Тьма
(Из Байрона)
Я видел сон… не всё в нем было сном.
Погасло солнце светлое — и звезды
Скиталися без цели, без лучей
В пространстве вечном; льдистая земля
Носилась слепо в воздухе безлунном.
Час утра наставал и проходил —
Но дня не приводил он за собою…
И люди — в ужасе беды великой
Забыли страсти прежние… Сердца
В одну себялюбивую молитву
О свете робко сжались — и застыли.
Перед огнями жил народ; престолы,
Дворцы царей венчанных, шалаши,
Жилища всех имеющих жилища —
В костры слагались… города горели…
И люди собиралися толпами
Вокруг домов пылающих — затем,
Чтобы хоть раз взглянуть в лицо друг другу.
Счастливы были жители тех стран,
Где факелы вулканов пламенели…
Весь мир одной надеждой робкой жил…
Зажгли леса; но с каждым часом гас
И падал обгорелый лес; деревья
Внезапно с грозным треском обрушались…
И лица — при неровном трепетанье
Последних, замирающих огней
Казались неземными… Кто лежал,
Закрыв глаза, да плакал; кто сидел,
Руками подпираясь — улыбался —
Другие хлопотливо суетились
Вокруг костров — и в ужасе безумном
Глядели смутно на глухое небо,
Земли погибшей саван… а потом
С проклятьями бросались в прах и выли,
Зубами скрежетали. Птицы с криком
Носились низко над землей, махали
Ненужными крылами… Даже звери
Сбегались робкими стадами… Змеи
Ползли, вились среди толпы, — шипели
Безвредные… их убивали люди
На пищу… Снова вспыхнула война,
Погасшая на время… Кровью куплен
Кусок был каждый; всякий в стороне
Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке.
Любви не стало; вся земля полна
Была одной лишь мыслью: смерти — смерти,
Бесславной, неизбежной… страшный голод
Терзал людей… и быстро гибли люди…
Но не было могилы ни костям,
Ни телу… пожирал скелет скелета…
И даже псы хозяев раздирали.
Один лишь пес остался трупу верен,
Зверей, людей голодных отгонял —
Пока другие трупы привлекали
Их зубы жадные… но пищи сам
Не принимал; с унылым долгим стоном
И быстрым, грустным криком всё лизал
Он руку, безответную на ласку —
И умер, наконец… Так постепенно
Всех голод истребил; лишь двое граждан
Столицы пышной — некогда врагов —
В живых осталось… встретились они
У гаснущих остатков алтаря,
Где много было собрано вещей
Святых*.
Холодными, костлявыми руками,
Дрожа, вскопали золу… огонек
Под слабым их дыханьем вспыхнул слабо,
Как бы в насмешку им; когда же стало
Светлее, оба подняли глаза,
Взглянули, вскрикнули и тут же вместе
От ужаса взаимного внезапно
Упали мертвыми.
.
. И мир был пуст;
Тот многолюдный мир, могучий мир
Был мертвой массой, без травы, деревьев,
Без жизни, времени, людей, движенья.
То хаос смерти был. Озера, реки
И море — всё затихло. Ничего
Не шевелилось в бездне молчаливой.
Безлюдные лежали корабли
И гнили на недвижной, сонной влаге…
Без шуму, по частям валились мачты
И, падая, волны не возмущали…
Моря давно не ведали приливов…
Погибла их владычица — луна;
Завяли ветры в воздухе немом…
Исчезли тучи… Тьме не нужно было
Их помощи… она была повсюду…
Примечания
Печатается по тексту первой публикации.
В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, ПСС, 1898 («Нива»), т. IX, с. 279-281.
Автограф неизвестен.
Датируется 1845 г. на основании публикации в «Петербургском сборнике», который был разрешен цензурой 12 января 1846 г.
Перевод стихотворения Байрона «Darkness» (1816).
Изучив английский язык еще в детстве, Тургенев в 30-е годы много читал по-английски. Байрон принадлежал к числу излюбленных им в это время поэтов. Как видно из письма Тургенева к А. В. Никитенко от 26 марта (7 апреля) 1837 г., им был переведен «Манфред» (см.: Наст. изд., Письма, т. I), но до нас этот перевод не дошел. О том, что Тургенев и в последующее десятилетие неоднократно читал и хорошо знал Байрона в подлиннике, свидетельствуют частые ссылки на него в ранних поэмах, а также прямые и скрытые цитаты из его произведений (см.: «Андрей», «Поп» и др.). В первой повести Тургенева, «Андрей Колосов» (1844), один из участников кружка беседующей молодежи цитирует Байрона по-английски, на что рассказчик замечает: «Фу ты чёрт, какая у вас память! И всё из Байрона!»
