В России о ней худо шелестела молва… Вкрадчиво, бархатно, с испуганными паузами, с оглядкою на несметные богатства и древнюю фамилию, несомненную близость к царственному роду Романовых, но все равно - худо!

На эффектном портрете "Всадница" запечатлены обе воспитанницы Юлии - Джованина и Амацилия Пачини. Одно время даже считалось, что всадница - она сама.

Светские дамы, горделиво и заносчиво, с презрительною усмешкою дергали оголенными, обсыпанными пудрой плечиками при звуках ее имени, будто говорили: « А чем мы - хуже?!» старушки же шипели змеино, по углам:

«Бог знает, какова и по вере то, не разберешь, понамешано кровей – впору рядиться ей хоть и немкою и итальянкою! А русскою и то - вряд ли будет под стать – судачили светские «мумии», потряхивая чепцами, – живет, словно бусурманка какая: при живом муже - с другим мужчиною! Хотя, что с «амаранта»* (любовника - франц. автор) взять, коли тот – художник -, знай, себе кистями мажет по холстине, даром, что в Италиях всяких учился, одно слово – пустозвон – повеса, о его кутежах слава по всему Петербургу, да он, предерзкий, лишь рукою машет, ему – море по колено, знаменит, и Государем обласкан за мазню свою! Усердно, без устали светские мельницы, упражняли язык, сверкая гневно очами, да только все - попусту! Не замечала горделивая графиня Жюли – Юлия Павловна Самойлова, урожденная фон дер Пален, ни сплетен, ни намеков, ни холодных кивков, ни презрительных взглядов, брошенных вслед ей – первой в России светской даме, к которой так и прилипло - пристало это новомодное понятие: «львица», пришедшее из Старой Европы в холодную Северную Пальмиру.

Вот что писал о нем – словесном образе и емком, вошедшем прочно в обиход в позапрошлом веке, понятии, К. Д. Крюгер, автор книги «Замечательные женщины XIX столетия»:

«В 30-е годы XIX столетия в обществе, под влиянием идей романтизма, возник новый тип великосветской женщины, свободной, дерзкой, блестящей. Таких дам называли «львицами». Они зачитывались романами Жорж Санд, курили, пренебрегали условностями и нередко имели очень бурную личную жизнь».

Графиня Юлия Павловна полностью соответствовала этой характеристике: независимая, образованная редкостно для женщины того времени, прекрасно разбирающаяся в искусстве, музыке, литературе, она прислушивалась лишь к голосу своего сердца и делала только то, что оно, беспокойное, подсказывало ей!

Могут возразить, что основой независимости дерзкой графини Пален - Самойловой было ее несметное состояние, доставшееся ей от прадедов и дедов - и материнская и отцовская ветви рода графини фон дер Пален принадлежали к самым знатным родам российским и итальянским: Паленов и Скавронских, Литта и Висконти.. (граф Джулио (Юлий) Литта – второй муж бабушки Ю. П. Самойловой по матери)

Скавронские восходили в генеалогическом древе к самой Екатерине Первой - Марте Скавронской, жене Петра Великого, что обеспечивало блистательной Юлии близость к императорской фамилии, и очень завидное положение при русском дворе, а графы Литта – Висконти Арези вели свое начало от миланского графского рода Висконти, связанного близкими узами родства с герцогским семейством Франческо Сфорца, столь знаменитым в истории и Милана, и Италии!*

Лучшие дня

(* Семейство Сфорца покровительствовало развитию изящных искусств в миланском герцогстве. При дворе Франческо Сфорца одно время плодотворно работал великий Леонардо да Винчи – автор.)

Поговаривали, что Юлий Помпеевич *(* Так звали Джулио в России – автор), граф Литта, обер – камергер и обер - церемонеймейстер Двора Его Величества Императора Николая Первого, завещал чернокудрой Юлии все свое несметное состояние потому, что на самом деле она была не внучкой его, а - дочерью! Именно этой тихой, светской сплетней можно было объяснить, пожалуй, и то, что мать Юлии, в замужестве – графиня Пален - оставила ее, когда девочке было лишь пять с небольшим лет, и уехала в Париж: обучаться музыке и пению. Девочка росла своевольною и непокорною, но к тем, кого любила, всегда ластилась нежным ангелом. Доброта ее была истинно природною, не от ума, а от сердца. Няни и гувернантки обожали ее: всегда живую, веселую, похожую на грациозного котенка!

Бродя по дворцу любящего ее безумно деда, и трогая хрупкими пальчиками бесценные вещи, которыми были наполнены залы с высокими двустворчатыми окнами и холодно – мраморными полами – картины, бронза, фарфор, античные статуи и бюсты, маленькая Жюли рано начала понимать, что такое истинное искусство, а книги из огромнейшей библиотеки: Ариосто, Данте, Гельвеций, Дидро, Жермена де Сталь, Шатобриан, Монтень, столь же рано сформировали, четко «вылепили» ее независимый, свободолюбивый характер.

Она привыкла обо всем иметь свое собственное мнение. Не стеснялась его свободно выражать. С юных лет лелеяла и свой, неповторимый, безошибочный, отточенный от предков, неподдающийся ничьим влияниям, вкус.

Не стремилась следовать за модой – сама становилась ею, и очень часто появлялась при Дворе в горностаевой мантии и бриллиантовых украшениях, как бы бросая таким нарядом вызов самой Государыне Императрице! Царственной осанкой, необычным тоном кожи оливкового цвета, мелодично – звонким, «детским», как говорили голосом, свободною манерой разговора – непринужденной и увлекательной, она покоряла многие мужские сердца! И сама увлекалась беспрестанно!

В возрасте 25 лет, фрейлина Ея Величества, графиня Юлия фон Пален - Литта, 25 января 1825 года, вышла замуж за богатого и весьма незаурядного человека – полковника, графа Николая Александровича Самойлова, флигель – адъютанта Императора, одно время привлекавшегося к следствию по делу декабристов, но

« по Высочайшему повелению - оставленного без внимания». Граф Николай Самойлов был молод, весел, красив, интересен в общении, с ним знался сам Александр Пушкин, встречаясь на балах и раутах, они подолгу беседовали, но молодой граф… имел «странное несчастие» совсем недолго нравиться своей красавице - жене! Впрочем, графиня была всего лишь избранницей капризной матери Самойлова, а не его собственным сердечным выбором. Он любил другую. Не в этом ли и крылась причина столь быстрого разрыва меж ними?

Может быть, развод состоялся еще и потому, что был граф Николай Александрович, «красавец Алквивиад», как звали его друзья, лейб – гвардейцы Измайловского полка, заядлым бретером - дуэлянтом, пил слишком много вина, и ночами проигрывал, отчаянно винтя, большую часть своего и супруги огромного состояния? Зеленое сукно игорных столов несомненно привлекало его более, чем лицо Юлии Павловны, которую многие дерзко, но совсем не льстиво, сравнивали с Мадонною! Уже в 1827 году чета рассталась, по взаимному соглашению, граф вернул приданное супруги (то, что осталось!) ее родным, отвез ее к отцу, графу Палену, и сохранил с ней вполне дружеские отношения – она часто приезжала к нему, была у него на именинном обеде. Они то и дело вводили в заблуждение чопорный высший свет своими весьма необычными отношениями. Молва то ссорила, то мирила их, так и не догадавшись об истинной причине разрыва блистательной пары, и получая истинное наслаждение от сплетен в их адрес. Граф вскоре после развода отправился в действующую армию генерала И. Паскевича и поражал сослуживцев « холодною храбростью и бесшабашностью»; графиня же, просто – напросто, с улыбкою презирала шлейф слухов и сплетен, неизменно тянувшейся за нею вослед из дверей любой светской гостиной!

Дерзость свободной от «уз Гименея» Юлии Павловны стала еще более ошеломляющей! «Последняя из рода Скавронских» постоянно сердила Властелина Империи тем, что заставляла весь модный и изысканный свет съезжаться не в Царское Село, к летнему Императорскому двору, а - за несколько верст от него, в свое большое имение Графская Славянка (под Петербургом) . Император, взбешенный тем, что Юлия Павловна « перенимает» у него гостей и пытается диктовать моду высшему кругу общества, предложил ей в 1847 году продать в «царскую казну» Графскую Славянку вместе с роскошным домом, выстроенным по проекту знаменитого петербургского архитектора и художника – Александра Павловича Брюллова. (*Старший из братьев Брюлловых, один из авторов проекта Экзерцисгауза на Дворцовой Площади, Михайловского театра, здания Генерального штаба и Лютеранской церкви в Северной столице – автор.)

Графиня подчинилась императорскому предложению, похожему на приказ, но сказала кому то из высоких сановников, вхожих в царские покои: « Передайте императору, что ездили не в Графскую Славянку, а к графине Самойловой, к ней и будут продолжать ездить, где б она не была!» Так оно и случилось. Вскоре блестящее светское общество, вся знать и артистический мир – богема «Северной Пальмиры» - собиралась уже у другого крыльца: шумная толпа заполняла собою залы одного из великолепных дворцов на Елагином Острове, воздвигнутого все тем же Александром Брюлловым, не жалевшим сил и времени для постройки удобного жилища Любимой Женщины младшего брата – Карла!

Она и забыла, с течением времени, когда и как ее « ударила молния» страстного притягательного чувства Любви к маленькому, хрупкому человеку с лицом, тонким и выразительным, как у древнегреческого бога, плохо слышащим на одно ухо, и как то трогательно – изящно склоняющим голову к тому, с кем он разговаривал.

Произошло ли это сразу, с момента их первой встречи, в Риме, у княгини Зенеиды Волконской, в несколько минут, когда они оба сказали друг другу с десяток ничего не значащих, светски любезных слов, хотя Брюллов и смотрел на нее неотрывно; или случилось много позже, уже потом, когда «бесценный друг Бришка» *(*Так графиня Самойлова многие годы называла К. П. Брюллова в своих письмах к нему. – автор) уже рисовал в ее присутствии эскизы к картине, отнявшей у него шесть лет жизни: «Последний день Помпеи»?!

Она никогда не могла дать точного ответа, но знала, что с самой первой их встречи стала будто «приворожена» к нему навсегда. Кто знает, может быть, она видела его лицо много ранее, в магическом хрустальном шаре или зеркале, на которых любила часто гадать при свете вечерних, ароматно оплывающих свечей?… Как видела гибель Пушкина на снегу Черной речки в 1837, смерть мужа в 1846, свое собственное трудное будущее на чужбине. Юлия Павловна отлично помнила, какой леденящий ужас охватил ее, когда она заглянула в центр угрожающе сверкающего багряно - алыми гранями кристалла, в феврале 1837 года…

Пушкин на холодном, кроваво - грязном снегу приподнялся и упал снова.. Ей тогда захотелось разбить зловещий шар, и она чуть было не швырнула в него от злости и бессильного отчаяния мягкой атласной туфелькой! Потом опомнилась: разве могла она идти против предначертаний Свыше?!

Она никому не говорила обо всем этом – горьком, страшном, неотвратимом! Не считала необходимым и возможным. Мудро молчала. Любимый ее «Бришка» тяжело переживал гибель Пушкина, скорбел и страдал, в бессилии сжимая кулаки, закрылся от всех, никого не принимал, шептал сквозь слепые слезы горя: «Несчастная Россия, как она не любит своих Гениев! Как она бездумно теряет их!» Юлия молча, потерянно кивала головою, сама не в силах, что либо сказать: опустошающая, жгучая боль бессильно жгла душу… Свершилось, увы!

Умение точно гадать по ладони и хрустальному шару - кристаллу она унаследовала от своей прабабки по итальянской линии. Гадала графиня по линиям ладони многим - многим петербургским светским дамам.

Говорила, откровенно и резко, о всех перепитиях их «кружевных» судеб – они, бывало, трепетали и млели, едва не падая в обморок, слыша ее дерзновенные речи об их сердечных тайнах, но вот своих личных тайн она никогда не открыла никому, и сердилась, когда их хоть как - то пытались угадать!

Сама же она так не смогла узнать у хрустального шара – кристалла самой главной своей тайны – тайны любви к Карлу Брюллову!

Несмотря на всю свою прозорливость, тонкость, «вещую» мудрость, которой часто поражались многие, знавшие ее! (Дж. Россини, Пачинни, Мальезе, Д. Фикельмон, Ольга Пушкина)

Опрятно одетый, с некоторою ноткой чуть насмешливой, артистической небрежности, любезный и остроумный, независимый во мнениях и суждениях своих, несколько рассеянный, Карл Брюллов неизменно привлекал внимание к себе всюду, где бы не появлялся, хотя, бывало и так, что он молчал целыми вечерами, сосредоточенно слушая других или чертя остро отточенным грифелем карандаша что – нибудь в альбом, принесенный с собою. Альбом с почтительной внимательностью разглядывали после все гости, не смея задать художнику ни одного вопроса, оберегая покой хрупкого человека, утонувшего в омуте глубокого кресла, не слышашего ни музыки, ни звона бокалов, ни шагов. Ушедшего полностью в свой « мир художества»!

