершенно не обращая внимания на его слова. Александр не стал ее удерживать и разжал руки - Катерина резко рванулась в сторону и побежала к особняку, но на её беду пышная длинная юбка зацепилась за торчавшую у берега корягу и натянулась как парус, треснув по швам. Споткнувшись, девушка не удержала равновесие, каблук скользнул по вязкому илу и, негромко вскрикнув, княжна провалилась в воду. Глубина доходила едва ли до пояса, но со страха она даже не пыталась нащупать дно и барахталась, словно попавшаяся в сеть рыбка.
– Катя! – Саша в мгновение ока оказался рядом с девушкой и, быстро вытащив её из водного плена, прижал к себе, - Что с тобой? Ты не ушиблась?
Тихонько стуча зубами, княжна отрицательно помотала головой и вцепилась пальчиками в его плечи. Ничего не говоря с минуту глядела в его встревоженные серые глаза, совершенно позабыв, что еще совсем недавно решительно отвергала его. Завораживающая пелена спала, как только Катерина немного пришла в себя и поняла, что опять очутилась в объятиях нахала, по чьей милости она только что едва не утонула. От этой мысли она тут же начала вырываться с новой силой:
– Пусти, - пробормотала девушка, - Я всё брату расскажу!
– Расскажи, - согласно кивнул Александр, но, однако, руки от строптивицы убрал, - Он сразу же меня прибьет. Потом то же самое сделает твой отец, ну а после и мой добавит, если что-нибудь, конечно, останется. Тебе меня не жалко? - поинтересовался юный барон, глядя на нее самыми несчастными глазами.
– Дурак! – надула губки княжна и легонько шлепнула его по плечу, - Как я теперь пойду в мокром платье?
Сокрушенно качая головой, Катерина с тоской принялась осматривать безнадежно испорченную юбку, отдирая от складок прилипшие местами водоросли, а Саша стоял рядом и наблюдал за ней, невольно любуясь тонким носиком, сосредоточенно сдвинутыми бровями и чуть оттопыренной нижней губкой. Боже, да пусть она делает с ним, что ей вздумается! За одно право вот так стоять и смотреть на неё он готов терпеть всё, что угодно. Княжна провела рукой по лбу, убирая за ухо, выбившийся локон и тут Саша не выдержал.
– Катя, - прошептал он, приближаясь к ней вплотную.
Девушка не успела отстраниться, только выпустила из пальчиков подол мокрого платья и вскинула на него полный недоумения взгляд, не понимая, что он собирается делать. Медленно, чтобы не спугнуть свою упрямую птичку, Саша взял её лицо в свои ладони и осторожно притянул к себе, а затем легко прильнул к пухлым губкам. Катерина протестующе замычала, отчаянно повертела головой из стороны в сторону, пытаясь высвободиться, но Александр держал крепко, продолжая настойчиво целовать красавицу. Через несколько секунд сопротивления, он почувствовал, что девушка начинает отвечать ему – сначала робко и неумело, а потом всё смелее и жарче. Еще мгновенье спустя, её тонкие ручки обвились вокруг его шеи, а сама она, кажется, даже поднялась на цыпочки, стараясь быть к нему еще ближе. Не веря своему счастью, Саша слегка ослабил объятия, переместив руки на талию девушки, и в ту же секунду нижнюю губу пронзила острая боль. Вскрикнув от неожиданности, он отпрянул назад и негодующе сверкнул глазами в сторону коварной притворщицы:
– Ах, ты… - выдохнул Корф, прижимая руку к прокушенной губе, - Чертовка!
– Никогда не прикасайся ко мне, - яростно выпалила княжна, - Никогда!
И подхватив прилипшие к щиколоткам юбки, опрометью кинулась бежать. Саша сердился на нее всего пару секунд, не более. Глядя, как скоро она от него удирает, молодой человек не удержался от довольной ухмылки.
– Катя! – крикнул он ей вслед.
Девушка остановилась, обернулась, благо расстояние между ними было уже приличным, и догонять он её явно не собирался.
– Ты всё равно будешь моей, слышишь? Ты выйдешь за меня замуж и родишь мне дочку и сына. Клянусь!
Княжна презрительно фыркнула и устремилась к дому. Сашка проводил её взглядом, вновь рассмеялся, затем поднял с земли плоский камешек и швырнул его в пруд, наблюдая, как он прыгает по гладкой воде. Несмотря на саднящую боль в губе и свое первое поражение в борьбе за сердце непокорной красавицы, настроение его было просто чудесным.

Владимир задумчиво цедил вино из бокала, поглядывая из-под полуприкрытых век на сидящего рядом сына. Сашка рассказывал что-то из своей офицерской жизни и о последнем повышении, полученном им незадолго до приезда в Двугорское. Барон понимал, что мальчишка больше хвастает своими успехами, и его распирает от гордости за то, что совсем недавно начавшаяся карьера идет в гору. Корф не перебивал его, поначалу внимательно слушая каждое слово и лишь постепенно его мысли стали уплывать в свое собственное русло. Впервые он по-настоящему начал осознавать, что его сын совсем вырос, что, несмотря на юношеский задор, порой переходящий в безрассудство, он теперь уже взрослый и не от кого не зависящий. С сыном у Владимира всегда была очень тесная связь. Он знал, что Сашка с детства нуждался в нем – в его поддержке, совете или одобрении, и вот теперь ему вдруг показалось, что ничего из этого сыну больше не нужно. Что отныне он будет идти по жизни сам, не оглядываясь на отцовское мнение, и ему будет достаточно его собственного опыта и уверенности в себе, чтобы управлять своей жизнью и принимать решения. От этой мысли по сердцу неожиданно больно царапнуло. Время пролетело невообразимо быстро – вроде бы еще вчера он держал его на руках, совсем крошкой, а теперь сын сидит перед ним, развалившись в кресле и рассуждая о жизни так, будто знает о ней всё. Уже никогда Саша не будет маленьким мальчиком, радостно встречающим его со службы и рассказывающим о произошедшем с ним за день, всё реже из уст его будет звучать простое и доброе «папа», сменившись на сухое и строгое «отец». И теперь уже сын не сможет просто так подойти, прижаться к его груди в минуту отчаяния или страха и почувствовать себя защищенным от всех бед и напастей.
Владимир вспомнил, как скучал по нему Саша, когда ему приходилось отлучаться в Петербург по делам, иногда на неделю или больше. И всегда ждал его с нетерпеньем, безошибочно угадывая, когда должен вернуться отец. Случалось, он приезжал не в срок, а на день раньше и Саша странным образом это предчувствовал. И даже если время переваливало за полночь, он не отчаивался и продолжал упрямо ждать
«Сашенька, иди, ложись, - уговаривала Анна сына, - Не приедет он сегодня, завтра, как и обещал».
«Приедет, - уверял её мальчик, - Я точно знаю».
И в самом деле, через некоторое время разбуженные слуги встречали карету хозяина, а минуту спустя на пороге дома появлялся и сам барон.
«Ты почему не спишь, Сашка? – с напускной строгостью спрашивал Владимир, обнимая подбегающего к нему сына, - Ночь на дворе».
«Я вас ждал, - отвечал мальчик, обхватывая отца за шею и целуя в чуть шероховатую щёку, - Я знал, что вы приедете».
«Ну, вот и дождался, - барон тут же легко поднимал Сашку на руки, - А теперь давай спать ложись, поздно уже».
«А подарки вы мне привезли?» – не унимался мальчишка, пока Владимир нес его в детскую.
«Конечно, привез, - успокаивал его любопытство отец, - И игрушки, и конфеты твои любимые. Только всё завтра, братец, ты уже вон спишь на ходу».
Саша и вправду начинал клевать носом, расслабившись на руках у отца. Долгое ожидание и волнение от встречи по-видимому отнимали у него все силы. Владимир укладывал сына в постель, бережно накрывал одеялом, садился рядом, ожидая пока тот заснет.
«Вы мне про Петербург расскажете?» - уже погружаясь в объятия Морфея, продолжал расспрашивать его мальчик, никак не желая расставаться с отцом даже на время сна.
«Расскажу, сынок расскажу, - шепотом отвечал ему барон, гладя по голове, - Спи, я посижу с тобой немного».
Когда, наконец, через несколько минут сын крепко засыпал, Владимир легонько целовал его в лоб, задувал свечу и на цыпочках выходил из детской, в очередной раз, ловя себя на мысли, что только в такие минуты чувствует себя совершенно счастливым.
Корф усмехнулся про себя – кажется, он стал чертовски сентиментальным. Видно, так и должна проявлять себя незримо подкрадывающаяся старость.
– Отец, вы о чем-то задумались? – вернул его из воспоминаний Александр.
– Да нет, я считаю, сколько раз в твоем рассказе прозвучало слово «я», - оживился барон, - Тебе не помешало бы быть чуточку скромнее.
– Я думал, вы будете мной гордиться, - отозвался Саша с явными нотками обиды в голосе.
– А я тобой и так горжусь, - барон поднялся с кресла, - Только ты придаешь слишком большое значение своим первым успехам.
– Я не очень понимаю, что вы хотите сказать, - глянул на него исподлобья Александр.
– А то, что жизнь иногда может очень больно щелкнуть по носу и к этому надо быть готовым. Прими как совет.
– Простите, я вам не помешал? – в дверях мелькнула фигура Алексея.
– Нет, ты как раз вовремя, - заверил крестника барон, пропуская его вперед, - Сашке я уже порядком надоел, а ты составишь ему замечательную компанию.
– Что, опять скучаешь? – обратился к Александру Репнин, когда Владимир покинул комнату.
– Ужасно скучаю, - кивнул в ответ юноша, протягивая другу бокал с вином, - Выпей со мной брат, может мне станет хоть немного веселее.
– Не терпится вернуться в Петербург? – спросил Алексей, принимая фужер.
– В Петербург? – переспросил Сашка, - Не знаю, вероятно, сейчас не так уж и не терпится. Это тебя должно туда тянуть из всех сил, - он слегка подмигнул, - Кого из нас двоих там ждут?
Молодой князь слегка улыбнулся: в Петербурге у него и в самом деле осталась невеста. Они были уже месяц как помолвлены, и в скором времени намечалась свадьба.
– Да, я очень скучаю по Маше, но с другой стороны в разлуке люди могут лучше осознать, как они дороги друг другу. Я часто вспоминаю о ней, представляю, как увижу, что скажу и понимаю, как сильно люблю её.
– Значит, по-твоему, разлука укрепляет чувства?
– Если они настоящие, - Алексей отхлебнул из своего бокала, - А порой расставание не только проверяет, но и пробуждает их. Когда над тобой нависает угроза потерять любимого человека, все прежние нелепицы и неурядицы теряют смысл и остается только самое важное – истинные чувства, - он помолчал секунду, - Мать мне рассказывала, что когда отец уехал на войну она денно и нощно молилась за него и ругала себя за каждое грубое слово, сказанное ему во время прежних ссор. Всё, кажущееся когда-то значимым превратилось в ничто, по сравнению со страхом, лишиться его навсегда.
Александр ничего не ответил другу, задумчиво разглядывая на свет вино в бокале. Казалось, он был с головой погружен в собственные мысли и едва ли слышал, что рассказывает приятель.
– На войну, говоришь? – вдруг неожиданно произнес он и посмотрел на Алексея. Через секунду глаза его загорелись радостным блеском, - Алёшка, да ты гений!
Еще мгновенье спустя он соскочил с кресла, захватил брошенный поодаль мундир и быстро направился к выходу:
– С меня ящик крымского! – крикнул он другу на прощание, который так и не успел ничего понять, прежде чем за Корфом закрылась дверь.

