May 17th, 2014 , 05:03 pm

Дорогие друзья и читатели!

Представляю Вашему вниманию отрывок из своей последней книги
«Прошлое без будущего. История короля Эдуарда VIII».
М.: ООО «ИПЦ „Маска“», 2013 — 270 с. ISBN 978-5-91146-922-1

Это наиболее скандальный эпизод биографии короля Эдуарда VIII, который династия Виндзоров скрывает и по сей день.

Аннотация книги:


Многим известна история короля Эдуарда VIII, который отрекся от престола ради своей любимой женщины - Уоллис Симпсон. Принято считать, что причиной отречения послужило его стремление жениться на дважды разведенной американке, против чего выступала королевская семья, английское правительство и Англиканская церковь. Эта официальная версия устроила всех. Легенда о страстной любви и по сей день тревожит воображение представительниц прекрасного пола - променять королевский трон на любовь. Но так ли все обстояло на самом деле?
«Я нахожу для себя невозможным нести тяжелую ношу ответственности и исполнять обязанности короля так, как мне бы этого хотелось, без помощи и поддержки женщины, которую я люблю» - заявил Эдуард VIII по радио в ночь на 11 декабря 1936 года. Был ли он вынужден сказать это сам, или ему пришлось сделать это под давлением? А может быть Уоллис была лишь пешкой премьер-министра Стэнли Болдуина и парламента для устранения невыгодного короля? Или Эдуард сам избежал этой участи, прикрывшись своей безумной любовью к американке? В этой истории слишком много тонкостей, которые не так однозначны.

Подробнее о книгах здесь: http://www.polyakova-arina.com/#!knigi/c19ie

________________________________________ _______________________________

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА 4

«Хайль Гитлер! - Хайль Виндзор!»

Политические воззрения Эдуарда были склонны к переменам, как ветер: то он считал, что монархия должна быть абсолютной, то выступал за республиканскую форму правления, то и вовсе считал, что все упраздненные монархии Европы должны быть восстановлены. Если рассматривать последний вариант, то, по его мнению, все смещенные династии должны были вернуться на престолы своих стран, после чего все монархии бы объединились в лице одного человека - монарха объединенных штатов Европы. Это позволяет взглянуть на деятельность Эдуарда совершенно под иным углом: получается, что он не был пешкой британско-германской игры, а действовал исходя из собственных интересов. Таким образом, у Эдуарда и Гитлера появляется одна и та же идея создания, так называемого, «Нового Порядка в Европе», хотя видение этой самой Новой Европы у них было совершенно разное. В таком случае, напрашивается вопрос: кто кого использовал? - Гитлер Эдуарда, или Эдуард Гитлера? Вероятно, они оба стремились к осуществлению своих целей, стараясь использовать друг друга в личных интересах. Нужно учитывать, что размах королевских амбиций будет всегда шире, чем у обычного человека, даже если этот человек - фюрер. Эта версия позволяет оправдать Эдуарда против обвинения, что он продал свою родину, связавшись с нацистами.
Интересно то, что Эдуард, в отличие от своего отца короля Георга V, считал себя немцем. Со своей матерью королевой Марией Текской Эдуард общался исключительно на немецком языке, которым владел так же свободно, как и английским. Он считал, что переименование Саксен-Кобург-Готской династии в Виндзорскую было своевременным решением отца абстрагирования от германского родства во время Первой мировой войны. Более того, Эдуард гордился своим германским происхождением: не менее 14 его предков принадлежали к германским королевским домам. Эдуард верил, что с помощью столь харизматичного и амбициозного фюрера родство двух стран можно будет восстановить. Работая вместе, они, безусловно, создали бы влиятельный альянс. Эдуард считал, что своим неоспоримым шармом и немецкими корнями он вскоре завоюет такую же популярность в Германии, какой он обладал в Британии. Заманчивая идея: Гитлер остается канцлером и ведает политическими делами, а династия Виндзоров возглавляет все монархические дома Европы.
Нацисты очень рассчитывали на своего британского союзника. В конце концов, именно при Эдуарде нацисты оккупировали демилитаризованную Рейнскую область, а Британия этому попустительствовала летом 1936 года. Без особого предупреждения, продолжая утверждать, что Германия не имеет никаких территориальных претензий, 9 августа армия Гитлера начала свой поход за "возвращение территорий". Французское правительство было ошарашено наглостью нацистов, однако не смело послать свои войска без предварительной поддержки Британии. Энтони Иден примчался в Париж для того, чтобы проконтролировать, что французы не будут делать никаких необдуманных шагов. Он убедил французское правительство в том, что этот вопрос следует обсуждать на экстренном собрании Лиги Наций. Впрочем, волноваться ему, в любом случае, не стоило - французы не горели желанием втягиваться в сомнительный политический конфликт. Собрание состоялось двумя днями позже в Лондоне, но единогласного решения так и не было принято. Любопытно, что действия Гитлера вызвали больший резонанс в Берлине, нежели в Париже или Лондоне. Конфуз состоял в том, что фюрер не посчитал нужным поставить своих генералов в известность о планируемой операции. Они были уверены, что внезапный шаг Гитлера спровоцирует конфликт, и англо-французские войска вот-вот будут направлены в Рейнскую область. Политики не смогли найти выхода из сложившейся ситуации. Посол Германии Леопольд Хойш, премьер-министр Стэнли Болдуин и еще несколько людей отправились в Форт Бельведер к Эдуарду, где он отдыхал с Уоллис. Король считал, что Рейнская область исторически принадлежит Германии, и знал, что в случае необходимости, с Гитлером можно будет заключить специальный пакт, по которому тот обязывался нести ответственность за население Рейнской области. Король сказал, что войны не будет! С этого момента Гитлер поверил, что сможет манипулировать британским правительством и Стэнли Болдуином в частности, с помощью Эдуарда. И план Гитлера почти осуществился, пока Эдуард не принял решение отречься. Нацистская мечта рухнула. Однако немцы - народ неунывающий; не получилось так, тогда будет найден другой способ.
С 10 на 11 декабря 1936 года происходит отречение Эдуарда. Эмоции британцев по этому поводу были описаны в первой части книги, но что при этом испытывали немцы? Нет никаких письменных доказательств, которые бы передавали реакцию фюрера на поступок Эдуарда, но несложно предположить, какую бурю негодования и разочарования это могло вызвать у импульсивного Адольфа Гитлера. Он так долго посредством подставных лиц налаживал контакт с принцем Уэльским, а затем и королем Британии, чтобы все в одночасье рухнуло! Британский трон пустовать не может, и на смену Эдуарду обязательно должен прийти другой человек, и не факт, что он будет разделять взгляды национал-социализма. Они предполагали, что следующим трон может занять куда более традиционный и консервативный человек, чем был его предшественник. Нет, потерять Эдуарда было нельзя - только он мог помочь проложить нацистам дорогу в Британию и оказывать, как считали они, на политические процессы существенное влияние.
Итак, вернемся к событиям 1937 года: Эдуард отрекся, отбыл в изгнание в Европу, женился, совершил свадебное турне с Уоллис, и осел со своей новоиспеченной Герцогиней Виндзорской в отеле Meurice, где их частым гостем был Шарль Бидо. Неудивительно, что во время кризиса, связанного с отречением 1936 года, и вплоть до осени 1937 года нацисты оборвали все связи с Эдуардом - они его просто списали. Но, когда они поняли, что больше никто из представителей королевской семьи в Британии не станет их союзником, они вновь вернулись к Эдуарду, теперь уже Герцогу Виндзорскому.
Благодаря усилиям Шарля Бидо, Эдуардом вновь заинтересовались самые влиятельные нацисты. Ситуация была двоякая: безусловно, Эдуард, как король, был для них более интересен и обладал куда большим влиянием, нежели теперь, но в этом случае им пришлось бы сначала получить разрешение премьер-министра Болдуина на визит, предварительно подробно проинформировав о целях предстоящего визита, а этого нацисты уж никак сделать не могли; а теперь Эдуард был никем, он больше не обладал ни властью, ни влиянием, но у него появилось одно неоспоримое преимущество, которым он не обладал прежде, - у него появилась свобода говорить. Этими влиятельными нацистами были Рудольф Гесс и Мартин Борман. Они прибыли в Париж с целью официально пригласить Герцога и Герцогиню Виндзорских в Третий Рейх. К их приезду начали готовиться за несколько недель. Сопровождать их вызвался еще один влиятельный представитель нацистской элиты - Роберт Лей. Кроме вышеназванных нацистов, заметную роль по вовлечению Эдуарда в сети Гитлера играл Эрол Флин (голливудский актер, активно сотрудничавший с нацистскими агентами). Также ходили слухи о деятельности Флина в агрессивной организации ИРА, но документальных подтверждений тому нет.
Спустя двое суток после встречи, 3 октября 1937 года, Эдуард объявил о своем намерении в самое ближайшее время отправиться в Германию не менее чем на 10 дней, а после возвращения прямиком направиться в США, где он хочет ознакомиться с американской строительной индустрией. В то время пока Уоллис и Эдуард должны были быть в Германии, Шарль Бидо сразу же направился в США, где в течение последующих 9 дней должен был подготовить все к приезду Герцога и Герцогини Виндзорских. Британское правительство, узнав о том, что бывший король со своей супругой-американкой вот-вот направятся в Третий Рейх, попытались их остановить: Черчилль, лорд Бивербрук и прочие пытались говорить с Эдуардом по телефону, но будучи обиженным на всех британских политиков, он уже никого не хотел слушать. Королевская семья и вовсе грозила прекратить любые отношения с Эдуардом; всем британским посольствам в Европе и Америке был отдан приказ не иметь дел с Герцогом Виндзорским.