Свело ли их вместе Провидение, сходство ли натур, прихоть, случайный каприз Обстоятельств, все ли, вместе взятое, но графиня Юлия Павловна более не мыслила с 1827 года ни одного дня без своего « милого Бришки»!

Известны лишь немногие строки ее писем к нему (остальное неизданно или утеряно) но в них - но в них столь страстно выражено безграничное чувство любви, что кажется, будто опаляет читающего полуденное, жаркое, итальянское солнце:

«Мой дружка Бришка…люблю тебя более, чем изъяснить умею, обнимаю тебя, и до гроба буду душевно тебе привержена». И еще: « Люблю тебя, обожаю, я тебе предана, и рекомендую себя твоей дружбе. Она для меня – самая драгоценная вещь на свете. А в письме к Александру Брюллову – брату возлюбленного, графиня и вовсе откровенно писала о том, что они с « Карлом – Бришкою» хотели бы соединить свои судьбы. Что помешало им обоим сделать это, ведь графиня Юлия Павловна была единственною настоящей любовью художника на протяжении всей его жизни? Уж больше никогда потом, после разрыва с нею, (в 1845 – 46 годах, графиня Самойлова уехала в Италию, вышла замуж за итальянского певца Перри, и Брюллов не смог отыскать ее следов там, хотя и предпринимал тщетные усилия! - автор.) никогда не дано будет ему испытать это слитное чувство восторга и вместе верной, почти мужской дружественности, которое дарила ему графиня! В ней влекло его и еще одно редкое ее свойство – щедрость, теплая, солнечная доброта, которая, повторим, исходила вовсе не от ума, а только от глубин тонко чувствующего сердца. Она неизменно, всю долгую жизнь свою, покровительствовала художникам и искусствам, и не ради себя и своего тщеславия, а ради тех людей, которым помогала!

Например, русскому художнику Зассену, которому с больной невестою не на что было уехать на родину, она дала необходимую сумму денег. Пенсии, пособия беднякам лились из ее кармана рекой. Крестьяне ее имений любили ее и называли как то просто, тепло - «графинюшкою», зная, что в любой момент могут обратиться к ней за любою помощью и она не откажет ни в чем!

Неудивительно, что к «осени» своей жизни блистательная графиня Жюли была отчаянно разорена и познала голод и « позолоченную бедность»! Но и тогда продолжала она бескорыстно заботиться о двух своих приемных дочерях, Амацилии и Джованине Пачинни, (*Дочери обедневшего миланского певца и композитора, персонажи знаменитой Брюлловской «Всадницы» и «Маскарада» – автор.) пытаясь то выделить им приданное из крох почти прожитого состояния, то счастливо выдать замуж, то показать любопытным девичьим глазам мир и свою северную Родину – Россию, к которой графиня была очень привязана. Но взрослое сердце, увы, не обладает столь безграничною преданностью, как детское. Оно слишком искушено горечью прожитых лет, разочарований, холодом и желчью зависти. Характерный пример тому - эпизод из поздней биографии маленькой девочки в розовом, на балконе старинной виллы Кампо – одной из двух персонажей блистательной и бессмертной«Всадницы»!

Амацилия Пачинни, окончившая свои дни в одном из итальянских монастырей, после двух неудачных замужеств и нескольких лет вдовства, не могла без неудержимых слез вспоминать о своей «приемной маме», что однако же, вовсе не мешало ей судиться с Юлией Павловной много раньше, за часть дома, принадлежавшего ей наравне с сестрой Джованиной, не то по праву наследования, не то по договору усыновления – весьма запутанная история, непонятная до конца и в наши дни. Скандальность ее добавила немало седых волос графине, но до конца своих дней она продолжала навещать Амацилию, писать ей, и всячески ее поддерживать – любящему сердцу нельзя приказать хранить безразличную холодность!

Впрочем, однажды Юлии Павловне все таки удалось подобное – приказать сердцу расстаться с Возлюбленным своим – «богом кисти», Карлом Брюлловым.

Она знала, что они удивительно похожи душами, сердцами, восприятием мира. Они всегда понимали друг друга с полуслова, не посягали на свободу друг друга, не было между ними ни секрета, ни тайны, ни банально – пошлой ревности: все могли без ложного стеснения рассказать друг другу о мимолетных увлечениях другою или другим, и весело посмеяться, подтрунить тут же над самими собою, все прощали друг другу великодушно любящими сердцами!

Не посягала никогда гордая, свободолюбивая красавица Юлия и на тайны внутреннего мира свого «палладина» - «бесценного Бришки», зная, что, подчас, за видимым спокойствием и молчанием в душе его таится – глубокая бездна!

И только Она, несравненная Юлия, была истинным его Ангелом – Хранителем, хотя не было в ней никогда ничего небесно – воздушного, это была только прекрасная, земная женщина - грешная, вспыльчивая, с тягой к подлинно земным страстям и земному счастью. Она была, и в самом деле, настоящим, ослепляющим, обжигающим, заливающим все вокруг яркостью и жаром,

« итальянским полднем, солнцем», как звал ее Брюллов, и в тени все учащающихся приступов нервной меланхолии Возлюбленного, чему способствовали тяжелейшие обстоятельства жизни художника: смерть родителей, брата Павла, и самое главное - большая и скрытая от посторонних глаз трагедия неудавшегося брака самого Брюллова с выдающейся пианисткой, ученицей Фредерика Шопена, Эмилией Тимм – ей становилось все холоднее и холоднее. Она знала горькую историю брака своего Художника, но тоже - мало кому говорила о ней. Боялась растерзать и свое и чужое сердце чересчур тягостным повествованием.

Два очень привязанных друг к другу человека – Карл и Эмилия – не смогли, и обвенчавшись, жить вместе потому, что союзу их противостоял жестокий и деспотичный отец талантливой девушки, испытываюший к ней чувства, противоестественные отцовским. Своими домогательствами и, возможно, какой - то имущественной властью над Эмилией, деспот принудил ее и после венчания с Брюлловым жить под «родительским кровом»! Она, боясь огласки, и потери «чести семьи», (* как будто речь еще могла идти о какой то чести?! – автор.) согласилась терпеть унижения, но Брюллов, законный супруг - в глазах общества, не смирился с «подобным адом», и, подробно описав в письме на имя Священного Синода и Министра Двора, князя П. М. Волконского, горькую историю свого брака и душевного разочарования, получил, через два месяца после венчания, безоговорочное разрешение на полный развод, что было по тем временам – совершенно уникально! Художник предпочел иметь ад в собственной, одинокой душе, а не вдвоем! Он обрел его, этот молчаливый ад, взамен разрушеной мечты о «парной душе», разрушенной навсегда веры в гармонию.

Он будет гнаться за гармонией во всех своих новых полотнах, но ему почти не удастся догнать эту летучую нимфу! Почти…

Даже в его портретах все ярче, все резче, определеннее, будет проглядывать одиночество, горечь отрешения от мирской суеты.. Горечь тяжелого прозрения. («Портрет Струговщикова», «Автопортрет».) Талантливейшему мастеру, прославившему Россию своими полотнами по всему миру, профессору Академии Художеств, имевшему сотни учеников и поклонников, сочувствовали многие, но плакать безутешными слезами ребенка он мог только на коленях графини Юлии. Она все понимала и утешала, но все таки, бесконечно зябла в глубинах его огромных, печальных, отрешенных глаз. Или ей казалось, что – зябла?…

Они, бросив все в России: заказы, Академию, классы, пренебрегая Высочайшим недовольством, бывало,уезжали на пару месяцев в Италию, Брюллов там писал свои этюды к большим картинам, жанровые сценки из Неаполитанской жизни, заказанные ему итальянскойм и русскою знатью портреты. От богатых клиентов не было отбоя, да и Юлия никогда бы не позволила «милому дружку» испытывать нужду в чем либо, но он часто устало ронял: « Я никогда не женюсь, моя жена - художества!» И его опять тянуло в Россию. Сперва она делала вид, будто беспечно не слышит.

Но, однажды, в 1845 году, перед очередным отъездом в Петербург, приняла для себя мучительное решение. Они должны расстаться. Сказала Брюллову, что уходит, что любит другого, и - давно! Тот ничему не возражал. Согласно кивал. Но когда на Иссакиевском прешпекте, в Санкт – Петербурге, их сани уже окончательно разъезжались в разные стороны, тихо сказал: «Ты уходишь из моей жизни.. Значит, и мне пора уходить!» Она не услышала этих слов в скрипе санных полозьев, или опять сделала вид, что не слышит..Зимнее солнце предательски слепило глаза, текли слезы, она глотала их, улыбаясь..Но все пыталась быть победным июльским, итальянским солнцем. Тем, чем всегда была для «бесценного дружка Бришки»! Ведь он смотрел ей вслед. Это она чувствовала, не оборачиваясь! Она хотела быть не сломленною голубкой, а гордым, сверкающим из – за туч Солнцем…

Впрочем, теперь уж не для Него.. Для другого.. Других..

P. S. Их, этих других, будет еще немало. Официально графиня Ю. П. Самойлова побывает замужем еще дважды. Второй ее муж, оперный певец Перри, умрет через год после свадьбы - от чахотки, в 1847 году, а третий, граф дэ Морнэ, оставит супругу через год после венчания, объяснив разъезд полным несходством характеров. Не все из рыцарей графини могли в высшей мере выносить ослепляющий блеск «итальянского солнца»! То под силу было, быть может, лишь одному «верному палладину» чернокудрой Жюли – Карлу Брюллову, «кистью и против воли своей прославлявшему Бога! (В. А. Жуковский.) Но грешный, земной Ангел, которого этот самый Бог в благодарность послал вдохновенному Мастеру, не захотел быть с ним рядом до конца! Увы, иногда так бывает. Потому то такие Ангелы и зовутся – Земными. Вся загадка лишь в том, почему Души, охраняемые ими, не живут без них слишком долго…

____________________

23 июня 1852 года в селении Манциано, в семье своего преданного друга А. Титтони, Карл Брюллов, приехавший в Италию для лечения застарелого ревматизма сердца, скончался после внезапного жестокого приступа. Похоронен на кладбище Монте – Тестаччо, под Римом. Графиня Юлия Павловна Самойлова пережила своего гениального Возлюбленного на долгие 23 года.

Умерла она в Париже, 14 марта 1875 года. Похоронена на кладбище Пер – Лашез. В годы нужды и разорения Юлия Павловна категорически отказалась продать принадлежащие ей картины кисти К. Брюллова. Судьбою их распорядились уже потомки графини – дальние родственники, живущие до сих пор в Италии, на родовой вилле Пален – Литта, Кампо, под Римом.

· В подготовке статьи использованы материалы личной библиотеки и архива автора.

· Многие факты биографии графини Ю. П. Самойловой, ее письма к К. П. Брюллову, до сих пор остаются неизвестными. Не установлена и дата ее рождения.

Графиня Самойлова была трижды замужем, имела несчетное число поклонников, слыла неординарной особой, способной на самые смелые выходки. Наследница баснословного состояния, в жилах которой текла кровь родственников российской императрицы, закончила свои дни во Франции в бедности и одиночестве. Но на картинах знаменитого Карла Брюллова, с которым ее связывал роман длиною в 20 лет, она навеки осталась беспечной красавицей, страстной и порывистой, на губах которой всегда играет легкая улыбка.

Юлия Самойлова была главной музой знаменитого живописца. Встретившись в Италии на одном из светских раутов, они на долгие годы оказались связаны крепкими узами дружбы и любви.

«Между мной и Карлом ничего не делалось по правилам», - признавалась как-то Самойлова, та, чьи портреты кисти мастера сейчас висят в музеях США и России.

В день рождения художника сайт вспоминает историю любви графини и знаменитого живописца.

Последняя из Скавронских

Портрет графини Екатерины Скавронской», 1790, худ. Элизабет Виже-Лебрен, музей Жакмар-Андре, Париж Фото: Commons.wikimedia.org

Юлия Самойлова приходилась родственницей императрице Екатерине I, известной до принятия православия как Марта Скавронская. Бабушка Юлии, Екатерина Васильевна, была племянницей светлейшего князя Григория Потёмкина. В юном возрасте та ослепила своей красотой Павла Скавронского, обладателя колоссального состояния и последнего представителя известного рода по мужской линии, который предложил ей руку и сердце. В этом браке она родила двух дочерей.

Когда супруг умер, 37-летняя Екатерина Васильевна еще слыла красавицей, обладающей чарующей приветливостью. Составить хорошую партию ей предложил граф Джулио Литта, мальтийский кавалер на русской службе. «Юлий Помпеевич оказался прекрасным хозяином и умело управлял обширными имениями жены» — утверждали современники.