Катерину молодой барон нашел в саду, в той самой беседке, где однажды неудачно пытался изъясняться ей в любви. Княжна сидела в тени шелестящих листвой деревьев, с головой погруженная в чтение и не заметила, как Саша тихонько приблизился к ней и встал рядом. Налетевший ветерок перевернул страницу раскрытого на коленях девушки романа, поиграл шелковой ленточкой, вплетенной в волосы, открыв взору белоснежную шейку. Княжна рассеянно поправила волосы и обернулась:
– Ах… - пробормотала она, глядя Александру прямо в глаза, - Это вы?
– Я, - кивнул головой молодой человек и, вынув из-за спины сорванную только что ромашку, положил её на сгиб страницы Катиной книги, - Тот самый нахал, который уже не в первый раз надоедает вам своим присутствием. Но может быть, сегодня вы будете ко мне более благосклонны.
Княжна внимательно проследила за его рукой, задержала чуть удивленный взгляд на цветке, затем вновь подняла на него глаза, а Саша поймал себя на мысли, что ему безумно нравится заставать её врасплох, когда она еще не успевает надевать свою маску светской кокетки, и предстает перед ним такой нежной и совсем беззащитной.
– Я пришел извиниться, Катя, - виновато улыбнулся Александр, - Минувшим вечером я вел себя недостойно такой прекрасной и благородной девушки, как вы. Сначала наговорил то, что вам не хотелось слышать, из-за меня вы провалились в тот злосчастный пруд, потом еще поцелуй. Простите.
– Я не сержусь на вас, - запинаясь отозвалась Катерина, теребя пальчиками стебель лежащего на коленях цветка.
– Однако мне показалось, вы были сильно раздосадованы из-за моего поступка, - мягко заметил Саша, - Я очень сожалею, что заставил вас пережить эти минуты. Я понял, как вам было неприятно.
– Просто я не ожидала такого… от вас.
– Ну что же, - голос юного барона неожиданно наполнился веселой беззаботностью, - Мы обо всём поговорили, вы больше на меня не сердитесь. Полагаю, мы можем забыть этот глупый вечер и как прежде оставаться друзьями, - Александр почтительно наклонился к девушке, - Правда?
От его слов будто маленькая тучка пробежала по лбу княжны, а губки обиженно сжались:
– Как вам будет угодно, - ответила она, не глядя в его сторону.
Саша удовлетворенно улыбнулся, реакция Кати говорила сама за себя:
– Вот и чудесно, - он чинно поцеловал её руку и отодвинулся от беседки, - Но это еще не всё, Катерина Михайловна. Я заехал попрощаться с вами. Через два дня я уезжаю.
– Так скоро? – расстроено вымолвила княжна, - То есть, я хотела сказать, вы уже отправляетесь в Петербург? – тут же быстро поправилась она.
– Сначала в Петербург, а потом… - Александр выдержал театральную паузу и слегка усмехнулся, - А потом на Кавказ.
– Что? – вскочила на ноги девушка: книга и цветок разом скатились с колен, - Почему? Ведь война уже закончилась!
– Шамиль капитулировал, но в горах еще прячется много его отрядов. Государь отдал распоряжение части нашего полка ехать на защиту укреплений от их атак. Возможно, скоро уже всё завершится, а возможно, - губы вновь искривила легкая усмешка, - Я задержусь там надолго.
– Боже, но это же так опасно! – княжна в ужасе приложила ладошку ко рту, - Кавказ, горцы… А ваш отец? – вдруг встрепенулась она, - Ведь Владимир Иванович пользуется расположением императора, говорят, в молодости они даже дружили. Почему он не попросит за вас?
– Катя, мой отец сам участвовал в Кавказской и Крымской войнах, он бы никогда не стал за меня просить, - рука молодого барона нежно погладила пальчики девушки, - Да и я не хочу пользоваться отцовскими связями. Я исполню свой долг офицера.
– Но… а вдруг с вами что-то случится? – с отчаяньем выговорила девушка, не сводя с него перепуганного взора.
– А вы будете за меня переживать? – сощурился Александр, чувствуя, как сердце в груди начинает стучать всё сильнее.
– Конечно, буду, ведь вы не чужой мне человек, - поспешно ответила Катерина, - Мы всё детство провели вместе и…- она запнулась, будто осознав, что может сболтнуть лишнее.
– И что, Катя? – Саша был уже тут как тут, почти сверля девушку глазами.
– И мне совсем не хочется, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое, - на одном дыхании выпалила княжна, ощущая, как лицо постепенно заливает жаркий румянец.
Молодой человек понимающе кивнул, выпустил её ладонь из своей:
– Тогда я пойду, - как можно спокойнее произнес он, - Прощайте, Катя.
Александр слегка поклонился замершей в растерянности княжне и, повернувшись, медленно направился к выходу из сада, почти физически испытывая на себе её встревоженный взгляд:
– Саша! – крикнула Катерина, догоняя его, - Александр Владимирович!
– Да? – он посмотрел на нее самым невинным взглядом, - Вы что-то хотели мне сказать?
– Я стану молиться за вас, - тихонько произнесла девушка, - Берегите себя.
Корф изо всех сил старался спрятать довольную улыбку – Господи, до чего же она хороша, когда не пытается играть неподходящие ей роли, почерпнутые из дурных французских книг.
– Я необыкновенно тронут, что какая-то часть вашей утренней молитвы будет посвящена мне, - столь же тихо ответил он, - Но мне бы хотелось услышать от вас другое.
Саша склонил голову набок, старательно ловя мелькающие в ее глазах искорки солнечного света:
– Катя, вы знаете, что я чувствую к вам, я никогда не таился на этот счет. Теперь, когда может случиться так, что я вас более не увижу, пожалуйста, ответьте мне: мог ли я когда-нибудь надеяться на вашу взаимность? Хоть самую малость?
Краска вновь залила хорошенькое личико княжны, она глотнула ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова, а потом еле заметно кивнула и опустила глаза.
– Да? – настойчиво продолжал допытываться Александр, - Значит, вы меня любите?
Катерина зажмурилась и вытянулась как перед прыжком в ледяную воду:
– С самого детства, - выпалила она на одном дыхании, будто сама не веря, что позволила этим словам вырваться наружу.
Сашка расплылся в довольной улыбке, осторожно привлек к себе совершенно сбитую с толку и раскрасневшуюся, точно маков цвет девушку:
– Вот видишь, оказывается, признаться в своих чувствах совсем не страшно, - шепнул он ей на ушко, одновременно гладя по голове, - Я тоже очень тебя люблю. Ты мне веришь?
Катерина вновь ответила робким кивком, по-прежнему пряча лицо у него на груди.
– Катенька моя, - Александр нежно коснулся губами ее лба, - Как же долго я этого ждал!
– Ну почему всё так несправедливо? – подняла на него глаза княжна, ее звенящий голосок дрожал, - Теперь, когда мы признались друг другу в любви, нам нужно расстаться. И что самое страшное, мы можем никогда не увидеться снова. Я не хочу так!
Сашка от счастья уже успел позабыть и про то, с чего всё начиналось, и про выдуманный Кавказ и про мнимую необходимость расставаться. Отныне все его мысли были направлены лишь на хрупкую красавицу, наконец-то сбросившую свою холодную маску и теперь доверчиво льнувшую к его груди. Возвращаться из волшебной сказки и начинать что-то объяснять и оправдываться ужасно не хотелось – слишком драгоценны были наставшие минуты.
– Катя, давай не будем об этом думать, - таинственным шепотом ответил он ей, - У нас ведь есть куда более интересные занятия.
– Какие? – улыбнулась сквозь набежавшие слезинки княжна.
– Например, я бы мог научить тебя целоваться, - Саша провел рукой по её мокрой щеке, - Чтобы ты больше не кусалась.
– Прости, - смутилась девушка, - Тебе было очень больно?
– Как тебе сказать, - деланно нахмурился Александр, - Но ты можешь загладить свою вину.
Катерина глубоко вздохнула:
– Закрой глаза, - потребовала она, понимая, на что намекает возлюбленный.
– А ты не сбежишь? – лукаво прищурился Саша, еще крепче прижимая её к себе.
– Обещаю, что нет, - заверила его княжна, - Ну закрой, пожалуйста.
Продолжая еле заметно улыбаться, он повиновался, изо всех сил стараясь не подглядывать. Через секунду молодой человек ощутил, как руки княжны легли ему на плечи, затем он услышал её прерывистое от волнения дыхание, дразнящее и щекочущее кожу. Еще мгновение и девушка, наконец, коснулась его губ поцелуем, - робким, невесомым, словно поднятый летним ветерком лепесток. В груди у Сашки стянулась невидимая пленка - ни одна женщина прежде не целовала его так, как Катя. С такой легкостью, трепетностью и сводящей с ума наивностью, что хотелось замереть на одном месте и стоять не дыша, ловя каждый миг той эфирной нежности, которую она ему дарила. Александр распахнул глаза, сжал ее золотистую головку в своих ладонях и, не желая больше сдерживаться, сам жадно прильнул к её губам, с наслаждением чувствуя, как послушно она отвечает ему, и как бешено колотится в груди ее маленькое сердечко. Он отпустил её лишь, когда понял, что им обоим перестает хватать воздуха и тут же принялся покрывать всё ее личико новыми поцелуями, еще более нетерпеливыми и властными, словно и вправду боялся, что она исчезнет или растворится в его руках. Роившиеся в голове мысли прыгали одна за другой, путаясь и вытесняя остатки разума, и лишь одна неугомонно билась, как тяжелый кузнечный молот, напоминая о том, что драгоценное счастье куплено пусть и маленькой, но всё-таки ложью, а оттого в одну секунду может рассыпаться.

Катерина вернулась домой как на крыльях. Минувший день, подобно осеннему вихрю вскружил голову, а не успевшее успокоиться сердечко колотилось и билось, рискуя выпрыгнуть из груди. Чуть дрожащие от волнения пальчики еще помнили прикосновение его рук, губы до сих пор хранили жар его нетерпеливых поцелуев, щеки начинали пылать всякий раз, когда перед глазами вставал любимый образ. Княжна кинулась к большому зеркалу, висящему в углу гостиной, и принялась рассматривать свое отражение, - ей показалось, что за последние часы она изменилась даже внешне. В глазах горел незнакомый прежде огонек, выдававший небывалое возбуждение, привычно строго сжатый ротик и точеные скулы преобразились, и уже никак невозможно было скрыть будоражащий трепет внутри, безошибочно указывающий на то, что сердечко ее прочно и надолго попалось в любовный капкан. Она и представить не могла, что когда-нибудь сможет испытать такое счастье – легкое, светлое, наполняющее изнутри как воздушная прохлада и заставляющее улыбаться всему миру и радоваться каждой новой пережитой минуте.
Саша был с ней необыкновенно нежным, заботливым, сводил с ума своей задорной улыбкой и теплым светом, лучившимся из серых глаз. Катя помнила еще с детства, как с ним может быть весело и интересно, но теперь к прежнему восторгу добавилось и новое необъяснимо волшебное чувство, переворачивающее её плавно текущий маленький мирок с ног на голову. Она раньше не знала, что простое касание руки мужчины может жечь как огонь, что обычная полевая ромашка секунду назад побывавшая в его ладонях, способна стать самым прекрасным и драгоценным подарком, который хочется прижать к груди и ни за что не отпускать, а от мимолетной улыбки, скользнувшей по лукаво изогнутым губам на душе сразу станет легко и спокойно. Они почти полдня провели в беседке, разговаривали о тысячи приятных мелочей, целовались до умопомрачения, укрытые кучерявой зеленью молчаливых деревьев, гуляли в тени старой рощи в самом потаенном уголке сада, держась за руки и не выпуская друг друга ни на минуту. А когда пришло время расставаться, Саша вдруг встал перед ней на колени, утонув в густой пушистой траве и, сжав ладонями затянутую в платье талию, прошептал, глядя ей прямо в глаза:
«Как же я люблю тебя, Катенька. Один Бог знает, как я тебя люблю…».
Она смутилась на миг от избытка чувств, не зная как принять такое проникновенное признание, и улыбнулась ему в ответ.
«Ты ведь придешь завтра? – еле слышно спросил юноша с надеждой, - Приходи, прошу».
«Конечно, приду, - кивнула головой княжна, - Жди меня в полдень».
Сашка живо поднялся с земли, на прощание сорвал быстрый поцелуй с алых губок, как в детстве, ловко перепрыгнул через забор, по своему обыкновению ленясь дойти до калитки, и побежал по направлению к дороге, ведущей в поместье. Катя следила за ним с замиранием в груди и, когда он обернулся, помахала рукой, а он улыбнулся ей в ответ и через минуту скрылся из виду.
Еще некоторое время княжна пребывала в сладком тумане, позабыв обо всем на свете, наслаждаясь воспоминаниями о блаженных часах, проведенных рядом с возлюбленным и лишь вернувшись в особняк и, придя в себя, внезапно вспомнила о хрупкости собственного счастья. Через два дня Саша уезжает на Кавказ! Страшная мысль острым шипом вонзилась в сердце и Катя в ужасе прижала ладошки к разгоряченным щекам. Им осталось так мало быть вместе, а потом она может никогда его более не увидеть. Представить свою жизнь без него, без его дурманящих глаз и кружащих голову поцелуев, без сладостного шепота, от которого внутри разливалась теплая медовая река, она уже не могла. С изнеможением опустившись на диван она испуганно пробежалась глазами по комнате, словно ища подсказку своей безысходности и в отчаянии от собственной беспомощности стукнула кулачком по стеклянному столику. Нет, так нельзя, нельзя сдаваться и опускать руки. Нужно обязательно что-то придумать, отменить эту ужасную поездку, всеми правдами и неправдами удержать его рядом. Поговорить с отцом – у него осталось много связей в военных ведомствах или даже с самим Владимиром Ивановичем, раз уж Саша слишком горд, чтобы просить за себя. Объяснить ему всё, как есть, и он поймет – ведь барон Корф всегда был очень добр к ней и порой баловал даже больше собственного отца. Он обязательно выслушает её и не откажет.
Исполненная решимости Катерина соскочила с дивана и уже готова была мчаться в поместье Корфов, когда столкнулась в дверях с Алексеем. Брат явно находился в прекрасном расположении духа, и княжна тут же подумала, как раздражительна была ей эта веселость, когда её собственный мир вот-вот был готов рухнуть. Не успев еще заметить печаль на её лице, Алексей радостно поприветствовал сестрёнку, тут же начал о чем-то рассказывать – спокойно и беззаботно, а она совсем не хотела его слушать, недоумевая, как у него может быть такое хорошее настроение.
– Что с тобой, Катя? – остановился, наконец, Алексей, поняв, что его шутки против обыкновения её совсем не радуют, - Что-то случилось?
– Я не понимаю, как ты можешь быть таким беспечным, в то время как твой лучший друг уезжает на Кавказ! – выпалила княжна, гневно глядя ему глаза, - Ведь он может не вернуться.
Брат непонимающе наморщил лоб:
– Кто уезжает на Кавказ? – в недоумение спросил он, - Кать, ты чего?
– Сашу вызвали в его полк, чтобы послать на войну. Он отправляется через два дня.
Алексей несколько секунд внимательно смотрел в лицо сестры, а потом негромко рассмеялся:
– Куда его посылают? На Кавказ? Кать, перестань, кому он там нужен? Шамиль уже сдался, а с оставшимися горцами прекрасно справятся более опытные офицеры. Нынче пушечное мясо там без надобности.
– Но он мне сам сказал, что уезжает! – в отчаянии вымолвила княжна.
– Ах, вот оно что! – Репнин тут же перестал улыбаться, - А ты ему поверила? Ну-ка присядь, сестренка, давай выкладывай, что он там тебе наплел.
– Ты хочешь сказать, что он мне солгал? – растерянно спросила Катерина, чувствуя, как внутри у нее что-то оборвалось, - Но как он мог?
– Кать, он снова пытался за тобой ухаживать? – брат был очень серьезен, - Расскажи, что у вас произошло?
Опустив глаза, княжна сбивчиво и дрожа от волнения поведала ему о нескольких последних днях, о настойчивых знаках внимания молодого барона, о признании в саду, вырванным историей про несуществующую войну. Выслушав сестру, Алексей мрачно усмехнулся и покачал головой:
– Ну, Сашка, - со злостью в голосе произнес он, - Я его убью!
– Подожди, - ухватила за рукав собирающегося вставать юношу княжна, - Ты уверен, что история про Кавказ на самом деле выдумка?
– Совершенно уверен. Это ложь от начала до конца. Он очень хотел завоевать твою взаимность и, судя по всему, ему это удалось.
– За что он так со мной? – на глаза Катерины навернулись слёзы, - Ведь я же ему поверила…
– Сашка такой человек, - вздохнул Алексей, - Он никогда не знал ни в чем отказа и привык добавиться своего любым способом. Я тебя уже однажды предупреждал не верить ему.
– Но он был так искренен! Я подумала, что он действительно меня любит, а оказывается, это была лишь игра.
– Я хорошо его знаю, он всегда был таким легкомысленным повесой. Вскружить девушке голову, а когда надоест - выбросить точно ненужную вещь. На моей памяти никому еще не удавалось удержать его надолго. Я не хочу, чтобы ты страдала, сестренка, - Алексей аккуратно стер с её щеки слезинку, - Будет лучше, если ты как можно скорее его забудешь.
Вместо ответа Катерина только вновь потупила блестящие синие глаза, слезы побежали еще быстрее.
– Ты что в него по-настоящему влюбилась? – вдруг осознал Репнин, - Боже мой, Катенька, ну нельзя же быть такой наивной, - он поспешно вытащил из кармана платок и приложил к мокрому лицу девушки, - Не плачь, пожалуйста. Обещаю, я тот час же пойду к нему и навсегда отобью охоту даже смотреть в твою сторону.
– Не надо, - всхлипнула Катя, уткнувшись в плечо брата, - Я сама с ним поговорю. Если он думает, что я такая дурочка, то глубоко заблуждается. Я не позволю ему больше над собой издеваться.
– Ну, вот и правильно, - Алексей прижал к себе сестру, ласково гладя по голове, - Он не стоит твоих слёз.
Еще некоторое время он утешал её, баюкая и уговаривая как маленькую, пока, наконец, слезы в ясных глазах княжны не высохли, и она не успокоилась окончательно.