11 октября 1937 года Уоллис и Эдуард направились на поезде в Третий Рейх. Их конечной остановкой была станция Friederichstrasse, Берлин. Там они были встречены мистером Харрисоном, третьим секретарем британского посольства в Берлине, а не главой посольства сэром Невиллом Хендерсоном, как ожидалось. Тот был отозван из Германии накануне прибытия Уоллис и Эдуарда, а Герцог и Герцогиня получили очередной удар презрения от Британии. Кроме Харрисона, на платформе их ожидала нацистская делегация, возглавляемая Робертом Леем. Именно Лей был ответственным за их приезд, а в качестве прикрытия истинной цели визита использовалось то, что он являлся главой Германского трудового фронта, в котором Эдуард, якобы, был очень заинтересован. Среди встречающих были малоизвестные члены нацистской элиты, чтобы не привлекать большого внимания: Горлитцер, капитан Ведгеманн, Шнеер и Хевель. Цепочка замыкалась министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом, который все же придавал прибытию Виндзоров некий налет встречи на высшем уровне.
Герцога и Герцогиню отвезли в отель Kaiserhof, где они могли передохнуть после утомительной поездки. Вечером того же дня за ними заехал Роберт Лей и отвез на фабрику, где произнес приветственную речь по поводу приезда почетных гостей, а также, воспользовавшись возможностью и присутствием прессы, возвысил фюрера, рассказав всем о том, как «великий» Гитлер смог ликвидировать массовую безработицу. В большом зале царила атмосфера эйфории и всеобщего эмоционального подъема. После окончания своей речи Лей, подняв руку в нацистском приветствии, трижды прокричал «Хайль, Гитлер!», - полный зал громовыми возгласами вторил эхом «Хайль…». После этого прозвучали национальные гимны Британии и Германии. По окончании церемонии, Герцог и Герцогиня Виндзорские вернулись в черный кабриолет Мерседес-Бенц, который ожидал их; Роберт Лей плюхнулся между ними на заднем сидении. Они направились в частное имение Лея для того, чтобы отведать немецкие гастрономические изыски. С этого момента поездка в Германию стала для Виндзоров одной сплошной катастрофой. Города мелькали один за другим, бесконечные речи, нацистские «салюты-приветствия» и все время сидящий между Уоллис и Эдуардом Роберт Лей.
12 октября 1937 года германское новостное агентство сообщило, что Герман Геринг на днях должен совершить официальный визит в Австрию в ответ на визит министра иностранных дел Австрии Гайдо Шмидта, который как раз отбыл из Берлина. Виндзорам корректно сообщили, что их расписание на ближайшие дни меняется, и встреча с Герингом переносится на 14 октября; вместо Эссена им нужно ехать в личное поместье Геринга Carinhall в областной земле Бранденбург. Но дел у них по-прежнему была масса. Им еще предстояло посетить нацистскую благотворительную организацию и поужинать в компании Риббентропа.
На страницах британской газеты The Times очень быстро появились статьи, посвященные визиту Эдуарда в Германию: «Его Королевское Высочество улыбается и по-нацистски салютует толпам людей, собравшимися под его окнами рядом с гостиницей…». Позже Эдуард, стараясь оправдаться, утверждал, что это была не «зига», а лишь то, что он безобидно помахал людям рукой. Кто бы ни приезжал в Третий Рейх, был потрясен нацистской атрибутикой и бесконечной эйфорией. И неудивительно, ведь это как раз являлось одной из основ нацистского единства: общность действий, лозунгов, мыслей, маршей, «салютов». Те, кто видели и слышали самого Адольфа Гитлера, были счастливы. Он мог дать такой колоссальный выброс эмоций и адреналина толпе, что люди были готовы продать душу дьяволу, только бы выполнить требования своего любимого фюрера. Эдуард, как и все прочие, поддался этой магии.
14 октября 1937 года Виндзорам предстояло посетить специальное учебное заведение в Померании, готовящее будущую элиту СС. Они были покорены выправкой, единомыслием и силой духа учащихся. Им показали все, чему учат и к чему готовят подростков. Эдуард был в восторге! В этот же день они отправились в поместье Геринга, где имели удовольствие познакомиться с его женой. Герман приветствовал их на пороге своего дома в кипельно белом парадном мундире, Эмма Геринг исполняла роль внимательной хозяйки дома, хотя и считала отречение Эдуарда капитуляцией, а Уоллис - главной тому причиной.
Личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт сопровождал Виндзоров на всем протяжении их пребывания в Берлине. Относительно их поездки к Герингу в своем дневнике он писал следующее:
Геринг с ребяческой гордостью показывал Герцогу и Герцогине дом, в том числе свой гимнастический зал в подвальном помещении со сложным массажным аппаратом. Со всеми орденами, позвякивавшими на мундире, он втиснул свое щедро скроенное природой тело между двумя роликами, чтобы показать улыбающейся Герцогине, как он работает. Просторный чердак был полностью занят большой моделью железной дороги на радость одному из племянников Геринга. Геринг включил электричество, и скоро двое мужчин [Эдуард и сам Геринг. - Прим.] были полностью поглощены занимательной игрушкой. В конце Геринг запустил игрушечный аэроплан, прикрепленный к проволоке и летавший через всю комнату. Пролетая над железной дорогой, он бросил несколько маленьких деревянных бомб. Потом за чаем мне не пришлось переводить для Герцога, который довольно хорошо говорил по-немецки, но по ходу дела я давал пояснения Герцогине.
В кабинете Геринга Эдуард увидел карту на стене, на которой Австрия уже находилась в составе Третьего Рейха. Геринг отшутился: «Это для того, чтобы не переделывать по сто раз карту, лучше сразу нарисовать то, что нам предстоит присоединить в будущем». Эдуард был обязан проинформировать британское правительство об увиденном, но он и этого не сделал. Вероятно, он знал о намерениях нацистов еще за год до этой встречи, когда имел честь видеться с немецким дипломатом Францем фон Папеном в Австрии. Может быть, Эдуард даже знал, что Гитлер собирается сделать и его собственную родину частью Рейха - это лишь вопрос времени. После того, как Виндзоры покинули прекрасный дом Геринга, им еще предстояло посетить Рюген и Билефельд.
В то время, как Эдуард и Уоллис знакомились со знаменитой индустрией стали семьи Круппов, Гитлер воспользовался возможностью произнести очередную речь, посвященную расширению жизненного пространства.
Виндзоры мотались на поездах из одной части Германии в другую, посетив еще и Дрезден с Лейпцигом. Именно в Лейпциге Эдуард на собрании представителей трудового фронта Лея произнес речь: «Я поездил по миру, и видел много великих достижений человечества, но то, что я увидел в Германии, раньше мне казалось за гранью возможного. В это невозможно поверить - это просто чудо! Это можно понять, только когда придет осознание того, что за всем этим стоит один человек и его воля».
В Дрездене Эдуарду предоставилась возможность встретиться со своим родственником Герцогом Кобургским, который в 1936 году был агентом Гитлера. В честь приезда Виндзоров он устроил ужин, проведенный со всеми требованиями королевского этикета. Даже на стульях Эдуарда и Уоллис значилась надпись HRH - Его/Ее Королевское Высочество. Герцог был первым членом королевской семьи, кто признал королевский титул Уоллис. Ей было еще более лестно, когда она узнала, что всем представителям политической власти в Германии было передано, чтобы к ней обращались Ваше Королевское Высочество. Нацисты отлично понимали, что завоевать Эдуарда им удастся только с помощью его тщеславной жены. Более того, в каких бы людных местах Виндзоры ни появлялись, в толпе были специальные люди, скандировавшие «Мы за Герцогиню!».
Шла вторая неделя путешествия Виндзоров по Германии: Нюрнберг, Вюртемберг, Штутгарт… теплая погода, нацистские парады, чудесный закат и легкий ветер с Альп.

Апогей поездки приходился на 22 октября 1937 года, когда Эдуарду предстояло встретиться с Адольфом Гитлером в его резиденции Бергхоф (Оберзальцберг) в Баварских Альпах в долине Берхтесгадена, недалеко от Мюнхена. И вновь обратимся к мемуарам Шмидта:
«Гитлер принял Виндзоров в Оберзальцберге. Герцог выразил восхищение промышленными достижениями, которые он видел, особенно на заводах Круппа в Эссене. Социальный прогресс в Германии был основной темой разговора между Гитлером и Виндзорами на протяжении дня. Очевидно, Гитлер сделал над собой усилие, чтобы быть любезным с Герцогом, которого он считал другом Германии, особенно памятуя о речи, произнесенной Герцогом несколькими годами ранее, в которой тот протянул руку дружбы немецким ассоциациям бывших военных. В этих беседах, насколько я понял, ничто не указывало на то, что Герцог Виндзорский действительно симпатизирует идеологии и практике Третьего Рейха, как казалось Гитлеру. За исключением нескольких одобрительных слов о мерах, принимаемых Германией в области социального благосостояния, Герцог не обсуждал политические вопросы. Он был искренен и дружелюбен с Гитлером и выказывал светский шарм, которым славился во всем мире. Герцогиня лишь изредка присоединялась к беседе, и то с большой сдержанностью, когда возникал какой-либо социальный вопрос, представлявший особый интерес для женщины. Она была просто и подобающе случаю одета и произвела на Гитлера большое впечатление. «Она была бы хорошей королевой», — сказал он, когда гости уехали».
Кроме мемуаров переводчика, не осталось больше никаких письменных доказательств, что же действительно могли обсуждать Гитлер и Эдуард. Поэтому предполагать можно все что угодно. Гитлер произвел неизгладимое впечатление на Уоллис. «Я не могла отвести глаз от него… - напишет она спустя несколько лет в своих воспоминаниях, - у него были длинные белые руки, от которых просто разило внутренней мощью». Также она отметила особенность глаз фюрера: «в самом деле, выдающиеся - глубокие, немигающие, чарующие, горящие таким же огнем, который я когда-то видела в глазах Кемаля Ататюрка…».
В 5 вечера Виндзоры сели на поезд, который вернул их в Мюнхен. Там их встретил бывший Великий Герцог Мекленбурга. Позже они отправились на ужин к Рудольфу Гессу. Спустя несколько лет они встретятся вновь при странных обстоятельствах, неожиданных для них обоих…
Вечер последнего дня в Германии они с удовольствием провели в баварской пивной, наслаждаясь вкусом доброго немецкого пива и колбасок. Выпив три кружки пива, Эдуард встал на стул и обратился к народу, высказывая свою любовь и восхищение к их замечательному городу Мюнхену. Публика пришла в восторг, когда в конце речи Эдуард приложил к губе фальшивые усики.
На следующий день Уоллис и Эдуард гуляли по Мюнхену, рассматривая достопримечательности. Нацисты не преминули показать им мемориал, который был посвящен шестнадцати погибшим во время Пивного путча 1923 года, и причисленных к рангу героев-мучеников. Поездка подошла к концу. Виндзоры начали собираться в обратный путь во Францию. В Америку они уже не поехали, так как американцы отказались с ними сотрудничать, тур был отменен.

Заявил, что перед королём есть три альтернативы:
1) отказаться от идеи брака;
2) жениться на Уоллис против воли министров, что приведёт к отставке правительства, досрочным выборам и конституционному кризису в Британии и во всех доминионах, кроме ирландского, причём основным поводом слушаний в новом парламенте станет личная жизнь короля;
3) отречься от престола.

Уже на продолжении своего краткого царствования он выступал против вмешательства во внутренние дела Германии , поддерживал Муссолини в агрессии против Эфиопии и проч. и вступал в конфликт с правительством по политическим вопросам. В правительственных кругах существовало мнение о том, что Уоллис - агент Германии . Однако нет никаких доказательств того, что его отречение носило политический характер.

