20 февраля Елизавете Глинке, которая видела свой долг в том, чтобы помогать бездомным и тяжело больным, могло бы исполниться 56 лет. Одни считали знаменитую правозащитницу чуть ли не святой, другие обвиняли во лжи и были уверены, что ее деятельность как минимум неэффективна. сайт вспоминает, какой была та, которую вся страна знала как доктора Лизу.

Хрупкая, но только с виду, с большими понимающими глазами, которые, казалось, смотрят прямо в душу, Елизавета Глинка заботилась о бездомных, больных и умирающих. Несмотря на постоянную критику и даже угрозы, доктор Лиза от задуманного не отступала и своего добивалась - и возможными, и невозможными способами. Правозащитница могла достучаться до любого человека, порой произнося лишь пару слов.

Глинка считала, что ни одна акция фонда «Справедливая помощь» не может пройти без ее непосредственного участия, поэтому рвалась в самые горячие точки мира. Однако всех нуждающихся Елизавете Петровне спасти так и не удалось…

Как все начиналось

Несмотря на то, что в детстве Елизавета Глинка увлекалась балетом и музыкой, перед ней никогда не стоял вопрос о том, в какой ВУЗ поступать. Маленькая Лиза довольно рано поняла, что ее предназначение - лечить людей.

Девочка, которая много времени проводила в больнице из-за того, что ее мама работала на скорой, однажды и сама стала врачом - детским реаниматологом-анестезиологом.

Свою благотворительную деятельность, благодаря которой и стала знаменитой, правозащитница начала намного позже, в 2000-х. А в конце 1980-х, сразу после окончания института Елизавета, у которой было немало поклонников, встретила своего будущего мужа Глеба Глинку, американского юриста российского происхождения.

Елизавета и Глеб познакомились на выставке экспрессионистов. Глинка сразу воспылал страстью к стройной девушке. А вот Елизавете понадобилась неделя, чтобы влюбиться в будущего супруга. Девушку сначала смущал тот факт, что ухажер был старше ее на 14 лет, но чувства оказались сильнее.

Впоследствии супруги не раз шли на серьезные жертвы ради друг друга.

Так, вместе с мужем доктор то переезжала в США, то на Украину, то обратно в Штаты. А Глеб с пониманием относился к тяжелой и довольно опасной деятельности своей жены и никогда не попрекал тем, что Лиза могла сорваться ночью к больному человеку. «Тебе такси вызывать или за тобой приедут?» - привычно спрашивал он.

В 1990-х в Америке Глинка впервые познакомилась с системой хосписов, поступив в Дармутскую медицинскую школу учиться по специальности «паллиативная медицина» (область здравоохранения, призванная улучшить качество жизни тяжелобольных пациентов , - прим. сайт) . Это и предопределило дальнейшую судьбу доктора Лизы.

Елизавета создала в Киеве первую подобную организацию и принимала участие в открытии российского фонда помощи хосписам «Вера».

Они тоже люди

В Москву Елизавета вернулась лишь в 2007 году, когда ее мама серьезно заболела. Вскоре Галина Ивановна умерла. Именно в тот момент Глинка, чтобы справиться с болью, создала фонд «Справедливая помощь». И тогда же ее впервые попросили посмотреть больного раком бездомного, живущего около Павелецкого вокзала.

С тех пор Глинка каждую среду стала привозить туда еду и вещи и самостоятельно обрабатывать раны всем нуждающимся. Филантропа и ее команду ждали и боготворили.

Однако первое время общественность обрушивалась с нешуточной критикой на доктора Лизу, обвиняя ее в том, что она способствует тому, чтобы людей без определенного места жительства становилось все больше. Многие не понимали, зачем она заботится о тех, кто сам не хочет сделать свою жизнь чуточку лучше. У Глинки же всегда был готов ответ: «Кроме меня им никто не поможет, они тоже люди».

Она отдавала на благотворительность собственные деньги и лишь однажды пожалела об этом. Глинка очень хотела купить своему младшему сыну Илье квартиру, но потратила все сбережения на очередную благотворительную акцию.

Вскоре Елизавете начали угрожать, а подвальное помещение, в котором находился фонд, то и дело подвергалось нападениям вандалов.

Однако Глинка продолжала помогать обездоленным. Несмотря на нелестные отзывы о себе в Сети, однажды она организовала благотворительный стриптиз на районе станции метро «Курская» в Москве, что вызвало бурную дискуссию в обществе. Однако акция возымела успех, а пришедшие на мероприятие гости собрали немало вещей и денег для бездомных.

Совсем не ангел

Только с виду Елизавета была хрупкой женщиной, которой иногда приходилось брать с собой в лифт гирю, чтобы спуститься на первый этаж (прим. сайт: ее собственного веса не хватало для того, чтобы механизм пришел в движение) .

На самом деле доктору ничто человеческое не было чуждо: она любила рассказывать непристойные анекдоты и скупала стильные сумочки (за это, кстати, ее тоже критиковали, интересуясь, где она брала деньги на модные вещи). Филантроп не скрывала и того, что была довольно конфликтным человеком. Елизавета могла в пух и прах разнести как наглого подопечного, так и бездействующего чиновника. Впрочем, к представителям власти Глинка обращалась лишь в крайних случаях.

Елизавета не стала, да и не могла, ограничиваться помощью бездомным и больным: она организовывала сбор средств и необходимых вещей пострадавшим при пожарах в 2010 году, а два года спустя - при наводнении в Крымске.

