ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ - один из основополагающих принципов современного международного права: запрет применения силы или угрозы силой в отношениях между государствами. Начал укореняться в международном праве после Первой Мировой войны. Первым многосторонним договором, запретившим войну как орудие национальной политики, был Парижский от 27 августа 1928 г. ( Бриана-Келлога). Важным этапом в развитии П.н.с. стало принятие Устава ООН, ст. 2 которого, не ограничиваясь запретом агрессивной войны, запрещает т.ж. угрозу силой и ее применение в международных отношениях как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций. Принятая ООН Декларация о принципах международного права 1970 г. включила в понятие П.н.с. такие положения, как обязанность государств воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения существующих международных границ другого государства или в качестве средства разрешения международных споров, в т.ч. территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ. Согласно Декларации каждое обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью нарушения международных демаркационных линий, таких, как линии перемирия; от актов , связанных с применением силы, от каких-либо насильственных действий, лишающих народы их права на самоопределение, свободу и независимость; от организации или поощрения организации иррегулярных сил или вооруженных банд (в т.ч. наемников) для вторжения на территорию другого государства. Территория государства не должна быть объектом военной оккупации или приобретения в результате применения силы в нарушение Устава ООН. При этом Декларация исходит из того, что под термином "сила", по смыслу п. 4 ст. 2 Устава ООН, понимаются не только вооруженная сила, но т.ж. экономическая, политическая и иные формы принуждения. Важное значение для закрепления в международном праве П.н.с. имеет принятие в 1974 г. ООН Определения агрессии.

Экономика и право: словарь-справочник. - М.: Вуз и школа . Л. П. Кураков, В. Л. Кураков, А. Л. Кураков . 2004 .

Смотреть что такое "ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ" в других словарях:

ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ - один из основополагающих принципов современного международного права: запрет применения силы или угрозы силой в отношениях между государствами. Начал укореняться в международном праве после Первой Мировой войны. Первым многосторонним договором,… … Юридическая энциклопедия

принцип неприменения силы Большой юридический словарь

ПРИНЦИП ЗАПРЕЩЕНИЯ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ И УГРОЗЫ СИЛОЙ (ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ) - один из основополагающих принципов современного международного права, который занимает центральное место в системе принципов Устава ООН. Он развивает содержание принципа ненападения и сформулирован в п. 4 ст. 2 Устава ООН, в соответствии с… … Юридическая энциклопедия

НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ ПРИНЦИП - ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ … Юридическая энциклопедия

- (см. ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ) …

Один из основных принципов международного права, означающий запрет применения силы или угрозы силой в отношениях между государствами. Н. с. п. впервые закреплен Парижским договором от 27 августа 1928 г. (пакт Бриана Келлога). Устав ООН, не… … Юридический словарь

неприменения силы принцип - один из основных принципов международного права, означающий запрет применения силы или угрозы силой в отношениях между государствами. Н. с. п. впервые закреплен Парижским договором от 27 августа 1928 г. (пакт Бриана Келлога). Устав ООН, не… … Большой юридический словарь

- (ПРИНЦИП НЕПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ) один из основополагающих принципов современного международного права, который занимает центральное место в системе принципов Устава ООН. Он развивает содержание принципа ненападения и сформулирован в п. 4 ст. 2 Устава… … Энциклопедический словарь экономики и права

Один из основных принципов международного права, сформирован в период между двумя мировыми войнами. Основное назначение этого принципа состоит в упразднении права на войну как неотъемлемого атрибута государственного суверенитета, вплоть до XX в … Юридический словарь

Принцип неприменения силы и угрозы силой относится к числу принципов, становление которых произошло в XX столетии. До это­го международное право считало обращение к войне как к способу урегулирования международных разногласий и споров естественной функцией государства, его неотъемлемым правом. Это отмечал в сво­ем трактате «О праве войны и мира» Гуго Гроций, подчеркивая, что «право... народов, установленное волею, а также законы и обычаи всех народов, как об этом в достаточной мере свидетельствует исто­рия, отнюдь не осуждают войны». Английский юрист Л. Оппенгейм признавал, что «с точки зрения права война представлялась естествен­ной функцией государства и прерогативой его неограниченного су­веренитета».

Принятые на Гаагских конференциях мира 1899 и 1907 годов Кон­венции о мирном решении международных столкновений и об огра­ничении применения силы при взыскании по договорным долговым обязательствам не отменяли права государства на войну (jus ad bellum), а лишь призывали государства «по возможности» предупреж­дать обращение к силе, «насколько позволят обстоятельства».

Становление принципа неприменения силы началось с запреще­ния агрессивных войн. Впервые война была объявлена величайшим преступлением против человечества во внутригосударственном за­коне - Декрете о мире, принятом на II Всероссийском съезде Сове­тов России 8 ноября 1917 г.

Статут Лиги Наций установил определенные ограничения на право государств прибегать к войне. Лига приняла ряд документов, запре­щающих и осуждающих агрессивные войны, в том числе Декларацию об агрессивных войнах 1927 года. Первым многосторонним догово­ром, запретившим обращение к войне, стал Договор об отказе от вой­ны в качестве орудия национальной политики от 27 августа 1928 г., вступивший в силу 24 июля 1929 г. (известен как пакт Бриана-Келлога, или Парижский пакт). В ст. 1 Договора предусматривалось, что участники Договора «осуждают обращение к войне для урегулирова­ния международных споров и отказываются от таковой в своих вза­имных отношениях в качестве орудия национальной политики».

Устав ООН придал более широкое толкование запрещению вой­ны, закрепив его в форме неприменения силы или угрозы силой. Статья 2, п. 4, Устава обязывает гос-ва воздерживаться в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической не­зависимости любого гос-ва, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН.

Нормативное содержание принципа неприменения силы и угрозы силой получило конкретизацию в Декларации ООН о принципах международного права 1970 года, в Определении агрессии 1974 года , в Заключительном акте СБСЕ 1975 года , в Декларации об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях 1987 года . Анализ всех этих докумен­тов дает возможность определить в наиболее полной степени норма­тивное содержание принципа.

Прежде всего, рассматриваемый принцип является универсальным по своему характеру и обязательным , независимо от политической, эко­номической, социальной или культурной системы или союзнических отношений каждого государства (Декларация 1987 г.). Это означает, что принцип распространяется на все государства. При этом запреща­ются любые действия, представляющие собой угрозу силой или пря­мое или косвенное применение силы одним государством против дру­гого (Декларация 1975 г.). Под «любыми действиями» следует пони­мать как применение вооруженной силы, так и невооруженное насилие. Запрещая все проявления силы или ее угрозы, Декларация 1970 года обращает особое внимание на обязанность воздерживаться от угрозы силой или ее применения с целью: 1) нарушения существующих международных границ другого государства или в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных споров или вопросов, касающихся государственных границ; 2) нару­шения международных демаркационных линий, включая линии пе­ремирия; 3) актов репрессалий, связанных с применением силы; 4) насильственных действий, лишающих народы их права на самооп­ределение, свободу и независимость; 5) организации или поощрения организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемников, для вторжения на территорию другого государства; 6) орга­низации, подстрекательства, оказания помощи или участия в актах гражданской войны или террористических актах в другом государстве или потворствования подобным актам в пределах собственной терри­тории; 7) военной оккупации территории государства или ее приобре­тения в результате угрозы силой или ее применения.