Не желая приводить государство к кризису и возможному распаду и твёрдо уверившись в желании жениться на любимой женщине, Эдуард выбрал последний вариант. Был подготовлен закон о порядке отречения, указ о введении которого в действие Эдуард подписал 10 декабря 1936 года в своём замке, форте Бельведер, в присутствии трёх братьев: герцога Альберта Георга Йоркского , герцога Генри Глостерского и герцога Георга Кентского . На следующий день он дал формальное согласие (Royal assent) на обнародование акта во всех доминионах Содружества, кроме Ирландии, которая не пожелала по такому случаю созвать парламент и лишь 12 декабря подтвердила это решение; таким образом, на протяжении 24 часов у Великобритании и Ирландии были разные короли.

В ночь на 11 декабря бывший король выступил по радио с речью: «Я нашёл невозможным нести тяжёлое бремя ответственности и исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую я люблю».

Непосредственно затем, 11 декабря 1936 года, следующий в порядке наследования герцог Альберт Георг Йоркский автоматически стал королём Великобритании как Георг VI , а дочь его, принцесса Елизавета , ныне царствующая королева, стала наследницей престола. Георг VI короновался в мае 1937 года, в тот самый день, когда собирался короноваться его брат.

Существует мнение, что отречение Эдуарда от трона ради своей любви и желания жениться на Уоллис Симпсон - это миф. Стремление короля жениться на дважды замужней женщине могло быть нежелательно, но не настолько, чтобы привести к отречению. В данном случае, любовь короля была наименьшим злом.

На самом деле Эдуарду чьё-либо разрешение на брак было по сути не нужным - он был сувереном и вправе жениться на том, на ком считал необходимым. Единственным требованием было выбрать себе женщину, не принадлежащую к Римско-католической церкви, - она должна была быть протестанткой, так как король Британии является главой Англиканской церкви. Акт о Престолонаследии 1701 года дает право суверену одобрять выбор любого из членов королевской семьи на брак, но самого монарха никто не вправе контролировать . Король Георг V , когда пришло время жениться младшему брату Эдуарда Альберту , лично выбрал ему невесту - Елизавету Боуз-Лайон . Король пытался подобрать партию и для Эдуарда, однако тот был менее сговорчив и более свободолюбив, чем покорный Альберт. После смерти Георга V Эдуард автоматически стал следующим королём Британии и, следовательно, мог выбрать себе в жены любую некатоличку.

По неписаной конституции, монарх имеет право, по большому счёту, делать всё, что ему заблагорассудится, при условии, что это никогда не станет достоянием общественности. Эдуард же как будто нарочно посвящал Стэнли Болдуина и правительство во все тонкости беспокоящих его вопросов. Даже такое близкое и доверенное лицо Эдуарда, как Уинстон Черчилль, никак не мог понять смысла отречения. Он считал, что:

«Между сувереном и парламентом не было конфликта. С парламентом вопрос личной жизни Эдуарда не обсуждался, и выказывать своё отношение к поведению монарха он не имел права. Это совершенно не та причина, которая породила противостояние между парламентом и королём. Вопрос брака с Уоллис мог бы быть решён в обычном ходе обсуждения в парламенте. Ни одно министерство не имеет права требовать, или даже советовать суверену отречься. Даже на самом серьёзном парламентском процессе, вопрос мог быть решён в пользу Эдуарда. Кабинет не имеет права что‐либо решать без предварительного согласия и позволения парламента. Если бы Эдуарда и впрямь заставили отречься, то это было бы очень грубым правовым нарушением и отбросило бы чёрную тень на многие века существования Британской империи» .

Современные историки, а также советники Эдуарда утверждают, что, если бы Эдуард официально объявил о намерении жениться на Уоллис, кризиса 1936 года не возникло бы. Эдуард вполне мог стать полноправным королём и, будучи неженатым человеком, в мае 1937 года был бы коронован, он бы был признан британским и колониальным обществом, после чего бы был провозглашён королём и Императором. Ещё будучи принцем Уэльским, Эдуард пользовался колоссальной популярностью у людей не только своей страны, но и по всему миру - ему везде были рады. Поэтому сомнений, что его кто-то бы не принял, нет. Даже несмотря на порицание его семьи, друзей и членов правительства, Эдуард был бы коронован, вне зависимости от чего бы то ни было. Затем, следовало бы переждать некоторое время, после чего уже можно было говорить о свадьбе с Уоллис Симпсон . Может быть, это и вызвало бы небольшой резонанс, но в таком случае, та группа людей, которая была бы против свадьбы, в любом случае, ничего бы не смогла сделать.

В год рождения Эдуарда — первого правнука королевы Виктории — ей исполнилось семьдесят пять лет, пятьдесят семь из которых она правила Великобританией.

У нее было девять детей и сорок внуков. Когда королева-долгожительница умерла в 1901 году, на трон взошел ее сын Эдуард VII, умерший в 1910 году.

Ему наследовал Георг V, в результате чего его сын Эдуард, тот самый первый правнук королевы Виктории, сделался наследником престола — принцем Уэльским.

Как и подобает наследнику, он вел беспечный образ жизни, путешествовал, заводил романы, однако о женитьбе не помышлял. Более того, шутил, что, видимо, никогда не женится, потому что слишком увлечен спортом и театром.

Но сказать, что у него не было увлечений женщинами, было бы неправдой. Напротив, принц часто менял свои привязанности и, казалось, был не способен на большое, глубокое чувство.

Правда, однажды он увлекся женщиной, женой члена палаты лордов — Фридой Биркин. Она была на двадцать лет старше принца-плейбоя, ее занимала политика и умные мужчины. Иначе говоря, это была интеллектуалка, но чертовски милая интеллектулка небольшого роста, изящная, очаровательная. Эта связь принца длилась более десяти лет. Когда же он предложил ей руку и сердце, то получил отказ.

Она прекрасно понимала, что король никогда не позволит сыну жениться на разведенной женщине. Затем появилась новая пассия — Тельма Фернесс, полная противоположность предыдущей: писаная красавица и совершенно безмозглая. Беседовали они большей частью о пустяках. Роман с ней не затронул принца глубоко.

И тут он повстречал Уоллис Симпсон, урожденную Уорфилд.

Она уже побывала замужем, и не однажды. Первый муж умер от туберкулеза, со вторым она разошлась. Испытала сильную страсть к аргентинскому дипломату, в конце концов бросившему ее. Пытаясь излечиться от любви, уехала в Китай.

Вернулась в Нью-Йорк, где и встретила мистера Симпсона, ставшего ее новым мужем. Они поженились в 1928 году и сразу же отправились в свадебное путешествие по Европе. После чего поселились в Лондоне. Казалось, корабль Уоллис прибило к тихой пристани и она нашла свое счастье.

Однажды, это было в ноябре 1930 года, ее пригласили на званый вечер в дом, где должен был присутствовать принц Уэльский.

Уоллис разволновалась: ведь она даже не умела делать реверанс. Она срочно начала учиться кланяться. К ее удивлению, когда ее представили принцу Уэльскому, она не испытала никакого чувства неловкости.

Ей запомнились, по ее словам, его печальный взгляд, золотистые волосы, вздернутый нос и абсолютная естественность. Едва ли не сразу же у принца возник легкий флирт с Уоллис.

Приблизительно в это время один астрологический журнал предсказал Эдуарду бурный роман: «Если принц влюбится, он скоро пожертвует чем угодно, даже короной, лишь бы не потерять предмет своей страсти».

Похоже было, что предсказание начало сбываться. Вскоре флирт перешел в сильное увлечение, принц, околдованный миссис Симпсон, совершенно потерял голову. И то, что начиналось как легкий флирт, превратилось в силу, которая грозила потрясти устои Британской империи.

Была ли Уоллис Симпсон столь неотразима? Красавицей назвать ее было нельзя. Зато она в избытке обладала тем, что принято называть сексуальной притягательностью. Как заметил тогда один журнал, пытавшийся угадать причину такого увлечения принца, «чары женщины зависят далеко не только от ее красоты».

Их отношения развивались по нарастающей. Однако на первых порах Уоллис берегла свою репутацию. Ведь она все еще была миссис Симпсон. Постепенно сведения о связи принца с Уоллис начали появляться на страницах газет, правда, пока не английских.

Вскоре, впрочем, слухи о романе принца просочились в высший свет. Король был шокирован и молил Бога, чтобы связь эта оказалась очередной легкой интрижкой сына. И неизвестно, как бы отреагировал Георг V на то, что произойдет в скором будущем. Но он — к счастью или несчастью — не дожил до этого дня.

В январе 1936 года Георг V скончался. Ночью Эдуард позвонил Уоллис по телефону и сообщил ей скорбную весть, поспешив прибавить:

— Ничто не может изменить моих чувств к вам.

Но уже в первые месяцы его царствования их встречи стали более редкими. И немудрено: на нового короля Эдуарда VIII свалилась масса неотложных дел.

Миссис Симпсон решила было, что любви их пришел конец. Но однажды, встретив ее в обществе, король заговорил о женитьбе. По его словам, дело это решенное, вопрос лишь в сроках. Теперь он понял, что Уоллис стала еще нужней ему, чем когда-либо.

Она, однако, не верила в возможность брака. Слишком много препятствий возникло бы на их пути. Король Англии не принадлежит себе и не властен распоряжаться собой и своей жизнью. Но когда он произнес слово «жена», она заколебалась и начала верить в то, что у него вполне серьезные намерения.

Эдуард VIII часто появлялся с нею в обществе, и толки об их связи все более ширились. Положение миссис Симпсон стало двусмысленным, а точнее говоря, просто невыносимым.

Что она могла сказать мужу? Кончилось тем, что Эдуард VIII явился к мистеру Симпсону и прямо заявил:

— Я не могу короноваться, если Уоллис не будет стоять со мной рядом.

Мистер Симпсон ответил, что пусть, мол, решает сама Уоллис.

Ее выбор не заставил себя ждать. И не выгоды этого союза, не щедрые подарки Эдуарда склонили ее к этому. Оба они сознавали, что созданы друг для друга. Их связывало не только физическое влечение, но и интеллектуальное партнерство, духовная близость. В конце концов она решилась на развод с мужем.

Слушание дела о разводе в суде продолжалось девятнадцать минут. И вскоре «Тайме» разразилась сенсацией: «Король женится на Уоллис». В газете говорилось о поразившей короля пламенной любви к женщине не королевского происхождения. Вспоминались разные исторические примеры морганатических браков. Еще в XVI веке из шести жен Генриха VIII четыре были «низкого происхождения».

Людовик XIV вынужден был скрывать свой морганатический брак с блистательной мадам де Ментенон. Второй брак прусского короля Фридриха Вильгельма III с графиней Гарракской также был таким.

Но что такое морганатический брак? Неравнородный. Женитьба для членов королевских семей Европы всегда была вопросом политической целесообразности, и крайне редко династические браки заключались по любви.