Новый день был такой же жаркий и солнечный. Деревья по-прежнему приветливо шелестели зеленой листвой, шумные маленькие птички на все голоса распевали свои нехитрые песни, спрятавшись в их густых кронах. Катя их почти не слышала, утонув в собственных мыслях. Еще вчера, стоя здесь по колено в густой траве, она чувствовала себя бесконечно счастливой и была готова любить целый мир, а сегодня каждый звук, каждая мелочь, напоминавшая о жестоком обмане, на куски рвали сердце, и она вновь едва сдерживалась от слёз.
Внезапно чьи-то крепкие руки обхватили её за талию, а над ухом раздался горячий шепот, вмиг сковавший всё тело:
– О чём задумалась моя принцесса? – губы Сашки почти коснулись её маленького ушка, - Я могу надеяться, что именно я стал предметом ваших мыслей?
– Отпустите меня, Александр Владимирович, - резко выговорила Катерина, замерев в его объятиях, точно мраморная статуя.
Ледяной тон красавицы окатил молодого барона как ушат с водой. Он быстро развернул её к себе, настороженно глядя в ее печальные потускневшие глаза:
– Что случилось Катя? Тебя кто-то обидел?
– Да, - так же холодно отозвалась княжна, - Вы. Вы меня обидели.
– Я? – наморщил лоб Александр, - Что я сделал не так?
– Вы меня обманули, - вынесла приговор Катерина, - Вы выдумали про свою поездку на Кавказ, чтобы соблазнить меня. Я думала, вы меня любите, а оказалось, вы всего лишь играли моими чувствами.
Саша тяжело вздохнул, отступил от нее на шаг:
– Ты всё узнала, - растерянно произнес он, - Катя, послушай меня, пожалуйста. Да, я солгал про Кавказ, признаю, это было бесчестно с моей стороны, но в остальном я тебя не обманывал. Я, действительно, люблю тебя. Больше всего на свете люблю. Я… я просто не знал, как еще заставить тебя признаться в своих чувствах, ты была так упряма.
– Я вам не верю, - твердо выговорила княжна, - Вы мне только что доказали чего стоят ваши слова. Я в вас жестоко ошиблась.
– Боже, Катя, но зачем нам все рушить из-за нелепой лжи? – торопливо заговорил Александр, - Прости меня, я признаю, что был неправ. Но ведь самое главное мы любим друг друга. Ты помнишь, как нам вчера было хорошо вместе? Неужели ты готова от всего этого отказаться?
– Я даже буду рада, - вскинула подбородок Катерина, - Отныне я не желаю иметь с вами ничего общего.
– Да перестань ты, Катя! Я же знаю, что ты меня тоже любишь. Хватит обижаться из-за пустяков, - он попробовал её обнять, - Иди ко мне, я страшно по тебе соскучился.
– Я просила не прикасаться ко мне, - девушка принялась так отчаянно вырываться, что Саша не посмел её удерживать, - Мой брат был прав – вы легкомысленный ловелас, которому нет дела до чувств других.
– Значит, брат, - выпрямился Александр и нехорошо усмехнулся, - Вот, кто постарался внушить вам такие прелестные мысли. Ну, спасибо, Алёшка, настоящий друг. А вы сами, Катерина Михайловна, - наклонился он к её лицу, - Разве не заметили, как я к вам отношусь? Разве наш вчерашний день не убедил вас в моей искренности, что вы так легко поверили обратному?
– Вы сами всё испортили, Александр Владимирович, - бесцветным тоном вымолвила княжна, - Я не смогу быть с человеком, который так легко способен на обман ради достижения своей цели. Прощайте и не ищите больше встреч со мной.
Она резко обернулась и направилась к дому, оставив его потерянно стоять на лужайке.
– Да постой же, Катя, - Сашка быстро догнал её и удержал за локоть, - Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?
– Ничего, - княжна быстро смахнула слезинку и отвернулась, - Вы всё уже сделали. Оставьте меня в покое.
В её голосе было столько горечи и тоски, что Александр понял – не простит. Он замер на одном месте, провожая взглядом её хрупкую поникшую фигурку, чувствуя, как вместе с отчаянием к горлу подступает досада и даже какая-то бессильная злость.
– Ты-то мне и нужен! – вдруг услышал он рядом с собой гневный оклик лучшего друга. Алексей вырос перед ним будто из-под земли: глаза его сузились от ярости, скулы свело судорогой.
– Какое совпадение, - усмехнулся Саша, - Я бы тоже не отказался перекинуться с тобой парой слов.
– Что ты сделал с моей сестрой? – всё также зло выговорил молодой князь, приближаясь к нему вплотную, - Я сто раз тебя предупреждал не трогать её.
– А ты? Ты знал, как я к ней отношусь, и все равно порочил меня в её глазах.
– Не перекладывай с больной головы на здоровую, - огрызнулся Алексей, - Ты заставил её страдать и этого я тебе никогда не прощу!
– Я люблю её, ты что не понимаешь? – рявкнул Александр, - И ты не вправе вмешиваться в наши с ней отношения!
– Любишь? – ядовито переспросил Алексей, - И именно поэтому ты придумал всю эту историю с Кавказом? Ты же офицер, как тебе не стыдно было так лгать!
Сашка на секунду замер, не зная, что возразить, потом вновь зло усмехнулся:
– Это мое дело. За свою ложь я уже получил, а вот тебе я бы посоветовал не лезть, куда не просят. Катерина сама решит быть ей со мной или нет.
– Еще не получил, - жестко выговорил Репнин и, сжав в кулак правую руку, нанес ему быстрый хлесткий удар в челюсть.
Сашка от неожиданности не устоял на ногах и упал в траву, прижимая руку к разбитой скуле.
– Ах, вот ты как? – глянул он на друга исподлобья, глаза горели бешеным огнем, - Может, еще на дуэль меня вызовешь?
– Много чести, - грубо отрезал Алексей, - Вставай, - потребовал он.
Вдруг рядом с ними промелькнула чья-то длинная темная тень, а в следующую секунду на плечо Алексея легла тяжелая рука Владимира.
– Прекратите, - тихо и жестко произнес барон, - Что здесь происходит?
Александр медленно поднялся с земли, перевел взгляд на неожиданно возникшего отца.
– Ничего особенного, - спокойно ответил он, - Просто Репнин решил поиграть в благородство.
Отряхнув с рубашки сухую траву, он неторопливо прошествовал мимо, бросив в сторону молодого князя:
– Мы с тобой позже поговорим.
– Извините, Владимир Иванович, - тихо выдавил из себя Алексей, когда Сашка ушел, - Вы не должны были это видеть.
– Да уж куда там, - отозвался Корф, провожая взглядом удаляющегося сына, - Выкладывай, что у вас случилось.
– Мне бы не хотелось об этом говорить. Дело касается только нас обоих.
– Я почему-то так не думаю, - покачал головой барон, - Вы даже в детстве никогда не дрались, что уж говорить о теперь. Должно было произойти что-то очень серьезное, чтобы ты стал распускать руки.
– Спросите у вашего сына, - с досадой хмыкнул Репнин, - Пусть он вам расскажет о своих подвигах.
– И всё же, что он натворил? – нахмурился Владимир, - Ты был так зол на него, а ведь он твой лучший друг. Алексей, я прошу тебя. Сашка мой сын и я боюсь, что он опять выкинул какую-то глупость, за которую потом придется расплачиваться.
– Что он натворил? – переспросил юноша, чувствуя, как рука вновь сжимается в кулак, - Он решил завоевать расположение моей сестры и не придумал ничего умнее, как солгать ей, что отправляется на Кавказ. Нашел способ добиться признания у девушки. Морочил ей голову как последний подлец.
– Что? – не поверил своим ушам барон, - Он солгал, что оправляется на войну?
– Именно. Чтобы Катя от страха потерять его призналась в своих чувствах.
– Как он мог, - тихо произнес Владимир, - Мой сын и так солгать…
На несколько мгновений лицо его посерело, будто оказалось покрыто тяжелой непроницаемой маской. Потом он вновь слегка покачал головой и вымолвил, глядя куда-то в сторону.
– Ох, Сашка, ну и получишь же ты у меня. На всю жизнь запомнишь.
Алексей кинул на него настороженный взор, но не решился ни о чем спрашивать. Владимир легонько тронул его за плечо, негромко поблагодарил и направился к выходу.