В Декларации 1987 года подчеркивается также обязанность госу­дарств не применять и не поощрять применения экономических, по­литических или каких-либо других мер с целью добиться подчинения себе другого государства в осуществлении им своих суверенных прав и получения от этого каких бы то ни было преимуществ.

Принцип неприменения силы и угрозы силой запрещает прежде всего применение вооруженной агрессии. Для раскрытия его содер­жания принципиальное значение имеет Определение агрессии, при­нятое Генеральной Ассамблеей ООН в 1974 году. (для шпоры оставлю здесь, но это вопрос № 56!!!)

В ст. 1 говорится, что агрессией является применение силы госу­дарством против суверенитета, территориальной неприкосновенно­сти или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом ООН.

Статья 3 дает определение агрессии через перечень конкретных агрессивных актов, устанавливая, что любое из нижеперечисленных действий, независимо от объявления войны, будучи примененным первым, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии:

1) вторжение или нападение вооруженных сил государства на тер­риторию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом та­кого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы против территории другого государства или части ее;

2) бомбардировка вооруженными силами государства террито­рии другого государства или применение любого оружия государ­ством против территории другого государства;

3) блокада портов или берегов государства вооруженными сила­ми другого государства;

4) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы или морские или воздушные флоты другого государства;

5) применение вооруженных сил одного государства, находящихся натерритории другого государства по соглашению с принимающим Государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, кии любое продолжение их пребывания на такой территории по пре­кращении действия соглашения;

6) действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, ис­пользовалась этим другим государством для совершения акта агрес­сии против третьего государства;

7) засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществля­ет акты применения вооруженной силы против другого государства, косящие столь серьезный характер, что это равносильно перечислен­ным выше актам, или его значительное участие в них.

Из семи перечисленных случаев первые пять относятся к актам прямой агрессии, последний, седьмой,-к косвенной. Особо выделя­ется в п. 6 случай соучастия в агрессии. Перечень агрессивных актов, перечисленных в Определении аг­рессии, не является исчерпывающим. «Совет Безопасности, - гово­рится в ст. 4, - может определить, что другие акты представляют собой агрессию согласно положениям Устава».

В Определении агрессии прямо подчеркиваются дискреционные полномочия Совета Безопасности при установлении существования актов агрессии. Именно с учетом таких полномочий ст. 2 Определе­ния агрессии устанавливает критерии противоправности применения вооруженной силы. Наиболее важный из них - принцип первенства, который гласит, что «применение вооруженной силы государством первым в нарушение Устава является prima facie свидетельством акта агрессии».

Совет Безопасности, выполняя свои полномочия в установлении акта агрессии, помимо принципа первенства должен руководст­воваться и другими важными критериями. Об этом прямо говорит ст. 2 Определения агрессии: «Совет Безопасности может в соответст­вии с Уставом сделать вывод, что определение о том, что акт агрес­сии был совершен, не будет оправданным в свете других соответству­ющих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие акты или их последствия не носят достаточно серьезного характера».

Критерий серьезности характера актов незаконного применения вооруженной силы позволяет СБ провести грань между актом агрессии и таким применением вооруженной силы, ко­торое в силу его ограниченного или случайного характера может быть расценено как угроза миру или нарушение мира.

Из ст. 2 вытекает также необходимость учета критерия агрессив­ного намерения. При рассмотрении конкретной ситуации Совет Бе­зопасности исходит не только из принципа первенства, но и из агрес­сивных намерений сторон. Важным подспорьем в этом направлении является ст. 5 Определения агрессии, которая указывает, что никакие соображения любого характера, будь то политического, эко­номического, военного или иного, не могут служить оправданием агрессии.

Определение агрессии квалифицирует агрессию как преступление против международного мира, влекущее международную ответст­венность. Оно предусматривает, что никакое территориальное при­обретение или особая выгода, полученные в результате агрессии, не являются и не могут быть признаны законными.

Принятый в Риме в июле 1998 года Статут Международного уго­ловного суда включил в перечень преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда и влекущих индивидуальную уголовную ответст­венность физических лиц, преступление агрессии. И хотя Суду пред­стоит еще выработать определение и элементы такого преступления, факт его включения в перечень наиболее серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества, сви­детельствует о решимости государств укрепить режим неприменения силы и угрозы силой.

Принцип неприменения силы и угрозы силой не исключает право­мерного применения силы в порядке самообороны и в случае при­менения мер объединенными вооруженными силами от имени ООН в целях поддержания международного мира и безопасности.

Устав ООН, ссылаясь в ст. 51 на неотъемлемое право государств на индивидуальную или коллективную самооборону, подчеркивает, что это право возникает лишь в случае вооруженного нападения од­ного государства на другое. Право на самооборону не должно трак­товаться расширительно. Это означает, что государство не вправе использовать вооруженные силы в порядке превентивного удара, ссы­лаясь на угрозу вооруженного нападения. Статья 51 также требует от государств, чтобы о мерах, принятых ими при осуществлении пра­ва на самооборону, было немедленно сообщено Совету Безопаснос­ти и чтобы эти меры никоим образом не затрагивали полномочий и ответственности Совета Безопасности в отношении действий, какие он сочтет необходимыми для поддержания или восстановления меж­дународного мира и безопасности.

Право ООН на применение вооруженной силы для поддержания международного мира и безопасности также поставлено в определен­ные рамки. Применение такой силы может иметь место только в слу­чаях угрозы миру, нарушения мира и акта агрессии по решению Со­вета Безопасности и под его руководством.

Тем не менее в современных условиях ст. 51 все чаще трактуется как дающая право государству применять силу превентивно в случае явной угрозы. Из такого понимания исходит военная доктрина США, а также военная доктрина России, одобренная в 2000 году.

Группа высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, со­зданная в 2003 году Генеральным секретарем ООН из 16 видных дея­телей, представляющих различные регионы мира (в ее составе был и Е.М. Примаков), во главе с бывшим премьер-министром Таиланда Ананом Паньярачуном в своем докладе «Более безопасный мир: наша общая ответственность» (А/59/565) высказалась против внесения ка­ких-либо поправок в ст. 51 Устава. Группа исходила из того, что Ус­тав наделяет Совет Безопасности всеми необходимыми полномочия­ми для устранения как явных угроз, так и угроз, хотя и не являющих­ся явными, но которые станут реальными практически без каких-либо предупреждений и, если их не устранить, могут привести к чудовищ­ным последствиям. Группа предложила следующие пять критериев легитимности , которые Совет Безопасности (и любой другой уча­ствующий в принятии таких решений орган) должен всегда учиты­вать при рассмотрении вопроса о том, разрешить ли применение вооруженной силы или применить ее: серьезность угрозы, правиль­ная цель, крайнее средство, соразмерность средств и сбалансирован­ный учет последствий.