На роль будущих супругов, особенно для наследников престола, подбирали претендентов из круга равных — тех, кто мог обеспечить наиболее прочный политический, военный или финансовый союз. Брак с рядовым представителем дворянского сословия вызывал неодобрение, к нему относились с презрением.

Тем не менее принц, то есть наследник престола, мог влюбиться в женщину, не подходящую по происхождению на роль супруги короля. В этих случаях и заключался так называемый морганатический брак.

Морганатическая супруга не имеет права на титул, герб и состояние своего мужа; их дети также не имеют права наследования. Такие союзы также называют «браком по левую руку», так как невеста стоит от жениха слева, а не справа, как обычно принято.

К таким бракам принадлежал брак Александра II с княгиней Долгорукой (Юрьевской); женитьба великого князя Константина на княгине Лович; престолонаследника Австро-Венгерской империи Франца Фердинанда на графине Софье Хотек, как, впрочем, и многие другие.

В случае с Эдуардом VIII его неравнородному браку воспротивились ревнители королевской власти. В том числе и премьер-министр Болдуин. Когда этот политик предупредил короля, что в империи никто не согласится на его морганатический брак с миссис Симпсон, Эдуард VIII ответил: «Нет, нет и еще раз нет!»

Тогда королю предложили три варианта решения: отказаться от женитьбы; жениться, презрев рекомендации правительства; вообще отречься от престола.

Все очень скоро поняли, что для Эдуарда дилеммы — она или престол — не существует. Король предпочтет отречение, но не расстанется с любимой.

Газеты пестрели заголовками: «Любовь или престол», «Уоллис отрекается от короля», «Конец кризиса», «Эдуард остается на престоле». Вопреки последнему предсказанию в конце декабря 1936 года в радиообращении к нации Эдвард VIII, он же Дэвид, сказал: «Я не вижу возможности нести возложенные на себя обязанности без женщины, которую люблю».

Как ни странно, Уоллис, которая в то время была в Каннах, старалась удержать короля от непоправимого шага. Он ее не послушал. Позвонил ей туда и сообщил, что решающий шаг сделан. Кто-то из слуг Уоллис утверждал позже, что она отчетливо произнесла: «безмозглый дурень» и разрыдалась.

Эдуард VIII царствовал 325 дней, 13 часов 57 минут. После чего ему был присвоен титул герцога Виндзорского, и экс-король на миноносце покинул родину. Перед отплытием он попрощался с новым королем Георгом VI — своим братом и почти без свиты отбыл в добровольное изгнание. Новоиспеченный герцог Виндзорский искренне радовался обретенной свободе. Поговорив по телефону с Уоллис, он, по свидетельству слуг, «долго пел в ванной», а затем принялся распаковывать свои вещи — едва ли не впервые в жизни сам, ибо камердинер остался в Англии. На столике стояли фотографии Уоллис — штук шестнадцать.

Герцог размышлял о будущем. Отказаться от титула, стать вполне частным лицом и заняться политикой? И где они с Уоллис будут жить? Куда направят свои стопы?

Но главное для него было бракосочетание с любимой.

По старинному обычаю жена герцога получала его ранг и соответствующие привилегии. Обретала право зваться «ее королевским высочеством», как и право на реверанс от дам и низкий поклон от мужчин. Эти права и привилегии в отношении Уоллис были как острый нож для многих высокопоставленных персон, ненавидевших выскочку-американку. Под нажимом кабинета министров король вынужден был лишить Уоллис титула герцогини. Тем самым он наносил жестокую обиду брату, но ничего не мог поделать. Был составлен так называемый «Акт о лишении», согласно которому титул «королевское высочество» не распространялся ни на жену герцога Виндзорского, ни на его потомков.

Это было все равно что плевок в лицо — немыслимое оскорбление, которое Эдуард не мог ни забыть, ни простить.

— Отличный свадебный подарок, — с горькой усмешкой произнес герцог. И пожелал ускорить приготовления к свадьбе.

Были куплены обручальные кольца уэльского золота, выжгли на деревянной панели камина слова: «Эдуард — Уоллис — 1937» и сфотографировались на память. Когда фотограф попросил их принять счастливый вид, Уоллис ответила: «У нас всегда счастливый вид».

Замок, где совершилось таинство, находился неподалеку от французского городка Канде. Гостей было немного — шестнадцать человек. Сын Черчилля Рэндолф, супруги Ротшильд, консул Великобритании в Нанте и первый секретарь британского посольства.

У стен замка собралась толпа. Полицейские надели парадную форму. Шла бойкая торговля с лотков. Дома украсили британскими и французскими флагами. Повсюду были плакаты: «Желаем счастья Виндзору и миссис Уорфилд».

Когда преподобный Джердин, совершивший обряд венчания по канону англиканской церкви, призвал всех помолиться о том, чтобы Всевышний благословил «этих мужчину и женщину», грянул орган и новобрачные поцеловались.

После церемонии был свадебный завтрак, и Уоллис разрезала шестиярусный свадебный пирог.

«Bсe пили шампанское «Лоусон» 1921 года, — говорилось в разделе светской хроники одной газеты, — кроме его высочества, который попросил чашку своего любимого чая «Эрл Грей». После чего Эдуард обратился к журналистам с просьбой оставить их на время медового месяца в покое, и те, как ни странно, послушались…

Над Европой сгущались тучи, мир стоял накануне большой войны. И она грянула. Германские войска вторглись во Францию. Париж, где поселились герцог и Уоллис, со дня на день мог пасть.

Герцог тревожился за Уоллис, хотел вывезти ее в безопасное место. Им удалось добраться до французской Ривьеры. Затем они пересекли испанскую границу.

Победа в мае 1945 года застала их в Нью-Йорке. Приближалась десятая годовщина их союза.

— Прошли десять лет, но не любовь, — говорил герцог.

Они снова оказались в Париже. Уоллис занялась поисками подходящего жилья.

— Мой муж был королем, и я хочу, чтобы он жил по-королевски, — не то в шутку, не то всерьез заметила она. Даже подумывала приобрести особняк графини Дюбарри, знаменитой фаворитки Людовика XV. Но быстро поняла, что могут возникнуть нежелательные ассоциации. Тогда выбор пал на дом, еще недавно служивший резиденцией Шарля де Голля.

С любовью она занялась устройством их «гнездышка», где супруги прожили не один год. Много путешествовали.

В феврале 1952 года умер король Георг VI. На похороны герцог поехал один. Новая королева Елизавета II приходилась ему племянницей и заявила, что нежно любит своего дядюшку. Но на коронацию ни он, ни тем более Уоллис приглашены не были. И это они пережили.

К тому времени об их жизни был снят фильм под названием «История короля». После премьеры, на которой они оба присутствовали, герцог нежно поцеловал жену и сказал продюсеру Джеку Левьену:

— Джек, я проплакал всю картину.

— Вы видите, от чего он отказался.

На что герцог заметил:

— По сравнению с тем, что получил, — от очень немногого.

Тайна их вечного союза, их отношений заключалась в том, что герцог всегда чувствовал себя юношей, влюбленным в девушку.

В 1970 году на приеме в Белом доме, отвечая на тост президента Ричарда Никсона, герцог сказал: «Мне необыкновенно повезло, что очаровательная юная американка согласилась выйти за меня замуж и на протяжении тридцати лет была мне любящим, преданным и заботливым спутником».

Те же чувства испытывала и Уоллис. И на слова о том, как высоко ценит ее герцог, ответила:

— Ну, теперь вы понимаете, почему я его полюбила.

Жизнь текла размеренно и неспешно. Герцог играл в свой любимый гольф, много читал и много курил. «Сколько раз я просила его бросить эту дурную привычку!» — сетовала Уоллис. Кончилось тем, что у него обнаружили рак. Смерть его не пугала, он боялся лишь разлуки с той, которую любил. Чтобы быть вместе и после смерти, он купил два места на кладбище, где завещал похоронить себя и Уоллис, когда придет ее час. Незадолго до его смерти герцога посетила Елизавета II, прибывшая во Францию. Уоллис с достоинством приняла королеву, ни словом не обмолвившись о прошлых обидах.

Вскоре газеты сообщили, что 28 мая 1972 года в своем парижском доме скончался герцог Виндзорский.

Уоллис не плакала, она словно окаменела, не веря, что мужа больше нет. Тело герцога доставили на военном самолете в Англию. Прибыла сюда и Уоллис. Королева предоставила ей свой личный самолет. Ее поселили в Букингемском дворце. Уоллис была приглашена на ленч и на обед. Вела себя, как всегда, с достоинством, с благодарностью принимала заботу и внимание. Но категорически отвергла предложение взглянуть на покойного мужа: ей хотелось запомнить его живым.

День погребения пришелся на тридцать пятую годовщину их свадьбы. Кто-то сказал у могилы: «Человек, который отдал ради любви так много, это настоящее чудо».

Архиепископ Кентерберийский произнес надгробное слово. Уоллис не плакала, стояла застыв и опустив голову перед гробом.

Едва тело предали земле, она сказала королеве, что покидает Англию.

«Великая история любви завершилась, — написала газета «Сан», как бы подводя итог этой необыкновенной истории человеческих чувств, — единственная и неповторимая романтическая история короля, расставшегося с короной ради любимой женщины».

Уоллис пережила мужа, но последние восемь лет пролежала в глубоком параличе. На ее похоронах королева Елизавета II со слезами на глазах призналась, что последние годы она оплачивала все ее счета. У королевы были к тому все основания: ведь если бы не Уоллис, Елизавета никогда не стала бы королевой.

ЭДУАРД VIII (Edward VIII) (1894–1972), король Великобритании, старший сын короля Георга V и королевы Марии. Родился 23 июня 1894 в Ричмонде, умер в Париже 28 мая 1972.

Эдуард VIII (король с 20 января по 11 декабря 1936 года) отрекся от престола, чтобы жениться на своей возлюбленной Уоллис Симпсон. После отречения получил титул герцога Виндзорского.

23 июня 1894 года король Георг V занес в свой дневник: «В 10 ч. утра в Ричмонд-Парке появился на свет прелестный малыш. Вес - 8 фунтов». Вероятно, это были самые ласковые слова короля в адрес сына, сказанного за всю его жизнь.

Мать, женщина холодная и чопорная, исполнила свой долг, даровав мужу наследника, и вполне разделяла мнение королевы Виктории, написавшей по аналогичному случаю: «Ужасно, что первый год счастливой супружеской жизни испорчен и омрачен такими злосчастными неудобствами». Впрочем, сама королева Виктория была очень рада появлению на свет первого правнука и попросила, чтобы новорожденного назвали в честь ее покойного мужа. И принц был окрещен Эдуардом-Алтьбертом-Христианом-Георгом-Эндрю-Патриком-Дэвидом.