Сашка вернулся в поместье сразу после объяснения с Катей и стычки с Репниным. Настроение было хуже некуда. Счастье, игриво поманившее его и казавшееся таким близким, выскользнуло из рук, как проходит песок сквозь пальцы, в тот самый момент, когда он только-только начал наслаждаться им и пробовать на вкус.
Он не собирался долго обманывать Катерину: маленькая ложь сослужила свою службу, и он уже готов был не сегодня-завтра во всем признаться, но, увы, его опередили. Да еще как опередили! Саша дотронулся рукой до начинавшей распухать скулы и недовольно поморщился – Алексей нашел время проявлять свои братские чувства.
Хотя в глубине души он понимал друга – сколько раз Репнину приходилось наблюдать, с какой легкостью он завоевывал сердце какой-нибудь столичной красотки, а через короткое время с такой же легкостью забывал о ней ради другой, порой даже не удосуживаясь позаботиться о её чувствах. Откуда Алёшке было знать, что с Катей у него всё совсем иначе, что, несмотря на многочисленные романы и увлечения, сердце его давным-давно принадлежало только одной девушке. Вчера, прижимая Катерину к груди и слушая, как она говорит ему о своей любви, он окончательно это осознал. Никакая петербургская прелестница не в силах была заставить его сердце так трепетать и биться, не дарила столько искренности, обезоруживающей невинности и чистоты, что сама мысль о возможности обидеть или причинить ей боль, становилась невыносимой. Оттого сегодня, прочитав в ее посеревших от тоски глазах отчаяние и глубокое разочарование, он мгновенно почувствовал запоздалое раскаяние в своем поступке. Теперь Катя вряд ли захочет его видеть, но сдаваться он не собирался. Пусть пройдет немного времени, а потом он снова попробует с ней объясниться и во что бы то ни стало докажет ей свою любовь.
Промаявшись от безделья еще несколько часов и не найдя себе ни одного достойного занятия, Александр спустился в гостиную и в дверях дома увидел отца, который, похоже, только что вернулся из какой-то поездки. Барон приветственно кивнул сыну головой, не спеша расстегнул дорожный сюртук, налил из стоящей поблизости бутылки в бокал вина, затем повернулся к Сашке:
– Что с Репниным не поделили? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Да так, ерунда, - нехотя отозвался Александр, - Не сошлись во взглядах.
– Видимо, основательно не сошлись, - прищурился Владимир, рассматривая все отчетливее намечавшийся на лице сына синяк, - Рука-то у Алёшки тяжелая, я погляжу, - усмехнулся он.
Первой мыслью Александра было сказать, что Репнин еще поплатится и последний удар будет за ним, но он тут же осознал, что гнев прошел и драться с другом у него нет ни малейшего желания. Как не крути, а от Алексея он получил за дело, на его месте он сам поступил бы точно так же.
– Да, я ж чуть не забыл, - спохватился Корф, ища что-то в кармане, - Вот держи, только что прислали из твоего полка.
Сашка поднялся с дивана, забрал из рук отца конверт, не глядя распечатал его и быстро пробежал глазами по хрустящей гербовой бумаги. С каждым новым прочитанным словом ему казалось, что внутри у него одна за другой обрываются какие-то тонкие нити, а в горле начинает не хватать воздуха. Не веря написанному, он несколько раз осмотрел конверт, будто ища какой-то подвох и убедившись, наконец, в подлинности письма, поднял на отца растерянный взгляд.
– Ну что там? – с любопытством спросил Владимир, - Судя по твоему лицу, новость малоприятная.
– Это приказ от нашего начальства. Они хотят, чтобы я немедленно ехал в Петербург и… - он запнулся, во рту стало вязко, будто он наглотался болотной тины, - И отправлялся на Кавказ.
Корф нахмурился, отвел взор в сторону:
– На Кавказ, - повторил он, - Неожиданно. Я думал, что выпускников училища туда нынче не посылают.
– Вот именно, - горячо воскликнул юноша, - Нам вообще говорили, что теперь туда не отправляют даже за провинности. Зачем я им понадобился?
– А ты что так встрепенулся? – вскинул бровь барон, - Испугался что ли?
– Нет, я не испугался, - тут же опомнился Сашка и постарался успокоиться, - Я просто не ожидал.
– Офицер всегда должен быть готов к войне, - назидательно заметил Владимир, - Рано или поздно приходится доказывать свою верность отечеству. Тебе еще повезло, сейчас там более или менее спокойно. Когда тебе велено приезжать?
– Нужно отправляться завтра утром, чтобы вечером прибыть в казарму, - тихо ответил Александр, комкая в руках конверт, - А как же мама… как она перенесет эту новость?
– Матери я сам скажу, не волнуйся, - сухо произнес барон, - Иди, собирай вещи.
Сашка был удивлен сдержанности отца, нет, конечно, он всегда знал, что у того стальные нервы, и не ожидал от него ни паники, ни смятения, но такое хладнокровное и будто бездушное спокойствие при известии о Кавказе его поразило. Всё еще находясь в пространном тумане и плохо понимая, что происходит юноша, поднялся к себе в комнату, сел на кровать, по-прежнему сжимая в ладони злосчастное письмо. Произошедшее никак не хотело укладываться в голове, казалось немыслимым, невозможном, похожим на чью-то злую шутку. Еще вчера он так изящно выдумывал трагическую историю про войну, чтобы заставить Катерину признаться в любви, а уже сегодня она бумерангом вернулась к нему, словно сами небеса решили покарать его за такую недостойную ложь.
Романтический образ, рисуемый перед возлюбленной, готовой ждать его с поля боя тут же рассыпался, словно карточный домик. Сашка давно не питал иллюзий относительно Кавказа и вовсе не собирался на войну. Жизнь была слишком легка, приятна и полна праздных радостей: он успел привыкнуть к необременительности офицерских будней, разбавляемых веселыми пирушками и красивыми женщинами и перспектива в скором времени променять их на тяжелые солдатские сапоги, ружье и опасные утомительные переходы в горах по пояс в грязи, рискуя в любую минуту угодить в плен или пасть от шальной пули, отнюдь его не прельщала
Конечно, его отец был героем двух войн и, будучи мальчишкой, слушая его рассказы, он не раз мечтал, что однажды сможет повторить его подвиги; затем в корпусе на занятиях по военной истории учителя с гордостью рассказывали будущим офицерам о славных именах прошлых лет, возвеличивших в веках свое отечество, стараясь воспитать в них любовь к родине и гордость за предков, и Сашка, наверное, когда-нибудь в будущем был бы не прочь исполнить свой долг военного, но только не теперь, когда он был столь обласкан жизнью и успел так сильно её полюбить. Зеленый мундир с иголочки, блестящие погоны, белые кожаные перчатки, звон шпаг на дворе казармы – всё это было для него скорее красивой игрой, добавляющей ей шарм и лоск, и только теперь он потихоньку стал вспоминать и осознавать их истинное предназначение – защищать родную землю, убивать и быть может умирать самому.
Уже поздно вечером, когда он, уложив все вещи, находясь в потоке невеселых дум, сидел на постели, уронив голову на сложенные в замок руки, в комнату к нему зашел отец. Владимир постоял несколько секунд на пороге, затем проследовал внутрь и опустился на соседнее кресло.
– Что, Сашка, боишься? – негромко спросил барон, смотря на сына в упор.
– Нет, не боюсь, - хрипловато ответил тот, продолжая разглядывать пол у себя под ногами.
– Вижу, что боишься, - отец его, казалось, даже не услышал, - Ничего, первый раз всегда страшно, потом привыкаешь.
– К войне? – Александр поднял глаза, - Я же понимаю, что это не шутки.
Корф слегка усмехнулся:
– Хорошо если понимаешь, - каким-то странным голосом выговорил он, - Война дает возможность на многие вещи посмотреть иначе. Когда несколько ночей подряд спишь на холодной земле под открытым небом, начинаешь ценить дом, когда на твоих глазах умирает твой товарищ, а тебя волей случая пощадила пуля, осознаешь ценность жизни. Когда на поверженном редуте неприятеля победно вздымается флаг, по-настоящему чувствуешь себя частью родной земли, которой гордишься. К этому тоже приходишь не сразу.
Они помолчали с минуту, потом Сашка осторожно спросил:
– А почему вы добровольцем уехали на Кавказ?
– Почему? – Владимир задумался, - Какое-то время я жил также как ты, только и делал, что развлекался на балах и разбивал сердца столичным красавицам, пока, наконец, не понял, как опротивела мне такая жизнь. Слишком много вокруг меня было фальши, притворного блеска, глупой праздности. Мне хотелось чего-то настоящего, хотелось наполнить дни смыслом… Впрочем, я был тогда молод и горяч, искал подвигов и славы, думал, что побеждать неприятеля также легко, как и соперника в фехтовальной дуэли. Но Кавказ быстро расставил всё по своим местам. Я хорошо помню первый бой, первую бомбу, взорвавшуюся почти у моих ног, первую кровь, пролившуюся в окопе, она была такой густой и темной, что цветом почти сравнялась с цветом земли. А я стоял и смотрел в оцепенении, не зная, что делать. Когда всё, наконец, закончилось, я понял, что с дуэлями и мишенями на плацу война не имеет никакого сходства. Наш командир после того боя велел подать всем новичкам стакан водки, чтобы хоть как-то стереть из памяти увиденное, иначе, по его словам, мы не смогли бы спокойно заснуть… Хороший был офицер, - проговорил он после паузы.
– А что с ним стало? – очень тихо осведомился юноша, как завороженный слушая отца.
– Погиб под Абинском, - просто ответил Владимир, - Для нас, молодых офицеров, которых он воспитал и обучил многому из того, что нам помогало выжить, его смерть была как гром среди ясного неба. Мы никак не могли поверить, что больше никогда его не увидим, не услышим его веселых шуток, не пойдем в бой под его привычное: «Ну не посрамите, ребятушки!». Страшнее всего было отдавать простреленный мундир и награды его жене. Она, как и мы не могла смириться с его гибелью, несколько дней рыдала как белуга, и никто не осмеливался к ней подойти. А для нас всё вновь стало как раньше: одно сражение сменялось другим, стреляли пушки, рвались снаряды, но нас больше не пугал грохот канонады, мы научились не обращать внимание на горы трупов под ногами и стоны раненых в лазаретах. Только шли вперед, стиснув зубы, даже когда казалось, что силы совсем нас оставили… Вот так, сынок, - закончил барон, - Будет очень тяжело, крепись.
– Вы мне раньше ничего подобного не рассказывали, - вновь столь же тихо произнес Александр.
– Ну, в то время, когда тебя интересовали солдатские байки, ты был совсем мальчишкой, - усмехнулся барон, - Тогда я тебе рассказывал скорее сказки на ночь. Ладно, Саш, утро вечера мудренее. Тебе завтра уезжать рано.
Владимир легонько потрепал сына по плечу, поднялся с кресла и направился к выходу.
– Отец! – окликнул его юноша, а когда тот обернулся вымолвил негромко, - Я постараюсь быть достойным ваших военных подвигов и сделаю всё, чтобы вы мной гордились.
– Не сомневаюсь, - кивнул головой Корф, - Доброй ночи.
Владимир захлопнул за собой дверь, а Сашка в отчаянии закрыл лицо руками. Становилось мучительно стыдно за свои прежние бравады, веселые похождения и пирушки, и в особенности за недавнюю ложь, без зазрения совести сорвавшуюся с языка как удобное средство для удовлетворения собственной прихоти. То, что для его отца было священно, то, что стоило жизней многим людям, то, что означало для них честь и достоинство, ему стало забавной игрушкой. В какую-то секунду Саша стал сам себе противен. Что ж может так ему и надо, и Кавказ, в самом деле, возмездие за проступок, который нельзя было совершать. Больше всего его гложило то, что отец, даже не подозревая о его вранье, в него верил, делился своим опытом, надеялся на него, а он опозорил его не успев даже уйти на войну.
Лгать отцу он не умел никогда и, может, если бы история с Кавказом так и осталась невинной шуткой, ему не было бы сейчас настолько гадко, и он не испытывал бы такое чувство вины не только перед Катериной, но и перед отцом.
За всю жизнь он сказал ему неправду только один раз, в далеком детстве, в первые годы пребывания в кадетском корпусе. Тогда ему страшно хотелось порадовать отца прилежной учебой, но природная неусидчивость и недостаток терпения сделали свое дело и в итоге он нахватал порядочное число плохих оценок, да и поведение оставляло желать лучшего. Владимиру же он предпочитал говорить обратное, не столько из-за страха родительского гнева, сколько из нежелания упасть в его глазах. В конце концов, барона пригласил к себе директор корпуса и без утайки поведал обо всех подвигах его сына. Когда также вызванный в кабинет мальчишка, увидел там отца, внутри у него разом всё оборвалось. Владимир слушал директора молча, лишь время от времени слегка хмуря брови и поглядывая на Сашку, который в тот момент много бы отдал, чтобы провалиться сквозь землю. Закончив свой невеселый рассказ, директор почтительно кивнул Корфу головой и оставил его с сыном наедине. Несколько минут они провели в полном молчании, от стыда мальчишка никак не решался поднять глаза на отца, старательно разглядывая узоры на дощатом полу и моля небеса о том, чтобы это всё поскорее закончилось.
«Зачем ты мне врал, Саша?» - спросил, наконец, Владимир. Голос его звучал скорее грустно, нежели осуждающе. Собравшись с духом, мальчик, наконец, осмелился посмотреть отцу в лицо и еле слышно произнес:
«Я не хотел вас огорчать».
«А ты думаешь, своим враньем ты не огорчил меня? – тем же тоном выговорил отец, - Разве я тебя хоть раз обманывал?»
Сашка отрицательно мотнул головой, а Владимир тем временем продолжал:
«Ты что боялся рассказать мне правду? Или, может, я был к тебе когда-нибудь несправедлив? Саша, я никогда не требовал от тебя идеальности и с моей стороны было бы верхом наивности полагать, что ты не схлопочешь ни одного замечания по поведению, или не получишь ни одной двойки. Я лишь просил всегда говорить мне правду. Я хочу узнавать о том, что происходит с моим сыном от него самого, а не от чужих людей».
«Простите», - только и смог выдавить из себя мальчик, не зная, куда деться от отцовского взгляда.
«Подойди ко мне, - позвал его барон, а когда Сашка нерешительно приблизился, склонился к его лицу и очень тихо произнес, - Никогда не лги мне. Что бы не случилось, говори мне только правду… Ты мне обещаешь? – уже гораздо мягче спросил он».
Когда мальчишка неуверенно кивнул, Владимир слегка приобнял его за плечи и заговорил своим обычным голосом:
«Ну, давай рассказывай, как ты тут живешь?»
«Вы на меня больше не сердитесь?» - не веря своим ушам спросил Сашка, подняв на него расширившиеся от удивления глаза.
«Нет, не сержусь, - улыбнулся барон, - Ты же дал мне слово. Я тебе верю».
Отец ненавидел ложь в любых её проявлениях, никогда не скрывался за ней, не находил ей достойных объяснений и Александр всегда это знал. Ему подумалось, что, несмотря на то, что недавний обман не касался его напрямую, он не сможет спокойно уехать, пока обо всем не расскажет отцу. Промучившись бессонной ночью и почти не сомкнув глаз, он встал рано утром, мысленно прощаясь с домом, его родными и привычными стенами, с тоской осознавая, что может никогда более их не увидеть.
– Ну что готов? – спросил его появившийся на пороге Владимир, - Тогда иди, попрощайся с матерью и пора ехать.
– Я хотел кое-что вам сказать отец, - несмело выговорил Александр, - Точнее признаться. Мне будет так легче уезжать.
Владимир выслушал сына на удивление спокойно, за время его рассказа ни разу не перебил его, не изменился в лице. Когда тот закончил, он лишь слегка покачал головой и усмехнулся:
– Стало быть, ты сожалеешь?
– Да, я сам не понимаю, почему так вышло. Но еще больше я не могу понять, как выдуманный мной Кавказ стал вдруг реальностью. Наверное, это судьба.
– Правда, похоже на провидении, - заметил барон с едва уловимой иронией.
– Но я уже смирился и готов ответить за свои слова, - Сашка поднялся с места, - Пойду, попрощаюсь с маменькой.
– Сядь, - вдруг потребовал Владимир, а потом добавил негромко, - Не едешь ты ни на какой Кавказ.
– Что? – от удивления юноша, в самом деле, вновь опустился в кресло, - Почему?
– Да потому, - барон взял со стола распечатанный конверт с давешним письмом и быстро порвал его на мелкие кусочки, - Филькина грамота это. По старой памяти мне в одном ведомстве сделали. Чтобы сыночка уму-разуму поучить.
Некоторое время слова отца никак не могли дойти до Сашкиного рассудка, он лишь смотрел на отца ничего не понимающими осоловелыми глазами и жадно глотал ртом воздух:
– Это вы? Вы всё придумали? – выпалил он, наконец, ощущая, как недавнее раскаяние начинает сменяться закипающим гневом.
– Я, - спокойно ответил Корф, - Чтобы ты научился головой думать, прежде чем язык распускать.
– Как вы могли? – возмущенно воскликнул Александр, - Вы… вы мой отец, просто насмехались надо мной!
Никогда еще он не чувствовал себя таким раздавленным и униженным. От захлестнувшей злости захотелось что-нибудь разбить или сломать.
– А ты не насмехался, когда лгал? – сурово поинтересовался Владимир, - Не насмехался над военной присягой, которую давал? Над честью мундира, над своей собственной честью в конце концов? Я уж не говорю о чувствах девушки, ради которой ты все затеял. Ты спустил это всё так же легко, как спускаешь деньги в игорных домах. Мне было стыдно за тебя.
– Да я солгал, - Александр был вне себя, - Но то, что сделали вы – подло и бесчеловечно! Я столько всего передумал, пока был уверен, что могу никогда не вернуться, а вы как не в чем не бывало стояли и наблюдали.
– Пусть послужит тебе уроком, - все так же невозмутимо отозвался Владимир, - И поверь мне, он куда милосерднее того, что могла преподнести тебе сама жизнь.
– Вы не имели права, - задохнулся Саша от клокотавшей лавой ярости, - Возомнили себя верхом справедливости? Думаете, вам позволено устраивать такие дикие представления?
– Не забывайся, - тут же осадил его барон, - Я погляжу, ни черта ты не понял. Надо было всё-таки отправить тебя на Кавказ по-настоящему, может, наконец, осознал бы, что быть офицером – это не привилегия и средство кружить головы прекрасным дамам, а долг и ответственность. И что прежде чем хвастать погонами и новым мундиром, нужно быть достойным их носить. Тебе уже не пятнадцать лет, пора бы научиться отвечать не только за свои поступки, но и за слова.
– Да подите вы… со своей честью, - процедил сквозь зубы юноша, от обиды и отвращения плохо понимая, что говорит, - Я ни секунды не желаю здесь оставаться.
И, резко развернувшись, Сашка как ошпаренный вылетел из комнаты, едва удерживаясь от желания, что есть силы хлопнуть дверью.