Вооруженная сила может быть применена народами колониаль­ных и зависимых стран в борьбе за свою независимость при осущест­влении своего права на самоопределение.

Что касается применения невооруженной силы, то государства вправе обращаться к мерам, не связанным с использованием воору­женных сил, в порядке реторсии или репрессалии в ответ на недру­жественное поведение или правонарушение, не имеющее характера международного преступления. Их применение должно носить соразмерный характер . Если же речь идет об использовании таких мер в качестве санкций против государства, поведение которого квалифицировано как создающее угрозу миру, нарушение мира или акт агрессии, то они могут применяться только по решению Совета Безопасности и под его контролем. В ст. 41 Устава дан перечень та­ких мер: полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио и других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений.

Спецификой принципа неприменения силы и угрозы силой явля­ется то, что он связан с такими понятиями, как сила, вооруженная сила, невооруженная сила, угроза миру, нарушение мира, агрессия, акт агрессии, вооруженное нападение, индивидуальная и коллектив­ная самооборона. Право квалифицировать те или иные ситуации в соответствии с указанными понятиями и устанавливать применение мер, связанных с использованием силы, принадлежит исключитель­но Совету Безопасности. Это один из основополагающих моментов в системе поддержания мира, основанной на положениях Устава, кото­рый, к сожалению, не всегда соблюдается в практике международ­ных отношений, о чем свидетельствуют действия США и их союзни­ков по НАТО в Югославии, Афганистане, Ираке. Применение силы или ее угрозы в нарушение положений Устава ООН является неза­конным, и, как отмечено в Декларации 1987 года, «никакие сообра­жения не могут использоваться в качестве оправдания» этому.

Составной частью принципа неприменения силы и угрозы силой является запрещение пропаганды войны. В Декларации 1970 года об этом говорится: «В соответствии с целями и принципами Организа­ции Объединенных Наций государства обязаны воздерживаться от пропаганды агрессивных войн». Такое же положение включено и в Декларацию 1987 года.

Принцип неприменения силы и угрозы силой самым тесным обра­зом связан с системой поддержания международного мира и безопас­ности, являясь ее центральным звеном.

Category: INTERNATIONAL LAW Created: Monday, 30 October 2017 11:51

Рассматриваются теоретико-правовые проблемы неприменения силы или угрозы силой в контексте трансформации мирового правопорядка, а также в условиях усиления глобальных процессов и необходимости перехода к устойчивому развитию.
Делается вывод, что в условиях кардинально изменяющихся общественных отношений необходимо формирование новой несиловой модели международных отношений, исключающей применение государствами силы или угрозы силой. В указанном контексте определяются основные направления прогрессивного развития международного права.

BURYANOV Sergey Anatoljevich
Ph.D. in Law, associate professor of International Law and Human Rights sub-faculty of the Law Institute of the Moscow City Pedagogical University

THE PRINCIPLE OF NON-USE OF FORCE OR THREAT OF FORCE IN THE CONDITIONS OF STRENGTHENING OF GLOBAL PROCESSES

The article is devoted to further discussion in the pages of AUG one of the key problems of modern international relations and interna­tional law. Deals theoretical-legal problems of non-use of force or threat of force in the context of transformation of the global order, as well as in the conditions of strengthening of global processes and the necessity of transition to sustainable development.

It is concluded that in the context of dramatically changing public relations it is necessary to form a new soft-model of international relations that excludes States " use of force or threat of force. In the context of defined the main directions of progressive development of international law.

В XXI в. человечество живет в мире глобальных процессов - непрерывно возрастающего усложнения, взаимопроникно­вения, взаимозависимости и открытости взаимодействий во всех сферах в планетарном масштабе.

Объективно глобальные процессы направлены на форми­рование единой планетарной социально-природной системы. Однако субъективно человечество оказалось к этому не вполне готовым, что наиболее наглядно проявляется в виде вооружен­ных конфликтов, количество которых отнюдь не уменьшается. В случае развязывания новой мировой войны с применением ядерного оружия количество жертв может сравняться с числом жителей планеты.

Сегодня становится все более очевидным, что мировая соци­альная система разбалансирована вследствие неравномерности раз­вития составляющих подсистем, и это лежит в основе глобальных проблем, угрожающих самому существованию человеческой цивилизации. Наряду с динамичным развитием финансово-экономиче­ской , информационной , культурной , наблюдается отставание в развитии политической , правовой и образовательной под­систем.

Многие исследователи пишут, что современные нормы и управленческие институты безнадежно устарели и оказались не способны к администрированию социальных и социально­природных кризисов в кардинально изменившихся условиях . Более того, есть вероятность, что переход точки сингулярности сделает глобальные процессы окончательно неуправляемыми и необратимыми .

В указанном контексте вновь крайне актуализировалась дискуссия о современном состоянии и перспективах управле­ния глобальными процессами в целях устойчивого развития, решения глобальных проблем, и в конечном итоге - о перспек­тивах выживания цивилизации.

Устойчивое развитие (англ. sustainable development) - процесс изменений, в котором эксплуатация природных ре­сурсов, направление инвестиций, ориентация научно-техни­ческого развития, развитие личности и институциональные изменения согласованы друг с другом и укрепляют нынешний и будущий потенциал для удовлетворения человеческих по­требностей и устремлений .

По мнению Д. И. Ромасевича модель устойчивого глобаль­ного развития, понимается как поддерживающее, длительное, непрерывное, защищаемое развитие. «Такая модель может быть определена как стратегия социоприродного глобально­го развития, которая направлена на обеспечение выживания и непрерывный прогресс общества и не разрушающая при этом окружающую природную среду, особенно биосферу» . А. Д. Урсул связывает необходимость глобального перехода к устойчивому развитию ноосферной ориентации со становле­нием коэволюционных отношений с природой .

Концепция устойчивого развития разрабатывалась осно­ванным в 1968 г. Римским клубом, и нашла свое отражение в итоговых документах Конференции Организации Объеди­ненных Наций по окружающей среде и развитию (ЮНЕД). В сентябре 2015 года на 70-й сессии Генеральной ассамблеей ООН, посвященной устойчивому развитию, была утверждена итоговая повестка глобального развития на период после 2015 года. Новая повестка предполагает достижение 17 целей и 169 задач .

Однако, формирование адекватной системы управления глобальными процессами в целях устойчивого развития и ре­шения глобальных проблем не может быть оторвано от теку­щих теоретических и практических проблем международных отношений и современного состояния международного права.

В указанном контексте крайне актуальной представляется дискуссия об эффективности универсальных норм и инсти­тутов в ключевых сферах, одной которых является проблема неприменения силы или угрозы силой в международных от­ношениях.

Устав Организации Объединенных Наций, наряду с ины­ми нормами, закрепил в качестве основополагающих начал международного права взаимосвязанные принципы: разре­шения международных споров мирными средствами; воздер­жания от угрозы силой и ее применения; обеспечения выпол­нения этих принципов всеми государствами для поддержания международного мира и безопасности.

К закреплению этих принципов в качестве ядра междуна­родной нормативной системы человечество шло через череду кровавых войн и дипломатических ошибок, от права войны (jus ad bellum) XVII в. до принятия Устава ООН в середине XX века . И, наконец, сегодня в XXI в. в условиях усиления гло­бальных процессов и проблем возникла жизненная необходи­мость их прогрессивного развития.