В этом браке у пары не было общих детей, но злые языки поговаривали, что Литта слишком окружает заботой свою падчерицу Марию. Эти нежные отношения не прекратились даже после ее брака с графом Паленом. Более того, когда у нее родилась дочь Юлия, все ахнули: малышка была вылитой копией Джулио. К тому же после того как Мария бросила Палена и уехала в Париж, девочка воспитывалась в доме Литта. Ей он и оставил большую часть своего состояния.

Как утверждают, Литта имел роман со своей падчерицей, Марией Пален. Фото: Commons.wikimedia.org

В 24 года Юлия вышла замуж за своего троюродного дядю, флигель-адъютанта императора Николая Самойлова. Ее жених давно был влюблен в другую девушку, но последовал совету матери, которая хотела видеть рядом с сыном богатую наследницу. Семейная жизнь их сразу не задалась. После двух лет скандалов и упреков, они приняли решение прекратить мучение и разъехаться. В свете поговаривали, что причиной развода стали также многочисленные романы Юлии и частые кутежи Николая.

Молода и свободна

После развода молодая девушка отправилась в свое имение близ Павловска, которое досталось ей по наследству. Поговаривали, что праздники, которые устраивались ей на потеху, попирали все нормы морали. Свет шептался, что на таких балах шампанское лилось рекой, а каждый гость мог рассчитывать на недвусмысленную благосклонность хозяйки праздника.

Юлия Самойлова слыла роковой женщиной, страстной, но непостоянной, разбившей сердце не одному кавалеру. Однажды в своем доме найден мертвым граф Эммануил Сен-При, который, по слухам, свел счеты с жизнью из-за безнадёжной любви к Самойловой.

Картина написана в 1832 году по просьбе графини Юлии Павловны Самойловой. На ошейнике собаки, изображённой на этом портрете, художник написал фамилию Samoylova. Фото: Commons.wikimedia.org

Вспыхнул скандал, и в адрес графини посыпались громкие обвинения. По одной из версий, пережить этот момент Юлия Павловна предпочла вдали от Петербурга. Она уехала в Италию к родне Джулио Литта. Там она купила дворец в Милане и красивую виллу на берегу живописного озера Комо, которые со временем стали своеобразными центрами светской жизни. Будучи блестяще образованной женщиной, разбирающейся как в политике, так и в искусстве, она привлекла к себе весь цвет итальянского общества. У нее в гостях бывали художники и композиторы, дипломаты и артисты. Она была знакома с Россини, молодым Верди и Доницетти.

Особые отношения связывали ее с миланским певцом и композитором Джованни Паччини, автором оперы «Последний день Помпеи». Она даже взяла к себе на воспитание двух его дочерей - Амацилию и Джованинна Пачини. Именно их позже изобразит Карл Брюллов на картине «Всадница». По другой версии, Джованнина была внебрачной дочерью Клементины Перри, сестры второго мужа Самойловой.

«Скажи мне, где живешь и кого любишь?»

Знакомство Самойловой с художником состоялось в 1827 году в Риме в знаменитом салоне Зинаиды Волконской. Чувство, которое вспыхнуло между ними, затмило все вокруг. Летом они вместе путешествовали по Италии и бродили среди руин Помпеи, где и зародился замысел прославившего мастера полотна. К тому же опера Паччини произвела на мастера неизгладимое впечатление. Исследователи его творчества отмечают, что на полотне, показывающем гибель древнего города, автор изобразил свою возлюбленную в нескольких образах. Черты Юлии Павловны угадываются то в облике девушки с кувшином на голове, стоящей рядом с художником, то в матери, обнимающей двух детей, то в женщине, упавшей на землю.

В переписке она называла его «Мой дружка Бришка», а он ей отвечал - «Моя верная подруга». По воспоминаниям их знакомых, это был роман двух людей, наделенных страстным темпераментом. Про Карла Брюллова говорили, что он «весь был страсть» и не мог делать что-то спокойно, как обычные люди: «Когда в нем кипели страсти, взрыв их был ужасен, и кто стоял ближе, тому и доставалось больше».

Портрет графини Юлии Павловны Самойловой, удаляющейся с бала с приёмной дочерью Амацилией Паччини (Маскарад). 1842. Фото: Commons.wikimedia.org

Зная характеры друг друга, они не связывали себя обетами верности. Когда они находились в разлуке, то в своих письмах Самойлова спрашивала: «Скажи мне, где живешь и кого любишь?».

В 1838 году Карл Брюллов признался ей, что в его сердце появилась другая женщина. Предметом его страсти стала 18-летняя пианистка Эмилия Тимм, дочь рижского бургомистра. Уже в январе 1839 года они сыграли свадьбу, но… через месяц брак распался! Документы на развод подал сам художник. Все недоумевали, что стало причиной такого скоропалительного решения. Многие обвиняли Брюллова, не желая верить, что причиной могла стать юная невеста. Долгие годы причина развода оставалась в секрете. Лишь позже стало известно, что Эмилия была жертвой инцеста в своей семье. Более того, после брака ее интимная связь с отцом не прекратилась. Узнав об этом преступлении, Брюллов моментально прекратил с нею всякое общение.

Чтобы помочь близкому другу пережить ужас скандальной истории, в Петербург к нему в это время приезжала Самойлова.

Их отношения продолжались после этого еще шесть лет. Самойлова приняла решение расстаться с Брюлловым в 1845 году. 42-летняя графиня влюбилась в красивого молодого тенора Пери и вышла за него замуж. Правда, их счастье продлилось недолго. Вскоре новоиспеченный супруг скончался в Венеции от чахотки.

Но даже после этого сердце княгини не закрылось для любви. Впереди ее ждал еще один брак. В возрасте 60 лет она вышла третий раз замуж. Избранником стал бедный французский дипломат Шарль де Морнэ. Но и этот союз вскоре распался. Более того, бывший супруг требовал у нее огромные суммы на содержание, ухудшая и без того не блестящее положение дел графини.

К.Брюллов.«Портрет Ю.П Самойловой с Джованиной Пачини и арапчонком». 1832—1834. Музей Хиллвуд, США. Фото: Commons.wikimedia.org

Скончалась Самойлова в Париже в возрасте 72 лет в 1875 году. Последние годы жизни были у нее непростые. Помимо бывшего супруга деньги и имущество у нее требовали ее приемные дочери, которые ради этого даже подали на нее в суд.

Юлия Павловна пережила Карла Брюллова на 23 года. Художник скончался в 1852 году. Ему было 52 года.

Графиня Юлия Павловна Самойлова

«Ей нет соперниц,нет подруг,

Красавиц наших бледный круг

В ее сиянье исчезает...»

Эти строки А. С. Пушкин посвятил Ю. П. Самойловой.

Юлия Павловна Самойлова

Художник Б.Ш.Митуар, 1825 год

Во всем облике, в царственной фигуре удаляющейся с бала-маскарада великолепной женщины был высокомерный вызов и резкий протест. Взвившаяся алая драпировка создавала между ней и бальной залой как бы стену огня - Юлия сжигала все мосты между собой и светским Петербургом. Она сорвала маску с лица - ей ли, привыкшей и хвалу, и хулу принимать с открытым забралом, нужна была эта маска!?

Обратно она уже не вернется. "Санкт-Петербургские ведомости" через некоторое время сообщили - графиня Юлия Самойлова покинула Россию...

"...Презренья к мнению полна,

Над добродетелию женской

Не насмехается ль она,

Как над ужимкой деревенской?

Кого в свой дом она манит,

Не записных ли волокит,

Не новичков ли миловидных?

Не утомлен ли слух людей

Молвой побед ее бесстыдных

И соблазнительных связей?

Но как влекла к себе всесильно

Ее живая красота!

Чьи непорочные уста

Так улыбалися умильно?!

Какая бы Людмила ей,

Смирясь, лучей благочестивых

Своих лазоревых очей

И свежести ланит стыдливых

Не отдала бы сей же час

За яркий глянец черных глаз,

Облитых влагой сладострастной,

За пламя жаркое ланит?

Какая фее самовластной

Не уступила б из харит?"

Е.Баратынский. "Бал"

Уже с рождения образ Юленьки Пален окружен некоей тайной, но тайной не романтической, а, скорее, остро-скандальной. Её бабушка, Екатерина Скавронская-Литта, была племянницей всесильного Фаворита Екатерины Второй Григория Потёмкина, и, как все его племянницы - его любовницей. Самая красивая из сестер Энгельгардт, Екатерина Васильевна пользовалась огромным успехом у мужчин и чуть было не вышла замуж за внебрачного сына императрицы Алексея Бобринского,но этого Екатерина Великая допустить не могла и сосватала красавицу за дальнего родственника императорской фамилии по линии жены Петра Первого Марты Скавронской (Екатерины Первой). В этом вполне удачном браке красавица родила двух дочерей - Екатерину и Марию, которая и стала позднее матерью нашей героини....

Григорий Александрович Потёмкин-Таври́ческий

Бабушка Юлии -«Портрет графини Екатерины Скавронской»,Шарль де Шамиссо

Бабушка Юлии -«Портрет графини Екатерины Скавронской», 1790,худ. Элизабет Виже-Лебрен, музей Жакмар-Андре, Париж

Бабушка Юлии -«Портрет графини Екатерины Скавронской», 1790,худ. Элизабет Виже-Лебрен,музей Жакмар-Андре, Париж

Павел Мартынович Скавронский (1757-1793)Анге́лика (Анжели́ка) Ка́уфман

Мать Юлии -Графиня Мария Павловна Ожаровская, ур. Скавронская (1782—1857), в первом браке Пален.

Влади́мир Луки́ч Боровико́вский

При этом ходили слухи, что отцом Марии был совсем не Скавронский - у его красавицы-жены во время пребывания в Италии, куда Скавронский был отправлен в качестве посланника, завязался бурный роман с неким графом Джулио-Ренато Литта-Висконти, обладателя знатнейшего имени, громадного состояния, а также эффектной и яркой мужественной красоты.

Екатерина Васильевна, ленивая и вялая с юности, вдруг влюбилась до умопомрачения; граф платил ей тем же. Он последовал за ней в Россию, и был принят на русскую службу сразу на очень высокую должность. После того, как графиня Скавронская овдовела, Литта женился на ней.

Портрет графа Юлия Литта работы неизвестного автора. 1800-е гг.

Шло время - и вот уже Катя и Маша Скавронские становятся богатейшими невестами России, что в совокупности с унаследованной от матери красотой делают их желанными для многочисленных поклонников. Но, несмотря на богатый выбор, девушки вдруг одновременно влюбляются в молодого красавца графа Павла фон дер Палена. Он явно предпочитает младшую - Марию. Екатерина же в истории останется как жена князя Петра Багратиона, героя Отечественной войны 1812 года.

Портрет Екатерины Багратион, урожденной Скавронской,Жан-Батист Изабе

Портрет П. И. Багратиона

работы Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)

Родня Марии категорически воспротивилась браку с Паленом - репутация и самого жениха, и его семьи была совсем не безупречной - ведь молодой граф был сыном организатора убийства Павла Первого. Но влюбленная пара. сговорившись, обвенчалась тайно. И начались скитания по дальним гарнизонам вместе с Изюмским полком, шефом которого был Пален, бывший к тому времени уже генерал-майором.

Портрет Павла Петровича Палена мастерской,Джорджа Доу.

Кочевая жизнь лишала избалованную красавицу Марию привычного блеска и комфорта, и между супругами начались серьёзные ссоры. В 1803 году в каком-то селе Волынской губернии, в бедной крестьянской избе Мария родила дочь Юлию, названную как бы в честь бабушки Юлианы фон Пален.

Бабушка Юлии -Юлиана Ивановна Пален, ур.фон Шеппинг (1753—1814), статс-дама, жена П.А.Пален.

Сразу после рождения девочки отношения между супругами осложнились настолько, что Мария была вынуждена вернуться к матери, а Пален потребовал развода, который, вопреки всем церковно-светским установкам, был ему дан. Причина была очень серьезна - Пален обвинил свою жену в измене с её отчимом - Юлием Литтой.

Граф Юлий Помпеевич (Джулио Ренато) Литта (1763-1839)Джованни Баттиста Лампи Старшего

И действительно - смуглая девочка с ярко выраженными южными чертами, жгучая брюнетка средиземноморского типа, никак не могла появиться на свет от белокурых, белокожих северян-родителей. Пален отказался от девочки, и никогда на протяжении всей своей жизни не пытался с ней общаться. Он женился вскоре во второй раз, затем, овдовев, в третий. Мать также вышла замуж - за графа Ожаровского; маленькая Юлия была для неё напоминанием о еле замятом скандале и неудачном браке, и Мария Павловна также старалась пореже видеть дочь.