Особую страсть Елизавета питала к садоводству и ЖЖ. Правозащитница активно вела свою страничку в соцсети и даже стала «Блогером года» в конкурсе РОТОР в 2010 году. Правда, в своих заметках Елизавета говорила в основном о работе фонда. О своей личной жизни филантроп рассказывать не любила.

Несмотря на многочисленные проекты, Глинка успевала воспитывать сыновей Константина и Алексея, а с 2007 года - еще и Илью. Приемная мама ребенка была пациенткой Глинки: когда женщина умерла от рака, у Елизаветы не хватило сил сдать мальчика обратно в детский дом.

Самое страшное - не успеть

Доктор Лиза спасала больных детей всюду, где только могла, в том числе и на Донбассе. На все обвинения во вмешательства во внутренние дела Украины Глинка заявляла, что дети везде одинаковые и всем им нужна помощь, поэтому самостоятельно увозила малышей из зоны военных действий, не боясь того, что в любой момент может умереть. К слову, Елизавета никогда не боялась рисковать жизнью: она любила быструю езду, прыгала с парашютом.

Пугала ее лишь перспектива не успеть помочь всем тем, кто нуждался в помощи.

После начала войны в Сирии Глинка тут же организовала сбор медикаментов и вещей и туда. Доктору Лизе и в этом случае было важно проконтролировать процесс доставки необходимой гуманитарной помощи пострадавшим от военных действий, хотя близкие уговаривали ее не делать этого.

8 декабря 2016 года Владимир Путин вручил Елизавете Глинке государственную премию Российской Федерации за вклад в правозащитную деятельность.

Тогда филантроп в своей речи призналась, что никогда не уверена в том, что вернется из очередной поездки в зону военных действий. Увы, эти слова оказались пророческими...

25 декабря того же года Глинка собиралась отправиться в Латакию, но об этом почти никто не знал. Когда произошла авиакатастрофа над Черным морем, многие знакомые Глинки до последнего надеялись, что ее не было среди пассажиров. Только с помощью ДНК-теста эксперты смогли подтвердить тот факт, что Глинка умерла при крушении самолета, так и не оказав помощь тем, к кому направлялась.

Прошел всего год после трагической гибели Доктора Лизы, а фонд ее имени уже превратился из благотворительной организации в коммерческую. Новый президент Ксения Соколова арендовала шикарный офис в центре Москвы, набрала штат высокооплачиваемых помощников и в шесть раз повысила зарплату себе самой.

Теперь бывшая журналистка и неудавшийся кандидат в депутаты Госдумы РФ намерена за счет бюджета отремонтировать историческое здание в столице. Там Соколова собирается открыть на частные пожертвования медицинскую клинику с гостиницей. В какие двери сейчас помогает зайти спекуляция на имени Доктора Лизы?
Год назад в авиакатастрофе над Черным морем трагически прервалась жизнь Елизаветы Глинки, широко известной под именем Доктор Лиза. Филантроп и подвижница, врач-реаниматолог и специалист по паллиативной медицине, она сопровождала груз лекарств и медицинского оборудования для госпиталя в Сирии и погибла вместе с остальными пассажирами ТУ-154. В конце мая этого года в память о выдающейся женщине организованный ею благотворительный фонд сменил официальное название на «Справедливая помощь Доктора Лизы».
Для справки:
«Международная благотворительная общественная организация «Справедливая помощь» была создана Елизаветой Глинкой в 2007 году. Ее основной задачей было помогать бездомным, одиноким пенсионерам и инвалидам, лишившимся жилья и средств к существованию. Чтобы обеспечить едой и доврачебной медицинской помощью бездомных на московских вокзалах, фонд разработал благотворительную программу «Вокзал по средам». Для ухода за умирающими и тяжелобольными пациентами была создана программа «Протяни руку помощи». А каждую пятницу в офисе благотворительного фонда готовили ужин для бездомных и неимущих. Кроме того, «Справедливая помощь» помогала организовать лечение в России тяжелобольных и раненых детей, пострадавших в зоне боевых действий на юго-востоке Украины».
После гибели Елизаветы Глинки, благотворительный фонд возглавила 46-летняя Ксения Соколова, ранее являвшаяся главным редактором русской версии журнала «Эсквайр». С Доктором Лизой журналистка впервые познакомилась около 10 лет назад. Свои впечатления о новой знакомой сама Соколова описала так: «Мне «Лиза с первого взгляда показалась благотворительницей-кликушей». А еще проговорилась: «Я Лизе тоже сразу не понравилась, показалась гламурной».


Елизавета Глинка, широко известная под именем Доктор Лиза
И действительно, сложно не разделить такую оценку Соколовой. Достаточно изучить ее фотографии в социальных сетях.






Фото - Facebook Ксении Соколовой
Экс-журналистка и сегодня, став лицом благотворительного фонда Доктора Лизы, выглядит как с глянцевой обложки. Шикарные откровенные наряды. Роскошные интерьеры. Прогулки на лошадях и томные вечера у камина. А на одном из снимков прошлого года Ксения возлежит в шелковой пижаме на белоснежных простынях и объявляет, что выставила свою кандидатуру на выборах в депутаты Государственной думы РФ от Партии роста. Эти выборы Соколова, кстати, проиграла. Наверное, поэтому и решила продолжить карьеру на другом поприще.
С приходом Соколовой фонд «Справедливая помощь» тоже стал гламурным, под стать новому руководителю. Работать в скромном подвале на Пятницкой, где у Доктора Лизы были одновременно склад, офис, общественная приемная и клуб для друзей, госпожа президент не захотела. «Мы в соседнем переулке сняли офис, где может работать административная команда: я, директор, бухгалтер, юрист… Это опенспейс - семьдесят квадратных метров», - признается Соколова в недавнем интервью.
Как и следовало ожидать, обходится такое удовольствие совсем не дешево - ежемесячно аренда просторного офиса в центре столицы «съедает» 172,5 тысячи рублей.
Руководителей других благотворительных фондов такие траты шокируют. Так, Анастасия Черепанова, глава фонда «Жизнь как чудо», прокомментировала их так: «Очень жалко платить за аренду офиса, когда ты понимаешь, что эти деньги могут пойти на лечение детей!».
Но Соколову высокая плата за комфорт не смущает. Как и зарплаты нового руководства фонда Доктора Лизы. Сотрудница «старой школы» Наталья Авилова, которая всегда была верной помощницей Елизаветы Глинки, а сегодня курирует эвакуацию больных детей из Донбасса, разослала журналистам финансовый отчет за последний год. После чего предложила сравнить документ с отчетом фонда в те времена, когда им руководила Доктор Лиза.