Родители видели детей только перед сном, когда заходили к ним в спальню, чтобы поцеловать на ночь. Король-отец внушал детям страх. Слова «Его Величество ждет вас в библиотеке» приводили Дэвида в трепет. Мальчик рос в атмосфере запретов.

В XIX веке король в Британии стал национальным символом, а политическая власть перешла к парламенту. Королева Виктория была для англичан «уравновешенной личностью», Эдуард VII - «веселым королем», а в Георге V видели «отца всех подданных».

В двенадцать лет Дэвида отдали в Осборнскую морскую школу на острове Уайт, где низенький, сутуловатый, щуплый мальчик получил прозвище Килька. Учеба ему давалась с большим трудом. Он постоянно отставал. Через два года его перевели в Королевский Морской корпус в Дартмуте.

В 1910 году скончался Эдуард VII, и отец Дэвида стал королем Георгом V, а сам юноша - принцем Уэльским. Церемония коронации произвела на Дэвида сильное впечатление: в костюме из серебряной парчи, с мечом в красных бархатных ножнах он преклонил колена перед отцом в Вестминстерском аббатстве и произнес слова традиционной клятвы в верности, а затем поцеловал короля в обе щеки. Через несколько дней в замке Карнарвон состоялась церемония, посвященная лично Дэвиду, - его торжественно возвели в достоинство принца Уэльского. Вскоре отец, к неописуемой радости принца, разрешил ему отправиться в трехмесячное плавание на линкоре «Индостан».

В восемнадцать лет Дэвид поступил в Оксфордский университет, где в колледже Св. Магдалины изучал немецкий язык и историю, занимался спортом и охотой. Общее мнение на факультете о принце было: «Нет, пороха он не изобретет».

Король вскоре стал приглашать его на свои охоты. На одной из них они убили более четырех тысяч фазанов, после чего король заметил: «Кажется, Дэвид, сегодня мы несколько увлеклись».

Принц Уэльский получил чековую книжку, держал двух пони, научился играть на волынке и банджо, выступал в дублирующем составе Оксфордской футбольной команды, увлекался танцами. Друзей у него не было. Но даже тех, кто искренне был к нему расположен, таинственная магия царственности вынуждала держаться на почтительном расстоянии. Несомненно, одной из причин того, что он пристрастился к алкоголю, было желание расслабиться, дать выход задавленной пылкости, тщательно скрываемой страстности, ибо тем и другим он был наделен в избытке.

В 1914 году началась война. Дэвид не оставлял попыток попасть на фронт. Он заявил знаменитому лорду Китченеру, военному министру, что, если его убьют, четыре его брата заменят его на престоле. Китченер ответил, что не стал бы препятствовать, если бы речь шла только о гибели наследного принца, «но я не могу не принимать в расчет возможность плена».

В конце концов Дэвид отправился во Францию, в штаб экспедиционных войск. Там он использовал любую возможность, чтобы на автомобиле или велосипеде навестить раненых в полевом госпитале или совершить поездку на фронт. Среди офицеров ходила поговорка: «После ураганного огня германцев непременно жди принца Уэльского». Дэвид стал свидетелем битвы на Сомме, где в первый же день погибли пятьдесят семь тысяч человек...

В тот день, когда Дэвид появился на свет, член парламента Джеймс Кейр Харди сказал в палате общин: «Предполагается, что это дитя однажды будет призвано царствовать над нашей великой страной. В должное время наследник совершит путешествие по свету, и весьма вероятно, что за этим последуют слухи о его морганическом браке. Платить по счету придется стране». Это пророчество сбылось с удивительной точностью.

К концу первой мировой войны принцу исполнилось двадцать пять. Он увлекался скачками - особенно стипль-чезом. Однако премьер-министр, которого поддержали венценосные особы, попросил его отказаться от конных состязаний, поскольку принц мог свернуть себе шею, а любое его падение с лошади стало бы предметом обсуждения всей страны.

Принц пересел на автомобиль «даймлер» и наслаждался скоростью. Тогда его предостерег в письме отец: «Я прошу Вас не ездить слишком быстро и соблюдать осторожность, ибо Ваша матушка и я тревожимся за Вас». Принц обожал игру в поло, но после того как ему угодили мячом в глаз, снова вмешался с запретом отец. Спустя несколько лет Дэвид научился управлять своим личным самолетом. Разумеется, пилотирование пришлось тоже оставить...

Дэвиду постоянно напоминали, что девиз принца Уэльского: «Я служу». Принц обязан произносить речи, сажать деревья, присутствовать при спуске на воду нового судна или закладке фундамента здания... Затем король отправил его в поездку по Британской империи. Чем больше принц путешествовал, тем более популярным становился. Мир увидел и оценил его искреннюю доброжелательность, непринужденность, застенчивую улыбку, чувство юмора и, наконец, его молодость и красоту.

За шесть лет Дэвид проехал более ста пятидесяти тысяч миль, посетил сорок пять стран, посадил столько памятных деревьев, что хватило бы на целую рощу, заложил столько краеугольных камней, что их хватило бы на целую башню.

Король и принц по-разному смотрели на мир, как, впрочем, и на институт брака. Когда Дэвид приехал в Америку, одна из газет поместила такую шапку: «Девушки! Вот он - самый подходящий холостяк. И до сих пор еще никем не пойман!» Перед отъездом в интервью журналистам он сказал, что вполне мог бы жениться на американке. Принц давал понять, что не желает политического брака, женитьбы без любви. Премьер-министр еще в 1920 году предупреждал короля, что наследник престол должен жениться не на иностранке, а на представительнице английской или шотландской аристократии.

Давление на Дэвида усиливалось: родители хотели женить его. Гостившему у него Джину Тенни, чемпиону мира по боксу в тяжелом весе, принц сказал: «Итак, вы уходите из бокса, потому что женитесь. Я иногда думаю, что мне придется уйти из политики, потому что я не женюсь».

Принц не думал о женитьбе. Он никогда не испытывал недостатка в женщинах, но в общении с ними был осторожен и замкнут, и его мимолетные романы длились недолго. Одной из своих возлюбленных он подарил украшенную драгоценными камнями сумочку с надписью «Пинне - навсегда, навсегда, НАВСЕГДА». Но сам-то прекрасно понимал, что никогда не отдаст ей своего сердца. Время настоящей любви еще не пришло...

Первым серьезным увлечение принца была Уинифрид Биркин. Ее муж, член Палаты лордов, был на двадцать лет старше нее. Фрида, как звали ее друзья, вовсе не годилась в партнерши принцу-плейбою. Ее мало занимали светская жизнь и развлечения, она предпочитала мыслящих людей и очень интересовалась политикой. По отзывам тех, кто знал ее, это была блестящая, очень умная, уверенная в себе женщина, не внушавшая тем не менее робости никому, даже застенчивому Дэвиду. Возможно, именно поэтому он потянулся к ней. А возможно, принцу надоело изображать повесу и, повстречав интеллектуалку, он был покорен новизной ситуации. Еще вероятнее, что принц мечтал найти женщину, которая видела бы в нем не наследника престола, а просто человека.

Фрида была не только блистательна, но и очень мила. Небольшого роста, изящная, с очаровательным личиком, прекрасная рассказчица, она с большим искусством превращала самое незначительное происшествие в тщательно отделанное занимательное повествование. Портил ее лишь по-птичьи пронзительный голосок.

Связь продолжалась более десяти лет. «Я знаю, что он любил ее, - отмечал лорд Браунлоу, один из близких друзей принца. - Он часто писал ей, она же отвечала изредка. Разумеется, она была, по выражению тех лет, «очень замужем», но принц предложил ей руку и сердце и получил отказ. Фрида была истинной англичанкой и прекрасно знала, что король никогда не позволит жениться на разведенной». Принц, конечно, тоже понимал, что брак невозможен. Однако его бесконечные поездки, частая смена лиц, городов и впечатлений - все это усилило чувство к той единственной женщине, которая относилась к нему не как к наследнику престола.

Принц тем временем встретил еще одну «великую любовь» - Тельму Фернесс. Она представляла собой полную противоположность Фриде: писаная красавица, но без признаков интеллекта. «Она была очень хороша, - вспоминала одна из ее приятельниц, - но разговаривать с ней было настоящей мукой. Всегда веселая, дружелюбная, словоохотливая, но... небольшого ума. Она была - никакая».

А вот что писала об этом романе сама Тельма: «Я нашла в лице принца то, что мне в то время было особенно нужно. Он был бальзамом на мои душевные раны и полной противоположностью моему мужу: застенчив, тактичен, необыкновенно внимателен и деликатен». Не стоит забывать, что он еще был принцем Уэльским.

И если Дэвид был полной противоположностью лорду Фернессу, то Тельма столь же разительно отличалась от Фриды. «Мы с ним много беседовали, но большей частью - о пустяках. Принц не любил абстрактных рассуждений и отвлеченных идей и не особенно интересовался театром, живописью и литературой. Говорили мы обычно об общих знакомых, о тех местах, где довелось побывать. И этого было достаточно».

Да, принцу в то время этого было достаточно. Он получал от Тельмы любовь и душевное тепло, он мог при ней быть самим собой. Тельма стала для него нишей, убежищем, где он мог укрыться от давления, от суровых ограничений, налагаемых титулом. Он любил риск, искал сильных ощущений - и в стипль-чезе, в полете на аэроплане, - но родители заставили его отказаться от этих увлечений. У него был узкий круг друзей, с которыми он играл в покер, посещал ночные клубы, но никто из них не был ему душевно близок, и потому он все чаще злоупотреблял виски.

Роман Дэвида с Тельмой не затронул его глубоко: принц по-прежнему чувствовал себя холодным, далеким от всего, одиноким существом. Фрида никогда полностью на завладевала его мыслями и чувствами. Тельма Фернесс удовлетворяла его потребности, но не затрагивала главного.

И в это время он встретил свою путеводную звезду - Уоллис Симпсон. Родители Уоллис происходили из знатных аристократических родов. Она унаследовала от матери острый ум, веселый нрав и заразительный смех, и эти качества сочетались у нее с прекрасными манерами, которым ее обучили мать, бабушка и воспитательница из Олдфилдса.

В характере Уоллис романтическая приподнятость, идеализм гармонировали с умением трезво взглянуть на жизнь и верно оценить ситуацию. Девушка уже осознала силу денег и хотела быть богатой: слишком много выпало на ее долю и долю ее матери материальных трудностей. К тому же Уоллис не лишена была тщеславия: наряду с материальной независимостью она мечтала получить и прочное положение в обществе.

И все же романтическая натура всегда преобладала над трезвым расчетом: больше, чем денег, больше, чем славы, ей хотелось любви. В то время несбыточной мечтой многих американских девушек был 20-летний принц Уэльский. Его фотографии мелькали на страницах газет и журналов. Юные американки с замиранием сердца следили за всеми его похождениями. Уоллис не была исключением: вместе с подругой она вела альбом, куда вклеивала заметки о принце Уэльском. Девушка не подозревала, какую роль в жизни принца ей предстоит сыграть.