Были ли выполнены Тургеневым еще какие-либо переводы из Байрона, мы не знаем, но известно, что в середине 40-х годов в редакции «Современника» он считался достаточно сведущим в этой области человеком. Сохранилось письмо Тургенева от конца 1846— начала 1847 г. к А. В. Никитенко, который в то время был редактором «Современника»: «Панаев доставил мне от Вашего имени перевод Байронова „Сна“ — и сказал, что Вы желаете знать мое мнение насчет этого перевода. Я вчера прочел и сличил его с оригиналом и убедился, что г-н переводчик плохо знает и английский и русский язык» (Наст. изд., Письма, т. I). Перевод неизвестного автора, о котором писал в этом письме Тургенев, в «Современнике» не появился. Позднее, в письме к А. В. Топорову от 25 августа (6 сентября) 1879 г., Тургенев сообщал: «О Шиллере и Байроне я где-то писал (по поводу переводов) — но где? — теперь решительно не помню».
В библиотеке Тургенева в Орле сохранились два издания Байрона, которыми он пользовался в конце 30-х — начале 40-х годов: The works of lord Byron. Complete in one volume. London; Leipzig, 1837 (на с. 613 строфа XXVII «Дон-Жуана» отмечена цифрой «V»); The complete works of lord Byron. Paris, 1835 (на титульном листе надпись: «И. Тургенев, 1841 г.») Но данные издания не единственные, которые были в руках Тургенева, так как поэму Байрона «Манфред» он переводил еще до выхода этих книг.
Святых… — Вероятно, сокращено цензуройВ английском подлиннике пропуск читается: «For an unholy usage.» <для кощунственного употребления>.
Упали мертвыми… И мир был пуст… — Эти стихи, возможно, также сокращены цензуройВ английском подлиннике пропущенные строки читаются: «Even of their mutual hideousness they died, Unknowing who he was upon whose brow Famine had written Fiend» <Они умерли при виде взаимного безобразия, Не зная, кто был тот, на чьем челе Голод начертал — Дьявол>.
Я видел сон… Не все в нем было сном.
Погасло солнце светлое, и звезды
Скиталися без цели, без лучей
В пространстве вечном; льдистая земля
Носилась слепо в воздухе безлунном.
Час утра наставал и проходил,
Но дня не приводил он за собою…
И люди - в ужасе беды великой
Забыли страсти прежние… Сердца
В одну себялюбивую молитву
О свете робко сжались - и застыли.
Перед огнями жил народ; престолы,
Дворцы царей венчанных, шалаши,
Жилища всех имеющих жилища -
В костры слагались… города горели…
И люди собиралися толпами
Вокруг домов пылающих - затем,
Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу.
Счастливы были жители тех стран,
Где факелы вулканов пламенели…
Весь мир одной надеждой робкой жил…
Зажгли леса; но с каждым часом гас
И падал обгорелый лес; деревья
Внезапно с грозным треском обрушались…
И лица - при неровном трепетанье
Последних замирающих огней
Казались неземными… Кто лежал,
Закрыв глаза, да плакал; кто сидел,
Руками подпираясь, улыбался;
Другие хлопотливо суетились
Вокруг костров - и в ужасе безумном
Глядели смутно на глухое небо,
Земли погибшей саван… а потом
С проклятьями бросались в прах и выли,
Зубами скрежетали. Птицы с криком
Носились низко над землей, махали
Ненужными крылами… Даже звери
Сбегались робкими стадами… Змеи
Ползли, вились среди толпы, шипели,
Безвредные… Их убивали люди
На пищу… Снова вспыхнула война,
Погасшая на время… Кровью куплен
Кусок был каждый; всякий в стороне
Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке.
Любви не стало; вся земля полна
Была одной лишь мыслью: смерти - смерти
Бесславной, неизбежной… Страшный голод
Терзал людей… И быстро гибли люди…
Но не было могилы ни костям,
Ни телу… Пожирал скелет скелета…
И даже псы хозяев раздирали.