Фото документа - РЕН ТВ
И тогда выяснилось: Ксения Соколова сегодня ежемесячно получает за свой труд на благо обездоленных заработную плату в размере 173 тысячи рублей. Это почти в 6 раз больше, чем оценивала свой вклад Доктор Лиза, получавшая 30 тысяч рублей. Новому исполнительному директору фонда каждый месяц выплачивается 90 тысяч рублей, главному бухгалтеру - 70 тысяч. А всего бухгалтеров у «Справедливой помощи Доктора Лизы» теперь три. Также в штате появились другие новые должности - например, секретарь и фандрайзер, специалист по привлечению денежных средств. У каждого - приличная зарплата.
Когда у журналистов возникли вопросы к новому штатному расписанию, Соколова ответила на них прямо: «Мозги стоят дороже, чем руки. Всем, кто работает «в поле», помогает в ручном режиме бездомным и малоимущим, - всем поднята зарплата. Но услуги юриста объективно обходятся дороже, чем услуги человека, который раздает продукты. Никто у нас не получает сверхзарплат, каждый получает примерно столько, сколько его труд стоит на рынке». Что ж, логично. Особенно если учесть, что Соколова и ранее признавалась: «Я пришла сюда не для того, чтобы жить хуже». Мол, первые месяцы онараздумывала, оставаться в фонде или нет, но потом «стали понятны возможности развития».


Доктор Лиза на «Вокзале по средам», 2007 год
Что это за «возможности», понятно из финансовой отчетности за последний год. Теперь фонд Доктора Лизы тратит на юридические услуги почти столько же, сколько на медицинские - 940 тысяч рублей. А консультации адвоката обходятся намного дороже, чем лекарства. Соколова оправдывается так: «Мне пришлось взять юриста. Не только чтобы разобраться с бумагами Лизы, но еще и потому, что я сама ничем прежде не руководила и очень боялась подписать случайно что-нибудь такое, за что меня привлекут к ответственности».
Зато на докторах теперь «Справедливая помощь» экономит. Как рассказала Авилова, один из врачей, проработавший с Доктором Лизой 10 лет, уволился. Уже год благотворительный фонд не может найти медицинского работника, который мог бы оказывать помощь детям.
Авилова намеревалась выступить на общем собрании и убедить коллег отказаться от высоких зарплат, комфортабельного офиса, стратегических сессий с участием преуспевающих бизнесменов и прочих атрибутов, превращающих подвижничество в менеджмент. Однако теперь верную последовательницу Доктора Лизы, скорее всего, уволят за передачу журналистам внутренних финансовых документов фонда. Кто будет заниматься помощью детям из Украины после ее ухода - неизвестно. Ведь Авилова единственная оставалась верна делу Доктора Лизы и продолжала регулярно возить гуманитарную помощь в Донбасс. Сама Соколова подобными делами заниматься не собирается. В Донбассе побывала всего один раз, весной. И больше поездок не планирует. Личное общение с обездоленными - не для нее. В одном из интервью госпожа президент откровенно поделилась отвращением к подобным контактам: «Я помню, например, как она (Доктор Лиза) рассказывала про бездомного, что вот, мол, «мы его привезли оперировать, его везут на каталке, а с него сыплются опарыши». Я ей говорю: «Знаешь, прекращай тут про опарышей. Потому что я сейчас умру, или меня стошнит». А в другом интервью Соколова категорично заявляет: «А я мало того, что опарышей не люблю, я еще совершенно по-киношному боюсь крови. Я не буду перевязывать бездомных, потому что никому не нужны благотворители в обмороке. И в гнилую рану не полезу».
Соколову сегодня гораздо больше интересует не помощь бездомным и раненым, а другой проект, перспективный с коммерческой точки зрения. По ее словам, «Лиза аккумулировала большие ресурсы, благодаря которым можно двигать гораздо более крупные проекты, чем подвал или эвакуация детей из Донецка. Репутация Лизы до сих пор открывает многие двери. К ее возможностям я добавила свои». И теперь новый президент фонда делает все, чтобы открыть элитную медицинскую клинику на месте заброшенного флигеля Басманной больницы. Это здание для организации Дома милосердия Елизавете Глинке выделили еще в 2014 году, когда подвижница приобрела мировую известность. Архитектурный комплекс XVIII века - объект культурного наследия. Но особую ценность представляет не сам флигель, а земля вокруг него - почти два гектара в самом центре Москвы.
Соколова свою главную задачу в новой должности описывает без обиняков: «Мы должны представить этот проект, получить на него финансирование, получить здание, оборудовать его и открыть». Высокооплачиваемые помощники уже помогли госпоже президенту подготовить документ на 26 страницах с обоснованием социальной значимости проекта лечебно-патронажного центра имени Елизаветы Глинки. Соколова твердо намерена отремонтировать флигель Басманной больницы за счет бюджетных средств. И, по всей видимости, ей это удастся, ведь дело-то святое: все - исключительно в память о Докторе Лизе и ради помощи бедным.