Портрет графа Адама Петровича Ожаровского

мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург

Все заботы о воспитании Юлии взяли на себя бабушка Екатерина и "дедушка-отец" Юлий Помпеевич Литта. Юлия росла в обстановке баснословной роскоши и с детства привыкла получать всё, что душе пожелается. В пятнадцатилетнем возрасте девочка была принята ко двору вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и началась бурная светская жизнь. Красивая, яркая, живая девочка очаровала светское общество и прежде всего самого императора Александра Первого. Роман с императором был ярким,н остоль же бурным, сколь и кратковременным.

Акварельный портрет графини Ю.П.Самойловой, Карл Брюллов

Император Александр I, художник неизвестен

Тем не менее последствием этого романа и неких хирургических сопутствующих вмешательств стало то, что детей у Юлии Павловны больше быть не могло. Но тогда её это нисколько не удручало. Наконец, в 1824 году император окончательно распростился с Юлией и сказал матушке, что судьбу «маленькой Скавронской» пора наконец устроить. И императрица взялась за своё самое любимое занятие - сватовство.

Г. Кюгельхен. Портрет вдовствующей императрицы

Вскоре 22-х летняя Юлия была просватана за своего дальнего родственника - графа Николая Александровича Самойлова. Один из самых красивых мужчин своего времени, граф Николай вовсе не был очарован своей наречённой невестой и не желал "объедков с высочайшего стола"; к тому же он был страстно влюблен в Сашеньку Римскую-Корсакову, которой Пушкин посвятил строчки в "Евгении Онегине" - "У ночи много звёзд прелестных..."

Граф Николай Александрович Самойлов (1800-1842), Петр Федорович Соколов

Но Сашенька была совсем не богата, а финансовые дела Самойловых были совсем расстроены - в том числе и постоянными кутежами, а главное, великим пристрастием молодого графа к карточной игре, поэтому к прозвищу "Красавец Алкивиад" флигель-адъютант Самойлов получил ещё одно - "Мелок". Его долги накапливались и, наконец, вылились в такую чудовищную цифру, что любящая маменька, графиня Екатерина Самойлова, вынуждена была сама умолять императрицу сосватать сыну богатую невесту. В сватовстве приняла активное участие и сестра Николая - фрейлина и любимая подруга императрицы Александры Федоровны графиня Софья Алексеевна Бобринская.

Самойлова Екатерина Сергеевна (графиня, урожденная Трубецкая)

Софья Александровна Бобринская, ур. Самойлова, Петр Федорович Соколов

Юлия же была очарована своим красавцем-женихом. И любящие бабушка и дедушка Литта осыпали её деньгами и роскошными подарками. Приданое было громадным; цифра даримых Юлии средств вызывала у придворных ошеломленное восхищение.И вот 25 января 1825 года два потомка князя Потемкина-Таврического пошли под венец. Но счастливой пары из них не получилось. Своевольный, взбалмошный характер Юлии и её южный темперамент были прямо противоположны холодно-критичному характеру молодого мужа - и он продолжал играть, проигрывая чудовищные суммы, в то время как пылкая графиня меняла любовников как перчатки, и тратила на них ничуть не меньше денег, чем муж на карточную игру.

Графиня Ю.П.Самойлова,Johann Dominik Bossi

Граф Николай Александрович Самойлов.Художник Б. Ш. Митуар, 1825 год

Один управляющий делами Самойловых Мишковский обошелся любвеобильной красавице в 800 тысяч рублей - чудовищную по тем временам сумму - и даже дедушка Литта не выдержал - чуть не убил наглого конторщика, предъявившего ему этот вексель для оплаты. Дело кое-как замяли - но красавица не унималась. Очередными её пассиями стали известный по дуэли с Лермонтовым барон Эрнест де Барант, французский посол Пьер Ла-Феронне и даже сам император Николай Первый, которого Юлия упросила о помиловании мужа, неосторожно ввязавшегося. будучи членом Северного тайного общества, в "дело декабристов".

Николай простил бунтовщика, и супруги нежно примирились - но ненадолго. Вскоре. после очередной измены Николай Алексеевич окончательно разъехался с женой и уехал на Кавказ под командование генерала Паскевича. А Юлия Павловна отправилась в имение Графская Славянка близ Павловска, доставшееся ей по наследству от графов Скавронских.

Скоро слухи оттуда поползли самые невероятные. Описывались кутежи на манер Клеопатриных и Мессалининых. Бассейны, мол, там наполняются шампанским, шампанским же фонтаны бьют. А графиня-де Юлия вовсе с привязи сорвалась: каждого гостя берет себе в любовники. А которые отказаться норовят, тех крепостные силком в ее постель тащат!

Но всё имеет обыкновение заканчиваться...

Однажды утром в луже крови у себя дома был найден молодой красавец, поэт и художник, любимец светских дам граф Эммануил Сен-При. Тут же поползли слухи, что застрелился он от безнадёжной любви к графине Самойловой...

"Страшись прелестницы опасной,

Не подходи: обведена

Волшебным очерком она;

Кругом ее заразы страстной

Исполнен воздух! Жалок тот,

Кто в сладкий чад его вступает:

Ладью пловца водоворот

Так на погибель увлекает!

Беги ее: нет сердца в ней!

Страшися вкрадчивых речей

Одуревающей приманки;

Влюбленных взглядов не лови:

В ней жар упившейся вакханки,

Горячки жар — не жар любви..."

(Е.А.Баратынский. "Бал")

Скандал разразился нешуточный - он был слишком громким даже для весьма скандальной репутации Юлии Павловны - и она принимает срочное решение уехать в Италию, к родне Юлия Помпеевича Литта. Побывав сначала в своём имении Грюссэ под Парижем, Юлия покупает себе красивую виллу на озере Комо и дворец в Милане.

Луиджи Премацци,Милан

Тут же её виллы и дворцы наполняются великолепными произведениями искусства; она покровительствует художникам и композиторам, среди которых особо выделяет Джованни Паччини. автора оперы "Последний день Помпеи" - и берёт его дочь и племянницу на воспитание. В это же время в её окружении появляется молодой русский художник с лицом Аполлона и репутацией сердцееда - и Юлия буквально теряет голову. Карл Брюллов на долгие годы становится не только её любимым человеком, но и лучшим другом.

Карл Брюллов

«Между мной и Карлом ничего не делалось по правилам», - признается Юлия позже. Это было именно так - с первой минуты первой встречи. Они были равны по темпераменту - и этот сумасшедший огонь, эта экспрессия страсти мощными потоками света выливались в картинах Карла, в его многочисленных портретах Юлии.

Графиня Юлия Павловна Самойлова (1803-1875),Фрагмент картины К.Брюллова

"Уж газ на ней, струясь, блистает;

Роскошно, сладостно очам

Рисует грудь, потом к ногам

С гирляндой яркой упадает.

Алмаз мелькающих серег

Горит за черными кудрями;

Жемчуг чело ее облег,

И, меж обильными косами

Рукой искусной пропущен,

То видим, то невидим он.

Над головою перья веют;

По томной прихоти своей,

То ей лицо они лелеют,

То дремлют в локонах у ней."

(Е.А.Баратынский. "Бал")

Описывая впоследствии основные типы картин Брюллова, Гоголь найдет для них такие слова: «Его человек исполнен прекрасно-гордых движений; женщина его блещет, но она не женщина Рафаэля, с тонкими, незаметными, ангельскими чертами, - она женщина страстная, сверкающая, южная, италианская во всей красоте полудня, мощная, крепкая, пылающая всей роскошью страсти, всем могуществом красоты, - прекрасная как женщина».

К.Брюллов. «Последний день Помпеи». 1833.

В картине "Последний день Помпеи" облик Юлии повторяется несколько раз.

В образе упавшей с колесницы прекрасной умирающей женщины;

В образе молодой горожанки рядом с художником, в облике которого Брюллов изобразил сам себя;

Фрагмент. Мать с двумя детьми.

И, наконец, в образе Матери, пытающейся прикрыть своих двух дочерей от вселенской катастрофы.

Юлии был близок именно этот сюжет. Помогая одному из своих любовников, автору оперы "Гибель Помпеи"("Последний день Помпеи") Джованни Паччини, она взяла на воспитание его дочь и племянницу. Две хорошенькие девочки - блондинка Джованина и брюнетка Амацилия - заменили ей собственных детей. Брюллов неоднократно писал их портреты, самым известным из которых стала "Всадница"("Жованин на лошади"), где в антураже миланской виллы Самойловой прелестные девочки - подросток и малышка - смотрятся как два ярких цветка или сияющих драгоценных камня:

К.Брюллов. «Всадница» — портрет приемных дочерей графини. 1832,

Графиня Самойлова покровительствовала Паччини всеми имеющимися у неё возможностями, и однажды - в угоду ему - чуть было не сорвала премьеру конкурента Паччини - Винченцо Беллини, наняв клакеров и устроив исполнительнице главной партии - Джудитте Паста - настоящую обструкцию. Опера Беллини называлась "Норма"...

Джованни Пачини

Отношения с Брюлловым напоминали вулкан страстей - а еще они были просто друзьями, живо переживающими друг за друга и друг другу помогающими, хотя "Карла Великого" все его знакомые считали закоренелым эгоистом («За внешностью молодого эллинского бога скрывался космос, в котором враждебные начала были перемешаны и то извергались вулканом страстей, то лились сладостным блеском. Он весь был страсть, он ничего не делал спокойно, как делают обыкновенные люди. Когда в нем кипели страсти, взрыв их был ужасен, и кто стоял ближе, тому и доставалось больше».)

Завьялов Федор. Портрет художника К.П.Брюллова. 1844

Она навсегда стала его Музой - один за другим он писал её портреты (которых сохранилось - увы! - немного); она была моделью для самых известных его картин, в частности, для "Вирсавии", сияющей всеми красками итальянского полудня.

"Вирсавия" К.Брюллов

В 1929 году умирает бабушка Юлии - графиня Скавронская-Литта. Самойлова покидает Италию, чтобы вступить в наследство.

«Самойлова вернулась из-за границы и появилась на вокзале в Павловске с целой свитой красавцев - итальянцев и французов… ее сочные уста, вздернутый нос и выражение глаз как будто говорили: «Мне нет дела до мнения света!» - такой ее запомнил художник Петр Соколов.

Графиня Юлия Павловна Самойлова (1803-1875), В.И.Гау

Она поселяется в родовой усадьбе - Графской Славянке - и решает перестроить её на современный лад. Для этого она приглашает из Парижа брата Карла - архитектора Александра Брюллова - и в письме ему пишет:"В качестве друга Вашего брата я решаюсь...просить Вас быть архитектором дачи, которую я собираюсь строить в своём имении. Мне дорого иметь архитектором того, кто носит имя Брюллова..."

И талантливый Александр с лета 1831 года приступает к работе, делая дачу графини настоящим шедевром комфорта и уюта в смешанном стиле современности и классицизма.Любимая Самойловой эпоха античности отлично сочеталась со стилем квадраченто, а всё это - с элегантностью и роскошью богатейших аристократов 19 века.

Портрет архитектора и художника А. П. Брюллова. 1841, Карл Павлович Брюллов

Графская Славянка

Верхний этаж отведён под спальни двух приёмных дочерей.

Джованина Пачини

Амацилия Пачини

После окончания строительства в Славянку потянулись экипажи с многочисленными гостями. Драгоценные картины, оригинальная мебель и светильники, роскошь ковров и драпировок были великолепным антуражем для музыки, поэзии, бесед, зачастую весьма острых. Самойлова привезла с собой из Италии целую "орду" музыкантов и живописцев, скульпторов и поэтов - да и просто поклонников, в большинстве своем авантюристов. Шумные компании в Славянке и вольно-фривольное поведение её хозяйки начало сильно раздражать императора Николая, и графине пришлось переехать "под присмотр" власти на Елагин остров, куда, впрочем, тут же потянулись и завсегдатаи Славянки.

Хруцкий Вид на Елагином острове в Петербурге (1839)

Вид на Елагин остров в Петербурге. Первая пол. XIX в. ГРМ.

Старый Литта, потеряв обожаемую жену, баловал Юлию поистине царскими подарками и огромными суммами денег. Наскучив Петербургом, Юлия вместе со своей "блестящей свитой" в 1835 году снова уехала в Италию, где уже не было Брюллова - именно в это время он вернулся в Россию. Личные их отношения потеряли былую остроту - с годами Карл становился скучнее, высокомернее, холоднее; его мнительность, капризность и эгоизм начали сказываться уже и на их отношениях. Тем не менее письма Юлии были по-прежнему теплы:"Мой дружка Бришка...Люблю тебя более, чем изъяснить сумею", "никто в мире не восхищается тобою и не любит тебя так, как твоя верная подруга Юлия Самойлова".