Один лишь пес остался трупу верен,
Зверей, людей голодных отгонял -
Пока другие трупы привлекали
Их зубы жадные… Но пищи сам
Не принимал; с унылым долгим стоном
И быстрым, грустным криком все лизал
Он руку, безответную на ласку,
И умер наконец… Так постепенно
Всех голод истребил; лишь двое граждан
Столицы пышной - некогда врагов -
В живых осталось… Встретились они
У гаснущих остатков алтаря,
Где много было собрано вещей
Святых. . . . . . . . . . .
Холодными костлявыми руками,
Дрожа, вскопали золу… Огонек
Под слабым их дыханьем вспыхнул слабо,
Как бы в насмешку им; когда же стало
Светлее, оба подняли глаза,
Взглянули, вскрикнули и тут же вместе
От ужаса взаимного внезапно
Упали мертвыми. . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
И мир был пуст;
Тот многолюдный мир, могучий мир
Был мертвой массой, без травы, деревьев
Без жизни, времени, людей, движенья…
То хаос смерти был. Озера, реки
И море - все затихло. Ничего
Не шевелилось в бездне молчаливой.
Безлюдные лежали корабли
И гнили на недвижной, сонной влаге…
Без шуму, по частям валились мачты
И, падая, волны не возмущали…
Моря давно не ведали приливов…
Погибла их владычица - луна;
Завяли ветры в воздухе немом…
Исчезли тучи… Тьме не нужно было
Их помощи… она была повсюду…
В ПОГАСЛО СОЛНЦЕ, ЗВЕЗДЫ ПОТУСКНЕЛИ.... ТЬМА. Байрон 1816 год!!!
С. Л. Сухарев. Стихотворение Байрона Darkness в ру
Сергей Сухарев
С.Л. СУХАРЕВ
СТИХОТВОРЕНИЕ БАЙРОНА "DARKNESS" В РУССКИХ ПЕРЕВОДАХ
Стихотворение "Darkness", написанное Байроном в июле 1816 в Швейцарии, - одно из наиболее известных лирических произведений поэта. Для русских переводчиков оно издавна обладало особой притягательностью: первые переводы появились в петербургских журналах в начале 1822, два новых перевода напечатаны в год 200-летия поэта. Всего, по нашим данным, опубликовано 25 переводов - цифра для русских переводов лирики Байрона беспрецедентная.
(43) Для демонстрации возможного переводческого решения (разумеется, нимало не претендующего на окончательность) предлагаем не публиковавшийся ранее перевод, выполненный автором статьи (совместно со Светланой Шик):
Тьма
Я видел сон — то был не просто сон.
Погасло солнце, звезды потускнели,
Бродя в просторе вечном без дороги;
И ледяная, чёрная Земля
Блуждала слепо в воздухе безлунном;
День наступал, не приводя рассвета;
И вытеснил людские страсти ужас
Пред запустеньем мира — охладели
Сердца в мольбе, мольбе своекорыстной.
Ютились у костров сторожевых:
Царей венчанных троны и чертоги,
Лачуги бедных — всякое жилище
Пошло в огонь; сжигались города
И люди к пламенным столпам стремились —
Еще хоть раз взглянуть в лицо друг другу;
Был счастлив тот, кто жил вблизи вулканов —
При свете горных факелов; одною
Надеждой робкой мир существовал.
Зажгли леса — и ежечасно с шумом
Обугленные рушились деревья,
И снова надвигалась чернота;
Прерывистые вспышки временами
Людские лица тускло озаряли,
Им придавая вид потусторонний:
Иные у огня ничком лежали
И плакали; иные, опершись
На сцепленные руки, улыбались;
Иные собирали суетливо
Обломки на костер свой погребальный,
Бросая взгляды с диким беспокойством
На небосвод — былого мира саван;
И в прах кидались, скрежеща зубами
И страшные проклятья изрыгая;
И по земле встревоженные птицы
Бессильными крылами тщетно били;
И хищники являлись со смиреньем
Искать защиты; приползали змеи,
Свиваясь в кольца посреди толпы,
Шипели, но не жалили, — на пищу
Их убивали; и опять Война,
Забытая, свой пир возобновила:
Кусок стал кровью добываться; каждый,
Таясь во мраке, жадно насыщался;
Любовь исчезла; мысль одна царила
О смерти — смерти скорой и бесславной.
Утробы голод грыз, мор начался,
Но мертвецы могил не обретали:
Глодали тощих тощие, и псы
Кидались на хозяев; лишь один,
Рыча, холодный труп оберегал
От алчных челюстей — и с долгим воем
Он руку безответную лизал,
Визжал отчаянно, надрывно лаял,
Забыв о пище — ослабел и смолк.