Александр стремительно спустился по лестнице, бегом пересек гостиную, едва не сбив с ног убиравшую пыль горничную, выскочил во двор и быстро спрятался в тихом полумраке конюшни.
Сначала страшно хотелось рвать и метать, переломать всё попадавшее на своем пути, но постепенно вспыхнувшие в первые минуты после признания Владимира ярость и обида уступили место усталости и опустошению. Саша медленно присел на стоящую рядом скамейку, прижался затылком к теплым сухим доскам денника и закрыл глаза. На душе было противно, тоскливо, мерзко. Он был зол на отца, обижен и раздавлен его «уроком», ставшим полной неожиданностью и показавшимся ему жестоким и унизительным.
Саша прекрасно знал, что Владимир мог быть строгим, порой даже суровым, однако запомнившиеся ему с детства наказания были просты и понятны, а оттого казались справедливыми. Отец всегда четко и ясно давал понять, чем недоволен в поведении сына, и Сашка не мог не стараться исправиться, чтобы не разочаровать его и не потерять доверие. Но сегодня, вместо привычной прямоты и открытости, барон устроил ему настоящий спектакль, заставив пройти по самой грани, изведать целый клубок чувств от панического страха до раскаяния и самопрезрения, чтобы в финальном акте торжественно снять маску и вынести приговор – поделом тебе. Это оказалось оскорбительнее всего: отец не пожелал быть с ним честным, не пришел как прежде, не рассказал, что обо всем знает, и не потребовал объяснений, взамен предпочтя устроить ему изощренное испытание на прочность. Раньше всё в самом деле было проще – каким бы ни был серьезным и тяжелым разговор о совершенных проступках, Владимир постоянно незримо подсказывал ему правильный ответ и Саша знал, что даже осуждая его, отец желает ему добра, что он всегда сможет найти у него поддержку и защиту. Сегодняшняя же «проверка» больше походила на насмешку, впервые в жизни отец не стал ничего ему говорить или объяснять, вместо этого швырнул за шкирку как котенка, без всякой помощи, оставив наедине с собственной совестью.
Но всё же, несмотря на бунтующее оскорбленное самолюбие, где-то глубоко внутри вместе со жгучей обидой и упрямой уверенностью, что отец поступил с ним бесчестно, тонкой струйкой пробивалось и иное чувство, постепенно разрушавшее эту убежденность. Владимир был прав – жизнь не станет его жалеть, не будет объяснять прописные истины и приносить желаемое по первому требованию, вместо этого ударит гораздо больнее туда куда совсем не ждешь. И история с Катериной, Кавказом, фальшивым письмом как нельзя лучше это подтвердила. Еще вчера он был беззаботен и счастлив, избалован успехами, окружен вниманием друзей и близких, а сегодня сидит точно побитая собака, в полном одиночестве, в растерянности от того, что не знает, как ему быть дальше.
Внезапно в дверях возник неясный силуэт, Сашка обернулся, щурясь от ворвавшегося в темноту конюшни непрошенного яркого света, и через мгновение увидел приближавшуюся к нему фигуру матери. В сердце тут же будто сверкнул лучик солнца – мама, его добрый ангел, нежная, чуткая, понимающая… какое счастье, что хотя бы она ничего не знает об этой истории. Её сердце наверняка бы разбилось от разочарования поступком любимого ребенка, в котором она привыкла видеть почти идеал.
– Здравствуй, сынок, - улыбнулась Анна, садясь рядом с юношей, - А я так и думала, что ты здесь.
– Почему? – повернулся к ней Саша.
– Когда тебе больно или плохо, ты всегда прячешься в конюшне, - просто ответила баронесса, - Помнишь, как в детстве, если ты обижался на что-то или ссорился с отцом, то постоянно убегал сюда и прятался вон в том углу, за яслями? Ты думал, что тебя никто не видит, а мы с твоим папой ждали, пока ты успокоишься и сам выйдешь.
Александр слегка усмехнулся и покачал головой, а Анна тем временем продолжала:
– Я слышала, как вы только что поругались с отцом. Я представляю, как тебе тяжело из-за всего, что произошло.
В груди у Сашки разом все опустилось:
– Так вам всё известно? – почти шепотом выговорил он, внимательно глядя в лицо матери.
– Да, отец мне рассказал. Не сердись на него, - мягко попросила баронесса, - Он хотел как лучше.
– Вероятно, вы тоже теперь меня осуждаете?
– Вовсе нет, - покачала головой Анна, - Никто в своей жизни не избегает ошибок. Ты поступил легкомысленно, но я же вижу, как ты сожалеешь. Иначе ты не пришел бы сюда. Я очень хорошо тебя знаю, сынок, и вот это морщинка между бровями, - она легонько коснулась указательным пальцем его лба, - безошибочно указывает мне на то, что ты коришь себя на чем свет стоит.
– Отец ни за что меня не простит, - с горечью в голосе вымолвил Александр, глядя прямо перед собой, - Я опозорил его, не оправдал его надежд, посмеялся над тем, что ему важнее всего. Вероятно, он прав, я, в самом деле, недостоин носить мундир и погоны.
– Родители всегда прощают своих детей, какую бы глупость они не сделали, - уверенно ответила баронесса, - Отец тебя очень любит и хочет, чтобы ты был счастлив. Да, он жестоко наказал тебя, но отнюдь не со злости и ему также было тяжело подвергнуть тебя этому испытанию, как и тебе перенести его. Помирись с ним, пойди навстречу.
– Нет, - решительно отрезал молодой человек, - Я не стану перед ним унижаться. К тому же… - он запнулся, - Мне теперь духу не хватит смотреть ему в глаза.
– И что ж ты будешь делать дальше?
– Я поеду в Петербург. Не могу тут больше оставаться.
– А как же твоя Катя? – осторожно спросил Анна после недолгого молчания, - Ведь ты её любишь. Я давно это поняла, как бы ты не пытался утверждать обратное.
– Катя в мою сторону смотреть не захочет, - поджал губы Саша, вновь глядя куда-то вдаль, - Я обманул её, обидел… Мне лучше будет уехать.
– Мне кажется, ты принимаешь решение сгоряча. Если ваши чувства взаимны, вы обязательно найдете способ услышать друг друга. Уехать и всё бросить ты всегда успеешь.
– А чего мне ждать? – обреченно произнес Александр, - Изменить что-либо уже невозможно. Я сейчас же поеду в Петербург, - он нежно коснулся руки матери поцелуем и поднялся с места, - Прощайте, маменька.
– Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе, - только и смогла выговорить Анна, глядя на него снизу вверх, - И знай, что здесь, дома тебя всегда ждут и ты в любое время можешь вернуться.
Саша грустно улыбнулся и направился к выходу, думая о том, что вернуться сюда со спокойным и легким сердцем, как раньше, он вряд ли когда-нибудь сможет.

К счастью, ему не придется долго собирать вещи – первое, о чем вспомнил Александр, заходя в комнату. По дороге он успел дать распоряжение слугам заложить карету, осталось только как можно быстрее забрать всё необходимое и незаметно уйти. От мысли тайного бегства на душе заскребли кошки – он и представить не мог, что однажды захочет покинуть поместье, где прошло его детство, самые счастливые и светлые дни жизни, вот так вот почти ни с кем не прощаясь и в одну минуту разрывая с прошлым. Но и оставаться здесь, изгоем в собственном доме было для него невыносимой мукой.
Однако едва он поднял с пола саквояж и последним прощальным взглядом окинул комнату, как дверь бесшумно отворилась, и на пороге собственной персоной появился Владимир. Попытка незаметного бегства грозила сорваться в ту же секунду. При взгляде на отца Сашка вновь почувствовал уже успевшую притупиться обиду. Он глубоко вздохнул и обреченно выпустил из рук сумку:
– Что вам угодно? – с плохо скрываемым раздражением выдавил юноша, смотря на отца исподлобья.
– Сашка, не дерзи мне, - одернул его Корф, хотя и совсем беззлобно, - А то ты сегодня доиграешься и всё-таки схлопочешь от меня по шее.
– Простите, - Александр отвел взор и замер на месте, не зная, что делать дальше.
– Далеко собрался? – Владимир кивнул в сторону собранных вещей.
– В Петербург. Я уже велел заложить карету.
– Вот как? – удивленно изогнул бровь барон, - Но у тебя, кажется, еще две недели отпуска.
– Мне незачем тут оставаться, - быстро ответил Саша, - И вы прекрасно знаете почему.
– А ты думаешь, уехав в Петербург, ты что-то сильно изменишь?
– Я точно знаю, что если останусь здесь, будет только хуже, - молодой человек, наконец, решился встретиться взглядом с отцом, - Сами посудите: вы отныне меня презираете, любимая девушка знать не хочет, даже друг и тот горит желанием прибить на месте. Что меня тут держит?
– И всё? – насмешливо спросил Корф, - Ну если тебе от этого станет легче, то я тебя уже простил, с Алексеем рано или поздно помиришься, значит остается Катя. Дело в ней?
– Я не хочу об этом говорить, - Александр попробовал пройти мимо отца к двери, - Позвольте мне уехать.
– Да подожди ты, успокойся, - барон удержал его за руку, - Присядь.
Голос его прозвучал неожиданно мягко, даже ободряюще, так как в теперь кажущиеся невероятно далекими мгновения, когда они могли разговаривать по душам, и Саша без тени сомнения делился с отцом своими переживаниями или просил совета. От этой мысли, несмотря на засевшую в сердце обиду стало вдруг очень тепло, и Александр неожиданно для самого себя повиновался и послушно опустился в кресло, вопросительно смотря отцу в глаза.
– Ты её любишь? – прямо спросил Владимир.
– Люблю, - эхом отозвался юноша, - Сейчас я могу сказать это совершенно точно.
– Тогда почему ты так легко сдаешься, убегаешь вместо того, чтобы её вернуть?
– Потому что раньше я полагал, что та ложь - легкая безделица, мелочь, которая поможет мне победить её упрямство. Я думал, что совсем неважно, как она признается в любви, что самое главное – наши чувства. Теперь понимаю, что это не так. Я слишком сильно её обидел и не имею права требовать от нее прощения.
– То есть, ты всё решил за неё? – Корф усмехнулся краешком рта, - И что же теперь? Ты вернешься в Петербург, и будешь жить прежней жизнью?
– Я постараюсь её забыть.
– Нет, - покачал головой Владимир, - Если твои чувства к ней истинны, ты никогда её не забудешь. Ты можешь, конечно, уехать, только от этого ничего не изменится, - барон медленно откинулся на спинку кресла, - Хочешь, я расскажу тебе, какой станет твоя жизнь? Ты будешь делать всё как раньше: ходить на службу, веселиться с друзьями, и на первый взгляд может показаться, что на самом деле ничего не изменилось, всё идет своим чередом. Только так будет до тех пор, пока в твоей жизни не появится женщина. И вот тут ты станешь постоянно вспоминать свою Катерину: целовать одну, а мысленно представлять другую, говорить о любви одной, а думать о другой, и рано или поздно все даже самые прекрасные женщины тебе надоедят, потому что ты не сможешь найти в них ту свою единственную, от которой по глупости отказался. От настоящей любви невозможно убежать или спрятаться. Она всегда будет жить в твоем сердце, и только ты сам сможешь решить, чем она станет для тебя: великим счастьем или самой страшной мукой.
– Вы так говорите, словно сами испытали нечто подобное, - недоверчиво заметил молодой человек.
– В чём-то ты прав, - согласился Владимир, - Я когда-то тоже пытался убежать от чувств к женщине, считая ее недостойной своей любви. Я был слеп и глух и натворил столько ошибок, сколько тебе и не снилось и мне стоило многих усилий заслужить право на её любовь.… Теперь эта женщина твоя мать, - Корф помолчал секунду, - Саша, вы оба еще слишком молоды и склонны преувеличивать свои заботы и трудности. Вы не успели сделать ничего такого, чего нельзя было бы исправить или простить. А вот если ты уедешь сейчас, ты разобьешь ей сердце, отдалишь её от себя, и потом будет гораздо труднее пойти друг другу навстречу и забыть старые обиды.
Александр не отвечал, задумчиво смотрел в одну точку и рассеянно теребил запонку на рубашке. Мысли его, казалось, витали где-то очень далеко.
– Я понимаю, ты сейчас опустошен и обижен на весь белый свет, потому торопишься с решениями. Однако горячая голова плохой советчик.
– Мне, в самом деле, было очень больно от того, как вы со мной поступили, - чужим голосом выговорил Саша, - И всё же я понимаю, что это было справедливо.
– А мне вовсе не доставляло удовольствие смотреть, как ты мучаешься. Но если бы ты не прочувствовал на собственной шкуре, что с некоторыми вещами нельзя шутить, ты бы не стал взрослее. Я не смогу быть всё время с тобой рядом, и однажды тебе придется принимать решения самостоятельно от начала до конца и отвечать за них. Считай, что сегодня была небольшая репетиция и надо сказать, ты, пусть и не безупречно, но всё-таки её прошел.
– Не утешайте меня, - усмехнулся юноша, - Я благополучно её провалил.
– Иди к своей Катерине, - на губах барона заиграла едва заметная улыбка, - Уверен, она давно тебя простила.
– Я подумаю над тем, что вы мне сказали, - Владимиру показалось, что в потухших за последние часы глазах сына вновь сверкнул знакомый озорной огонек, - Спасибо, - и добавил чуть слышно, - Папа…

Никогда еще лестница в отцовском особняке не казалась ему такой бесконечно длинной. Спускаясь ступенька за ступенькой, Саша уронил по дороге пару стоящих ваз, но даже не заметил этого. Все мысли были только об одном – поскорее увидеть её, сказать о своих чувствах, вымолить прощение, ждать её решения столько, сколько понадобится. Отец был прав – он не сможет никогда ее позабыть, даже если убежит на край света и нет большей глупости, чем смалодушничав сейчас, отказаться, быть может, от самого главного счастья, которая дарила ему жизнь. Александр с силой дернул ручку входной двери и замер на пороге. Словно виденье, родившееся из грез или возникшее по мановению волшебной палочки, перед ним стояла Катерина. Испуганно охнув от неожиданности, она также как и Саша застыла в онемении, вцепившись пальцами в светлые кружевные перчатки и не в силах вымолвить ни слова.
– Катя, - с удивлением произнес Александр, глядя на растерявшуюся девушку, - Что вы здесь делаете? То есть, я хотел сказать, как хорошо, что вы здесь, - торопливо исправился он, - Мне очень нужно кое-что вам сказать. Прошу вас, выслушайте меня…
Саша осекся на мгновение, следя за её реакцией. Катерина продолжала стоять как вкопанная и смотреть на него широко распахнутыми синими, словно небо глазами.
– Катя, я повел себя как полный идиот, - продолжал Сашка, чувствуя, что от волнения голос его начинает слегка дрожать, - Вместо того, чтобы ухаживать за вами так, как вы того заслуживаете, добиваться вашей взаимности, позволить вам самой определиться с вашими чувствами, я вырвал признание обманом, не заботясь о том, как вам будет больно. Я думал только о себе и своих желаниях и страшно об этом сожалею. Но в одном я никогда не лгал вам: в своей любви. Даже если вы меня никогда не простите, я хочу чтобы вы знали – я всегда вас любил. Все мои чувства, мои мысли были только о вас и каждый раз я с нетерпением ждал новой встречи с вами, пусть мимолетной, лишь бы увидеть вас. Я бы многое отдал, чтобы исправить свою ошибку, но, увы, мы не можем вернуться в прошлое. Я прошу лишь об одном, - Александр, как пару дней назад в парке, вновь опустился перед ней на колени, - Дайте мне шанс доказать вам, что мои слова не были пустым звуком… Я люблю вас, - выдохнул он, целуя похолодевшую и ставшую почти прозрачной ручку княжны.
Катя не шевелясь смотрела на него, её бездонные глаза смеялись:
– Что у вас с лицом? – вдруг осведомилась она, осторожно дотронувшись до пострадавшей скулы.
– С лицом? – изумленно переспросил Сашка, не ожидая такой реакции на свою пылкую бессвязную речь, - Ничего особенного. Ваш брат постарался. За ту мою ложь.
– Встаньте, пожалуйста, - потребовала княжна, - Я хочу видеть ваши глаза… вот так близко, - кивнула она головой, когда Александр поднялся с колен, - После того как ваш обман вскрылся, я была страшно подавлена и расстроена. Вы обидели меня, и мне казалось, что все ваши слова были ложью, а я поверила словно глупая наивная дурочка. Но сегодня утром ко мне пришла ваша мама и рассказала мне, что вы собираетесь уезжать, потому что не видите больше смысла оставаться в деревне. И что причина вашего бегства – во мне. И я подумала, что лучше уж я буду наивной дурочкой и сто раз повторю одну и ту же ошибку, чем позволю вам исчезнуть из моей жизни. Я люблю вас, - таким же трагическим шепотом произнесла она, - И не хочу потерять.
Не веря своим ушам, Сашка счастливо рассмеялся, еще крепче стиснув ее ладони в своих и покрывая их легкими поцелуями:
– Катенька, - он коснулся лбом её лба, чувствуя, как внутри у него всё оживает, словно засохшее дерево после проливного дождя, - Ты не пожалеешь, ты никогда не пожалеешь о своем решении.
– Я знаю, - улыбнулась княжна, - Наверное, стоит сказать спасибо твоей маме. Если бы не она, я бы ни за что не отважилась к тебе прийти.
– Моя мама волшебница, - с восторгом изрек юноша, прижимая красавицу к своей груди, - Я не хочу с тобой расставаться ни на минуту, да что там, я ни на секунду больше не хочу отпускать тебя от себя.
– А я никуда и не уйду, - Катерина накрутила на пальчик непослушную прядь волос на его затылке, - За вчерашний день и сегодняшнее утро, я поняла, что каждая минута без тебя кажется мне вечностью.
– Катя, я хочу сказать тебе, - в голосе вновь послышались нотки волнения, - Точнее попросить…
– Что, что такое? – невинно сверкнула глазками княжна, не понимая, отчего он так нервничает.
– Ты можешь сделать меня самым счастливым человеком на земле, если… если станешь моей женой. Ты согласна? – шепотом спросил он.
– Ты просишь моей руки? - пролепетала девушка, ощущая, как всё её охватывает волной незнакомый жар, съедающий каждую клеточку тела, - Ты хочешь на мне жениться?
– Больше всего на свете! – выпалил он на одном дыхании, - Я не тороплю тебя, я буду ждать, сколько нужно, только умоляю, не отказывайся сразу. Я сделаю всё, чтобы ты снова могла мне верить и не секунду не сомневалась в моей искренности…
– Я согласна, - быстро прервала возлюбленного княжна, приложив пальчик к его губам - Я стану твоей женой.
– Правда? – как-то совсем по-детски спросил Сашка, боясь ослышаться, - Ты согласна?
Она в ответ лишь робко кивнула и уткнулась носом в его плечо, надеясь, что чудесный сон продлиться вечно и чувствуя, как смыкаются за спиной его ладони, а губы нежно касаются растрепавшихся волос. И в то мгновение ей показалось, что время остановилось, а весь мир принадлежал только им одним.