Трактат «Три книги о праве войны и мира» (De jure belli ac pacis libri tres) Гуго Гроция от 1625 г. стал одной из основ классического международного права.

Нельзя не отметить фундаментальную роль Гаагских мирных конференций 1899 и 1907 гг. Итогом работы Гаагской конференции 1899 г. стали три конвенции (о мирном решении международных столкновений, о законах и обычаях сухопут­ной войны, о применении к морской войне начал Женевской конвенции 10 августа 1864 года) и три декларации (о запре­щении на пятилетний срок метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подоб­ных новых способов, о неупотреблении снарядов, имеющих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы, о неупотреблении пуль, легко разворачива­ющихся или сплющивающихся в человеческом теле).

На Гаагской мирной конференции 1907 г. участники при­няли тринадцать конвенций (о мирном решении междуна­родных столкновений, об ограничении в применении силы при взыскании по договорным долговым обязательствам, об открытии военных действий; о законах и обычаях сухопутной войны, о правах и обязанностях нейтральных держав и лиц в случае сухопутной войны, о положении неприятельских торговых судов при начале военных действий, об обращении торговых судов в суда военные, о постановке подводных, авто­матически взрывающихся от соприкосновения мин, о бомбар­дировании морскими силами во время войны, о применении к морской войне начал Женевской конвенции, о некоторых ограничениях в пользовании правом захвата в морской войне, об учреждении Международной призовой палаты, о правах и обязанностях нейтральных держав в случае морской войны), а также одну декларацию о запрещении метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров.

Так как государства традиционно предпочитали решать споры военными методами, то третья Гаагская конференция, намеченная на 1915 г., не состоялась из-за Первой мировой во­йны.

Лига Наций, основанная в 1919-1920 гг. стремилась к без­опасности, разоружению, решению споров мирными сред­ствами, но также не смогла предотвратить очередную миро­вую войну.

Впервые в истории запрет на применение силы в между­народных отношениях был юридически закреплен в Уставе ООН уже после завершения Второй мировой войны в 1945 году. Отклонение от данной нормы допускается только на ос­новании решений Совета Безопасности ООН и для самообо­роны государств.

В дальнейшем некоторое развитие принципа воздер­жания от угрозы силой и ее применения произошло в Де­кларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества государств в со­ответствии с Уставом ООН от 1970 г., в Заключительном акте СБСЕ от 1975 г., в Декларации об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в меж­дународных отношениях от 1987 г.

Однако, как показывает практика, воплощение принципа воздержания от угрозы силой и ее применения столкнулось с целым рядом проблем, свидетельствующих о крайне низкой эффективности международных норм и институтов, что, в свою очередь, препятствует формированию системы управле­ния глобальными процессами в целях устойчивого развития.

Прежде всего, проблемы связаны с механизмом вынесе­ния решений Советом Безопасности ООН. СБ по Уставу ООН в случае установления угрозы миру может вынести решение о мерах принуждения к правонарушителю, в т.ч. военные меры. На самом деле данный механизм может работать эффективно только в случае консолидированной позиции постоянных чле­нов СБ ООН (Великобритании, КНР, России, США, Франции). В частности, с этой целью был создан Военно-штабной коми­тет из числа представителей данных государств.

В силу особенностей устройства Совета Безопасности, среди которых «право вето» постоянных членов, принятие ре­шения о применении принудительных мер военного характе­ра весьма затруднительно. Если 25 сентября 1992 г. СБ ООН была принята резолюция, предусматривающая применение вооруженных сил в связи с агрессией Ирака против Кувейта, то в 1994 г. резолюция по ситуации в Руанде была заблокиро­вана США. Понятно, что в условиях прошедшей «холодной войны» и нынешней «международной нестабильности» (но­вой «холодной войны»?) эффективность данного механизма устремляется к нулю.

Это значит, что концепция международной безопасно­сти, основанная на особых полномочиях «великих держав» (постоянных членов СБ ООН), выступающих в роли «мировых полицейских», и сформированная по результатам Второй ми­ровой войны, нуждается в развитии.

Действительно, после Второй мировой войны была созда­на всемирная система коллективной безопасности под эгидой Организации Объединенных Наций, которая лишь отчасти справилась с задачей «избавить грядущие поколения от бед­ствий войны». «Система коллективных мероприятий, пред­усмотренная Уставом ООН, охватывает: меры по запрещению угрозы силой или ее применения в отношениях между госу­дарствами (п. 4 ст. 2); меры мирного разрешения международ­ных споров (гл. VI); меры разоружения (ст. 11, 26, 47); меры по использованию региональных организаций безопасности (гл. VIII); временные меры по пресечению нарушений мира (ст. 40); принудительные меры безопасности без использования вооруженных сил (ст. 41) и с их использованием (ст. 42)» .

Право на индивидуальную или коллективную самооборо­ну государств подразумевает возможность применения силы в качестве ответа на вооруженное нападение, при условии со­блюдения норм и процедур ООН.

Однако, и здесь на практике возникают проблемы в опре­делении понятия «вооруженное нападение», а также его со­держания и его субъектов. Кроме проблем определения чет­ких критериев недоступности применения мирных средств, а также соблюдения принципов необходимости и соразмер­ности , весьма дискуссионным является вопрос о применении упреждающих ударов в качестве превентивной самообороны.

По мнению И. З. Фархутдинова, на смену принципиаль­ного запрета войны приходит новая доктрина «превентивной» войны как способа устранения международных угроз. В част­ности, ««Стратегия национальной безопасности США» 2002 г. (ее обновлённый вариант в редакции 2006 г.) предусматривает проведение военных операций за пределами их границ, в том числе без санкции Совета Безопасности ООН» .

Фактически данная доктрина «направлена на расшире­ние политики самообороны, основанной на угрозе негосу­дарственных террористических групп и «государств-изгоев», спонсирующих такие группы» .

При этом, резолюции Совета Безопасности 1368 (2001) и 1373 (2001) поддерживают позицию, о том, что самозащита уместна при предотвращении масштабных террористических атак, таких как в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года . Например, акция в Афганистане была проведена в ок­тябре 2001 года, чтобы упредить нападения со стороны Аль- Каиды .

Комплекс проблем, препятствующих соблюдению прин­ципа неприменения силы, связанных с реализацией права государств на самооборону, среди прочего усугубляется на­личием «антитеррористического» пакета международных документов. Фактически, в силу отсутствия юридически кор­ректного определения понятия «терроризм», упомянутые до­кументы в значительной мере основаны на термине не вполне соответствующим принципу правовой определенности и тре­бованиям современной юридической техники. На практике это означает противоречие принципу верховенства междуна­родного права, способствует произволу и насилию в междуна­родных отношениях.