Так постепенно все погибли… Двое
Жильцов осталось в городе огромном:
Враги заклятые, у алтаря
Они сошлись над утварью священной,
Что послужила целям нечестивым;
Костлявыми руками тёплый пепел
Разворошили — и движеньем слабым
Раздули искру: словно бы в насмешку
Блеснуло пламя, на одно мгновенье
Глаза их встретились — и тут, вскричав
От ужаса, они упали оба,
Сражённые взаимным безобразьем;
И так и не узнали, кто был тот,
На чьем челе жестокий голод вывел
Прозванье: Враг… Мир опустел: могучий
И многолюдный мир стал мёртвой глыбой
Без трав, дерев, без солнца, без людей —
Безжизненной и мёрзлой глыбой праха.
Озёра, реки и моря застыли,
Безмолвие царило в их глубинах;
Заброшенные гнили корабли;
Кренились мачты — их обломки, рушась,
Не возмущали бездны недвижимой;
Приливы успокоились в гробнице;
Исчезла их владычица Луна;
Зачахли ветры в воздухе недвижном;
Не стало туч, но не было в них нужды —
И всю Вселенную объяла Тьма.
(44) 3а недостатком места ограничимся указанием на следующие переводы: Тьма: Из Бейрона // Утро (Лит. и политич. сборник, издаваемый М. Погодиным). М.:1866. С. 240-242. Подпись: СМ. (по нашим предположениям, автором данного перевода — явно дилетантского — мог быть Степан Алексеевич Маслов); Мрак // Полн.собр. соч. лорда Байрона (Ежемес. лит. приложение к журналу "Живописное обозрение"). СПб.: 1894. Т. 6.С. 222-223; То же: Лорд Байрон. Полн. собр. соч. Киев; СПб.; Харьков: 1904. Стлб. 535—536 (прозаический пер. К. Гумберта,
А. Богаевской и Стальки); Тьма: (Байрона) // Эллис. Иммортели. Вып. 2. М., 1904. С. 154-156. То же: Чтец-декламатор. Т.2. Киев: 1905. С. 25-28.
В кн.: Великий романтик: Байрон и мировая литература [Сб.статей].
М.: Наука, 1991. С.221-236.
Знаменитое стихотворение «Тьма» было написано Байроном в 1816 г. в Швейцарии и издано в том же году в книге «Шильонский узник». В это время 28-летний Байрон уже знаменит. Мрачное настроение стихотворения, возможно, связано с бурными событиями, происходившими в жизни поэта. Он не только подвергался нападкам поэтов-лейкистов, но и вынужден был развестись с женой.
«Тьму (мрак)» перевели на русский язык почти сразу же: впервые в 1822 г. Мятежный дух стихотворения близок русским поэтам. Загадка стихотворения состоит в том, что каждый читатель, в том числе и переводчик, понимает смысл произведения по-своему, иногда противоположным образом.
Литературное направление и жанр
Стихотворение относится к романтическому направлению. Байрон изображает психологию человека, обречённого на смерть. Поведение героя в пограничной ситуации, в момент смертельной опасности – излюбленный материал для творчества у романтиков. Не чужда им и тема апокалипсиса. Байрон находит сюжет, чтобы длить этот момент дни, возможно, месяцы – природная катастрофа.
У стихотворения есть эпический сюжет, но оно остаётся лирическим произведением, потому что штрихи внешних событий – только повод для раскрытия внутреннего мира человека. По жанру стихотворение ближе всего к философской лирике.
Тема, основная мысль и композиция
Тема стихотворения – апокалипсис. Очевидно, именно так воспринимали стихотворение современники. Но христианский апокалипсис даёт надежду на «новое небо и новую землю», последующие за мучениями. В «Тьме» такой надежды нет. Лучшее, что могут получить её герои – «непостыдную смерть», сохранив человеческое достоинство и в момент гибели.
Основная мысль состоит в неизбежности смерти, которая настигает каждого, которой боятся все, но лишь единицы принимают достойно. Тьма в стихотворении – её символическое выражение.
Сегодня очень популярны теории конца света: ядерная зима, затухание или взрыв Солнца, экологическая катастрофа. Вот они как раз предполагают гибель человечества без всякой надежды на спасение души. Так что стихотворение Байрона популярно как никогда.