Они познакомились в ноябре 1930 года. К этому времени 35-летняя Уоллис успела уже развестись с лейтенантом военно-морских сил США Эрлом Уинфилдом, пережить многочисленные любовные приключения и выйти замуж за богатого и добродушного американца Эрнста Симпсона, деловые интересы которого заставляли его подолгу жить в Лондоне.

Уоллис через секретаря познакомилась с его свояченицей - виконтессой Фернесс, известной тем, что ей удалось покорить сердце принца Уэльского. Леди Фернесс вспоминала, что принц хотел провести с ней вечер наедине и был весьма раздосадован, узнав, что намечается прием. «Не волнуйся, дорогой, - успокоила она его, - придут всего лишь несколько друзей, большинство из них тебе знакомы». Затем сообщила об Уоллис Симпсон, добавив: «Говорят, она весьма забавна».

А вот как выглядит знакомство глазами Уоллис. Ей позвонила Консуэло, сестра леди Фернесс, и поинтересовалась, не сможет ли она с мужем заменить ее на вечере у сестры. «Кстати, там будет принц Уэльский...» Последний аргумент имел решающее значение. Обычно хладнокровная Уоллис почувствовала вдруг необычное волнение: ведь она даже не умела делать реверанс. Ее муж, Эрнест, напротив, был очень польщен и доволен.

Уоллис и Эрнест подъехали к дому леди Фернесс в сумерках. Стоял густой туман. Уоллис знобило. Первое, что ей бросилось в глаза, когда леди Фернесс представила ее принцу Уэльскому, - его «печальный взгляд, золотистые волосы, вздернутый нос и абсолютная естественность». С этого дня Дэвид стал частым гостем Симпсонов. То, что начиналось как легкий флирт, превратилось в силу, грозившую потрясти устои Британской империи. Предсказывая принцу бурный роман, «Национальный Астрологический журнал» писал в сентябре 1933 года: «Если принц влюбится, он скорее пожертвует чем угодно, даже короной, лишь бы не потерять предмет своей страсти».

Итак, принц Уэльский был покорен, очарован, околдован Уоллис Симпсон. Он отчаянно влюбился. Принц признавался, что прежде всего его поразило, с каким интересом она отнеслась к его работе. Надо отдать должное молодой женщине: она хорошо изучила симпатии и антипатии, пристрастия и вкусы принца, и потому могла разговаривать с ним смело и с полным знанием дела. Ясно, что аура царственности делала его в ее глазах еще более привлекательным, но это никак не отражалось на ее непринужденности и прямоте - качествах, которые произвели на принца особенно сильное впечатление.

Правда, некоторые из тех, кто знал принца с детства, считали, что «она держала его на аркане сексом». В постели от нее он получал то, чего не могли дать ему другие женщины. Уоллис никак нельзя было назвать красавицей, но она в избытке обладала сексуальной притягательностью. Проведя год в Китае, Уоллис многое почерпнула из восточных концепций жизни и любви...

Многие замечали, что за обедом он подавался в ее сторону, ожидая реплики или замечания, и разражался смехом. Он привык жить по правилам этикета. С Уоллис же можно было расслабиться и хохотать сколько угодно.

Когда брат принца, Георг, женился на греческой принцессе Марине, Дэвид представил королеве Марии Уоллис, как своего большого друга. Королева подала ей руку, не особенно задумываясь, кто перед ней. «Если бы я могла догадаться в то время, то, может быть, приняла какие-то меры», - сокрушалась королева впоследствии.

Вскоре принц снял великолепную яхту в Биаррице, подальше от посторонних глаз. В местном «Баскском баре» для наследника и его спутницы был зарезервирован стол, за которым они ежедневно пили аперитив, а в плавательном бассейне появился отдельный вход, предназначавшийся только для них. На яхте, принадлежавшей лорду Мойну, лидеру консервативной партии, Дэвид и Уоллис обогнули побережье Испании, заходя в тихие бухты. Они устраивали пикники на берегу или обедали инкогнито в маленьких прибрежных ресторанчиках, прогуливались по пустынным пляжам Майорки.

Сведения о принце и Уоллис не просачивались в английские газеты. Никто не знал, что принц преподнес Уоллис бархатный футляр с бриллиантом и изумрудный брелок для браслета. Уоллис попала в волшебный, чарующий мир. Она любила собак - и он подарил ей дымчато-желтого щенка терьера. Она с чисто женской страстью любила драгоценности, духи, платья - и получала их в подарок. В феврале 1935 года она каталась с принцем на лыжах в австрийских Альпах, танцевала с ним вальс в Вене, ездила в Будапешт слушать песни цыган. Они не скрывали своих отношений, о миссис Симпсон знал весь мир... Весь, кроме Великобритании. Впрочем, английский высший свет тоже вскоре познакомился с фавориткой наследного принца на вечере у американки Мод Кунард, где собирались сливки общества.

Принц и Уоллис проводили вместе много времени, часто разговаривали по телефону, но у нее все еще был дом, муж, а у наследника - многочисленные обязанности, встречи, речи, поездки по стране. Эрнста Симпсона тем временем высмеивали в прессе. Сам он признался приятелю: «У меня такое впечатление, будто я препятствую ходу исторических событий».

В это время серьезно заболел король Георг, а 20 января 1936 года, в первом часу ночи принц по телефону сообщил возлюбленной, что его отец скончался. Уоллис со слезами на глазах мягко сказала ему, что понимает, как теперь изменится жизнь Дэвида. На что принц ответил: «Ничто не сможет поколебать моих чувств к вам».

В первые месяцы царствования Эдуард VIII редко встречался с Уоллис - он буквально тонул в море новых дел и обязанностей. Например, существовали специальные красные коробки, заполненные депешами министерства иностранных дел и колоний, донесениями, которые он должен был прочитать, осознать, одобрить или отклонить все представления на награды, отличия и звания. Король автоматически становился адмиралом британского флота, фельдмаршалом и маршалом ВВС, и каждая из этих должностей требовала времени. Эдуард VIII хотел не только заботиться о подданных, но и понимать их.

Но вскоре он заговорил о своей женитьбе на Уоллис, причем как о деле решенном. Оставалось только назначить сроки. Он хотел, чтобы она была рядом всегда и везде, не желал ее делить ни с кем, мечтал, чтобы она жила с ним, а не с Симпсоном. На этом пути стояло много препятствий, ибо не во власти короля Англии распоряжаться своей жизнью.

Эдуард VIII все чаще появлялся с нею в обществе, их связь обрастала немыслимыми слухами и сплетнями. Король предложил Симпсону дворянский титул. Возможно, он следовал давней традиции, когда в XVII веке Роджер Палмер стал графом Кестмейнским, так как смиренно принял к сведению то обстоятельство, что его супруга скрашивала жизнь Карлу II. Однако гордый Симпсон отказался от титула.

Однажды на Брайанстон-Корт, когда Уоллис не было дома, появился сам король. Он был явно расстроен, без конца поправлял галстук, переминался с ноги на ногу, наконец произнес: «Я должен ее видеть!» «Я был до того ошеломлен, - вспоминал впоследствии Симпсон, - что так и сел. И лишь потом сообразил, что сижу в присутствии моего короля!»

Вскоре они встретились снова и расставили точки над «i». Король заявил, что не согласится короноваться, если Уоллис не будет рядом с ним. Эдуард VIII нашел адвоката, который должен был защищать интересы Уоллис на бракоразводном процессе в Ипсвиче.

Король, чтобы отметить это событие, задумал совершить летом круиз по побережью Адриатики. Король инкогнито - под именем герцога Ланкастерского – он прибыл на роскошной яхте в один из югославских портов, где он должен был встретиться со своей любовницей. Впрочем, это было секретом полишинеля: на багаже миссис Симпсон красовались этикетки с ее именем, а яхту короля сопровождали два миноносца британского королевского флота.

Яхта курсировала вдоль побережья Югославии. Влюбленные наслаждались уединением. Когда они сходили на берег, их никто не узнавал. Эта идиллия, впрочем, длилась недолго: вскоре о путешествии узнали, и во всех гаванях путешественников ждали огромные толпы людей, мечтавших увидеть великолепную пару. А когда король отправлялся в город, его сопровождала настоящая манифестация - жители в экстазе приветствовали английского монарха, бросали цветы и кричали: «Да здравствует любовь!» Их снимали фотографы. Лондонский еженедельник поместил один из таких снимков на обложку, сопроводив подписью: «Герцог Ланкастерский и его гостья».

Круиз был завершен, но королю не хотелось, чтобы все закончилось так скоро. Президент Турции Кемаль Ататюрк предоставил им свой личный поезд, на котором они отправились в Вену, затем в Будапешт. Репортеры единодушно отмечали, что король выглядит довольным, много улыбается и смеется, мало пьет, что они с Уоллис танцуют каждый вечер допоздна, подробно описывали туалеты и драгоценности миссис Симпсон. Если раньше Дэвид любил ее, то теперь просто обезумел от любви, он был околдован и одержим.

Король точно рассчитал время процесса. Уоллис должна была получить свободу 27 апреля 1937 года. Коронация была назначена на 12 мая. В промежутке между этими датами должна была состояться свадьба. Он так и заявил премьер-министру: «Не будет свадьбы - не будет коронации».

Процедура развода длилась девятнадцать минут. Уоллис получила свободу. Король получил известие о том, что развод состоялся, после ленча и позвонил Уоллис, как только она вернулась из Ипсвича домой. Вечером они увиделись, обедали вдвоем. Без нее король не находил себе места, разлука для него была непереносима.

Однако теперь роман их достиг точки, когда и Уоллис не могла представить себе жизнь без Эдуарда. Желание короля - закон. Они могли приехать поздно ночью в элитарный «Эмбесси-клуб», где не было ни одного свободного столика, но для них тут же освобождались лучшие места. Стоило Уоллис остановить взгляд на собольем манто - и она получала его. Ему доставляло удовольствие исполнять ее малейший каприз.

Между тем личный главный секретарь Александр Хардинг в письме уведомлял короля о нарастающей волне протестов со стороны британцев: они не хотели, чтобы миссис Симпсон примерила туфельки королевы Марии. Хардинг грозил кризисом и возможной отставкой правительства. В конце письма просил всесторонне обдумать сложившуюся ситуацию и предложил миссис Симпсон немедленно уехать за границу.

Король расценил это письмо как симптом серьезного кризиса, грозящего его правлению. Он был рассержен и поражен. Послание было явно инициировано премьер-министром Болдуином. Но они не учли одного: приняв какое-нибудь решение, он стоял на своем до конца.