Напомним, что Декларация об усилении эффективно­сти принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях, принятая резолюцией 42/22 Ге­неральной Ассамблеи 18 ноября 1987 года, подтвердила прин­цип, «согласно которому государства в своих международных отношениях воздерживаются от угрозы силой или ее приме­нения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства», а также «каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объ­единенных Наций». Особо подчеркнуто, что этот принцип является универсальным и «никакие соображения не могут использоваться в качестве оправдания угрозы силой или ее применения в нарушение Устава» - нарушения данного прин­ципа влекут за собой международную ответственность.

При этом, отмечено, что «государства имеют неотъемле­мое право на индивидуальную или коллективную самооборо­ну, если произойдет вооруженное нападение, как это предус­мотрено Уставом».

Также государства обязаны: «не побуждать, не поощрять и не оказывать содействие другим государствам в применении силы или угрозы силой», «воздерживаться от организации, подстрекательства, пособничества или участия в полувоенных, террористических или подрывных действиях, включая дей­ствия наемников, в других государствах и от потворствования организованной деятельности, направленной на совершение таких действий, в пределах своей территории», «воздержи­ваться от вооруженного вмешательства и всех других форм вмешательства или попыток угрозы, направленных против правосубъектности государства или против его политических, экономических и культурных основ», «государства обязаны воздерживаться от пропаганды агрессивных войн».

Более того, «ни одно государство не должно применять или поощрять применение экономических, политических или каких-либо других мер с целью добиться подчинения себе другого государства в осуществлении им своих суверенных прав и получения от этого каких бы то ни было преимуществ».

Однако, на практике, в условиях традиционного домини­рования национальных интересов над интересами мирового сообщества, комплекс упомянутых выше проблем позволяет некоторым государствам осуществлять соответствующую си­ловую геополитику, сводя на нет усилия по сохранению мира и безопасности, в конечном итоге делая невозможным пере­ход к устойчивому развитию.

Ссылаясь на ранжирование 192 государств по 13 параме­трам в Политическом атласе, В.В. Шишков отмечает серьез­ное неравенство возможностей международного влияния. «Лидером являются США, за которыми следует группа госу­дарств, претендующих на влияние в глобальном масштабе, - Китай, Япония, ведущие государства Европы (Германия, Франция, Великобритания), Россия, Индия. Затем государства региональные или отраслевые лидеры (например, финансо­вого, политического и/или идеологического влияния): Сау­довская Аравия, КНДР, Турция, Республика Корея, Бразилия, Пакистан, Иран, Мексика, Египет, Индонезия и др.» .

В этих реалиях Джованни Арриги предрекает в качестве наиболее вероятного сценария «необратимый распад системы или системный хаос» международных отношений, который «произойдет, прежде всего, из-за американского нежелания приспосабливаться к меняющимся условиям» . По мнению исследователя, «американское приспособление служит важ­ным условием для некатастрофического перехода к новому мировому порядку». Однако, в условиях дефицита доверия, приходится наблюдать нелепую опору на «право силы» в тра­дициях гегемонии, а не на «силу права». При этом очевидно, что в новых условиях глобализации общественных отношений гегемония в принципе не способна решать противоречия со­временного мира.

В частности, в современном мире наблюдается тенден­ция, в соответствии с которой за национальными интересами государств фактически стоят интересы узких групп. Соответ­ственно, одним из следствий дисбаланса политической сферы является социальная дифференциация, которая проявляет себя как на мировом, так и на внутригосударственном уровнях.

Прежде всего, речь идет о «золотом миллиарде» людей, живущих в наиболее богатых странах Западной Европы, Се­верной Америки, некоторых стран Юго-Восточной Азии. Кро­ме того, имеются данные о значительном имущественном рас­слоении практически во всех государствах мира.

По данным исследований Всемирного банка, неравенство становится избыточным начиная с уровня 30-40% для коэф­фициента Джини. Избыточным принято называть неравен­ство, которое не просто очень глубокое (глубокое неравенство - необязательно синоним избыточного), но которое, начиная с определенного уровня, играет уже не стимулирующую, а де­стимулирующую роль в экономике и вызывает негативные со­циальные и экономические последствия» .

Кроме того, по данным экспертных организаций к 2016 году разрыв между богатыми и бедными в современном мире еще больше увеличился. На этом фоне не менее впечатляю­щими являются данные о непрерывной и затратной гонке вооружений. Наука лишь подтверждают известные истины, что социальное неравенство не делает людей счастливыми, а общество стабильным .

Считаю, что одним из важнейших условий преодоления упомянутых проблем, является необходимость переформати­рования доминирующей сегодня однополярной модели меж­дународных отношений, лежащей в основе формирующейся тупиковой системы глобального управления. А для этого необходимо исследование и учет тех процессов, которые в зна­чительной мере предопределяют параметры данной системы. В конечном итоге это значит, что необходимо преодолеть от­ставание развития научно-образовательной, а затем правовой и политической подсистем общества.

В указанном контексте нельзя не согласиться с мнением о необходимости повышения эффективности норм междуна­родного права, в т.ч. с целью возвращения прежнего авторитета ООН, что невозможно без реализации принципа непримене­ния силы или угрозы силой. Кроме того, представляется край­не важным, что исследователь связывает возможность решения данных проблем с трансформацией общественной модели ми­роустройства. В частности, он подчеркивает, что «только отказ от тупиковой однополярной модели, навязываемой миру США, может способствовать повышению эффективности принципа неприменения военной силы и угрозы силой» .

При очевидной неприемлемости однополярной, вопрос о наиболее оптимальной теоретической модели международ­ных отношений, соответствующей нормам международного права и современным реалиям усиления глобальных процес­сов, остается открытым.

В качестве отправной точки для продолжения дискуссии, можно взять позицию И. И. Лукашука, считающего, что но­вый мировой порядок должен быть основан на принципах демократии, общепризнанных прав человека и верховенстве права . «Для решения глобальных проблем необходимо обе­спечить достаточно высокий уровень управления мировой системой в целом», что означает, с одной стороны «расшире­ние полномочий в международной области территориальных подразделений государства, что дает возможность полнее учи­тывать их особые интересы и тем самым не только повысить уровень управляемости, но и ослабить центробежные тенден­ции», а с другой - «углубление международного взаимодей­ствия государств, ведущее к росту роли и расширению полно­мочий международных организаций» .

Известный исследователь научно обоснованно полагает, что прогрессивное развитие современного международного права должно следовать в русле коренных изменений миро­вой системы, где, прежде всего, речь идет о «переходе от воен­но-политической к политикоэкономической основе мирового порядка» .

Заслуживает внимания работа И. А. Умновой, в которой предлагается формирование права мира, как новой отрасли публичного права. За основу автором взяты: «общепризнан­ные принципы и нормы международного, а также консти­туционного и других отраслей публичного национального права, направленные на защиту мира как высшей ценности и связанные с реализацией права на мир, механизмом защиты мира и безопасности» .

В качестве вывода можно отметить, что в условиях карди­нально изменяющихся общественных отношений необходи­мо формирование новой несиловой модели международных отношений, исключающей применение государствами силы или угрозы силой. «На смену балансу сил должен прийти ба­ланс интересов» .

В противном случае формирование адекватной системы глобального управления станет невозможным, как и переход к устойчивому развитию.