Эпилог

– Катя, давай обо всем расскажем родителям, сколько можно тянуть? – жарко шептал на ушко возлюбленной молодой барон, крепко держа красавицу у себя на коленях - Мне надоело встречаться украдкой и прятаться по углам, будто мы делаем что-то плохое.
– Ты слишком торопишься, подожди еще немного, - княжна прильнула к Сашиному плечу и нежно погладила его по щеке, - Мне кажется, я еще не готова рассказать всё отцу и матери, не знаю, как они к этому отнесутся.
Уже больше недели они встречались всё в той же беседке в саду Репниных, проводя долгие часы в счастливом уединении. Сашка как обычно перелезал к ней через забор, всякий раз в одном месте, рядом со старой почти высохшей яблоней, а она с нетерпением ждала его, чувствуя, как замирает в груди сердечко, едва по ту сторону сада появлялась его знакомая высокая фигура. И с каждым днем всё настойчивее Александр требовал от Катерины пойти к Репниным и просить благословения на брак, хотя она и пыталась найти повод оттянуть признание, чем вызывала у него тревожное недоумение:
– Пусть я тороплюсь, но я не вижу причин откладывать. Ты что боишься, что твои родители будут возражать? Даже твой брат уже не имеет ничего против и не пытается оторвать мне голову за то, что я посмел посягнуть на его драгоценную сестренку. А ты все упрямишься.
– Я смогла убедить его, что мне никто кроме тебя не нужен, - Катя попыталась разгладить набежавшую морщинку у него на лбу, - Не сердись, я просто прошу немного потерпеть.
– Тебе легко говорить, а мне уже начинает казаться, что ты пожалела, приняв мое предложение. Ты все еще мне не доверяешь?
– Нет, конечно, я тебе верю, просто… - Катерина слегка смутилась и, опасливо обернувшись по сторонам, шепнула ему на ухо загадочным шепотом, - Я боюсь.
– Боишься? – еще больше нахмурилась Александр, - Чего?
– Понимаешь, все произошло так быстро, неожиданно. Еще вчера я и подумать не могла, что ты станешь просить моей руки, а теперь у меня голова идет кругом.
– Быстро? Боже, Катя, я дождаться не могу, когда смогу надеть тебе на палец обручальное кольцо и назвать своей женой. Будь моя воля, я бы прямо сейчас повел тебя к священнику.
– Нет, нет, я так не хочу, - решительно помотала головкой княжна, - Этот день должен запомниться на всю жизнь. Я хочу, чтобы на моей свадьбе было много гостей, красивое кружевное платье, море цветов, лошади, украшенные пестрыми ленточками и обязательно белые голуби. Как у моих родителей.
– Если ты и дальше будешь так тянуть, - с легкой усмешкой проговорил Саша, восторженно слушая свою красавицу, - То дождешься, что твои родители сами найдут тебе жениха, какого-нибудь хлыща из соседнего поместья и заставят выпускать в небо голубей вместе с ним. Мне уезжать через неделю, а ты меня мучаешь неизвестностью.
– А ты будешь сильно переживать, если родители выберут мне в мужья другого? – кокетливо улыбнулась княжна.
– Переживать? – Александр скользнул губами по нежной шейке девушки, - Отнюдь, я просто украду тебя накануне свадьбы и никому не отдам… Шутки в сторону, Катя, - Саша посерьезнел, - Имей ввиду, либо мы немедленно идем к твоим родителям, либо я пойду к твоему отцу один и скажу ему, что скомпрометировал тебя и как честный человек обязан жениться.
– Тогда он тебя просто убьет, и я стану вдовой не успев выйти замуж, - рассмеялась княжна, обнимая любимого за шею, - Обещаю, мы скоро обо всем расскажем, - и чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор быстро закрыла ему рот поцелуем.
– Я, кажется, пропустил что-то очень важное? – вдруг услышали они рядом голос Михаила. Князь стоял неподалеку от беседки и, скрестив на груди руки, с интересом наблюдал за увлекшейся друг другом парочкой. Катерина тихонько вскрикнула и разом соскочила с Сашкиных колен, а юноша только ухмыльнулся, благодаря небеса, что все разрешилось само собой.
– Папенька, я все вам сейчас объясню - начала было девушка, но Александр её опередил.
– Катя, позволь мне, - он ловко поймал ручку княжны и притянул к себе поближе, - Михаил Александрович, я давно люблю вашу дочь. Люблю так, что не могу представить без нее свою жизнь и потому прошу у вас её руки.
– Вот как? - слегка опешил Репнин, переводя взгляд то на дочь, то на молодого барона, - А что по этому поводу думает сама Катя? Хотя не отвечай, судя по тому, как горят её щеки и блестят глаза, она такого же мнения. Ну что ж, - он сделал небольшую паузу, - Мне всё понятно. Пойдем-ка поговорим, - он поманил Александра за собой в дом.
Катерина испуганно глянула на возлюбленного, но он лишь успокаивающе ей улыбнулся и проследовал вслед за князем в его кабинет. Как только дверь комнаты закрылась, Саша вновь горячо обратился к Репнину:
– Михаил Александрович, у меня к вашей дочери самые серьезные намерения, я безумно люблю её, она женщина всей моей жизни!
– Да погоди ты, в любви будешь моей дочери клясться, - остановил его Михаил, - Мне лучше скажи, давно это у тебя?
– С самого детства. Я любил Катю еще когда она была совсем маленькой девочкой и до сегодняшнего дня не преставал любить ни одной минуты. Мне не нужна не одна женщина кроме неё.
– И что, никакая столичная красавица не смогла завладеть твоим сердцем? – сощурился Репнин.
– Нет, - твердо ответил Александр, - Мое сердце принадлежит только Кате.
– Стало быть, по тебе она несколько дней назад в подушку рыдала? Матери ее никак не успокоить было, а я понять не мог в чем причина. А оно вот как!
– Я обещаю, что никогда больше не причиню страданий вашей дочери, - серьезно выговорил Саша, - Поверьте мне. Ведь вы ж меня знаете.
– Да уж знаю, знаю, - усмехнулся князь и добавил чуть тише, - Весь в отца.
Михаил направился к двери, отворил её и кивком подозвал изведшуюся от нетерпения Катерину, ходившую взад-вперед по гостиной.
– Что вы решили, папа? - вскинула она на него полный надежды взгляд.
– Ну а что с вами делать? Женитесь! – улыбнулся Репнин, - А ты береги её, моя дочь настоящее сокровище, - обратился он к Александру.
– Можете не сомневаться, - с готовностью отозвался тот.
– Спасибо вам, папенька, - княжна прильнула к отцовской груди, - Вы самый лучший!
– Будь счастлива, родная, - он легонько поцеловал ее в лоб и вновь повернулся к Саше, - Владимир знает, что ты жениться собрался?
– Нет, я пока ничего ему не говорил о свадьбе. Но о моих чувствах к вашей дочери ему известно.
– Тогда я поеду к нему, думаю, нам теперь о многом придется поговорить.
Едва отец скрылся из виду, как княжна живо сорвалась с места и подбежала к жениху, который тут же поспешил заключить ее в объятия:
– Ну и чего нужно было бояться так долго? – поддразнил любимую молодой барон, - Я не сомневался, что Михаил Александрович нас поддержит.
– Я так счастлива, Саша, - глаза Катерины блестели как два королевских сапфира, - Я самая счастливая!
– Я тоже, - шепнул он ей и глянул поверх её головы на часы. Они показывали ровно полдень, и Сашка решил, что навсегда запомнит эти минуты, ставшие началом его новой жизни.

Напишите текст под диктовку и сверьте написанное с напечатанным.

Гроза

Вокруг стало темней. По степи прошла тень, и воцарилась странная, ничем не нарушаемая тишина. С запада медленно, словно подкрадываясь, поползли грязно-желтые тучи, вдали негромко погромыхивал гром. Все вокруг настороженно примолкло, ветер как будто обессилел, а издалека, с запада, завихрился по дороге странно позолоченный огромный столб пыли. Издали казалось, что этот столб двигался неторопливо, но даже на расстоянии чувствовалось в этом движении какое-то сверхъестественное напряжение.
Внезапно вверху завыло, засвистело, откуда-то налетел бешеный порыв ветра, напрочь сметая все. Трудно было стоять на ногах; пыль, словно взбешенная, залепляла глаза, набивалась в рот. Громадные клубы ее, спеша куда-то, неслись между шахтой и сторожкой, перебегали наискось рельсы и исчезали за балкой. Вдруг резко блеснула молния, через мгновение с оглушительным, прерывистым треском пронесся гром и с глухим грохотом скатился в шахту.
Дождь хлынул крупный, частый.

(По В. Вересаеву)

II. Жаркий июльский полдень. На дубровинской барской усадьбе словно все вымерло. Не только досужие, но и рабочие люди разбрелись по углам и улеглись в тень. Собаки раскинулись под навесом громадной ивы, стоящей посреди красного двора, и слышно, как они хлопают зубами, ловя в полусне мух. Даже деревья стоят понурые и неподвижные, точно замученные. Все окна, как в барском доме, так и в людских, отворены настежь. Жар так и окачивает сверху горячей волной; земля, покрытая коротенькой, опаленной травою, пылает; нестерпимый свет, словно золотистою дымкой, задернул окрестность, так что с трудом можно различить предметы. И барский дом, когда-то выкрашенный серой краской, а теперь побелевший, и маленький палисадник перед домом, и березовая роща, отделенная от усадьбы проезжей дорогой, и пруд, и крестьянский поселок, и ржаное поле, начинающееся сейчас за околицей, - все тонет в светящейся мгле. Всякие запахи, начиная с благоуханий цветущих лип и кончая миазмами скотного двора, густою массой стоят в воздухе. Ни звука. Только с кухни доносится дробное отбивание поварских ножей, предвещая неизменную окрошку и битки за обедом.

(М. С.-Щедрин)

III. Погода переменилась. Метель из влажной, декоративной переходила в сухую, мороз набирал силу. Начинается это красиво, кончается страшновато. Редкий влажный снежок, поначалу почти отвесно слетавший на высоты и курганы, все подсушивался и подсушивался, все сильнее косил, будто кто его швырял из-за горизонта. Степь постепенно принимала вид ткацкого станка, на котором со все усиливающимся посвистом натягиваются туго скрученные нитки. Все злее и напористее задувал ветер. Вдобавок к падающему он срывал на сугробах старый снег, выпавший раньше, взвихривал его, перемалывал в муку тончайшего помола. Прошел час, другой, и уже не видели мы собственных валенок, словно брели по колено в белой кипящей воде. И наконец степь одичала совершенно, зашипела, как рассерженная гусыня, завыла разбойно, перемешала небо с землей. Ничего не разобрать и не различить. Ни шинели, ни ватники тепла не держат, оно выдувается, выбивается ветром...

Июль-Страдник . Лето в полном разгаре. Полуденное солнце загоняет всякую живность в поисках тени. Лес одаривает спелыми плодами лесных ягод, лечебных растений. на полях вот-вот начнется жатва. Много работы в этом месяце, да и тяжело работать под палящим солнцем, как только не называли месяц: и "Грозник", от частых гроз и " Страдник" - уж жарко очень!

Июль: грозой и солнцем полон

Описание природы июля (I - II неделя) .
Наступает самое жаркое и сухое время года. Месяц июль суше предшественника, погода становится жаркой и безветренной, ночи нынче теплые и душные. Средняя суточная температура июля +19° C. В полуденные часы солнце может прожигать воздух до +25 +30° C в тени. Самое время наслаждаться благодатью природы, ведь все живое наполнено яркими красками, разносится спелый аромат зреющих ягод, полевые грядки одаривают щедрыми плодами, лес после внезапного дождя приносит корзины грибов. В народном календаре этот месяц величают красным летом. Цветут цветы, произрастают семена, природа делится частью себя, отдавая самые свежие подарки плодородья.

Июль самый грозовой месяц. Частенько случаются грозы в начале месяца, но и не редки ливневые дожди в конце июля. Грозы кратковременны и становятся причиной столкновения двух фронтов. В один день может пройти несколько гроз с перерывами на солнце. В июле могут случаться грозовые ураганы и повышение скорости ветра во время гроз до 15-25 м/с. Ливень переждать недолго, всего каких-то полчаса и солнце высушивает дороги, травы, как будто ничего и не было. Всего за одни сутки может выпасть до 10 мм осадков. Зато в другие дни могут быть продолжительное время засушливыми и пыльными, без единой капельки, без единого намека на дожди.

Июль в народном календаре.

"Петр-Павел жару прибавил "

Июль самый щедрый месяц для хлеба, овощей. Подает он ягоды, овощи на стол, картофель молодой уже собирают. К 6 июля на Агафену-Купальницу собирали лекарства природы - травяные сборы и лечебные корешки.

А вот и Иван-купала 7 июля, языческая ночь невероятных чудес. На Ивана-Купалу травоведы забирались глубоко в лес в поисках волшебных трав, лекарственные силы которых набирали в это время самые целебные свойства. В ночь на Купалу разжигались в лесу костры и девушки в хороводах прыгали через них. Как высоко перепрыгнешь, так и удачу в муже найдешь.

Наступает самое жаркое время Петров день - 12 июля. Начиная с Петровки дневная жара переходит в зной, а вечера становятся теплыми и безмолвными. Не слыхать уже соловья теплым вечером, следом не слыхать и кукушки. Теплыми ночами лес отдыхает в тени от жгучего солнца. Да и реки подсыхают, в прудах и заводях уж меньше воды. Не успевает вода после ливневых гроз задержаться на земле, испаряясь поднимается в атмосферу. Наступает самая душная и знойная пора, экватор лета.