Стихотворение начинается как сон, а вернее, видение, лирического героя. Эмоциональное напряжение нарастает от начала к кульминации. Таким образом, стихотворение построено на приёме градации. Сначала описана суть природной катастрофы – исчезновение любого источника света, солнца, луны и звёзд. Дальше изображаются попытки людей заменить естественный источник света искусственным. Люди сжигали жилища, затем леса. Эмоциональное напряжение нарастает. Воображение читателя поражает описание действий жителей умирающей Земли: одни плачут, другие смеются, третьи суетятся, объятые ужасом, четвёртые воют, скрежеща зубами.
Звери становятся неопасными для людей, даже змеи. Человечество наконец понимает, что не звери – его главные враги. Гораздо опаснее сами люди, убивающие за кусок хлеба: «Снова вспыхнула война, Погасшая на время». Разрушение человеческого общества – следующий этап деградации людей. Они больше не способны даже воевать, потому что это требует скоординированных действий. Каждый выживает сам по себе, в стороне насыщаясь во мраке. После разрушения природной системы и общества начинается следующий этап деградации – разрушение человеческой личности: «Любви не стало», «страшный голод Терзал людей», «пожирал скелет скелета».
Байрон, не знакомый с кинематографом, будто выхватывает крупным планом несколько самых ярких эпизодов: смерть пса у трупа хозяина, встреча двух врагов – последних людей на земле.
Стихотворение имеет кольцевую композицию. В начале и в конце во Вселенной властвует тьма. Если в начале стихотворения она только появляется и охватывает землю, то в конце овладевает всем миром: и живым, и даже неживым (временем, движеньем, остатками человеческой цивилизации, ветрами, тучами, луной). Мир утрачивает космическую гармонию и возвращается в хаос, из которого вышел. Земля снова «безвидна и пуста», но не дух Божий, а тьма носится над мёртвыми водами.
Тропы и образы
Лирический герой, он же рассказчик апокалиптических событий, как будто замирает от ужаса. Подражая сухому повествованию Библии, он описывает события материальной катастрофы скупыми малоэмоциональными фразами. В стихотворении почти нет любимых Байроном метафор и сравнений: кровью куплен каждый кусок, голод терзал людей, пожирал скелет скелета. Эпитетов тоже мало. Образы поражают своей простотой. Широту картины помогают создавать ряды синонимов. Сжигают дворцы, шалаши и жилища. Люди лежат, сидят, плачут, улыбаются, хлопотливо суетятся, воют.
Поражает читателя верный пёс, защищающий мёртвого хозяина и умирающий у его трупа от голода: «С унылым долгим стоном И быстрым грустным криком всё лизал Он руку, безответную на ласку». Этот пёс ведёт себя достойней, чем потерявшие человеческий облик двое последних граждан. Увидев друг друга при свете последней искры, они упали замертво, потому что увидели в лице другого заклятого врага. Не врага ли душ человеческих – дьявола - увидели они в потерявшем человеческий облик существе?
В стихотворении для создания контраста используются антонимы свет (солнце, луна, звёзды) – тьма, мрак; жизнь – смерть; движенье – неподвижность, звуки – тишина, тепло – холод .
Длинное стихотворение (более 80 строк) состоит из четырёх сложных предложений, в которых преобладает сложносочинённая связь. Повествование представляет собой перечисление событий, размеренность которого подчёркивает анафора (союз и , встречающийся у Байрона более 50 раз).
Размер и рифмовка
Стихотворение, написанное белым (нерифмованным) пятистопным ямбом, редко переводится в стихах. Переводы Тургенева и Лермонтова прозаические. Если же автор решается на стихотворный перевод, то редко оставляет пятистопный ямб. В оригинале стихотворение действительно напоминает звучание какого-то сакрального текста, библейское пророчество.
С. Л. Сухарев. Стихотворение Байрона Darkness в ру
Сергей Сухарев
С.Л. СУХАРЕВ
СТИХОТВОРЕНИЕ БАЙРОНА "DARKNESS" В РУССКИХ ПЕРЕВОДАХ
Стихотворение "Darkness", написанное Байроном в июле 1816 в Швейцарии, - одно из наиболее известных лирических произведений поэта. Для русских переводчиков оно издавна обладало особой притягательностью: первые переводы появились в петербургских журналах в начале 1822, два новых перевода напечатаны в год 200-летия поэта. Всего, по нашим данным, опубликовано 25 переводов - цифра для русских переводов лирики Байрона беспрецедентная.