Несомненно, принцип неприменения силы или угрозы силой занимает центральное место среди принципов международного права. История показывает ужасные последствия, вызванные войнами, когда право на войну ("jus ad bellum") считалось суверенным правом государства. Именно поэтому современная система международных отношений немыслима без соблюдения требований этого принципа.

Принцип неприменения силы или угрозы силой как универсальная норма сформулирован в п. 4 ст. 2 Устава ООН. Нормативное содержание этого принципа, кроме Устава ООН, раскрыто в Декларации о принципах международного права 1970 p., Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН М 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 "Определение агрессии" у Заключительном акте СБСЕ 1975 г. и во многих других документах.

Согласно принципа неприменения силы или угрозы силой, каждое государство обязано воздерживаться в своих международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной целостности или политической независимости любого государства, так и иным образом, несовместимым с целями ООН. Речь идет, прежде всего, о недопустимости применения силы или угрозы ее. "Применения с целью решения международных споров. Причем запрещено как прямое применение силы (например, вторжение вооруженных сил одного государства на территорию другого государства или военная оккупация), так и косвенное применение силы (например, оказание помощи одной из сторон в гражданской войне или в организации террористических актов в другом государстве).

Устав ООН и Декларация о принципах международного права не указывает, что нужно понимать под силой, однако, исходя из содержания других норм Устава ООН и упомянутой Декларации, можно сделать вывод, что этот принцип направлен на неприменение прежде вооруженных сил против другого государства, однако не ограничивается только ими. Заметим, что по этому принципу запрещено применение как самой силы, так и угроза ее применения. Последняя может проявляться, например, в форме ультиматума о том, что в случае невыполнения соответствующих требований к государству будут применены силовые средства.

Применение вооруженных сил против другого государства рассматривается как агрессия. Определение агрессии подано в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 p., Из которой следует, что агрессией является применение вооруженной силы государства против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости другого государства.

Принцип неприменения силы или угрозы силой - Часть 2

Применение вооруженной силы государством первым вопреки положениям Устава ООН является "prima facie" доказательством акта агрессии, однако Совет Безопасности ООН может согласно Уставу ООН не признавать соответствующие действия как акт агрессии в силу иных обстоятельств, в частности тот факт, что такие действия или их последствия не имеют достаточно серьезного характера. К актам агрессии указанная Резолюция относит следующее: вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства; любую военную оккупацию, если она была результатом вторжения или нападения, применение любого оружия одним государством против территории другого государства, даже если оно не сопровождалось вторжением вооруженных сил; нападение вооруженных сил одного государства на вооруженные силы другого, применение вооруженных сил одного государства, расположенные по соглашению со стороной пребывания на ее территории, в нарушение условий такого соглашения или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения, действия государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась последней для совершения акта агрессии против третьего государства; засылка государством вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников с целью применения вооруженной силы против другого государства.

Устав ООН предусматривает возможность применения силы только в двух случаях. Во-первых, по решению Совета Безопасности ООН в случае угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии. Во-вторых (ст. 39, 42 Устава ООН), в порядке осуществления права на самооборону в случае вооруженного нападения, пока Совет Безопасности не примет необходимых мер для поддержания международного мира и безопасности (ст. 51 Устава ООН). Кроме того, этот принцип не распространяется в случае применения силы во внутригосударственных отношениях (например, для подавления восстания).

Для анализа контроля международной безопасности первоочередным представляется рассмотрение принципа неприменения силы или угрозы силой, впервые зафиксированного в Уставе ООН (п.4 ст.2 и ст.51).

Идея недопустимости решения спорных вопросов между государствами путем войны высказывалась мыслителями и политическими деятелями многих стран начиная с глубокой древности. Однако найти свое воплощение в договорной форме она смогла лишь в ХХ веке.

Применительно к реальностям, возникшим на территории бывшего Советского Союза после его распада, вопрос о неприменении силы стоял весьма остро. Как известно, российское руководство нередко обвиняли в готовности использовать вооруженную силу для восстановления СССР или для достижения уступок от своих ближайших соседей (например, для изменения границ). Более того, некоторые действия России в т. н. «ближнем зарубежье» однозначно интерпретировались как агрессия в отношении новых независимых государств. Именно в такой формулировке грузинское руководство оценило действия российских военных на территории А бхазии в первые месяцы грузино-абхазского конфликта; о «военной агрессии» России заявил и президент Молдовы М. Снегур после вмешательства 14-й армии в конфликт в Приднестровье. В настоящее время часть таджикской оппозиции настаивает на том, что присутствие российской 201-й дивизии на территории Таджикистана также может квалифицироваться как «агрессия» Москвы против этой страны. Соответственно Россия обвинялась в нарушении «общепризнанных норм международного права», в том числе и Устава ООН, а от самой ООН в лице ее Совета Безопасности «жертвы агрессии» требовали принятия незамедлительных и самых жестких мер для наказания агрессора.

Появившийся в международном праве в период между двумя войнами, сначала как принцип запрещения агрессивной войны, принцип неприменения силы или угрозы силой заменил существовавший ранее право государств на войну (jus ad bellum) . Толкование этого принципа дается в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества государств 1970 года, Манильской декларации о мирном разрешении международных споров 1982 г ., Определении агрессии, принятой Генеральной А ссамблеей ООН в 1974 г ., Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года, Парижской хартии мира для Европы и Декларации об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях, принятой Генеральной А ссамблеей ООН 18 ноября 1987 г ., и др.

Согласно принципу запрещения применения силы или угрозы силой все государства - члены ООН «воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций» (п. 4 ст. 2).

А нализ документов, раскрывающих содержание принципа неприменения силы или угрозы силой, приводит к выводу, что запрещаются:

1) любые действия, представляющие собой угрозу силой или прямое или косвенное применение силы против другого государства;

2) применение силы или угрозы силой с целью нарушения существующих международных границ другого государства или для разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ, или для нарушения международных демаркационных линий, включая линии перемирия;

3) репрессалии с применением вооруженной силы; к этим запрещенным действиям относится, в частности, так называемая «мирная блокада», т.е. блокирование портов другого государства, осуществляемое вооруженными силами в мирное время;

4) организация или поощрение организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемничества;

5) организация, подстрекательство, оказание помощи или участие в актах гражданской войны или потворствование организационной деятельности в пределах собственной территории, направленное на совершение таких актов, в том случае, когда упомянутые акты связаны с угрозой силой или ее применением;

6) военная оккупация территории государства, являющаяся результатом применения силы в нарушение Устава ООН:

· приобретение территории другого государства в результате угрозы силой или ее применения;

· насильственные действия, лишающие народы права на самоопределение, свободу и независимость .

Практика последних лет подтверждает, что задача безусловного утверждения принципа неприменения силы в международной жизни, к сожалению, не сошла на нет, а, напротив, стала еще более актуальной. С момента создания ООН человечество проделало огромный путь, мир значительно изменился. Эти изменения одновременно таят в себе и новые возможности, и новые опасности.