Получив письмо Хардинга, король вызвал к себе премьера. «Я намереваюсь жениться на миссис Симпсон, - заявил он. - Как только она получит развод. Этот брак поможет мне лучше выполнять обязанности короля. Если правительство будет возражать, я готов уйти». На Болдуина заявление короля произвело сильное впечатление.

Однако оппозиционная партия лейбористов также выступала против морганатического брака короля. Таким образом король мог жениться на ком угодно, но тогда кабинет консерваторов уходил в отставку, а лидер либералов отказывался бы формировать новое правительство. Кабинет министров собрался на специальное заседание, чтобы заслушать отчет Болдуина о королевской женитьбе. Премьер-министр заявил правительству, что морганатический брак невозможен, поэтому правительство должно выбирать: либо признать жену короля королевой, либо требовать его отречения.

В это время британские друзья пытались уговорить Уоллис оставить короля в покое. Адвокат Эдуарда VIII Уолтер Монктон заметил: «Он скорее покончит с собой, чем расстанется с Уоллис Симпсон». Дэвид знал, что Уоллис хочет, чтобы он оставался на престоле, знал, как дорожит она уникальностью своего положения. Если бы они были вместе, корона стала бы вещью восхитительной и даже приобрела бы важное значение. Если бы Уоллис сумела вдохнуть в него свою энергию, силу, ободрить его своей любовью, он прославил бы свое царствование в веках, сделал бы его беспримерным, придал бы ему неведомое, новое измерение, стал бы первым в истории «королем-популистом». Без Уоллис корона не имела никакого смысла.

Не выдержав психологического давления и шумихи в прессе, Уоллис уехала в Канны. Король общался с ней по телефону. Она призывала его не сдаваться. Его сторонники также советовали сопротивляться. Но король был слишком нетерпелив, слишком упрям и слишком влюблен. И он принял окончательное решение.

В это время перед Букингемским дворцом состоялись тысячные манифестации в защиту «короля бедняков» под лозунгами «Руки прочь от нашего короля!», «Хотим Эдди и его хозяйку!». Уоллис решила сделать заявление для печати. Она собиралась сказать, что не намерена мешать его величеству и готова уехать. Заявление было прочитано в пять часов, а в шесть лондонские газеты вышли с аншлагами: «Уоллис отрекается от короля». Однако механизм отречения был уже запущен и ничто не могло повлиять на решение Эдуарда. Он стоял перед нелегким выбором: корона Британской империи или любимая женщина. Он выбрал любовь.

10 декабря 1936 года в присутствии трех братьев Эдуард VIII заявил «о своем твердом и окончательном решении отречься от престола». Король подписал соответствующие документы, после чего позвонил в Канны и сообщил Уоллис, что отрекся от престола. На следующий день Эдуард выступил по радио. Его трогательную речь слушал весь мир. Запрос на текст пришел даже из Испании, в которой бушевала война...

В мае 1937 года Дэвид и Уоллис поженились. Бывший монарх очень хотел, чтобы из Лондона приехал представитель королевской семьи, чтобы шафером стал его младший брат Джордж. Правительство не разрешило. Он желал, чтобы их обвенчали, но англиканские епископы категорически запретили всем священникам совершать обряд. Во избежание неприятностей Дэвиду пришлось отсрочить свадьбу, чтобы она не совпала со днем коронации, назначенной на 12 мая. Бракосочетание решено было провести в замке Канде.

Тем временем пришла приятная весть: преподобный Роберт Андерсон Джердин из Дарлингтона, презрев запрет епископов, вызвался совершить таинство. Гостей было всего шестнадцать. Правда, у стен замка собралась толпа. Полицейские маленького французского городка, в окрестностях которого находился замок Канде, облачились в парадные мундиры. На всех дорогах стояли мотоциклисты. Повсюду были развешаны британские и французские флаги.

Наконец таинство совершилось под чарующие звуки органа. Чета преклонила колени перед алтарем на две белые атласные подушки. Герцог выглядел удивительно молодо и просто излучал счастье.

Чета Виндзоров поселилась в старинном замке Васселерлеонбург, выстроенном в 1250 году, но имевшем все современные удобства, включая бассейн и теннисный корт. В замке было сорок комнат, прекрасный сад и часовня, а вокруг высились альпийские вершины. Багаж герцога насчитывал двести шестьдесят шесть мест.

Люди суеверные вздохнули с облегчением, когда Дэвид перенес Уоллис через порог не споткнувшись - эта примета сулила их супружеству счастливые дни. Они действительно оказались счастливыми. Чета Виндзоров много путешествовала, жила в Германии, Австрии, Америке...

4 апреля 1970 года прием в Белом доме давал Ричард Никсон . В числе ста шести приглашенных были министры, промышленные магнаты, астронавты, предприниматели и представители светской элиты. Отвечая на тост Никсона, герцог Виндзорский поднял бокал с шампанским и сказал: «Мне необыкновенно повезло, что очаровательная американка согласилась выйти за меня замуж и в течение тридцати лет была мне любящим, преданным и заботливым спутником».

И это было действительно так. Те же чувства испытывала и герцогиня. Однажды ей сказали, что герцог очень высоко ценит ее. Она ответила с улыбкой: «Теперь вы понимаете, почему я его полюбила». Когда же Дэвида спросил, если бы он снова стоял перед выбором, изменилось бы его решение? Герцог твердо и убежденно ответил: «Точно так же!»

Герцог умер в Париже 28 мая 1972 года от рака. Похороны состоялись в Лондоне. Очередь из тех, кто пришел попрощаться, растянулась на милю. В часовне побывали королева Елизавета с мужем и дочерью.

Герцогиня Виндзорская умерла 24 апреля 1986 года в возрасте 90 лет и была похоронена, по желанию герцога, в могиле рядом со своим мужем.

В год рождения Эдуарда - первого правнука королевы Виктории - ей исполнилось семьдесят пять лет, пятьдесят семь из которых она правила У нее было девять детей и сорок внуков. Когда королева-долгожительница умерла в 1901 году, на трон взошел ее сын Эдуард VII, умерший в 1910 году. Ему наследовал Георг V, в результате чего его сын Эдуард, тот самый первый правнук королевы Виктории, сделался наследником престола - принцем Уэльским.

Как и подобает наследнику, он вел беспечный образ жизни, путешествовал, заводил романы, однако о женитьбе не помышлял. Более того, шутил, что, видимо, никогда не женится, потому что слишком увлечен спортом и театром. Но сказать, что у него не было увлечений женщинами, было бы неправдой. Напротив, принц часто менял свои привязанности и, казалось, был не способен на большое, глубокое чувство. Правда, однажды он увлекся женщиной, женой члена палаты лордов - Фридой Биркин. Она была на двадцать лет старше принца-плейбоя, ее занимала политика и умные мужчины. Иначе говоря, это была интеллектуалка, но чертовски милая интеллектулка небольшого роста, изящная, очаровательная. Эта связь принца длилась более десяти лет. Когда же он предложил ей руку и сердце, то получил отказ. Она прекрасно понимала, что король никогда не позволит сыну жениться на разведенной женщине. Затем появилась новая пассия - Тельма Фернесс, полная противоположность предыдущей: писаная красавица и совершенно безмозглая. Беседовали они большей частью о пустяках. Роман с ней не затронул принца глубоко.

И тут он повстречал Уоллис Симпсон, урожденную Уорфилд.

Она уже побывала замужем, и не однажды. Первый муж умер от туберкулеза, со вторым она разошлась. Испытала сильную страсть к аргентинскому дипломату, в конце концов бросившему ее. Пытаясь излечиться от любви, уехала в Китай. Вернулась в Нью-Йорк, где и встретила мистера Симпсона, ставшего ее новым мужем. Они поженились в 1928 году и сразу же отправились в свадебное путешествие по Европе. После чего поселились в Казалось, корабль Уоллис прибило к тихой пристани и она нашла свое счастье.

Однажды, это было в ноябре 1930 года, ее пригласили на званый вечер в дом, где должен был присутствовать принц Уэльский. Уоллис разволновалась: ведь она даже не умела делать реверанс. Она срочно начала учиться кланяться. К ее удивлению, когда ее представили принцу Уэльскому, она не испытала никакого чувства неловкости. Ей запомнились, по ее словам, его печальный взгляд, золотистые волосы, вздернутый нос и абсолютная естественность. Едва ли не сразу же у принца возник легкий флирт с Уоллис. Приблизительно в это время один астрологический журнал предсказал Эдуарду бурный роман: "Если принц влюбится, он скоро пожертвует чем угодно, даже короной, лишь бы не потерять предмет своей страсти". Похоже было, что предсказание начало сбываться. Вскоре флирт перешел в сильное увлечение, принц, околдованный миссис Симпсон, совершенно потерял голову. И то, что начиналось как легкий флирт, превратилось в силу, которая грозила потрясти устои Британской империи.

Была ли Уоллис Симпсон столь неотразима? Красавицей назвать ее было нельзя. Зато она в избытке обладала тем, что принято называть сексуальной притягательностью. Как заметил тогда один журнал, пытавшийся угадать причину такого увлечения принца, "чары женщины зависят далеко не только от ее красоты".

Их отношения развивались по нарастающей. Однако на первых порах Уоллис берегла свою репутацию. Ведь она все еще была миссис Симпсон. Постепенно сведения о связи принца с Уоллис начали появляться на страницах газет, правда, пока не английских. Вскоре, впрочем, слухи о романе принца просочились в высший свет. Король был шокирован и молил Бога, чтобы связь эта оказалась очередной легкой интрижкой сына. И неизвестно, как бы отреагировал Георг V на то, что произойдет в скором будущем. Но он - к счастью или несчастью - не дожил до этого дня.

В январе 1936 года Георг V скончался. Ночью Эдуард позвонил Уоллис по телефону и сообщил ей скорбную весть, поспешив прибавить:

Ничто не может изменить моих чувств к вам.

Но уже в первые месяцы его царствования их встречи стали более редкими. И немудрено: на нового короля Эдуарда VIII свалилась масса неотложных дел.

Миссис Симпсон решила было, что любви их пришел конец. Но однажды, встретив ее в обществе, король заговорил о женитьбе. По его словам, дело это решенное, вопрос лишь в сроках. Теперь он понял, что Уоллис стала еще нужней ему, чем когда-либо. Она, однако, не верила в возможность брака. Слишком много препятствий возникло бы на их пути. Король Англии не принадлежит себе и не властен распоряжаться собой и своей жизнью. Но когда он произнес слово "жена", она заколебалась и начала верить в то, что у него вполне серьезные намерения.

Эдуард VIII часто появлялся с нею в обществе, и толки об их связи все более ширились. Положение миссис Симпсон стало двусмысленным, а точнее говоря, просто невыносимым. Что она могла сказать мужу? Кончилось тем, что Эдуард VIII явился к мистеру Симпсону и прямо заявил:

Я не могу короноваться, если Уоллис не будет стоять со мной рядом.