(43) Для демонстрации возможного переводческого решения (разумеется, нимало не претендующего на окончательность) предлагаем не публиковавшийся ранее перевод, выполненный автором статьи (совместно со Светланой Шик):
Тьма
Я видел сон - то был не просто сон.
Погасло солнце, звезды потускнели,
Бродя в просторе вечном без дороги;
И ледяная, чёрная Земля
Блуждала слепо в воздухе безлунном;
День наступал, не приводя рассвета;
И вытеснил людские страсти ужас
Пред запустеньем мира - охладели
Сердца в мольбе, мольбе своекорыстной.
Ютились у костров сторожевых:
Царей венчанных троны и чертоги,
Лачуги бедных - всякое жилище
Пошло в огонь; сжигались города
И люди к пламенным столпам стремились -
Еще хоть раз взглянуть в лицо друг другу;
Был счастлив тот, кто жил вблизи вулканов -
При свете горных факелов; одною
Надеждой робкой мир существовал.
Зажгли леса - и ежечасно с шумом
Обугленные рушились деревья,
И снова надвигалась чернота;
Прерывистые вспышки временами
Людские лица тускло озаряли,
Им придавая вид потусторонний:
Иные у огня ничком лежали
И плакали; иные, опершись
На сцепленные руки, улыбались;
Иные собирали суетливо
Обломки на костер свой погребальный,
Бросая взгляды с диким беспокойством
На небосвод - былого мира саван;
И в прах кидались, скрежеща зубами
И страшные проклятья изрыгая;
И по земле встревоженные птицы
Бессильными крылами тщетно били;
И хищники являлись со смиреньем
Искать защиты; приползали змеи,
Свиваясь в кольца посреди толпы,
Шипели, но не жалили, - на пищу
Их убивали; и опять Война,
Забытая, свой пир возобновила:
Кусок стал кровью добываться; каждый,
Таясь во мраке, жадно насыщался;
Любовь исчезла; мысль одна царила
О смерти - смерти скорой и бесславной.
Утробы голод грыз, мор начался,
Но мертвецы могил не обретали:
Глодали тощих тощие, и псы
Кидались на хозяев; лишь один,
Рыча, холодный труп оберегал
От алчных челюстей - и с долгим воем
Он руку безответную лизал,
Визжал отчаянно, надрывно лаял,
Забыв о пище - ослабел и смолк.
Так постепенно все погибли… Двое
Жильцов осталось в городе огромном:
Враги заклятые, у алтаря
Они сошлись над утварью священной,
Что послужила целям нечестивым;
Костлявыми руками тёплый пепел
Разворошили - и движеньем слабым
Раздули искру: словно бы в насмешку
Блеснуло пламя, на одно мгновенье
Глаза их встретились - и тут, вскричав
От ужаса, они упали оба,
Сражённые взаимным безобразьем;
И так и не узнали, кто был тот,
На чьем челе жестокий голод вывел
Прозванье: Враг… Мир опустел: могучий
И многолюдный мир стал мёртвой глыбой
Без трав, дерев, без солнца, без людей -
Безжизненной и мёрзлой глыбой праха.
Озёра, реки и моря застыли,
Безмолвие царило в их глубинах;
Заброшенные гнили корабли;
Кренились мачты - их обломки, рушась,
Не возмущали бездны недвижимой;
Приливы успокоились в гробнице;
Исчезла их владычица Луна;
Зачахли ветры в воздухе недвижном;
Не стало туч, но не было в них нужды -
И всю Вселенную объяла Тьма.
(44) 3а недостатком места ограничимся указанием на следующие переводы: Тьма: Из Бейрона // Утро (Лит. и политич. сборник, издаваемый М. Погодиным). М.:1866. С. 240-242. Подпись: СМ. (по нашим предположениям, автором данного перевода - явно дилетантского - мог быть Степан Алексеевич Маслов); Мрак // Полн.собр. соч. лорда Байрона (Ежемес. лит. приложение к журналу "Живописное обозрение"). СПб.: 1894. Т. 6.С. 222-223; То же: Лорд Байрон. Полн. собр. соч. Киев; СПб.; Харьков: 1904. Стлб. 535-536 (прозаический пер. К. Гумберта,
А. Богаевской и Стальки); Тьма: (Байрона) // Эллис. Иммортели. Вып. 2. М., 1904. С. 154-156. То же: Чтец-декламатор. Т.2. Киев: 1905. С. 25-28.
В кн.: Великий романтик: Байрон и мировая литература [Сб.статей].
М.: Наука, 1991. С.221-236.