Международная безопасность, как это отмечалось в Декларации об усилении эффективности принципа отказа от угроз силой или ее применения в международных отношениях, одобренной на 42-й сессии Генеральной А ссамблеи ООН в 1987 г ., должна основываться на принципах отказа от применения силы, мирном сосуществовании государств с различными социальными системами и праве свободного выбора и независимого развития каждой страны.

В декларации последовательно проводится мысль о том, что международная безопасность складывается из безопасности в различных регионах, и указывается, что государства - участники региональных соглашений или органов должны рассматривать возможность более широкого использования таких соглашений и органов для разрешения вопросов, относящихся к поддержанию международного мира и безопасности, в соответствии со ст. 52 Устава ООН. Таким образом, в декларации нашла отражение идея, не утратившая свою актуальность и сегодня, что в борьбе за всеобщую безопасность, за исключение войны из жизни общества должны быть задействованы все международные институты и формы, и прежде всего такой универсальный орган сотрудничества государств, как Организация Объединенных Наций.

Таким образом, положения Устава ООН и развивающие их декларации обязывают всех членов ООН урегулировать мирным путем все споры, которые могут угрожать международному миру и безопасности. Тот факт, что данные положения Устава ООН отражают глубокие изменения в международном праве и представляют собой исключительную важность, нашел широкое признание как среди юристов, так и среди правительств. Отнюдь не являясь выражением утопических надежд на переустройство международных отношений, заключенные в ст. 2 Устава ООН правовые нормы, касающиеся использования силы, отражают глубокую и реалистическую оценку разрушительного потенциала современной войны и значительно возросшее стремление правительств предотвратить возникновение такой войны .

C принципом неприменения силы самым тесным образом связан также принцип мирного урегулирования споров. Согласно ему все споры между государствами, какого бы характера и какого бы происхождения они ни были, должны разрешаться только мирными средствами.

Мирное урегулирование (или разрешение) споров единодушно рассматривается как один из основных международно-правовых принципов.

Едва ли кто-нибудь станет возражать против утверждения, что конфликтные ситуации, возникающие на территории бывшего Советского Союза, должны решаться мирными средствами. Вопрос состоит в другом: можно ли абсолютизировать этот принцип по отношению к постсоветским реальностям, и если нет, то при каких обстоятельствах и в каких условиях от этого принципа следует отказаться? Существуют ли какие-либо объективные критерии развития конфликтной ситуации, которые делают применение силовых методов разрешения конфликтов допустимым и оправданным?

Создание ООН и принятие ее Устава привели к закреплению принципа мирного урегулирования споров в международном праве, который стал общепризнанным и общеобязательным. Нельзя не отметить тот факт, что «Устав ООН... вносит крупнейшее новшество в международное право, безоговорочно требуя разрешения... спора между государствами одним из мирных средств и, таким образом, исключая возможность объявления войны» . Закрепление принципа в более конкретной и точной форме позволило Уставу ООН сделать шаг вперед по сравнению с ранее существующими формулировками принципа, поскольку в нем, кроме обязательства государств разрешать все споры между ними только мирными средствами, зафиксировано также обязательство государств не применять силу или угрозу силой в урегулировании их споров.

В Уставе ООН положение о мирном разрешении международных споров, упомянутое в п. 1 ст. 1, п. 3 ст. 2, п. 4 ст. 3, ст. 14, ст. 52, в гл. VI, VII и др. Глава VI предоставляет Совету Безопасности возможность «расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям», и «рекомендовать такие условия разрешения спора, какие он найдет подходящими», однако, они не должны быть связаны с использованием вооруженных сил. В ст. 33 перечислены способы мирного разрешения споров: переговоры, обследование, посредничество, примирение, арбитраж, судебное разбирательство, обращение к региональным органам или соглашениям или иные мирные средства по усмотрению спорящих сторон. Кроме того, согласно ст. 41 (гл. VII), Совет Безопасности может применить для восстановления мира комплекс мер, так же не связанных с применением вооруженных сил, которые представляют собой «полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений».

Устав ООН, таким образом, не только закрепил принцип мирного урегулирования споров в точной и конкретной форме, но и обязал государства разрешать все споры между ними исключительно мирными средствами, не прибегая к силе оружия или его применения.

До принятия Гаагских конвенций 1899 г . и 1907 г . международное право не знало этого принципа: ведь оно допускало возможность разрешения споров между государствами не только мирными, но и немирными средствами, включая войну. Впервые на Гаагских конференциях 1899 г . и 1907 г . были приняты специальные конвенции о мирном урегулировании международных конфликтов. Ст. 1 обеих конвенций содержала положение, где договаривающиеся державы соглашаются прилагать все свои усилия к тому, чтобы обеспечить мирное решение международных несогласий. Но в этих конвенциях содержалось лишь указание на обращение к мирным средствам разрешения международных споров, «прежде чем прибегнуть к оружию», «насколько позволяют обстоятельства» (ст.2).

В Женевском протоколе о мирном разрешении международных споров, разрабатывавшемся Лигой Наций в 1924 году, говорилось, что война составляет международное преступление и что будет считаться агрессором «всякое государство, которое отказалось подвергнуть спор процедуре мирного разрешения, предусмотренной в ст. 13 и 15 Устава Лиги Наций, дополненных настоящим Протоколом, или которое отказалось сообразоваться с судебным или третейским решением либо с единогласно принятой резолюцией Совета» (ст. 10).

В то же время Статут Лиги Наций в определенных случаях допускал войну как законное средство разрешения споров.

Дальнейшее развитие Принцип мирного урегулирования споров нашел в резолюции VI Межамериканской конференции 1928 года и различных двусторонних договорах о ненападении и согласительной процедуре, предусматривающих обязательное мирное разрешение споров.

Важную роль в развитии Принципа мирного урегулирования споров сыграло принятие в 1928 году Парижского пакта об отказе от войны. В ст. 2 пакта прямо указывалось: «Высокие Договаривающиеся Стороны признают, что урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они ни были, должны всегда изыскиваться только в мирных средствах».

Для анализа содержания Принципа мирного урегулирования споров представляется существенным вопрос об определении сферы применения этого принципа.

В практике международно-правового анализа разногласий помимо категории «спор» используется также категория «ситуация». На современном этапе отчетливое разграничение понятий «спор» и «ситуация», а также точное определение этих понятий отсутствуют. В Уставе также не дается определения понятий «спор» и «ситуация», и анализ тех статей Устава, в которых встречаются эти понятия, не может служить основой для их четкого разграничения. Эти статьи можно разделить на три группы. В одних статьях содержится только слово «спор» (п. 3 ст. 2; п. 3 ст. 27; пп. 1, 2 ст. 33; п. 2 ст. 35; п. 1 ст. 37, ст. 38; пп. 2, 3 ст. 52, ст. 95). В другие статьи включено только слово «ситуация» (п. 3 ст. 11, ст. 14, ст. 40). Третью группу составляют статьи со словами «спор» и «ситуация» (п. 1 ст. 1; п. 1 ст. 12, ст. 34; п. 1 ст. 35; п. 1 ст. 36).