Лето в русской поэзии

Лето, в отличие от других времен года, которые в поэзии ассоциируются с конкретными образами (юной девы, сварливой старухи, зрелой женщины), многолико. Его называли добрым молодцем, жгучей красавицей. Описание лета в русской поэзии имеет достаточно размытые черты. Очень часто оно выступает фоном для переживаний, эмоций автора, связанных с восприятием событий окружающего мира.

У Александра Блока, например, в «Летнем вечере» описываемое время года соткано из ощущений, преимущественно мимолетных, навеянных песнями жницы, диском восходящей луны, опустившимся на вечерний луг туманом. Аполлон Майков ассоциировал в своем творчестве лето с ожиданием, причем как самой прекрасной теплой поры, так и живительной влаги дождя в июльскую жару. Его «Летний дождь» тому подтверждение.

Последние лучи заката
Лежат на поле сжатой ржи.
Дремотой розовой объята
Трава некошеной межи.

Ни ветерка, ни крика птицы,
Над рощей - красный диск луны,
И замирает песня жницы
Среди вечерней тишины.

Забудь заботы и печали,
Умчись без цели на коне
В туман и в луговые дали,
Навстречу ночи и луне!

Июль: солнце жаром обдает

Описание второй половины июля (III - IV неделя) .
К середине лета природа достигает самой зрелости, дарит много спелых плодов ягод и целебных трав. Цветет липа, разливая сладкий запах. В поле запах сена вперемежку с благовонием душистых мятных трав. Продолжается лекарственный сбор полезных для здоровья трав. Ромашка, тысячелистник, мята, зубровка - это только начало списка полезных трав с лечебными свойствами.

Приходит пора косить сено. Скошенное сено тут же распространяет запах сухой травы, иссушенной пылающим солнцем. И, конечно, мед. Дня ото дня трудятся пчелы, без устали собирая мед. Эти древние лекари знают, как сделать мед целебным. В пору цветения липы, вместе с пыльцой покрывают мед сладким липовым нектаром, отсюда и название старинное - липец.

До конца месяца выросшие из птенцов молодые пернатые уже вылетают из гнезд, покидая родителей. Животные, лисы, волки, кабаны, помогают подрастающему поколению самостоятельно находить добычу. Дает свой сладкий урожай черемуха. Наливается рожь. Куда не посмотри, всюду широта природной благодати, переливающийся красками, поражающий воображение растительный мир.

Вторая половина месяца в народном календаре

"В поле жать - некогда дремать "

Каждый день теперь следят за посевом, приходит пора полоть грядки. Поспевает черника, а значит недалеко до Казанской, приходится на 21 июля, когда поспевает рожь. С этого дня жать начинают серпом. Нелегко приходится работать в поле под палящим июльским солнцем. День длится еще очень долго. Собирать копны начинают с раннего утра, как пробивается рассвет, а заканчивают работы к самому закату, как только травинок становится в поле не видать. Без умолку стрекочут кузнечики, верный признак устойчивой жаркой погоды. Земля, испеченная днем, отдыхает в теплые ночи. Жаркие дни томно сменяют друг друга.

Вот и плоды вишни начали поспевать, лес таит в себе сладкие ягодные места, спрятанные в потаенных от солнца местах. Ягоды на опушках у леса спелые, туго налитые соком, растекаются сладким нектаром на руках, оставляя терпкий вкус. Наступает 29 июля, день Афиногена. Природа успокаивается. Птицы затихают в лесу, нет уже той веселой переклички. Уставшая от знойных дней природа расслабляется, спадает пыл жаркого зноя, в тени становится комфортней и уютней. Ночи теперь немного длиннее, а к утру все поля влажные от рос, словно дождь пробежал. Неспешными шагами подходит август, бережно успокаивая летнюю жару. Сладкая пора теплых мягких дней.

Лето в русской живописи

В живописи русских художников очень красочно передано летнюю природу, наполненную красками зелени, гладью тихой реки или изображающие полуденный зной. Например, полотно Алексея Саврасова "Лето", представляет взору знойный жаркий летний день.

(Картина А. Саврасова "Лето")

На переднем плане картины показано полевую дорогу, по обе стороны которой расстилается бескрайнее поле желтой пшеницы, уже готовой к уборке. Примерно три четверти картины занимает бирюзовое небо с легкими воздушными облаками. Внизу в центре картины виднеются две фигуры людей, которые видимо, направляются к полевой дороге.

Каждая строфа имеет четкую композиционно-син­таксическую форму: ясно выраженный зачин, сред­нюю часть и концовку, оформляемую, в частности, союзом и между однородными членами, приобрета­ющим заключительно-результативное значение. В кон­цовке третьей строфы эту функцию выполняет союз или. Самостоятельность строф подчеркнута графиче­ски - синтаксическое членение текста совпадает с его абзацным членением.

Строфы во фрагменте соединяются синтаксической связью. Вторая и третья строфы присоединяются к на­чальной параллельно. Намеченная в ней характеристика (голодная волчиха...) раскрывается в двух последних строфах:

2) Был уже весенний месяц март... Волчиха была сла­бого здоровья, мнительная...

3) Она была уже немолода... Схематически структуру фрагмента (цифрами обоз­начены строфы) можно представить так:

Во фрагментах возможны и другие типовые моде­ли, например последовательного, цепного соедине­ния, когда каждая последующая строфа раскрывает содержание предыдущей и присоединяется цепной связью.

Именно так связаны, например, строфы одного из фрагментов в романе Ф. Искандера "Сандро из Че­гема" (глава 6, "Чегемские сплетни").

В жаркий июльский полдень дядя Сандро лежал у себя во дворе под яблоней и отдыхал, как положено от­дыхать в такое время дня, даже если ты до этого ниче­го не делал. Тем более сегодня дядя Сандро все утро мотыжил кукурузу, правда, не убивался, но все-таки сейчас он вкушал вдвойне приятный отдых.

Лежа на бычьей шкуре, положив голову на муртаку (особый валик, который в наших краях на ночь кладет­ся под подушку, а днем если захочется вздремнуть, упот­ребляется вместо подушки), так вот, положив голову на муртаку, он глядел на крону яблони, где в зеленой ли­стве проглядывали еще зеленые яблоки и с небрежной щедростью провисали то там, то здесь водопады незре­лого, но уже подсвеченного солнцем винограда.

Было очень жарко, и порывы ветра, иногда долетав­шего до подножия яблони, были, по разумению дяди Сан­дро, редки и сладки, как ласка капризной женщины. Ра­зумение это было более чем неуместно, учитывая, что в двух шагах от него на овечьей шкуре сидела его двух­летняя дочь Тали, а жена возилась в огороде, откуда время от времени доносился ее голос.

Конечно, дядя Сандро мог переместиться под более мощную тень грецкого ореха, стоявшего с более подвет­ренной стороны, куда струи далекого бриза долетали чаще, но зато там больше мух и попахивало навозом по при­чине близости козьего загона.

Вот и лежал дядя Сандро под яблоней, пользуясь более редкими, но зато чистыми дуновениями прохлады, по­глядывая то на яблочную крону, то на собственную дочь, то прислушиваясь к редкому шелесту ветерка в яблоне, то к голосу жены с огорода, который, в отличие от ску­пых порывов ветерка, беспрерывно жужжал в воздухе. Жена его громко укоряла курицу, а курица, судя по ее кудахтанью, в свою очередь, укоряла свою хозяйку. Дело в том, что тетя Катя после долгих, тонких, по ее пред­ставлению, маневров выследила свою курицу, которая, ока­зывается, неслась за огородом, сделав себе гнездовье в кустах бузины, вместо того, чтобы (по-человечески, как говорила тетя Катя) нестись в отведенных для этого дела корзинах, куда несутся все порядочные курицы.

Цитированный фрагмент состоит из четырех строф, начинающихся с абзаца. Пятая строфа (Вот и лежал дядя Сандро...) открывает следующий фрагмент. Первая строфа заключает в себе основное содержание фраг­мента (это как бы общий план картины), а осталь­ные строфы конкретизируют, детализируют этот об­щий план, что выражается в цепных связях между стро­фами. Так, зачин первой строфы: В жаркий июльский полдень дядя Сандро лежал у себя во дворе... Вторая стро­фа подробно описывает, как он лежал(лежа на бычьей шкуре...), третья развивает мысль о жарком июльском полдне (Было очень жарко...), а четвертая объясняет, почему дядя Сандро, несмотря на жару, не переме­стился в тень.

Следующий фрагмент открывается зачином, так­же посвященным лежанию дяди Сандро, но это уже итоговое, завершающее предложение, прямо перекли­кающееся с зачином предшествующего фрагмента (Вот и лежал дядя Сандро под яблоней...) и осуществляющее переход к новому содержанию - эпизоду с курицей.

В чрезмерной детализации, максимальной конкре­тизации изображения сказывается ироническая манера автора. Предельно серьезно, развернуто, как дотош­ный, скрупулезный исследователь, рассказывает Ф. Ис­кандер о том, как лежал герой, вкушал вдвойне при­ятный отдых.

По аналогичной схеме цепной связи соединяются строфы в начальном фрагменте из рассказа И.А. Бу­нина "Архивное дело".

Этот потешный старичок, по фамилии Фисун, состо­ял в нашей губернской земской управе архивариусом. Нас, его молодых сослуживцев, все потешало в нем: и то, что он архивариус и не только не находит смешным это старомодное слово, а, напротив, понимает его очень высоко, и то, что зовут его Фисуном, и даже то, что ему за восемьдесят лет.

Он был очень мал ростом, круто гнул свою сухую спин­ку, носил престранный костюм: длинный базарный пид­жак из чего-то серого и громадные солдатские сапоги, в прямые и широкие голенища которых выше колен ухо­дили его топкие, на ходу качавшиеся ножки. Он очень плохо слышал - "сего Хвисуна хоть под колокол под­води!" - говорили управские сторожа, с хохлацкой на­смешливостью поглядывая на его большие и всегда хо­лодные восковые уши; он тряс от старости головой, го­лос имел могильный, рот впалый, и ничего, кроме великой усталости и тупой тоски, не выражали его выцветшие глаза. Прибавьте к этому еще и облезлую смушковую шапку, которую Фисун натягивал на голову ниже ушей, боясь, что в них надует и уж совсем лишит его слуха, прибавьте толстые морщины на сапогах, - фигура-то по­лучится и впрямь потешная. Но мало того, - такой по­тешной наружности и характер соответствовал потешный.

Секретарь, бывший семинарист, недаром называл Фисуна Хароном. Фисун, как я уже сказал, был убежденнейший архивариус. Служить он начал лет с четырнад­цати и служил исключительно по архивам. Со стороны ужаснуться можно было: чуть не семьдесят лет проси­дел человек в этих сводчатых подземельях, чуть не семь­десят лет прошмыгал в их полутемных ходах и все под­шивал да подсургучивал, гробовыми печатями припеча­тывал ту жизнь, что шла где-то наверху, при свете дня и солнца, а в должный срок нисходила долу, в эту смер­тную архивную сень, грудами пыльного и уже ни еди­ной живой душе не нужного хлама, загромождая полки! Но сам-то Фисун не находил в своей судьбе ровно ни­чего ужасного. Напротив: он полагал, что ни единое че­ловеческое дело немыслимо без архива.

Фрагмент состоит из трех строф, связанных цеп­ной связью. Авторская мысль развивается последова­тельно. Сначала общая характеристика персонажа - своеобразная завязка (первая строфа), затем внеш­няя характеристика (вторая строфа) и краткий рас­сказ о жизни героя (третья строфа).

Схема фрагмента при цепном соединении строф имеет такой вид:

Обычно строфы, находящиеся в начале фрагмен­тов, намечают тему, выражают узловые моменты ее развития. Это наиболее независимые в смысловом и композиционно-синтаксическом отношении строфы, что отражается в структуре и форме их зачинов. Такие строфы можно назвать ключевыми. Это своеобраз­ные зачины фрагментов.

Строфы, заключенные внутри фрагмента, внутрен­ние, играют иную роль в композиции целого. Они при­званы развивать, пояснять, иллюстрировать тему, на­меченную в ключевой строфе. Поэтому они менее са­мостоятельны, более тесно связаны между собой и не оказывают существенного влияния на развитие глав­ной, сквозной мысли - темы.

Связь между внутренними строфами чаще переда­ется с помощью зачинов смежных строф или концовки предшествующей и зачина последующей строф, со­единенных цепной, или параллельной, или присоеди­нительной связью.

Рассмотрим пример:

Как только ударял в Киеве поутру довольно звон­кий семинарский колокол, висевший у ворот Братского монастыря, то уже со всего города спешили толпами школьники и бурсаки. Грамматики, риторы, философы и богословы с тетрадями под мышкой брели в класс. / Грамматики были еще очень малы; идя, толкали друг друга и бранились между собою самым тоненьким дискантом; были все почти в изодранных или запачканных плать­ях, и карманы их вечно были наполнены всякою дрянью, как-то, бабками, свистелками, сделанными из перышек, недоеденным пирогом, а иногда даже и маленькими воробьенками, из которых один, вдруг чиликнув среди не­обыкновенной тишины в классе, доставлял своему пат­рону порядочные пали в обе руки, а иногда и вишне­вые розги. / Риторы шли солиднее, платья у них были часто совершенно целые, но зато на лице всегда почти бывало какое-нибудь украшение в виде риторического тропа: или один глаз уходил под самый лоб, или вместо губы целый пузырь, или какая-нибудь другая примета; эти говорили и божились между собою тенором. / Фи­лософы целою октавою брали ниже, в карманах их, кроме крепких табачных корешков, ничего не было. Запасов они не делали никаких и все, что попадалось, съедали тогда же; от них слышалась трубка и горелка иногда так далеко, что проходивший мимо ремесленник долго еще, остановившись, нюхал, как гончая собака, воздух. Рынок в это время обыкновенно только что начинал ше­велиться, и торговки с бубликами, арбузными семечка­ми и маковниками дергали на подхват за полы тех, у которых полы были из тонкого сукна или какой-нибудь бумажной материи. "Паничи! Паничи! сюды! сюды! -говорили они со всех сторон. - Ось бублики, маковни­ки, вертычки, буханци хороши! ей-богу, хороши! на ме­ду! сама пекла!" Другая, подняв что-то длинное, скру­ченное из теста, кричала: "Ось сосулька! паничи, купи­те сосульку!" - "Не покупайте у этой ничего: смотрите, какая она скверная, и нос нехороший, и руки нечистые..." Но философов и богословов они боялись задевать, по­тому что философы и богословы всегда любили брать только на пробу и притом целою горстью. // По при­ходе в семинарию вся толпа размещалась по классам, находившимся в низеньких, довольно, однако же, про­сторных комнатах с небольшими окнами, с широкими дверьми и запачканными скамьями.

Перед нами начало повести Н.В. Гоголя "Вий". Вы­писанный фрагмент (конец его отмечен двумя наклон­ными чертами) являет собой образец синтаксической организации большого текста (фрагмента) с помощью параллельной связи между строфами (строфы разделены наклонной линейкой).