А у "дружки Бришки" в России начались тяжёлые времена.Он безумно влюбился в обворожительную девушку, похожую на нежный лесной ландыш - 18-летнюю Эмилию Тимм; быстро сделал ей предложение и быстро женился. Но - быстро женишься, долго каешься. Девушка еще до свадьбы состояла в связи с одним из своих ближайших родственников, и после свадьбы ничего не изменилось. Скандал и шумиха, поднятые вокруг его имени, жестоко травмировали художника. Его недоброжелатели злорадствовали, а сам он писал: «Я так сильно чувствовал свое несчастье, свой позор, разрушение моих надежд на домашнее счастье… что боялся лишиться ума». Он не мог работать. Глубокая депрессия всё усугублялась.

Эмилия Тимм

Карл Брюллов.Автопортрет

В это же время в Петербурге умирает Юлий Помпеевич Литта, и Юлия возвращается в Россию, чтобы вступить в наследство. Её теплота и участие помогают "Бришке драгоценному" вернуться к жизни и творчеству, а к мнению света она всегда была очень глубоко равнодушна.«Она так переменилась, - записал в дневнике К.Я. Булгаков, - что я бы не узнал ее, если бы встретил на улице, похудела, и лицо совсем сделалось итальянское. В разговоре даже имеет итальянскую живость и приятна…»

"Меж тем (к какому разрушенью

Ведет сердечная гроза!)

Ее потухшие глаза

Окружены широкой тенью

И на щеках румянца нет!

Чуть виден в образе прекрасном

Красы бывалой слабый след!"

(Е.Баратынский. "Бал")

К.Брюллов.«Портрет Ю.П Самойловой с Джованиной Пачини и арапчонком». 1832—1834. Частное собрание, США

В этот приезд Юлии в Россию друзья решили помирить её с мужем Николаем Самойловым. Супруги не возражали, официального развода между ними не было; и тот, и другая после бурно проведённой жизни уже искали тихую заводь, и такой могла бы стать для них Графская Славянка. Но судьба распорядилась иначе - 23 июля 1842 года. за несколько дней до встречи с женой, Николай Александрович неожиданно умирает. Это стало огромным ударом для Юлии. В это же время с неё пишет портрет известный художник П.В.Басин. После потери нескольких близких людей Юлия грустна и задумчива. Бледное её лицо и покрасневшие глаза составляют разительный контраст с баснословной роскошью обстановки и наряда. Энергии, так чарующей зрителя в её портретах работы Брюллова. - нет.

В биография отношений графини Юлии Самойловой и Карла Брюллова удивляли даже весьма фривольную "Русскую Италию". "Правила могли существовать для всех, но только не для меня и не для Карла", говорила графиня.

Их можно было бы назвать идеальной парой: он воплотил мечту одной из богатейших женщин России о достойном объекте для преклонения, она - мечту великого художника об идеальной красоте. Но их встречу почему-то упорно называют роковой.

Карл Брюллов и Юлия Самойлова впервые увидели друг друга в 1830 году в Италии, в знаменитом салоне княгини Зенеиды - Зинаиды Волконской. Они оба были уже зрелыми, состоявшимися людьми, и это была встреча двух звезд, хоть и не равных. Все же графиня Юлия Павловна Самойлова была аристократкой высшей пробы. А Карл Павлович Брюллов - всего лишь художником. Правда, таким, чьи картины пользовались в Европе огромной популярностью, и сама графиня, будучи увлеченным коллекционером живописи, называла их «чудесами Брюллова».

Юлия Павловна влюблялась часто и легко вступала в отношения более близкие, чем было позволено в ту эпоху женщине, желавшей слыть почтенной и добродетельной. Впрочем, Самойловой было все равно, что о ней говорят за глаза, и ей даже нравилось, что ее сумасбродство считают возмутительным.

Вызовом обществу было и то, что объектами ее страсти становились исключительно люди творческих профессий: оперные певцы, актеры. композиторы, художники, то есть незнатные. а чаще всего и бедные. Графиня Самойлова их щедро поддерживала, но роль мецената ее в полной мере не удовлетворяла. Ее душа жаждала восторга и преклонения перед настоящим гением. Юлия Павловна полагала своим предназначением бросить свою жизнь и всю свою аристократическую гордость к ногам того, кто ниже ее по происхождению, но много выше по дарованиям.

В лице Карла Брюллова она нашла тот идеал, о котором мечтала. Ведь он и в самом деле был не просто талантлив: он был гением. Настолько погруженным в творчество, что все, не имевшее отношение к живописи, воспринимал как досадную помеху, препятствие на пути к главному - к холсту и кисти. Он бы, вероятно, и не заметил прекрасную графиню, если бы Юлия Павловна не явила собой тот идеал красоты, который Брюллов создал в своем воображении и воплощал на полотнах, не надеясь увидеть во плоти.

Карл Брюллов - биография

Собственно, в этом - создании недостижимой красоты-и состояла цель «художества», которому посвятили себя многие поколения Брюлловых. Прадед Карла Брюллова - француз Жорж Брюлло - был скульптором. В 1773 году он прибыл с двумя сыновьями в Санкт-Петербург и поступил на Императорский фарфоровый завод. Его старший сын Иван Георгиевич тоже стал скульптором. А внук Павел Иванович - резчиком по дереву и графиком. Творческая биография в семье Брюлло, на русский манер переименованных в Брюлловых. не прерывалась. Сыновья Павла Ивановича Брюллова и его супруги, немки Марии Ивановны Шредер, пошли по стопам предков: Александр стал выдающимся архитектором, Карл - величайшим художником эпохи романтизма, а был еще Федор - тоже художник, и вполне востребованный.

Карл Павлович Брюллов родился в Петербурге 23 декабря 1799 года. В детстве был чрезвычайно болезненным и слабым, до семи лет практически не покидал постели и как сам считал - именно вынужденная неподвижность и одиночество приучили его получать наслаждение от созерцания прекрасного: ведь других развлечений, кроме созерцания, у него не было. Как только Карл окреп, отец стал заниматься с ним рисованием и сразу заметил у мальчика талант, который принялся развивать, иной раз - весьма суровыми методами. Бывало, даже не позволял сыну обедать со всеми, если тот не выполнял вовремя и как следует заданного ему рисунка. Зато в художественную академию Карл поступил десяти лет от роду, одновременно со старшим братом Александром, и уже рисовал лучше всех своих соучеников.

Учился он отлично, его работы неизменно вызывали восхищение у преподавателей. При этом Карл Брюллов сумел так себя поставить, что стал для однокашников не объектом зависти, а признанным лидером. Он помогал приятелям, выправляя их работы, а в качестве «платы» просил только одно: чтобы ему читали вслух, пока он рисует. Так юному Брюллову удавалось постигать все прочие науки, уделяя больше всего времени главному - творчеству. В 1821 году Карл Брюллов при выпуске из академии получил аттестат 1-й степени и большую золотую медаль за картину «Явление Божие Аврааму в виде трёх ангелов».

Братья Брюлловы поселились в деревянных мастерских при строившемся Исаа-киевском соборе. Карл получал много частных заказов и неплохо зарабатывал. Но сам доволен своими успехами не был. Он мечтал продолжить обучение в Италии: именно там традиционно проходили становление художники и скульпторы. Его мечта сбылась в 1822 году, когда недавно созданное Общество поощрения художников сделало Карла и Александра Брюлловых первыми «пенсионерами»: им было оплачено заграничное путешествие, проживание и заказано за солидное вознаграждение сделать списки картин знаменитых итальянских мастеров. Копии классиков предполагалось пересылались в Россию с тем, чтобы их изучали студенты, не имевшие возможности знакомиться с оригиналами.

В Италию братья ехали через Германию и Францию, и путешествие растянулось на год: в каждом городе, где останавливались Карл и Александр, они непременно задерживались, чтобы посетить музеи и осмотреть архитектурные шедевры. По сути дела, ужр само это путешествие стало для них продолжением обучения. Только 2 мая 1823 года братья Брюлловы въехали в Рим. Предполагалось, что они проведут в Италии 4 года. Карл задержался здесь на 13 лет.

Копирование работ великих мастеров Карла Брюллова не утомляло, хотя и отнимало много времени от его собственных полотен. Только на «Афинскую школу» Рафаэля ушло 4 года. Копию эту французский писатель Стендаль назвал прекрасным комментарием, с помощью которого зрители «полностью поняли текст старого мастера». «Между тем, - писал об итальянском периоде в биографии Карла Брюллова Александр Пушкин, - в голове его уже шаталась поколебленная Помпея, кумиры падали, народ бежал по тесной улице, чудесно освещенной Волканом...»

Александр Брюллов «музейной скуки» не выдержал, уехал во Францию учиться архитектуре. затем вернулся в Россию и женился. «Я никогда не женюсь. Жена моя - художество». - написал Карл в 1830 году в поздравительном письме брату, недавно получившему заказ на строительство двух роскошных домов для графини Самойловой. Один - в имении Графская Славянка под Петербургом, другой - на Елагином острове. Собственно, с разговора о Графской Славянке в салоне Зинаиды Волконской и началось знакомство 30-летнего Карла Брюллова и, как полагают, 27-летней Юлии Самойловой.

Юлия Павловна Самойлова - биография

Удивительно, но точная дата рождения в биографии Юлии Павловны Самойловой, урожденной Пален, неизвестна. Документов не сохранилось. И вообще от земного бытия этой некогда знаменитой красавицы осталось очень немного: несколько портретов, писем, развалины ее имения и склеп на парижском кладбище Пер-Лашез. Проведя большую часть жизни за границей, Юлия Павловна почти не оставила следов в биографических мемуарах соотечественников. Сегодня больше известно о ее предках, среди которых числились Воронцовы. Потемкины, Энгельгардты, Скавронские, чем о ней самой.

Благодаря женитьбе Петра Великого на Марте Скавронской, которая стала матерью его детей и в русской истории осталась под именем Екатерины. Юлия Павловна приходилась родственницей, хоть и дальней, российским императорам. Ее называли «последней из Скавронских», потому что именно она стала единственной наследницей гигантского состояния своего деда Мартына Скавронского.

Ее мать, Мария Павловна Скавронская, первым браком была за графом Павлом Петровичем Паленом, и он официально считался отцом Юлии. Однако ярко выраженная южная красота девочки внушала сомнение в том, кто же на самом деле был ее отцом. Тем более что отчимом Марии Павловны был итальянец, граф Джулио Ренато Литта-Вискон-ти-Арезе, известный в России как Юлий Помпеевич Литта.

В свете шептались, что отчима и падчерицу связывали чрезмерно нежные отношения, результатом которых и стало рождение прелестной малышки со смоляными кудрями, бархатными глазами и личиком итальянской мадонны. И назвали ее словно бы в его честь... Еще более упрочились подозрения, когда выяснилось, что все свое немалое наследство и уникальные художественные коллекции Литта разделил на три части: между двумя своими внебрачными детьми, которых он признал, и Юлией.

Впрочем, это событие из биографии Юлии мало что добавило к скандальному ореолу семейства Пален. Особенно после того, как мать бросила дочь и графа и уехала якобы учиться пению в Париж, где встретила генерала Адама Петровича Ожаровского, влюбилась в него, потребовала развода с Паленом и второй раз вышла замуж.

Известно было, что и родная сестра матери Юлии, знаменитая красавица Екатерина Павловна Скавронская, будучи замужем за Багратионом, так отчаянно ему изменяла, что даже в Европе прославилась как «обнаженный ангел» - из-за своих вызывающе открытых платьев. Да и по линии отца родня была под стать -дед Юлии, Петр Алексеевич Пален, считался организатором убийства императора Павла I.

Юлия Пален, красавица, да еще с фантастическим приданым, долго не могла найти себе подходящего жениха. Блистала в свете, кружила головы, но замуж не торопилась. Ею восхищались: «Красива, умна, прелестна, обворожительно любезна». Александр Пушкин посвятил ей стихотворение «Красавица»:

Она кругом себя взирает:

Ей нет соперниц, нет подруг;

Красавиц наших бледный круг

В ее сиянъи исчезает.

Куда бы ты ни поспешал.

Хоть на любовное свиданье.

Какое б в сердце ни питал

Ты сокровенное мечтанье,

Но, встретясъ с ней, смущенный, ты

Вдруг остановишься невольно.

Благоговея богомольно

Перед святыней красоты .

Ходил слух, будто графиня состояла в связи с большим ценителем женской красоты императором Александром I. Будто бы он и настоял, чтобы Юлия вышла замуж за сватавшегося к ней графа Николая Александровича Самойлова, флигель-адъютанта императора. Он был из родовитой семьи и собой хорош, к тому же достаточно богат, чтобы его нельзя было заподозрить в корыстном желании жениться на богатой наследнице.

Брак их был неудачен, и через несколько месяцев они решили расстаться, причем Самойлов благородно вернул приданое жены. Романтично настроенные современники видели причину этого в том, что Самойлов якобы любил другую, а к браку с красавицей Пален его вынудили. Более приземленные натуры припоминали. что молодой муж играл и кутил, да и Юлия Павловна была мужу неверна.