Различают два вида споров и ситуаций: продолжение одних угрожает международному миру и безопасности, продолжение других не сопряжено с такой угрозой. В свете целей ООН важнее улаживать споры и ситуации первого вида, вместе с тем в контексте этих же целей всякие споры и ситуации должны быть улажены, ибо те из них, которые не угрожают международному миру и без опасности, все же вызывают международные трения. Наличие таких трений затрудняет развитие дружественных отношений и взаимовыгодного сотрудничества между государствами, осложняет процесс создания всеобъемлющей международной безопасности.

Устав ООН не устанавливает критерии разделения споров и ситуаций на две указанные категории. Решение этого вопроса отнесено к компетенции Совета Безопасности. Согласно ст. 34 Устава, «Совет Безопасности уполномочивается расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям или вызвать спор, для определения того, не может ли продолжение этого спора или ситуации угрожать поддержанию международного мира и безопасности». Не выработала общих критериев разделения споров и ситуаций на указанные категории и практика ООН. Удовлетворительно решить эту сложную задачу не удается прежде всего потому, что вопрос о том, составляет или нет спор или ситуация угрозу международному миру и безопасности, обусловлен специфическими обстоятельствами каждого конкретного спора, а также в значительной мере зависит от характера внешней политики спорящих или вовлеченных в ситуацию сторон. В любом случае представляется бесспорным, что принцип мирного разрешения международных споров включает в сферу своего действия все международные споры и ситуации, независимо от того, угрожают они или не угрожают международному миру и безопасности.

Сущность принципа мирного разрешения споров заключается не только в том, что международные споры должны разрешаться мирными средствами, а в том, что они должны разрешаться только мирными средствами, исключительно мирными средствами, т.е. недопустимо никакое применение силы при разрешении международных споров. Проф. И.П. Блищенко и М.Л. Энтин отмечают, что положения Устава ООН и Декларации принципов международного права 1970 года о том, что урегулирование международного спора должно проводиться «таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость» и «в согласии с принципами международного права», указывают еще на три существенных элемента, характеризующих принцип мирного разрешения споров. Результат мирного урегулирования ни в коем случае не должен создавать угрозу международному миру и безопасности, задевать интересы третьих стран, создавать новые конфликтные ситуации или, не решив спора по существу, не ликвидировав причин конфликта, оставлять постоянную возможность обострения «скрытого конфликта между государствами» .

Принципы неприменения силы или угрозы силой и мирного урегулирования споров нашли свое отражение в основных эмпирических положениях, на которых базируется международный контроль ООН. Принципы согласия сторон, беспристрастности миротворческих сил и неприменения силы являются общепризнанными и фундаментальными как для миротворческой практики ООН, так и для контроля международной безопасности, проводимых национальными правительствами и международными организациями (например, Наблюдательные силы Британского Содружества наций в Родезии/Зимбабве, Многонациональные силы в Бейруте, А рабские силы обороны в Ливане) .

Преимущество международного контроля, базирующегося на вышеперечисленных принципах, очевидно. Его отличает возможность достижения целей контроля при минимальных материальных затратах и использовании небольшого числа военных наблюдателей или воинских контингентов. Кроме того, соблюдение принципов беспристрастности и нейтральности, как правило, обеспечивает поддержку местного населения, без которого все усилия миротворцев могут оказаться бесплодными (это наглядно демонстрирует опыт миротворческих операций в Сомали и бывшей Югославии, Российские миротворческие силы показали себя с наилучшей стороны), и, что не менее важно, гарантирует повседневную безопасность военных баз и персонала.

Однако в случае эскалации насилия данный подход не обеспечивает реальных возможностей воздействия на конфликтующие стороны. Его отрицательная сторона была продемонстрирована весьма жестоким образом во время кризиса на Ближнем Востоке в 1967 г . - изгнанием Чрезвычайных вооруженных сил ООН (ЮНЕФ I) из Египта и последовавшим за этим развязыванием войны между Израилем и рядом арабских стран. Не предотвратило нарушение порядка, иностранную агрессию и захват территорий контроля ООН на Кипре в 1972 г . и в Ливане в 1982 г .

Очевидная ограниченность принципов беспристрастности и неприменения силы, стремление избавиться от присущих международному контролю недостатков и насущная необходимость урегулирования разгорающихся конфликтов привели к смещению акцентов в сторону силовых методов.

Невозможно отрицать те успехи, которые были достигнуты ООН с помощью применения силы. Так, успешное проведение выборов в Намибии в 1989 г . было обеспеченно, в том числе и одобрением представителей ООН или, по крайней мере, их молчаливым согласием на применение силы против агентуры Организации народа Юго-Западной А фрики. Превентивное развертывание войск в Македонии, являющееся, по сути, откровенно военной операцией, позволило предотвратить возможные нападения на эту бывшую югославскую республику со стороны албанских боевиков. Одобренные ООН война в Персидском Заливе в 1991 г . и бомбовые удары Н А ТО по сербским позициям в бывшей Югославии в 1995 г . безусловно позволили достичь целей проводимых операций и предотвратить дальнейшую эскалацию конфликтов. Однако они подняли следующие вопросы, на которые, в настоящий момент, не возможно получить однозначные ответы. Присутствие СШ А в А фганистане не привело к своим целям. Так на слушаниях в ООН в марте 2005 г . было отмечено, что количество посевов опийного мака в А фганистане не только не уменьшилось, а наоборот возросло в два раза, что повлекло резкий рост производства и сбыта наркотиков, доход от продажи которых идет на финансирование международных террористических организаций, которые на сегодняшний день представляют наибольшую угрозу международной безопасности. Вторжение СШ А в Ирак также повлекло только всплеск террористической деятельности. Ситуация удручает еще более из-за того, что это вторжение не было санкционировано ООН.

В какой степени отказ от принципов неприменения силы и мирного урегулирования споров отвечает целям и задачам Организации Объединенных Наций? И не является ли в таком случае международный контроль просто гибким приемом, юридические основы, цели и способ проведения которого могут быть подвергнуты радикальной «подгонке» в зависимости от конъюнктурных политических интересов? Стоит ли вообще применять механизм миротворчества и использовать войска ООН в ситуациях, заведомо требующих силового подхода? Решение этих вопросов позволило бы придать новый импульс миротворческим операциям и вывести их на новый качественный уровень.

Не менее актуально оно и для проблемы урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве. Разграничив концептуально миротворческие акции и ведение боевых действий, данное решение, как представляется, позволило бы России выработать более взвешенный и определенный подход к урегулированию конфликтов в СНГ. Оно предотвратило бы вовлечение России в ситуации, подобные Таджикистану, когда задачи миротворчества ставятся регулярным боевым частям одновременно с задачами по охране границ и недопущению вовлеченности в конфликт третьей стороны. Такое смешение задач неминуемо приводит к неопределенности и отсутствию легитимности статуса миротворцев, а их самих волей-неволей заставляет встать на сторону существующего режима. Блищенко И.П., Энтин М.Л. Мирное разрешение споров между государствами - один из важнейших принципов международного права // Международно-правовые формы сотрудничества государств в Европе. М., 1977, ст. 60.

Глобальная и региональные системы коллективной безопасности на современном этапе (международно-правовые аспекты): Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук / Махаммад Тахир. - С.-Пб., 2004. С. 34.