Доктор Лиза эвакуирует детей из Донбасса спецбортом МЧС, 2015 год
Соколова признается: ей все равно, какое из зданий в центре Москвы власти выделят и отреставрируют. «Возможно, нам нужна под эту идею не усадьба, потому что там много времени и денег уйдет на реставрацию. Возможно, под лечебно-патронажный центр лучше получить здание бывшего детского дома, которое легко отремонтировать и оснастить». Но, чтобы здание было именно в центре столицы, для Соколовой принципиально. Аргумент простой: «У нас живут дети, которых надо возить по разным больницам Москвы. Удобнее возить из центра».
Согласно проекту, при лечебно-патронажном центре имени Елизаветы Глинки будет открыта гостиница для маленьких пациентов и их родителей, где они вместе смогут ждать госпитализации. А сама клиника будет рассчитана на 150 койко-мест. Всего 30 из них продолжательница дела Доктора Лизы намерена выделить льготным категориям больных. Каким именно, в документе не упоминается. Зато оговаривается, что в ближайшие 5 лет клиника должна принести прибыль в размере 1,5 млрд рублей. Как планируется заработать такую серьезную сумму, в документе также не объясняется. Поэтому эксперты в данной области уже пришли к выводу: новый благотворительный проект Соколовой ничем не будет отличаться от обычной коммерческой клиники.


На какие средства Соколова планирует открыть клинику? Вот цитата из интервью с ней: «Мы получили государственную поддержку на будущий год. Это позволит фонду оплачивать услуги медицинских технологов, экспертов, которые будут разрабатывать техническое задание для лечебно-патронажного центра. А чтобы лечебно-патронажный центр функционировал, я думаю, надо создавать эндаумент, крупный фонд, с доходов которого центр будет существовать. Плюс у меня есть ряд частных инвесторов, которые не готовы вкладывать в строительство больницы (это очень дорого), но готовы вкладывать в оснащение гостиницы и информационного центра. Я осторожно предполагаю, что, сложив государственные и частные деньги, мы центр потянем». А в другом интервью новый президент фонда признается: «Это очень дорогая история. И мало того, что просто дорогая, она нуждается в постоянном финансировании. Сейчас, я считаю, надо пользоваться тем, что чиновники хотят увековечить память Лизы».
А в последнем интервью агентству ТАСС Соколова заявила: «Как и Доктор Лиза, в работе я - танк. Только другой модификации». По всей видимости, экс-журналистка права в оценке своих возможностей. Она действительно танк другой модификации - гламурной, или даже скорее коммерческой. Причем первую боевую операцию в новой роли этот «танк» уже выиграл. Соколова обратилась к президенту России Владимиру Путину с предложением в память о Докторе Лизе посетить основанный ею благотворительный фонд. А член попечительского совета фонда Людмила Алексеева попросила президента взять его под личный патронат. И Путин на предложение согласился. Теперь нет сомнений: с таким покровителем благотворительный фонд «Справедливая помощь Доктора Лизы» ждет большой коммерческий успех.

В доме милосердия «Справедливой помощи доктора Лизы» сводный хор волонтеров и ребятни записывает новогодний клип. Улыбка на вес золота, наравне с лекарствами и трудом врачей, которые этим детям помочь, конечно, могут, но вернуть то, что отняла война, бессильны. Сережа Апресян из Донецка с друзьями нашел на улице снаряд. Зрение и левую руку он потерял сразу, но не слух. Помнит каждое слово, каждый звук, после того как очнулся.

Сергей Апресян : «Фельдшер отказался меня брать, подошел и говорит: этот мальчик все равно не выживет я его не возьму. Третья скорая спустя полчаса приехала, только тогда меня забрали».

Тогда в Москву его привезла еще сама Елизавета Глинка. С тех пор прошло три года. Операции в клинике Фёдорова зрение вернули частично и только на один глаз. Таких семей под опекой «Справедливой помощи доктора Лизы» несколько десятков. Здесь с 2014 года под эвакуацией понимают экстренную доставку детей из Донбасса, нуждающихся в неотложной помощи. За транспорт отвечает МЧС, фонд сопровождает такие семьи и дает кров в доме милосердия.

Татьяна Константинова , президент международной благотворительной общественной организации «Справедливая помощь доктора Лизы»: «Для каких-то детей, которых государство не может взять за свой счет, мы сами ищем деньги, собираем».

Минздрав за счет государства может обеспечить только экстренную помощь. Остальная уже ложиться на плечи фонда, в том числе лекарства.

Ольга Демичева , врач-волонтер: «Надо закупать. Кому? Нам. Мы несем ответственность за этих детей. Мы их привезли сюда на лечение».

В руках у врача-волонтера цветок из пластилина. Его в благодарность слепила девочка Настя из Головки. Слепила фактически на ощупь. Позади шесть операций. То, что она хоть что-то видит хоть одним глазом, врачи считают чудом. Настю и ее маму взрыв снаряда настиг прямо на пороге дома. Елена успела собой закрыть дочь, но глаза посекло обеим. Позже стало понятно, что сразу после взрыва при переливании крови девочке и маме занесли гепатит С третий генотип. Это лечится. Сейчас фонд собирает деньги. Упаковка лекарства стрит 302 тысячи рублей. Им нужно 4. Надеясь на рождественское чудо, Настя ощупывает ангелочка на елке и почему-то сравнивает с собой.