Они уже жили раздельно, но тут до нее дошла весть о том. что в декабре 1825 года Николай Александрович был взят под арест по подозрению в участии в заговоре декабристов. Высочайшим повелением его освободили и сняли с него все подозрения, но на самом-то деле в Северном обществе граф Самойлов состоял, хоть и не участвовал в восстании. Стоило Юлии Павловне узнать, что ее скучный великосветский муж оказался бунтарем, как она торжественно вернулась к нему и даже прожила с ним несколько месяцев, пока окончательно в нем не разочаровалась.

Впрочем, это никак не изменило ее восторженного отношения к бунтарям-декабристам, которыми она открыто восхищалась, как и их женами, отправившимися за мужьями в Сибирь, чем естественным образом вызвала недовольство Николая I. Еще более императора раздражала запредельная роскошь отстроенного Александром Брюлловым в 1931 году ее имения в Графской Славянке и устраиваемых там празднеств. Они привлекали больше светской публики, чем расположенный неподалеку Павловск. Император предложил Самойловой продать Графскую Славянку в казну. Юлия Павловна отказалась. Молва приписывала ей дерзкий ответ Николаю I: «Ваше величество, мои гости ездили не в Славянку, а лишь ради того, чтобы видеть меня, и где бы я ни появилась, ко мне ездить не перестанут».

От лица императора ей посоветовали не забывать о сдержанности в словах и чувстве меры - или же покинуть страну. Самойлова ответила знаменитой фразой, обошедшей весь вольнодумный Петербург: «Моя дерзость не превосходит той меры, какая приличествует в приватной беседе между двумя родственниками», и уехала в Италию, которая стала ее второй родиной и где она опять же окружила себя кричащей роскошью и вольнодумцами.

У Самойловой был дворец в Милане и вилла «Юлия» на озере Комо, она дружила с композиторами Россини и Доницетти, оплачивала постановки оперных спектаклей в «Ла Скала», была завсегдатаем литературного салона Зинаиды Волконской и интересовалась католицизмом, который был в моде среди просвещенных русских дворян того периода, ну а главным ее увлечением было - покровительствовать талантливым, но бедным художникам, музыкантам, актерам.

Карл Брюллов не был так уж беден, чтобы графиня Самойлова имела возможность его опекать. К тому же среди русских, живущих в Италии, он слыл оригиналом не меньшим, чем графиня. Он отказывался рисовать портреты, даже когда ему обещали две цены за картину, и при этом мог, увидев красавицу, как однажды случилось с баронессой Меллер-Закомельской, которую в тот момент рисовал прославленный художник Бруни, притулиться в сторонке и создать портрет, в восторге от которого плакали и Бруни, и баронесса. И оставить его неоконченным.

Баронесса писала, что, «понимая невозможность соблазнить его деньгами, все же распорядилась, чтобы ее банкир немедленно выплатил ему четыре тысячи, а после окончания портрета еще четыре». Но Брюллов отказался. А когда баронесса попросила его «вспомнить, что когда-то вы сию любили и работали con аmоге», Брюллов отвечал: нет amore - нет картины.

«Брюллов меня бесит, - писала о нем княгиня Долгорукая. - Я его просила прийти ко мне, я стучалась к нему в мастерскую, но он не показался. .. Вчера я думала застать его у князя Гагарина, но он не пришел. Одним словом, я отчаялась заполучить его. Это оригинал, для которого не существует доводов рассудка».

Графиня Самойлова никогда не просила его прийти. Она сама пришла к нему в его римскую мастерскую, когда Брюлов работал над «Последним днем Помпеи». До нее дошли слухи, что он давно уже ищет натурщицу для центральной фигуры композиции, и она готова выделить ему столько времени, сколько потребуется для работы.

Появление в мастерской графини Самойловой обернулось трагедией. Одна из натурщиц художника, француженка Аделаида Демулен, покончила с собой. Когда-то Аделаида работала у жившего в Италии художника Сильвестра Щедрина, затем перешла к Брюллову и страстно влюбилась в него. Она так ревновала к Самойловой, что буквально засыпала Брюллова письмами с просьбами о встрече. Тот, увлеченный Самойловой, их не читал и даже не распечатывал. А потом Аделаида утопилась в Тибре.

На ее похороны Брюллов не пошел, из-за чего почти весь «русский Рим» обвинил его в жестокосердии - кто-то пустил по рукам списки любовных писем Аделаиды к художнику. Только самые близкие друзья - художник Орест Кипренский и князь Гагарин - сочувствовали Брюллову. Карл и не ожидал, что среди тех, кому он не безразличен, окажется и графиня Самойлова. Узнав о трагедии, она тут же приехала за Брюлловым и увезла его к себе в Неаполь, пообещав Карлу, что там, ближе к Помпеям, ему будет лучше работаться над его картиной.

Он писал Самойлову снова и снова - и в эскизах к «Помпее», и просто портреты в разных ракурсах. Он не успевал их закончить -ей было жалко времени для собственных портретов, и они громоздились в зале, который графиня отвела ему для мастерской. Юлия Павловна появлялась и в образе итальянок на его жанровых картинах. По удивительному стечению обстоятельств почти все его «прекрасные итальянки», запечатленные им еще до встречи с графиней, были похожи на нее настолько, что позднее исследователи творчества Брюллова считали, что и в «Итальянском полдне», и даже в «Итальянском утре» изображена Самойлова.

Николай Гоголь, не зная о страсти Брюллова, так описывал женщин на его картинах: «Она не женщина Рафаэля, с тонкими, незаметными, ангельскими чертами. - она женщина страстная, сверкающая, южная, италианская во всей красоте полудня, мощная, крепкая, пылающая всей роскошью страсти, всем могуществом красоты, -прекрасная как женщина».

Так оно и было. Иначе бы Юлия Самойлова не стала его музой и вдохновительницей двух главных его полотен - «Всадницы» и «Последнего дня Помпеи». «Всадницу» она ему заказала, а на многофигурном «Последнем дне Помпеи» прекрасное лицо Самойловой запечатлено несколько раз. Речисто признаваться в любви Брюллов не умел. Его признанием стали картины.

Немного сохранилось ее посланий к «Бришке драгоценному», как называла она Брюллова, но те, которые уцелели, полны нежности: «Мой дружка Бришка... Люблю тебя более, чем изъяснить умею, обнимаю тебя и до гроба буду душевно тебе привержена».

«Я поручаю себя твоей дружбе, которая для меня более чем драгоценна, и повторяю тебе, что никто в мире не восхищается тобою и не любит тебя так, как твоя верная подруга Юлия Самойлова».

Отношения Самойловой и Брюллова даже в «русской Италии», известной своими свободными нравами, вызывали удивление. Они были вроде бы вместе, и при этом на личную свободу друг друга никто из них не посягал.

Находясь в разлуке с Брюлловым, Юлия Павловна встречалась с другими мужчинами, что не вызывало ревности у художника, да и сама она без всякой ревности интересовалась его увлечениями. «Скажи мне, где живешь и кого любишь? Нану или другую? - спрашивала она в письме. - Целую тебя и верно буду писать тебе часто, ибо для меня есть гцастие с тобой беседовать хотя пером».

Когда графиню как-то спросили об их взаимоотношениях, она якобы ответила: «Между мною и великим Карлом ничего не делалось по вашим правилам... Правила могли существовать для всех, но только не для меня и не для Карла». И тем не менее Самойлова однажды призналась брату Карла, Александру, что они с «Бришкой» страстно хотели соединить свои жизни, но помешали обстоятельства.

Этим обстоятельством было неожиданное, похожее на вспышку безумия увлечение Карла Брюллова юной красавицей Эмилией Тимм.

В 1836 году Брюллов, увенчанный мировой славой после создания полотна «Последний день Помпеи», вернулся в Россию. На родине художника встречали как героя. Его удостоил личной аудиенции государь Николай I. Обрушившуюся на него славу Брюллов расценивал только как возможность написать полотна, о которых всегда мечтал, - на тему российской истории. Он начал работу над картиной «Осада Пскова».

Самойлова тоже навестила родину. Приехала она, чтобы не разлучаться с любимым, или по своим личным делам - неизвестно. Если Самойлова ехала за Брюлловым - ее ожидало разочарование. Ее «Бришка» был с головой увлечен созданием набросков для «Осады Пскова», а потом и вовсе уехал в Псков - рисовать с натуры. Перестал даже отвечать на письма Самойловой. Что оставалось Юлии Павловне? Только одно - блистать в свете, демонстрируя, что ничто не может ее задеть, - даже внезапная холодность человека, связь с которым она никогда не скрывала.

Самойлова вернулась из-за границы и появилась на вокзале в Павловске с целой свитой красавцев - итальянцев и французов. .. ее сочные уста, вздернутый нос и выражение глаз как будто говорили: «Мне нет дела до мнения света!» - вспоминал биографию тех лет художник Петр Соколов. От нее ожидали невероятных поступков, но Самойлова сумела шокировать общество только своей новой привычкой курить трубку.

Зато неожиданная для всех свадьба Брюллова и последовавший за этим скандал потрясли петербуржское общество. Эмилия Тимм была дочерью рижского бургомистра, талантливой пианисткой и выдающейся красавицей, только другого типа, нежели Юлия Павловна Самойлова: белокожая и белокурая, хрупкая, юная, невинная. Карл Павлович писал ее портрет, который нынче хранится в Третьяковской галерее, и с удовольствием слушал ее прекрасное пение. Сам он признавался потом, что не собирался свататься к ней, но родители девушки проявили активность, а он малодушно пошел у них на поводу.

Ему было тридцать девять, Эмилии - девятнадцать, когда 27 января 1839 года состоялось их венчание. По настоянию отца невесты молодые поселились в его доме. Первые недели семейной жизни прошли мирно, но уже 8 марта Карл потребовал развода. Брюллов объяснил свой поступок в одном из писем так: «Я влюбился страстно. Родители невесты, в особенности отец, тотчас составили план женить меня на ней... Девушка так искусно играла роль влюбленной, что я не подозревал обмана. Родители девушки и их приятели оклеветали меня в публике, приписав причину развода совсем другому обстоятельству, стараясь выдать меня за человека, преданного пьянству...

Я так сильно чувствовал свое несчастье, свой позор, разрушение моих надежд на домашнее счастье... что боялся лишиться ума. Злобное ничтожество, стараясь унизить и почернить тех людей, которым публика приписывает талант, обыкновенно представляет их в Италии смертоубийцами, у нас в России пьяницами». При этом он умолчал об истинной причине развода: любовником Эмилии был и после свадьбы оставался ее отец, Федер Тимм.

Юлия Самойлова, спешно приехавшая из Италии, застала Брюллова в состоянии, близком к самоубийству, но сумела выходить его. Лишь для того, чтобы сообщить ему, что она выходит замуж. Художник упросил ее вновь позировать и написал для нее картину «Графиня Ю.П. Самойлова, удаляющаяся с бала» - подарок к ее свадьбе.

Избранником графини стал молодой оперный певец Джованни Пери. Самойлова переехала в Италию, продав Графскую Славянку и все свое недвижимое имущество в России. Она знала, что Пери болен чахоткой, но никак не думала, что болезнь окажется такой скоротечной. Всего через год после свадьбы Пери умер. Юлия Павловна носила траур до конца жизни, но очень любила на длинном шлейфе своего траурного платья катать по натертому паркету бального зала детей многочисленных неудачников от искусства, которые теперь уже со своими семьями жили в ее имении.

С Брюлловым она больше не встречалась, хотя тот тоже вскоре приехал в Италию - умирать. 23 июня 1852 года художник скончался в местечке Марчано неподалеку от Рима и был похоронен на кладбище Монте-Тестаччо.

Юлия Самойлова была в тот момент в Париже и не поехала проводить друга в последний путь. Отправила брату Карла, Александру Брюллову, письмо с коротким соболезнованием о смерти «дорогого и оплакиваемого Бришки, которого я так любила и которым я восхищаюсь как одним из величайших когда-либо существовавших гениев». О том, что она продолжала его любить, знакомые судили по тому, что, даже потеряв все свое состояние и распродав все коллекции, Юлия Павловна не пожелала расстаться только с работами Брюллова.

Друзья Самойловой утверждали, что Брюллов и графиня переписывались вплоть до последних дней жизни художника. Однако письма эти не сохранились.

Графиня Юлия Павловна Самойлова

Джованина Пачини

В России о ней худо шелестела молва… Вкрадчиво, бархатно, с испуганными паузами, с оглядкою на несметные богатства и древнюю фамилию, несомненную близость к царственному роду Романовых, но все равно - худо!