Открывается фрагмент обобщающим зачином по­вествовательного типа, состоящим из двух предло­жений, первое из которых (как только ударял в Ки­еве... колокол...) является зачином не только данного фрагмента, но и всей повести. Второе предложение имеет непосредственное смысловое и синтаксически организующее отношение к цитированному фрагмен­ту. Во втором предложении мысль сужается, дета­лизируется, совершается переход с помощью цеп­ной синонимической связи подлежащее - подле­жащее (школьники и бурсаки-грамматики, риторы, философы и богословы) к содержанию анализируе­мого фрагмента. Второе предложение заключает в себе общую мысль (брели в класс), которая раскрывает­ся в следующих далее строфах. Перечисляемые в этом предложении однородные подлежащие (граммати­ки, риторы...) дают начало четырем параллельным строфам, в каждой из которых содержится харак­теристика этого подлежащего (субъекта данной стро­фы). Тесное единство не только строф, но и всех предложений создается параллелизмом зачинов, единым оформлением сказуемых (глаголы прошедшего времени несовершенного вида).

Завершается фрагмент концовкой (Но философов и богословов... ), оформляемой с помощью союза но и цеп­ной связи с зачином последней строфы (Философы це­лою октавою брали ниже...).

Такое кольцевое обрамление последней строфы еще больше подчеркивает завершенность строфы и всего фрагмента, так как зачин имеет отношение ко второму предложению зачина. В нем слова фило­софы и богословы - последние в ряду однородных подлежащих.

Зачин второго фрагмента (По приходе в семинарию вся толпа размещалась по классам) соединен цепной связью с первым предложением цитированного фраг­мента (. .со всего города спешили толпами школьники и бурсаки...).

Приведем еще один пример организации целого тек­ста (фрагмента) посредством параллельной анафори­ческой связи:

Среди загадок природы происхождение Земли, обра­зование земной коры, воды, атмосферы - одна из самых мучительных.

Земля была огненным шаром, который постепенно ос­тывал, - утверждали до конца тридцатых годов наше­го века многие ученые. Но эта теория рухнула под на­пором новейших данных науки.

Земля была первоначально в холодном состоянии - утверждает современная наука. В поле притяжения Сол­нца попало облако из газа и твердых частиц - много таких газопылевых облаков в Галактике. Вступили в действие законы притяжения и движения - облако распалось на части, из которых образовались планеты Марс, Венера, Земля.

Земля вначале была холодной, как этот кусок мете­орита, что лежит сейчас на моей ладони. Не так давно он залетел к нам на Землю по дальней трассе из Все­ленной, совершив посадку в Саратовской области (в тех местах, где приземлился первый космический корабль), и оттуда попал в лабораторию. По месту приземления метеорит называется Саратовским. Рядом с ним мерца­ет космическими огоньками другой летун - метеорит, най­денный на Урале. Московского метеорита здесь нет, но и он может влететь к нам в окно без приглашения, как это случилось однажды в Риге... (Л. Колодный).

Цитированный фрагмент состоит из обобщающей строфы (строфы-тезиса, строфы-предложения) и трех иллюстративных, конкретизирующих строф, тесно объ­единенных благодаря параллельным анафорическим за­чинам. Здесь параллелизму смысловому точно соответ­ствует параллелизм композиционно-синтаксический. При параллельности зачинов внутренние связи меж­ду предложениями строф - цепные.

Таким образом, параллелизм зачинов, усиленный анафорой, - основное средство синтаксической связи между строфами данного фрагмента. В стилистическом плане этот способ организации текста характерен в основном для возвышенной, эмоционально-припод­нятой речи. Однако иногда он может использоваться и в речи нейтральной и даже шутливой.

Для соединения прозаических строф внутри фраг­мента нередко используются вводные слова, которым часто предшествуют союзы и, но, а и др. Эти средства выражают значение начала, перехода от одной мыс­ли к другой.

Обычно зачины с вводными словами, которым пред­шествуют союзы, открывают (вводят) внутренние стро­фы, тесно связанные между собой единством после­довательно развивающейся темы. Происходит повтор слов и оборотов предыдущей строфы (чаще ее кон­цовки) в зачине последующей строфы. Пишущий как бы отталкивается от повторяемого слова, развивая мысль в ином аспекте, например:

Я думал о стихах, волнуясь и переживая минуты во­сторга и тревоги па просмотре монгольского балета. В зале сидело всего несколько человек, среди которых при­сутствовала Ольга Васильевна Лепешинская. Монголь­ские танцоры держали творческий отчет перед своим учителем. Что-то скажет прославленная Лепешинская. А она, позабыв о педагогической строгости, тихо шептала. "Молодцы, девочки, молодцы, мальчики! Хорошо, хорошо!"

И вправду, как хороши были па сцене юная поэти­ческая балерина Тала во "Франческе" и мужественный, стройный, выразительный солист Батор в "Шехерезаде" (Ч. Айтматов).

С помощью повтора последнего предложения кон­цовки, которому предшествует вводное слово и со­юз и в присоединительном значении, совершается рез­кий переход от описания к оценочной авторской речи, комментариям, раздумьям. Вводное слово, оформляя зачин строфы, дает толчок для осмысления повторя­емого предложения в новом аспекте.

Довольно широко используются как средство связи между строфами зачины, выраженные вопроситель­ными или восклицательными предложениями и имею­щие диалогический характер. Благодаря неожиданной смене синтаксической формы (после ряда утвердитель­ных предложений - вопросительное или восклицатель­ное предложение) такие зачины резко меняют аспект повествования, переводят его в иной план. Как пра­вило, это зачины, открывающие строфы, которые име­ют комментирующий характер.

Эта записка хранится у меня. Никогда Полина не объ­ясняла мне своих сношений с M me de Staёl, несмотря на все мое любопытство. Она была без памяти от слав­ной женщины, столь же добродушной, как и гениальной.

До чего доводит охота к злословию! Недавно расска­зывала я все это в одном очень порядочном обществе. "Может быть, - заметили мне, - M me de Staёl была не что иное, как шпион Наполеонов, а княжна достав­ляла ей нужные сведения" (А.С. Пушкин).

Восклицательное предложение в начале второй строфы позволяет изменить аспект и ход изложе­ния, синтаксически оформить зачин и перейти к но­вой мысли.

Вопросительные предложения в качестве средства связи между строфами также широко распростране­ны в разных стилях. Весьма характерны они, напри­мер, для публицистики. Вопросительное предложение в начале строфы сосредоточивает внимание читателя на главном. В строфах, открывающихся вопроситель­ным предложением, получает дальнейшее развитие мысль, выраженная в предшествующей строфе. Ответ на вопрос, содержащийся в зачине, дается в после­дующих предложениях.

Аналогичную функцию выполняет зачин со словами да или нет, например:

Редкость буквы ф в нашей литературе не случайность. Она - свидетельство глубокой народности, высокой чи­стоты русского языка у наших великих писателей.

Тут, однако, стоит сделать довольно существенную ого­ворку. Если взять произведения современных нам поэ­тов и писателей, в них мы встретим, вероятно, гораздо больше ф, чем в классической литературе. Как это по­пять? Разве современные авторы меньше заботятся о чи­стоте и народности своего языка?

Конечно, нет. Но за прошедшие сто лет в самый язык нашего народа вошло, прижилось в нем, полностью "ру­сифицировалось" огромное количество слов и корней всеевропейского международного круга. Такие слова, как фокус, фиалка, фестиваль, стали и становятся русски­ми если не по корню, то по ощущению. Их нет основа­ния браковать поэтам. А многие из них несут с собою нашу самую редкую букву - наше "эф"(Л.В. Успен­ский).

Фрагмент состоит из трех строф. Связь второй и третьей строф осуществляется с помощью двух воп­росительных предложений, которыми завершается сред­няя строфа, и предложения со словом нет, которым начинается последняя строфа. Слово нет вносит зна­чение раздумья, оценки ранее сказанного.

До сих пор мы рассматривали прозу. Но не менее сложно организованы и поэтические произведения. Вот, например, известное стихотворение Б. Пастернака "Быть знаменитым некрасиво".

Быть знаменитым некрасиво.

Не это подымает ввысь.

Не надо заводить архива,

Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача,

А не шумиха, не успех.

Позорно, ничего не знача,

Быть притчей на ycтax у всех.

Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы

В судьбе, а не среди бумаг,

Места и главы жизни целой

Отчеркивая на нолях.

И окунаться в неизвестность,

И прятать в ней свои шаги,

Как прячется в тумане местность,

Когда в ней не видать ни зги.

Другие но живому следу

Пройдут твой путь за пядью пядь,

Но пораженья от победы

Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица,

Но быть живым, живым и только,

Живым и только - до конца.

С чисто формальной, синтаксической точки зре­ния вторая строфа связана с первой цепной синони­мической связью сказуемое - дополнение (над руко­писями трястись - творчества). Первые две строфы содержат как бы отрицательное кредо автора (что не надо: быть знаменитым, заводить архивы, быть прит­чей на устах у всех и т. д.), и они тесно взаимосвяза­ны, образуют единство, своеобразный поэтический фрагмент.

Третья строфа с помощью союза но противопостав­ляется первым двум. Здесь начинается изложение по­зитивных взглядов, этических принципов (как "надо"). Каждая строфа - новый принцип: жить без самозван­ства; оставлять пробелы в судьбе, а не среди бумаг; оку­наться в неизвестность. И соответственно содержатель­ному параллелизму- параллелизм синтаксический, третья, четвертая и пятая строфы объединяются па­раллельными связями и образуют второй фрагмент сти­хотворения.

Следующий фрагмент составляют шестая и седьмая строфы. Содержательная особенность - появление конкретного ты (Другие... пройдут твой путь за пядью пядь; но пораженья от победы ты сам не дол­жен отличать). До сих пор в стихотворении речь шла в обобщенно-обезличенной форме (Быть знамени­тым некрасиво, надо жить, надо оставлять), т. е. это призывы, принципы, обращенные ко всем без ис­ключения, имеющие всеобщий характер. Появление ты знаменует своеобразное олицетворение, конк­ретное воплощение этих принципов. Они уже обра­щены не к массе, но к каждому конкретному твор­цу - Поэту, и прежде всего к самому автору. Ты под­разумевает я. Последние две строфы (квинтэссенция стихотворения) тесно связаны и синтаксически - параллельностью строения (ты сам не должен от­личать- И должен ни единой долькой...).

Главная мысль стихотворения - поэт должен ос­таваться собой до конца - выражается во всех стро­фах, но наиболее рельефно в последних двух.

Мы говорили о композиционно-синтаксической ор­ганизации стихотворения. Но нельзя не отметить и "не­слыханную простоту" языка, в которую поэт "впал" в последние годы, афористичность некоторых строк, заживших собственной жизнью вне рамок стихотво­рения, ставших крылатыми: быть знаменитым некра­сиво; но пораженья от победы ты сам не должен от­личать.

Очень интересно необычное употребление некоторых слов: пробелы (пробелы в судьбе), лицо (не отступать­ся от лица).

Здесь лицо употребляется в значении "достоинст­во, совесть, моральная безупречность" и даже "долг" (человека и поэта). Основание для такого употребле­ния - существование в русском языке устойчивого обо­рота сохранить лицо.

Достаточно сложно организованы и публицистиче­ские тексты. Так же как и художественные, они де­монстрируют важность не только композиционно-син­таксических связей, но и точного выбора слов, форм, конструкций. И еще одна существенная особенность характеризует публицистические тексты - важная роль я автора. Рассмотрим небольшой начальный фрагмент из газетного репортажа.

В вычислительном центре мне показали любопытный график. Он прогнозировал рост числа программистов к 2000 году. Так вот, крутая, как Гималаи, линия свидетельствует: еще до конца нынешнею столетия программированием будет заниматься все население Земли, вклю­чая грудных младенцев.

Даже неспециалист сразу скажет, что этого не может быть, что где-то в график заложена ошибка. Но в чем она?

Первое предложение - неопределенно-личное. Ме­стоимение мне скромно, ненавязчиво, но открыто вводит личность рассказчика (мне показали, но не я увидел: субъект речи выступает в качестве объек­та действия).

Субъект действия (кто показал?) неопределенен и неважен для данной конкретной информации, глав­ное - это действие. Общее значение неопределенно-личных предложений - объективированное сообще­ние о каком-либо событии, факте. Ср. аналогичное предложение без мне: В вычислительном центре рас­считали график (решили проблему). Подчеркнуто объ­ективированное сообщение повествовательного харак­тера: производитель речи, не называющий себя, стре­мится представить только факт, событие, не оценивая его, не указывая деталей. Неважно, кто совершал дей­ствие, кто о нем рассказывает. Главное - это само действие, событие.

Однако местоимение мне меняет характер этого предложения. Объективно-достоверное сообщение ос­ложняется линией субъективной оценки, точкой зрения производителя речи, повествователя. В предложении не только сообщается о событии. В нем есть и пас­сивный участник, наблюдающий это событие, - ав­тор со своими взглядами, оценками. В этом плане по­казательно оценочное определение любопытный (гра­фик), тесно связанное с мне, обнаруживающее косвенно авторский взгляд на событие (мне показали любопытный график означает: "Я увидел график, и он показался мне любопытным"). Таким образом, взаи­модействие местоимения мне и значения предложе­ния определяет общий тон данного предложения: это объективный, достоверный рассказ, осложненный лич­ностным восприятием повествователя. И в дальней­шем эти две линии, то расходясь, то сложно пере­плетаясь, взаимодействуя, образуют своеобразный ри­сунок, канву текста, во многом определяя его слог - выбор слов, конструкций и т. д.

Второе предложение, тесно примыкающее к пер­вому, развивает линию объективного, достоверного рассказа (Он прогнозировал рост числа программистов к 2000 году).

В третьем предложении (как и в первом) оба на­званных выше плана снова совмещаются. Слова Так вот... оформляют переход к плану оценки, к коммен­тированию (они обнаруживают присутствие говоря­щего) и в то же время имеют значение итога, след­ствия с оттенком некоторой неожиданности. Эти слова вводят информацию объективную, достоверную, но представляющуюся рассказчику удивительной, в ка­ком-то смысле парадоксальной. Они совмещают в себе оба плана - субъективный и объективный, как бы под­разумевая: "Вот что я увидел".

Субъективный план подкрепляется сравнением, вы­ражающим зрительные впечатления рассказчика, ха­рактер его восприятия (крутая, как Гималаи, линия). Однако далее, во второй части предложения, исполь­зуется глагол свидетельствовала, лексическое значе­ние которого подчеркивает точный, достоверный, не допускающий сомнений характер следующей далее ин­формации. И очень показательно, что даже во вто­рую - объективно-спокойную, научно выраженную часть предложения вторгаются слова, косвенно, лек­сическими средствами выражающие личностную точку зрения и нарушающие строгий научный стиль второй части: ...свидетельствовала: еще до конца нынешнего сто­летия программированием будет заниматься все насе­ление Земли, включая грудных младенцев.

Выделенные слова логически избыточны, но они естественны, так как косвенно, благодаря значению, эмоциональной окраске (ср. младенцы и дети), выра­жают точку зрения рассказчика, усиливают, подчер­кивают парадоксальность вывода, удивление автора.