Ольга Демичева : «Просим каждого, кому эти 10 рублей не нанесут урон бюджету, пожалуйста, на короткий номер переводите. Пожалуйста! 10, 100 рублей — кто сколько может. Главное, чтобы этих людей было много».

«Справедливая помощь доктора Лизы » ждет любой поддержки, чтобы вылечить Настю и ее маму хотя бы от гепатита, а Серёжа чтобы смог и дальше ходить сам на новом протезе — из старого парень уже вырос.

Елизавета Петровна Глинка – врач, специалист в области паллиативной медицины, создатель и руководитель первого бесплатного украинского хосписа, открытого 5 сентября 2001 года в Киеве. Там стационарно пребывают около 15 пациентов, кроме того, программа “Уход за больными дома” охватывает еще более 100 человек. Помимо Украины, Елизавета Глинка курирует хосписную работу в Москве и Сербии.

На всех фотографиях рядом с больными у нее живая улыбка и сияющие глаза. Как может человек пропустить через свое сердце сотни людей, похоронить их – и не ожесточиться, не покрыться корой равнодушия, не заразиться профессиональным цинизмом медиков? А ведь на ее плечах вот уже пять лет огромное дело – бесплатный хоспис (“за нельзя брать деньги!”).

У доктора Лизы, ее сотрудников и волонтеров, девиз: хоспис – место для жизни. И жизни полноценной, хорошего качества. Даже если счет идет на часы. Здесь хорошие условия, вкусная еда, качественные медикаменты. “Все, кто у нас побывал, говорят: как у вас хорошо! Как дома! Здесь хочется жить!”

Читатели нашего сайта давно знакомы с ее удивительными рассказами – короткими зарисовками из жизни хосписа. Казалось бы – несколько строк простого текста, а почему-то поменялось все миропонимание, все стало другим…

Сейчас помощь очень нужна самой Елизавете Петровне. В течение нескольких месяцев доктор Лиза живет в Москве: здесь в больнице тяжело болеет ее мать, Галина Ивановна, в течение нескольких месяцев находится в отделение нейрореанимации Бурденко. У нее кома 4-й степени. При малейшем движении (переворачивании на спину, например) у нее повышается давление до критического, что при ее диагнозе может означать наивысший риск смерти.

Но у доктора Лизы не получилось перестать быть доктором на эти несколько месяцев: в больнице она помогает и многим другим людям: рекомендациями по поиску средств на лечение, а главное – советами и информированием о том, какое лечение по закону должно оказываться бесплатно. Руководство клиники попросило Елизавету Петровну в течение недели подыскать другую клинику для матери, несмотря на то, что пребывание Галины Ивановны в госпитале полностью оплачиватся. Однако в теперешнем ее состоянии перевоз невозможен, он будет означать летальный исход.

Вот отрывок из письма Елизаветы Петровны директору больницы: “Мама наблюдается в отделении лечащим врачом, который хорошо знает особенности течения ее заболевания с момента повторной операции. Уход осуществляется высококвалифицированными сестрами на платной основе, сестры идеально выполняют все, что касается выполнения назначений.

Это продлит ее жизнь. Не надолго, так как я осведомлена о поражениях и последствиях ее заболевания. На мой взгляд, транспортировка такой больной в новое лечебное учреждение может существенно ухудшить и без того сложную ситуацию. Помимо медицинского аспекта, есть момент этический. Мама хотела быть похороненной в России в Москве.

Лично, как коллега коллегу и по – человечески, я прошу Вас войти в мою ситуацию, оставив мою мать в той больнице, в которой ее прооперировали и ведут знающие врачи – те, кому я доверяю.”

Дорогие читатели, просим ваших сугубых молитв о благополучном разрешении сложившейся ситуации!

Расшифровка передачи “Гость « Фомы »”, прозвучавшей недавно в эфире радио “ Радонеж “, подготовленая сайтом “Милосердие “.

– Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня у нас с вами удивительный гость. Эту хрупкую замечательную женщину зовут Елизавета Глинка. Она – врач паллиативной медицины. Здравствуйте, Елизавета!

– Здравствуйте!

– Мы узнали о вас из «Живого журнала», там вас зовут «Доктор Лиза». Почему?

– Потому что у меня никогда не было информационной площадки, и один бывший пациент и мой близкий друг сказал о том, чтобы я завела себе живой журнал. А поскольку для меня было немножко сложно открыть его, было мало времени, то собственно, я этот журнал получила в подарок. И «Доктор Лиза» – это так называемый ник, которым мой приятель меня наградил. И с тех пор полтора года у меня этот журнал – и теперь меня все зовут «Доктор Лиза».

– А почему вы вдруг решили связать свою жизнь с медициной?

– Потому что я хотела быть врачом столько, сколько себя помню. Даже когда я была маленькой девочкой, я всегда знала – не то, что хотела, а всегда знала, что буду доктором.

– Тем не менее все же в медицине есть разные направления. И то, которым занимаетесь вы – пожалуй, одно из самых сложных, если не сказать самое сложное, потому что работа в хосписе, работа с больными, у которых, возможно, нет шансов на дальнейшую жизнь – это одна из самых тяжелых, наверное, работ?

– Вы знаете, мне всегда очень трудно отвечать на такой вопрос, потому что когда ты работаешь на своем месте, то твоя работа не кажется тебе самой тяжелой. Я свою работу очень люблю, и мне, например, кажется: наиболее тяжелая работа – кардиохирургом или психиатром. Или, если не касаться медицины – у продавцов, которые имеют дело с большим количеством людей с разными характерами.