Мистер Симпсон ответил, что пусть, мол, решает сама Уоллис.

Ее выбор не заставил себя ждать. И не выгоды этого союза, не щедрые подарки Эдуарда склонили ее к этому. Оба они сознавали, что созданы друг для друга. Их связывало не только физическое влечение, но и интеллектуальное партнерство, духовная близость. В конце концов она решилась на развод с мужем.

Слушание дела о разводе в суде продолжалось девятнадцать минут. И вскоре "Тайме" разразилась сенсацией: "Король женится на Уоллис". В газете говорилось о поразившей короля пламенной любви к женщине не королевского происхождения. Вспоминались разные исторические примеры морганатических браков. Еще в XVI веке из шести жен Генриха VIII четыре были "низкого происхождения". Людовик XIV вынужден был скрывать свой морганатический брак с блистательной мадам де Ментенон. Второй брак прусского короля Фридриха Вильгельма III с графиней Гарракской также был таким.

Но что такое морганатический брак? Неравнородный. Женитьба для членов королевских семей Европы всегда была вопросом политической целесообразности, и крайне редко династические браки заключались по любви. На роль будущих супругов, особенно для наследников престола, подбирали претендентов из круга равных - тех, кто мог обеспечить наиболее прочный политический, военный или финансовый союз. Брак с рядовым представителем дворянского сословия вызывал неодобрение, к нему относились с презрением.

Тем не менее принц, то есть наследник престола, мог влюбиться в женщину, не подходящую по происхождению на роль супруги короля. В этих случаях и заключался так называемый морганатический брак. Морганатическая супруга не имеет права на титул, герб и состояние своего мужа; их дети также не имеют права наследования. Такие союзы также называют "браком по левую руку", так как невеста стоит от жениха слева, а не справа, как обычно принято. К таким бракам принадлежал брак Александра II с княгиней Долгорукой (Юрьевской); женитьба великого князя Константина на княгине Лович; престолонаследника Австро-Венгерской империи Франца Фердинанда на графине Софье Хотек, как, впрочем, и многие другие.

В случае с Эдуардом VIII его неравнородному браку воспротивились ревнители королевской власти. В том числе и премьер-министр Болдуин. Когда этот политик предупредил короля, что в империи никто не согласится на его морганатический брак с миссис Симпсон, Эдуард VIII ответил: "Нет, нет и еще раз нет!"

Тогда королю предложили три варианта решения: отказаться от женитьбы; жениться, презрев рекомендации правительства; вообще отречься от престола.

Все очень скоро поняли, что для Эдуарда дилеммы - она или престол - не существует. Король предпочтет отречение, но не расстанется с любимой.

Газеты пестрели заголовками: "Любовь или престол", "Уоллис отрекается от короля", "Конец кризиса", "Эдуард остается на престоле". Вопреки последнему предсказанию в конце декабря 1936 года Эдуард VIII подписал акт об отречении. Приехали три брата короля, чтобы присутствовать при церемонии подписания этого акта. Документ гласил:

"Я, Эдуард VIII, король Ирландии и британских доминионов, император Индии, настоящим заявляю о своем твердом и окончательном решении отречься от престола и выражаю желание, чтобы акт этот вступил в действие немедленно..."

Как ни странно, Уоллис, которая в то время была в Каннах, старалась удержать короля от непоправимого шага. Он ее не послушал. Позвонил ей туда и сообщил, что решающий шаг сделан. Кто-то из слуг Уоллис утверждал позже, что она отчетливо произнесла: "безмозглый дурень" и разрыдалась.

Эдуард VIII царствовал 325 дней, 13 часов 57 минут. После чего ему был присвоен титул герцога Виндзорского, и экс-король на миноносце покинул родину. Перед отплытием он попрощался с новым королем Георгом VI - своим братом и почти без свиты отбыл в добровольное изгнание. Новоиспеченный герцог Виндзорский искренне радовался обретенной свободе. Поговорив по телефону с Уоллис, он, по свидетельству слуг, "долго пел в ванной", а затем принялся распаковывать свои вещи - едва ли не впервые в жизни сам, ибо камердинер остался в Англии. На столике стояли фотографии Уоллис - штук шестнадцать.

Герцог размышлял о будущем. Отказаться от титула, стать вполне частным лицом и заняться политикой? И где они с Уоллис будут жить? Куда направят свои стопы?

Но главное для него было бракосочетание с любимой.

По старинному обычаю жена герцога получала его ранг и соответствующие привилегии. Обретала право зваться "ее королевским высочеством", как и право на реверанс от дам и низкий поклон от мужчин. Эти права и привилегии в отношении Уоллис были как острый нож для многих высокопоставленных персон, ненавидевших выскочку-американку. Под нажимом кабинета министров король вынужден был лишить Уоллис титула герцогини. Тем самым он наносил жестокую обиду брату, но ничего не мог поделать. Был составлен так называемый "Акт о лишении", согласно которому титул "королевское высочество" не распространялся ни на жену герцога Виндзорского, ни на его потомков.

Это было все равно что плевок в лицо - немыслимое оскорбление, которое Эдуард не мог ни забыть, ни простить.

Отличный свадебный подарок, - с горькой усмешкой произнес герцог. И пожелал ускорить приготовления к свадьбе.

Были куплены обручальные кольца уэльского золота, выжгли на деревянной панели камина слова: "Эдуард - Уоллис - 1937" и сфотографировались на память. Когда фотограф попросил их принять счастливый вид, Уоллис ответила: "У нас всегда счастливый вид".

Замок, где совершилось таинство, находился неподалеку от французского городка Канде. Гостей было немного - шестнадцать человек. Сын Черчилля Рэндолф, супруги Ротшильд, консул в Нанте и первый секретарь британского посольства.

У стен замка собралась толпа. Полицейские надели парадную форму. Шла бойкая торговля с лотков. Дома украсили британскими и французскими флагами. Повсюду были плакаты: "Желаем счастья Виндзору и миссис Уорфилд".

Когда преподобный Джердин, совершивший обряд венчания по канону англиканской церкви, призвал всех помолиться о том, чтобы Всевышний благословил "этих мужчину и женщину", грянул орган и новобрачные поцеловались.

После церемонии был свадебный завтрак, и Уоллис разрезала шестиярусный свадебный пирог.

"Bсe пили шампанское "Лоусон" 1921 года, - говорилось в разделе светской хроники одной газеты, - кроме его высочества, который попросил чашку своего любимого чая "Эрл Грей". После чего Эдуард обратился к журналистам с просьбой оставить их на время медового месяца в покое, и те, как ни странно, послушались...

Над Европой сгущались тучи, мир стоял накануне большой войны. И она грянула. Германские войска вторглись во Францию. Париж, где поселились герцог и Уоллис, со дня на день мог пасть.

Герцог тревожился за Уоллис, хотел вывезти ее в безопасное место. Им удалось добраться до французской Ривьеры. Затем они пересекли испанскую границу.

Победа в мае 1945 года застала их в Нью-Йорке. Приближалась десятая годовщина их союза.

Прошли десять лет, но не любовь, - говорил герцог.

Они снова оказались в Париже. Уоллис занялась поисками подходящего жилья.

Мой муж был королем, и я хочу, чтобы он жил по-королевски, - не то в шутку, не то всерьез заметила она. Даже подумывала приобрести особняк графини Дюбарри, знаменитой фаворитки Людовика XV. Но быстро поняла, что могут возникнуть нежелательные ассоциации. Тогда выбор пал на дом, еще недавно служивший резиденцией Шарля де Голля.

С любовью она занялась устройством их "гнездышка", где супруги прожили не один год. Много путешествовали.

В феврале 1952 года умер король Георг VI. На похороны герцог поехал один. Новая королева Елизавета II приходилась ему племянницей и заявила, что нежно любит своего дядюшку. Но на коронацию ни он, ни тем более Уоллис приглашены не были. И это они пережили.

К тому времени об их жизни был снят фильм под названием "История короля". После премьеры, на которой они оба присутствовали, герцог нежно поцеловал жену и сказал продюсеру Джеку Левьену:

Джек, я проплакал всю картину.

Вы видите, от чего он отказался.

На что герцог заметил:

По сравнению с тем, что получил, - от очень немногого.

Тайна их вечного союза, их отношений заключалась в том, что герцог всегда чувствовал себя юношей, влюбленным в девушку.

В 1970 году на приеме в Белом доме, отвечая на тост президента Ричарда Никсона, герцог сказал: "Мне необыкновенно повезло, что очаровательная юная американка согласилась выйти за меня замуж и на протяжении тридцати лет была мне любящим, преданным и заботливым спутником".

Те же чувства испытывала и Уоллис. И на слова о том, как высоко ценит ее герцог, ответила:

Ну, теперь вы понимаете, почему я его полюбила.

Жизнь текла размеренно и неспешно. Герцог играл в свой любимый гольф, много читал и много курил. "Сколько раз я просила его бросить эту дурную привычку!" - сетовала Уоллис. Кончилось тем, что у него обнаружили рак. Смерть его не пугала, он боялся лишь разлуки с той, которую любил. Чтобы быть вместе и после смерти, он купил два места на кладбище, где завещал похоронить себя и Уоллис, когда придет ее час. Незадолго до его смерти герцога посетила Елизавета II, прибывшая во Францию. Уоллис с достоинством приняла королеву, ни словом не обмолвившись о прошлых обидах.

Вскоре газеты сообщили, что 28 мая 1972 года в своем парижском доме скончался герцог Виндзорский.

Уоллис не плакала, она словно окаменела, не веря, что мужа больше нет. Тело герцога доставили на военном самолете в Англию. Прибыла сюда и Уоллис. Королева предоставила ей свой личный самолет. Ее поселили в Букингемском дворце. Уоллис была приглашена на ленч и на обед. Вела себя, как всегда, с достоинством, с благодарностью принимала заботу и внимание. Но категорически отвергла предложение взглянуть на покойного мужа: ей хотелось запомнить его живым.

День погребения пришелся на тридцать пятую годовщину их свадьбы. Кто-то сказал у могилы: "Человек, который отдал ради любви так много, это настоящее чудо".

Архиепископ Кентерберийский произнес надгробное слово. Уоллис не плакала, стояла застыв и опустив голову перед гробом.

Едва тело предали земле, она сказала королеве, что покидает Англию.

"Великая история любви завершилась, - написала газета "Сан", как бы подводя итог этой необыкновенной истории человеческих чувств, - единственная и неповторимая романтическая история короля, расставшегося с короной ради любимой женщины".

Уоллис пережила мужа, но последние восемь лет пролежала в глубоком параличе. На ее похоронах королева Елизавета II со слезами на глазах призналась, что последние годы она оплачивала все ее счета. У королевы были к тому все основания: ведь если бы не Уоллис, Елизавета никогда не стала бы королевой.