Светские дамы, горделиво и заносчиво, с презрительною усмешкою дергали оголенными, обсыпанными пудрой плечиками при звуках ее имени, будто говорили: « А чем мы - хуже?!» старушки же шипели змеино, по углам:
«Бог знает, какова и по вере то, не разберешь, понамешано кровей - впору рядиться ей хоть и немкою и итальянкою! А русскою и то - вряд ли будет под стать - судачили светские «мумии», потряхивая чепцами, - живет, словно бусурманка какая: при живом муже - с другим мужчиною! Хотя, что с «амаранта»* (любовника - франц. автор) взять, коли тот - художник -, знай, себе кистями мажет по холстине, даром, что в Италиях всяких учился, одно слово - пустозвон - повеса, о его кутежах слава по всему Петербургу, да он, предерзкий, лишь рукою машет, ему - море по колено, знаменит, и Государем обласкан за мазню свою! Усердно, без устали светские мельницы, упражняли язык, сверкая гневно очами, да только все - попусту! Не замечала горделивая графиня Жюли - Юлия Павловна Самойлова, урожденная фон дер Пален, ни сплетен, ни намеков, ни холодных кивков, ни презрительных взглядов, брошенных вслед ей - первой в России светской даме, к которой так и прилипло - пристало это новомодное понятие: «львица», пришедшее из Старой Европы в холодную Северную Пальмиру.

Сабир и Светлана Гаджиевы

Сабир и Светлана Гаджиевы

Графиня Юлия Павловна была независима, образованна,редкостно для женщины того времени, прекрасно разбирающаяся в искусстве, музыке, литературе, она прислушивалась лишь к голосу своего сердца и делала только то, что оно, беспокойное, подсказывало ей!

Могут возразить, что основой независимости дерзкой графини Пален - Самойловой было ее несметное состояние, доставшееся ей от прадедов и дедов - и материнская и отцовская ветви рода графини фон дер Пален принадлежали к самым знатным родам российским и итальянским: Паленов и Скавронских, Литта и Висконти.. (граф Джулио (Юлий) Литта - второй муж бабушки Ю. П. Самойловой по матери)

Портрет графа Ю. П. Литта (1763-1839).,неизвестен

Portrait de la comtesse Skavronskaia (1761-1829), Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрён

Графиня Екатерина Васильевна Скавронская (1761-1829) с одной из дочерей

Скавронские восходили в генеалогическом древе к самой Екатерине Первой - Марте Скавронской, жене Петра Великого, что обеспечивало блистательной Юлии близость к императорской фамилии, и очень завидное положение при русском дворе, а графы Литта - Висконти Арези вели свое начало от миланского графского рода Висконти, связанного близкими узами родства с герцогским семейством Франческо Сфорца, столь знаменитым в истории и Милана, и Италии!

Генеалогическое древо рода Скавронских

Stemma visconteo.

Stemma del Cardinale Alfonso Litta , Arcivescovo di Milano .

(Семейство Сфорца покровительствовало развитию изящных искусств в миланском герцогстве. При дворе Франческо Сфорца одно время плодотворно работал великий Леонардо да Винчи - автор.)

«Мадонна Литта» ,Леонардо да Винчи

Поговаривали, что Юлий Помпеевич(Так звали Джулио в России - автор), граф Литта, обер - камергер и обер - церемонеймейстер Двора Его Величества Императора Николая Первого, завещал чернокудрой Юлии все свое несметное состояние потому, что на самом деле она была не внучкой его, а - дочерью!

Литта, Джулио Ренато , О.А. Кипринский

Именно этой тихой, светской сплетней можно было объяснить, пожалуй, и то, что мать Юлии, в замужестве - графиня Пален - оставила ее, когда девочке было лишь пять с небольшим лет, и уехала в Париж: обучаться музыке и пению. Девочка росла своевольною и непокорною, но к тем, кого любила, всегда ластилась нежным ангелом. Доброта ее была истинно природною, не от ума, а от сердца. Няни и гувернантки обожали ее: всегда живую, веселую, похожую на грациозного котенка!

К.П.Брюллов

Бродя по дворцу любящего ее безумно деда, и трогая хрупкими пальчиками бесценные вещи, которыми были наполнены залы с высокими двустворчатыми окнами и холодно - мраморными полами - картины, бронза, фарфор, античные статуи и бюсты, маленькая Жюли рано начала понимать, что такое истинное искусство, а книги из огромнейшей библиотеки: Ариосто, Данте, Гельвеций, Дидро, Жермена де Сталь, Шатобриан, Монтень, столь же рано сформировали, четко «вылепили» ее независимый, свободолюбивый характер.

К.П.Брюллов

Она привыкла обо всем иметь свое собственное мнение. Не стеснялась его свободно выражать. С юных лет лелеяла и свой, неповторимый, безошибочный, отточенный от предков, неподдающийся ничьим влияниям, вкус.

Не стремилась следовать за модой - сама становилась ею, и очень часто появлялась при Дворе в горностаевой мантии и бриллиантовых украшениях, как бы бросая таким нарядом вызов самой Государыне Императрице! Царственной осанкой, необычным тоном кожи оливкового цвета, мелодично - звонким, «детским», как говорили голосом, свободною манерой разговора - непринужденной и увлекательной, она покоряла многие мужские сердца! И сама увлекалась беспрестанно!

Акварельный портрет графини Ю.П.Самойловой, К.П.Брюллов

В возрасте 25 лет, фрейлина Ея Величества, графиня Юлия фон Пален - Литта, 25 января 1825 года, вышла замуж за богатого и весьма незаурядного человека - полковника, графа Николая Александровича Самойлова, флигель - адъютанта Императора, одно время привлекавшегося к следствию по делу декабристов, но« по Высочайшему повелению - оставленного без внимания».

Николай Самойлов.

Граф Николай Самойлов был молод, весел, красив, интересен в общении, с ним знался сам Александр Пушкин, встречаясь на балах и раутах, они подолгу беседовали, но молодой граф… имел «странное несчастие» совсем недолго нравиться своей красавице - жене! Впрочем, графиня была всего лишь избранницей капризной матери Самойлова, а не его собственным сердечным выбором. Он любил другую. Не в этом ли и крылась причина столь быстрого разрыва меж ними?

Portrait of Jekaterina Samojłowa ,Giovanni Battista Lampi the Elder

Может быть, развод состоялся еще и потому, что был граф Николай Александрович, «красавец Алквивиад», как звали его друзья, лейб - гвардейцы Измайловского полка, заядлым бретером - дуэлянтом, пил слишком много вина, и ночами проигрывал, отчаянно винтя, большую часть своего и супруги огромного состояния?

Граф Николай Александрович Самойлов (1800-1842), Benois Charles Mitoire

Зеленое сукно игорных столов несомненно привлекало его более, чем лицо Юлии Павловны, которую многие дерзко, но совсем не льстиво, сравнивали с Мадонною! Уже в 1827 году чета рассталась, по взаимному соглашению, граф вернул приданное супруги (то, что осталось!) ее родным, отвез ее к отцу, графу Палену, и сохранил с ней вполне дружеские отношения - она часто приезжала к нему, была у него на именинном обеде.

Павел Петрович фон дер Пален

Они то и дело вводили в заблуждение чопорный высший свет своими весьма необычными отношениями. Молва то ссорила, то мирила их, так и не догадавшись об истинной причине разрыва блистательной пары, и получая истинное наслаждение от сплетен в их адрес. Граф вскоре после развода отправился в действующую армию генерала И. Паскевича и поражал сослуживцев « холодною храбростью и бесшабашностью»; графиня же, просто - напросто, с улыбкою презирала шлейф слухов и сплетен, неизменно тянувшейся за нею вослед из дверей любой светской гостиной!

Дерзость свободной от «уз Гименея» Юлии Павловны стала еще более ошеломляющей! «Последняя из рода Скавронских» постоянно сердила Властелина Империи тем, что заставляла весь модный и изысканный свет съезжаться не в Царское Село, к летнему Императорскому двору, а - за несколько верст от него, в свое большое имение Графская Славянка (под Петербургом) .

Царское село

дворец Ю .П .Самойловой ). Фото 1943 г.

Император, взбешенный тем, что Юлия Павловна « перенимает» у него гостей и пытается диктовать моду высшему кругу общества, предложил ей в 1847 году продать в «царскую казну» Графскую Славянку вместе с роскошным домом, выстроенным по проекту знаменитого петербургского архитектора и художника - Александра Павловича Брюллова. (*Старший из братьев Брюлловых, один из авторов проекта Экзерцисгауза на Дворцовой Площади, Михайловского театра, здания Генерального штаба и Лютеранской церкви в Северной столице - автор.)

вот, что осталось после военных дейчтвий 1941-1944 гг от Графской Славянки

Портрет архитектора и художника А. П. Брюллова . , К.П.Брюллов

Графиня подчинилась императорскому предложению, похожему на приказ, но сказала кому то из высоких сановников, вхожих в царские покои: « Передайте императору, что ездили не в Графскую Славянку, а к графине Самойловой, к ней и будут продолжать ездить, где б она не была!» Так оно и случилось. Вскоре блестящее светское общество, вся знать и артистический мир - богема «Северной Пальмиры» - собиралась уже у другого крыльца: шумная толпа заполняла собою залы одного из великолепных дворцов на Елагином Острове, воздвигнутого все тем же Александром Брюлловым, не жалевшим сил и времени для постройки удобного жилища Любимой Женщины младшего брата - Карла!

Г.Г.Мясоедов

Она и забыла, с течением времени, когда и как ее « ударила молния» страстного притягательного чувства Любви к маленькому, хрупкому человеку с лицом, тонким и выразительным, как у древнегреческого бога, плохо слышащим на одно ухо, и как то трогательно - изящно склоняющим голову к тому, с кем он разговаривал.

Автопортрет. 1823, К.П.Брюллов

Произошло ли это сразу, с момента их первой встречи, в Риме, у княгини Зинаиды Волконской, в несколько минут, когда они оба сказали друг другу с десяток ничего не значащих, светски любезных слов, хотя Брюллов и смотрел на нее неотрывно; или случилось много позже, уже потом, когда «бесценный друг Бришка» *(*Так графиня Самойлова многие годы называла К. П. Брюллова в своих письмах к нему. - автор) уже рисовал в ее присутствии эскизы к картине, отнявшей у него шесть лет жизни: «Последний день Помпеи»?!

Портрет княгини З.А.Волконской (Данс и Амели Ромилли, 1831), Данс и Амели Ромилли

Последний день Помпеи , 1830-1833, К.П.Брюллов

На полотне трижды изображена графиня Юлия Павловна Самойлова - женщина с кувшином на голове, стоящая на возвышении в левой части полотна, разбившаяся насмерть женщина, распростертая на мостовой и рядом с ней живой ребенок - обоих, предположительно выбросило из сломавшейся колесницы

В центре полотна, и мать, привлекающая к себе дочерей, в левом углу картины.

Она никогда не могла дать точного ответа, но знала, что с самой первой их встречи стала будто «приворожена» к нему навсегда. Кто знает, может быть, она видела его лицо много ранее, в магическом хрустальном шаре или зеркале, на которых любила часто гадать при свете вечерних, ароматно оплывающих свечей?… Как видела гибель Пушкина на снегу Черной речки в 1837, смерть мужа в 1846, свое собственное трудное будущее на чужбине. Юлия Павловна отлично помнила, какой леденящий ужас охватил ее, когда она заглянула в центр угрожающе сверкающего багряно - алыми гранями кристалла, в феврале 1837 года…

lexander Pushkin"s Duel with Georges d"Anthes . Painting by A. A. Naumov

Пушкин на холодном, кроваво - грязном снегу приподнялся и упал снова.. Ей тогда захотелось разбить зловещий шар, и она чуть было не швырнула в него от злости и бессильного отчаяния мягкой атласной туфелькой! Потом опомнилась: разве могла она идти против предначертаний Свыше?!

Она никому не говорила обо всем этом - горьком, страшном, неотвратимом! Не считала необходимым и возможным. Мудро молчала. Любимый ее «Бришка» тяжело переживал гибель Пушкина, скорбел и страдал, в бессилии сжимая кулаки, закрылся от всех, никого не принимал, шептал сквозь слепые слезы горя: «Несчастная Россия, как она не любит своих Гениев! Как она бездумно теряет их!» Юлия молча, потерянно кивала головою, сама не в силах, что либо сказать: опустошающая, жгучая боль бессильно жгла душу… Свершилось, увы!

Графиня Ю.П.Самойлова ,Доменико Босси

Умение точно гадать по ладони и хрустальному шару - кристаллу она унаследовала от своей прабабки по итальянской линии. Гадала графиня по линиям ладони многим - многим петербургским светским дамам.

Говорила, откровенно и резко, о всех перепитиях их «кружевных» судеб - они, бывало, трепетали и млели, едва не падая в обморок, слыша ее дерзновенные речи об их сердечных тайнах, но вот своих личных тайн она никогда не открыла никому, и сердилась, когда их хоть как - то пытались угадать!