– А почему вы решили именно этим заниматься? Вот в медицине много разных профилей – а вы пришли в онкологию…

– Сначала я пришла в реаниматологию и аутофизиологию, а потом так сложилась жизнь, что мне пришлось переехать из России в другую страну, где меня мой муж привел ознакомиться с хосписом – и я посмотрела, как это выглядит за рубежом. И, собственно, то, что я увидела, полностью изменило мою жизнь. И я поставила своей целью, чтобы в моей стране были такие же отделения, в которых люди могут умирать бесплатно и достойно, мне очень захотелось, чтобы хосписы стали доступны всем слоям населения. Больница, которую я сделала, находится в Киеве, в Украине – а в Москве я сотрудничаю с Первым Московским хосписом, который был построен четырнадцать лет назад – и вот мы уже четырнадцать лет тесно дружим с его основателем, главным врачом Верой Миллионщиковой, достаточно известной здесь, в медицинских кругах.

Первый хоспис в России был построен в городе Санкт-Петербурге, в поселке Лахта Ленинградской области четырьмя годами раньше первого московского. То есть я знала о том, что зачатки хосписного движения в России уже существуют, то есть уже движение начиналось. И сказать, что я начинала с нуля – это не так. Наработки были – но вот например, когда мы познакомились с сотрудниками Первого Московского хосписа, была выездная служба и только организовывался стационар.

А четыре года спустя моя жизнь так сложилась, что я вынуждена была уехать в Украину, где мой муж получил работу по контракту с иностранной фирмой на два года – и таким образом я оказалась в Киеве. Вот тут я обнаружила, что, наверное, мою добровольческую деятельность и помощь Первого Московского хосписа придется расширить в том плане, что в Украине не было вообще никакого места, куда клали обреченных умирающих онкологических больных. То есть этих больных выписывали умирать домой, а если очень повезет – оставляли в многоместных палатах и госпиталях в очень плохих условиях. И не забывайте, что это было шесть лет назад, то есть экономическое положение было просто ужасное после распада Советского Союза – и эти больные находились буквально в ужасающих положениях.

– В силу профессии и в силу особенностей тех людей, которые являются вашими больными, вашими пациентами и просто людьми, которым вы помогаете, вы ежедневно сталкиваетесь со смертью. В принципе, такие вопросы жизни и смерти, когда человек впервые с ними сталкивается, как правило, кардинально меняют взгляд на жизнь. Таких примеров можно множество привести – и из жизни, и из литературы, и из кино и т. д. Что чувствует человек, который с такими проблемами сталкивается ежедневно?

– Трудный вопрос. Ну, понимаете, с одной стороны, это – моя работа, которую я хочу выполнять хорошо. А чувствую я, наверное, то же самое, что чувствует любой человек, потому что, безусловно, мне очень жалко больных, которые уходят из жизни, еще больше мне жалко больных, которые уходят из жизни в условиях нищеты. Очень больно смотреть на тех больных, у которых выражен так называемый болевой синдром – то есть те симптомы, которые, к сожалению, иногда сопровождают процесс умирания от онкологического заболевания. Но с другой стороны мне нельзя забывать о том, что я – профессионал, о том, что это – моя работа, и я стараюсь, выходя за пределы хосписа, не выносить эти переживания, не приносить их, например, в мою семью и не привносить это в компании людей, с которыми общаюсь, понимаете?

Потому что и так в силу обстоятельств, в которых я работаю, многие, если я называю место своей работы, и говорю, чем занимаюсь, ожидают увидеть какой-то виноватый взгляд, унижение какое-то в разговоре – понимаете? Я хочу сказать, что те, которые работают с умирающими – они такие же обычные люди, как и мы, и хочу добавить, что умирающие люди – они тоже такие же, как мы, об этом много говорят и много пишут. Но мне кажется, что никто не может услышать и понять, что разница между тем человеком, который умрет скоро, и мною и вами, например, в том, что там индивидуум знает, что ему осталось жить очень немного – а мы с вами просто не знаем, когда и в какую минуту это произойдет. И это – единственная разница, понимаете?

Ну, а вопрос того, что это происходит часто на наших глазах – уже специфика профессии, наверное, я просто привыкла. Но это не значит, что мой персонал – например, в хосписе – не плачет и не переживает. И вообще на Украине очень эмоциональные люди – намного более эмоциональнее, чем люди в Москве, хотя я москвичка по рождению да и по характеру. Но я вижу, что, конечно, персонал и переживает, и плачет – но с опытом нарабатывается какая-то такая… не то, что они становятся более холодными, а просто мы понимаем… Кто-то понимает, что знает о жизни что-то другое, кто-то просто понимает, что надо просто взять себя в руки для того, чтобы помочь следующему больному. Так и справляемся.

– А много таких, которые считают, что за этой жизнью есть что-то другое?
– Я думаю, что из десяти больных семь будут надеяться на что-то еще за гранью , и, наверное, трое больных, которые говорят – я не знаю, считают ли они так на самом деле, но мне они говорят, что там ничего не будет. Два будут сильно сомневаться, а один будет точно уверен, что там ничего нет, и эта земная жизнь закончится – и там уже все, там – пусто.

– А вы как-то пытаетесь с людьми на эти темы говорить?
– Только если этого хочет сам больной. Поскольку хоспис – все-таки светское учреждение, то я должна, обязана уважать интересы больного. И если это православный христианин, и он хочет поговорить об этом – я приведу ему священника, если католик – соответственно, он получит ксендза, если иудей – то мы приведем ему раввина. Я не священник, понимаете, поэтому – да, я выслушаю и могу ему сказать, во что я верю и во что не верю.