Сама же она так не смогла узнать у хрустального шара - кристалла самой главной своей тайны - тайны любви к Карлу Брюллову!

Автопортрет К.П.Брюллов

Несмотря на всю свою прозорливость, тонкость, «вещую» мудрость, которой часто поражались многие, знавшие ее! (Дж. Россини, Пачинни, Мальезе, Д. Фикельмон, Ольга Пушкина)

Опрятно одетый, с некоторою ноткой чуть насмешливой, артистической небрежности, любезный и остроумный, независимый во мнениях и суждениях своих, несколько рассеянный, Карл Брюллов неизменно привлекал внимание к себе всюду, где бы не появлялся, хотя, бывало и так, что он молчал целыми вечерами, сосредоточенно слушая других или чертя остро отточенным грифелем карандаша что - нибудь в альбом, принесенный с собою. Альбом с почтительной внимательностью разглядывали после все гости, не смея задать художнику ни одного вопроса, оберегая покой хрупкого человека, утонувшего в омуте глубокого кресла, не слышашего ни музыки, ни звона бокалов, ни шагов. Ушедшего полностью в свой « мир художества»!

Автопортрет. 1848

Свело ли их вместе Провидение, сходство ли натур, прихоть, случайный каприз Обстоятельств, все ли, вместе взятое, но графиня Юлия Павловна более не мыслила с 1827 года ни одного дня без своего « милого Бришки»!

Известны лишь немногие строки ее писем к нему (остальное неизданно или утеряно) но в них - но в них столь страстно выражено безграничное чувство любви, что кажется, будто опаляет читающего полуденное, жаркое, итальянское солнце:

«Мой дружка Бришка…люблю тебя более, чем изъяснить умею, обнимаю тебя, и до гроба буду душевно тебе привержена». И еще: « Люблю тебя, обожаю, я тебе предана, и рекомендую себя твоей дружбе. Она для меня - самая драгоценная вещь на свете. А в письме к Александру Брюллову - брату возлюбленного, графиня и вовсе откровенно писала о том, что они с « Карлом - Бришкою» хотели бы соединить свои судьбы. Что помешало им обоим сделать это, ведь графиня Юлия Павловна была единственною настоящей любовью художника на протяжении всей его жизни?

"Вирсавия" К.П.Брюллов

Уж больше никогда потом, после разрыва с нею, (в 1845 - 46 годах, графиня Самойлова уехала в Италию, вышла замуж за итальянского певца Перри, и Брюллов не смог отыскать ее следов там, хотя и предпринимал тщетные усилия! - автор.) никогда не дано будет ему испытать это слитное чувство восторга и вместе верной, почти мужской дружественности, которое дарила ему графиня! В ней влекло его и еще одно редкое ее свойство - щедрость, теплая, солнечная доброта, которая, повторим, исходила вовсе не от ума, а только от глубин тонко чувствующего сердца. Она неизменно, всю долгую жизнь свою, покровительствовала художникам и искусствам, и не ради себя и своего тщеславия, а ради тех людей, которым помогала!

К.П.Брюллов

Например, русскому художнику Зассену, которому с больной невестою не на что было уехать на родину, она дала необходимую сумму денег. Пенсии, пособия беднякам лились из ее кармана рекой. Крестьяне ее имений любили ее и называли как то просто, тепло - «графинюшкою», зная, что в любой момент могут обратиться к ней за любою помощью и она не откажет ни в чем!

Прогулка в коляске К.П.Брюллов

Неудивительно, что к «осени» своей жизни блистательная графиня Жюли была отчаянно разорена и познала голод и « позолоченную бедность»! Но и тогда продолжала она бескорыстно заботиться о двух своих приемных дочерях, Амацилии и Джованине Пачинни, (*Дочери обедневшего миланского певца и композитора, персонажи знаменитой Брюлловской «Всадницы» и «Маскарада» - автор.) пытаясь то выделить им приданное из крох почти прожитого состояния, то счастливо выдать замуж, то показать любопытным девичьим глазам мир и свою северную Родину - Россию, к которой графиня была очень привязана.

Портрет графини Юлии Павловны Самойловой, удаляющейся с бала с приёмной дочерью Амацилией Паччини (Маскарад ) , К.П.Брюллов

Но взрослое сердце, увы, не обладает столь безграничною преданностью, как детское. Оно слишком искушено горечью прожитых лет, разочарований, холодом и желчью зависти. Характерный пример тому - эпизод из поздней биографии маленькой девочки в розовом, на балконе старинной виллы Кампо - одной из двух персонажей блистательной и бессмертной«Всадницы»!

Всадница. Портрет Джованины и Амацилии Пачини, воспитанниц графини Ю.П. Самойловой , К.П.Брюллов

Портрет Ю.П Самойловой
с Джованиной Пачини и арапчонком

Амацилия Пачинни, окончившая свои дни в одном из итальянских монастырей, после двух неудачных замужеств и нескольких лет вдовства, не могла без неудержимых слез вспоминать о своей «приемной маме», что однако же, вовсе не мешало ей судиться с Юлией Павловной много раньше, за часть дома, принадлежавшего ей наравне с сестрой Джованиной, не то по праву наследования, не то по договору усыновления - весьма запутанная история, непонятная до конца и в наши дни. Скандальность ее добавила немало седых волос графине, но до конца своих дней она продолжала навещать Амацилию, писать ей, и всячески ее поддерживать - любящему сердцу нельзя приказать хранить безразличную холодность!

К.П.Брюллов

Впрочем, однажды Юлии Павловне все таки удалось подобное - приказать сердцу расстаться с Возлюбленным своим - «богом кисти», Карлом Брюлловым.

Она знала, что они удивительно похожи душами, сердцами, восприятием мира. Они всегда понимали друг друга с полуслова, не посягали на свободу друг друга, не было между ними ни секрета, ни тайны, ни банально - пошлой ревности: все могли без ложного стеснения рассказать друг другу о мимолетных увлечениях другою или другим, и весело посмеяться, подтрунить тут же над самими собою, все прощали друг другу великодушно любящими сердцами!

Не посягала никогда гордая, свободолюбивая красавица Юлия и на тайны внутреннего мира свого «палладина» - «бесценного Бришки», зная, что, подчас, за видимым спокойствием и молчанием в душе его таится - глубокая бездна!

Графиня Юлия Павловна Самойлова (1803-1875), Benois Charles Mitoire

И только Она, несравненная Юлия, была истинным его Ангелом - Хранителем, хотя не было в ней никогда ничего небесно - воздушного, это была только прекрасная, земная женщина - грешная, вспыльчивая, с тягой к подлинно земным страстям и земному счастью. Она была, и в самом деле, настоящим, ослепляющим, обжигающим, заливающим все вокруг яркостью и жаром

« итальянским полднем, солнцем», как звал ее Брюллов, и в тени все учащающихся приступов нервной меланхолии Возлюбленного, чему способствовали тяжелейшие обстоятельства жизни художника: смерть родителей, брата Павла, и самое главное - большая и скрытая от посторонних глаз трагедия неудавшегося брака самого Брюллова с выдающейся пианисткой, ученицей Фредерика Шопена, Эмилией Тимм - ей становилось все холоднее и холоднее. Она знала горькую историю брака своего Художника, но тоже - мало кому говорила о ней. Боялась растерзать и свое и чужое сердце чересчур тягостным повествованием.

Завьялов Федор. Портрет художника К.П.Брюллова. 1844

Два очень привязанных друг к другу человека - Карл и Эмилия - не смогли, и обвенчавшись, жить вместе потому, что союзу их противостоял жестокий и деспотичный отец талантливой девушки, испытываюший к ней чувства, противоестественные отцовским. Своими домогательствами и, возможно, какой - то имущественной властью над Эмилией, деспот принудил ее и после венчания с Брюлловым жить под «родительским кровом»!

К.Брюллов Портрет Э.Тимм...

Она, боясь огласки, и потери «чести семьи», (* как будто речь еще могла идти о какой то чести?! - автор.) согласилась терпеть унижения, но Брюллов, законный супруг - в глазах общества, не смирился с «подобным адом», и, подробно описав в письме на имя Священного Синода и Министра Двора, князя П. М. Волконского, горькую историю свого брака и душевного разочарования, получил, через два месяца после венчания, безоговорочное разрешение на полный развод, что было по тем временам - совершенно уникально! Художник предпочел иметь ад в собственной, одинокой душе, а не вдвоем! Он обрел его, этот молчаливый ад, взамен разрушеной мечты о «парной душе», разрушенной навсегда веры в гармонию.

Он будет гнаться за гармонией во всех своих новых полотнах, но ему почти не удастся догнать эту летучую нимфу! Почти…

«Спящая Юнона», К.П.Брюллов

Даже в его портретах все ярче, все резче, определеннее, будет проглядывать одиночество, горечь отрешения от мирской суеты.. Горечь тяжелого прозрения. («Портрет Струговщикова», «Автопортрет».) Талантливейшему мастеру, прославившему Россию своими полотнами по всему миру, профессору Академии Художеств, имевшему сотни учеников и поклонников, сочувствовали многие, но плакать безутешными слезами ребенка он мог только на коленях графини Юлии. Она все понимала и утешала, но все таки, бесконечно зябла в глубинах его огромных, печальных, отрешенных глаз. Или ей казалось, что - зябла?…

Акварельный портрет графини Ю.П.Самойловой.

Брюллов Карл Павлович,В.А. Тропинин, 1836

Они, бросив все в России: заказы, Академию, классы, пренебрегая Высочайшим недовольством, бывало,уезжали на пару месяцев в Италию, Брюллов там писал свои этюды к большим картинам, жанровые сценки из Неаполитанской жизни, заказанные ему итальянскойм и русскою знатью портреты. От богатых клиентов не было отбоя, да и Юлия никогда бы не позволила «милому дружку» испытывать нужду в чем либо, но он часто устало ронял: « Я никогда не женюсь, моя жена - художества!» И его опять тянуло в Россию. Сперва она делала вид, будто беспечно не слышит.

К.П.Брюллов

Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя., К.П.Брюллов

Но, однажды, в 1845 году, перед очередным отъездом в Петербург, приняла для себя мучительное решение. Они должны расстаться. Сказала Брюллову, что уходит, что любит другого, и - давно! Тот ничему не возражал. Согласно кивал. Но когда на Иссакиевском прешпекте, в Санкт - Петербурге, их сани уже окончательно разъезжались в разные стороны, тихо сказал: «Ты уходишь из моей жизни.. Значит, и мне пора уходить!» Она не услышала этих слов в скрипе санных полозьев, или опять сделала вид, что не слышит..Зимнее солнце предательски слепило глаза, текли слезы, она глотала их, улыбаясь..Но все пыталась быть победным июльским, итальянским солнцем. Тем, чем всегда была для «бесценного дружка Бришки»! Ведь он смотрел ей вслед. Это она чувствовала, не оборачиваясь! Она хотела быть не сломленною голубкой, а гордым, сверкающим из - за туч Солнцем…

Впрочем, теперь уж не для Него.. Для другого.. Других..

P. S. Их, этих других, будет еще немало. Официально графиня Ю. П. Самойлова побывает замужем еще дважды. Второй ее муж, оперный певец Перри, умрет через год после свадьбы - от чахотки, в 1847 году, а третий, граф дэ Морнэ, оставит супругу через год после венчания, объяснив разъезд полным несходством характеров. Не все из рыцарей графини могли в высшей мере выносить ослепляющий блеск «итальянского солнца»! То под силу было, быть может, лишь одному «верному палладину» чернокудрой Жюли - Карлу Брюллову, «кистью и против воли своей прославлявшему Бога! (В. А. Жуковский.) Но грешный, земной Ангел, которого этот самый Бог в благодарность послал вдохновенному Мастеру, не захотел быть с ним рядом до конца! Увы, иногда так бывает. Потому то такие Ангелы и зовутся - Земными. Вся загадка лишь в том, почему Души, охраняемые ими, не живут без них слишком долго…

Юлия Павловна Самойлова, К.П. Брюллов (фрагмент)

23 июня 1852 года в селении Манциано, в семье своего преданного друга А. Титтони, Карл Брюллов, приехавший в Италию для лечения застарелого ревматизма сердца, скончался после внезапного жестокого приступа. Похоронен на кладбище Монте - Тестаччо, под Римом. Графиня Юлия Павловна Самойлова пережила своего гениального Возлюбленного на долгие 23 года.

Monumento funebre del pittore russo Karl Brulloff (1799-1852)

Умерла она в Париже, 14 марта 1875 года. Похоронена на кладбище Пер - Лашез. В годы нужды и разорения Юлия Павловна категорически отказалась продать принадлежащие ей картины кисти К. Брюллова. Судьбою их распорядились уже потомки графини - дальние родственники, живущие до сих пор в Италии, на родовой вилле Пален - Литта, Кампо, под Римом.

http://www.my-article.net/get/ https://www.google.ru

http://images.yandex.ru/