А есть больные, с которыми я не афиширую свое православие и просто снивелирую разговор, потому что некоторые больные не принимают веру православную – такая у них точка зрения. В Украине сейчас пошла полоса больных, которые вступили в секту «Свидетелей Иеговы». И их реально обирают: совсем недавно погибла женщина – я о ней писала, Таня – которая перед поступлением в хоспис, куда ее эти «братья» и «сестры» привезли… Первый вопрос, который они задали, когда вошли: «Где нам можно подписать доверенность на пенсию, кто нам это сделает?». Я говорю: «Кто это – «брат»? Какой?» «Во Христе!». То есть Таня была одинокой женщиной, которая двадцать лет была в ссылке в Магадане. И когда она вернулась в Киев, они увидели эту несчастную, больную, одинокую женщину и «вступили» ее в секту… А вы знаете, что такие больные – они слабенькие, очень подвластные какому-то влиянию…

И второй наш разговор был о том, что они оформили завещание, по которому Таня отдала им всю недвижимость. И поскольку это было желание этой больной… Внутри я понимаю, что это не очень красиво по отношению к этой женщине, несправедливо, но ее желание… Она очень ждала – они приходили один раз в день, на пять минут, говоря о том, что любят ее, и она говорила: «Елизавета Петровна, ко мне пришли мои братья и сестры, посмотрите, как они меня любят – они и наш Бог Иегова!..». Вот. А я не могла ей сказать, что «у тебя неправильная религия», потому что у нее вообще никого не было. И вот то, за что она зацепилась за две недели до смерти – я не имею права отрывать эту последнюю ее привязанность в жизни, поэтому иногда я просто на эту тему не говорю.

– Вы упомянули о том, что вы об этой женщине, о Тане, писали. Вы же уже говорили – вы как раз известны как замечательный автор прозаических произведений, коротеньких рассказов – и за каждым из них стоит судьба человека. Есть такое мнение, что писатель – это не тот, кто может писать, а тот, кто не может не писать. Почему пишете вы?

– Я абсолютно не согласна с тем, чтобы меня называли писателем, потому что писатель, наверное – это тот, кто получил специальное образование или более начитан, чем я. Действительно, вот я не хочу рисоваться. Вообще первый рассказ… ну, даже не рассказ – это действительно мой дневник. Для меня – было полной неожиданностью, когда я его опубликовала – у меня было там двадцать друзей, с которыми мы обменивались: куда я еду, какие пеленки покупаю, еще чего-то – то есть чисто хосписные друзья, которые знали немножко, что в моей жизни происходит…

А потом я встретила одну семью, семья была иудеев – у меня в хосписе – и они настолько отличались от нашего православного образа жизни, что я начала свое коротенькое наблюдение – и поделилась коротенькой историей этой семьи. И на следующий день, открыв почту, я была вообще потрясена шквалом откликов – это была полная неожиданность! Но, поскольку чисто физически я не успеваю писать большие дневники, и даже честно скажу – мне не очень интересно мнение тех, кто меня читает, мне интересно, чтобы они сами… Я хочу, чтобы они услышали, потому что, как правило, у меня нет счастливых историй со счастливыми концами – то есть я пишу судьбы, которые меня так или иначе задели.

– А были какие-то отклики, которые вам особенно запомнились?
– Что меня удивило – это количество людей, которые каждый день переживают вот эту боль от потерь онкологических больных – это самое большое количество откликов было. Опять же – через публикацию этих рассказов я получила, наверное, порядка сорока трех ответов от больных, которые обратились за помощью. То есть это сейчас явилось такой площадкой – например, сейчас мы буквально виртуально консультируем женщину из Краснодарского края… Из Ухты, из регионов России, из Одессы – там, где недоступны хосписы – но вот они прочли, что есть такое место, где этим больным можно как-то помочь – и вот они пишут…

Меня потрясло отсутствие, информационный вакуум, который касается процесса умирания больных – о том, что можно облегчить симптомы, о том, что есть препараты, которые их так или иначе облегчают… Что меня удивило из откликов – многие были уверены, что услуги такого хосписа – на уровне услуг, которые даются в Первом Московском хосписе – платные. И их очень трудно разубедить… И, наверное, это мое любимое кредо, что хосписы должны быть бесплатны и доступны абсолютно всем слоям населения. Мне все равно, какой у меня больной – депутат, бизнесмен, бомж или условно досрочно освободившийся человек. И критерии отбора при поступлении в хоспис и в России, и в Украине – помимо тех, которые от меня требует Горздрав– это смертельные заболевания с прогнозом жизни от полугода и меньше.

– Скажите, пожалуйста, у своих больных вы чему-то учитесь?

– Да. Вообще-то это – школа жизни. Я учусь у них не каждый день, а каждую минуту. Практически у каждого больного можно научиться терпению. Они все разные, но есть те, которые так терпеливо и так достойно переносят то, что с ними случилось в жизни, что я иногда очень удивляюсь. Учусь мудрости… Мне кажется, Шекспир написал – не ручаюсь вам за дословность цитаты, но приблизительно такие слова: «умирающие потрясают своей гармонией, потому что в них есть мудрость жизни». И это действительно так, буквально… Вы знаете, у них мало сил еще говорить, поэтому они, видимо, продумывают какие-то фразы и иногда говорят вещи, которые, вот сколько лет я работаю, меня настолько глубоко потрясают, что да – действительно я у них учусь.

А через некоторых больных я иногда учусь, что не надо делать, потому что как живешь, – так и умираешь, и действительно, не все больные – ангелы. Почему-то многие, читая мой живой журнал, говорят: «Где ты берешь таких потрясающих людей?» Понимаете? Нет, они не потрясающие – то есть я говорю о том, что и запросы есть капризные – ну, и холодные, расчетливые люди. И когда я посмотрела, как происходит их уход из жизни, и как семья разрушается – или наоборот, как семья реагирует, я для себя лично, наверное, делаю вывод, чего я, наверное, Бог даст, никогда не сделаю в своей жизни. Поэтому учимся и хорошему, учимся на ошибках, потому что это все происходит на глазах.

У меня сейчас в настоящий момент умирает удивительный священник – первый священник православный, который умирает у меня в палате, сегодня ему шестьдесят лет исполнилось, ему звонили… И я вам скажу: провелась нить за пятнадцать дней, я по пять раз проходила в палату, чтобы пообщаться. И вот от него я научилась, наверное, большему, чем у всех моих больных… А в больницу ко мне недавно журналисты ходили, подсчитали – через мои руки прошло 2356 больных – и от одного я получила то, что за четырнадцать лет работы не получила от остальных… Вот я спросила – батюшка – а что такое смирение? А он священствует тридцать три года – представляете? И потомственный – его отец был священник, и его сын сейчас священник. Он удивительный, потрясающий человек. И он говорит: самое большое смирение – это не обижать тех, кто слабее тебя.
Я ему говорю, что это самое трудное в жизни – не обидеть тех, кто слабее тебя, не накричать… И вот этих мелочей мы не замечаем. То есть это не мог быть какой-то диалог, а просто он такие вещи говорит, про которые думаешь: вот как я этого не понимала, и как я этого не знала? Вот такой вот у нас батюшка…

– Низкий вам поклон на то, что вы делаете и спасибо большое за то, что нашли время для этого разговора!
– Спаси Бог…

За год Лиза Глинка приснилась Ксении Соколовой только однажды. Об этом Соколова рассказала в интервью ТАСС: «Мы с ней ехали в какой-то машине, она на переднем сиденье, а я на заднем. Она повернулась и говорит: "Не очень-то ты годишься для этой работы…" Потом как-то рукой махнула и сказала: "Ты не волнуйся, я всем своим людям заплачу сама". Я тогда думала, где взять деньги на зарплаты сотрудникам… Из этого сна видно, чего я боюсь. Боюсь, но иду вперед».

В этот же день телеканал «РЕН-ТВ» сообщил , что, согласно штатному расписанию, Соколова увеличила себе зарплату в пять раз, сняла новый офис в центре Москвы и наняла секретаря, фандрайзера, исполнительного директора, при этом уволив детских врачей.

«Кто-то спросил, а как вы с образом жизни в подвале? В шубе. Я пришла сюда не для того, чтобы мне стало жить хуже», — приводит слова Соколовой «РЕН-ТВ».

Соколова считает, что год был успешным: фонду удалось сохранить все проекты и затеять масштабное обновление

Также из подвала на Пятницкой Соколова переехала в офис по соседству. Сам подвал было решено сохранить, сделав его «местом Лизы». Соколова получила государственное финансирование на следующий год и ждет в гости Владимира Путина. Сама она считает, что год был успешным: фонду удалось сохранить все проекты и затеять масштабное обновление работы организации.

«Вокзал по средам»

«Вокзал по средам»

Каждую среду Доктор Лиза из подвала фонда на Пятницкой отправлялась на Павелецкий вокзал — вместе с волонтерами раздавать еду бездомным и оказывать первую медицинскую помощь.

Ксения Соколова, став руководителем фонда в середине февраля, впервые отправилась на акцию «Вокзал по средам» в марте. Вовсе не потому, что хотела заменить собой Глинку: «Здесь сработала моя журналистская привычка. Хороший материал получится только тогда, когда ты сам все изучишь и все своими руками потрогаешь. Поскольку специфика работы организации для меня абсолютно новая, мне нужно было влезть в перчатки Лизы и попробовать пройти этот путь, понять суть Лизиных намерений».

«Каждую среду приезжать не буду. Но раз в месяц — да. Просто чтобы руки помнили», — говорила Ксения Соколова

Соколова не планировала ходить на вокзал каждую неделю, но для понимания того, как организовать работу фонда по оказанию помощи бездомным, она все же побывала на Павелецком вокзале. «Вы же видели, там очень много волонтеров, и мое личное присутствие всякий раз будет лишним. Поэтому каждую среду приезжать не буду. Но раз в месяц — да. Просто чтобы руки помнили», — говорила она.

Это обещание Соколова не сдержала — с того раза на вокзале она не бывала. Впрочем, свою задачу она видит в другом — выстроить эффективную систему, которая бы работала и развивалась.

Сейчас Соколова хочет перенять опыт питерской . «Она замечательна тем, что ее деятельность укладывается в правовое поле и построена так, что на нее можно фандрайзить. Вот это я и называю превращением нашей практики раз в неделю кормить бездомных на вокзале — в систему», — Соколова.

Дети, эвакуированные из Донецка и Луганска Фото: Nigina Beroeva/Справедливая помощь Доктора Лизы

Донбасс и Сирия

За 2017 год фонд «Справедливая помощь» вывез с Донбасса 77 детей. За предыдущие 2,5 года конфликта на Юго-Востоке Украины волонтеры вывезли 500 детей. В интервью ТАСС Соколова говорит : «В Донецк — да, ездила в марте. Пообщалась с врачами, побывала в больницах. Людям в Донбассе было психологически важно увидеть человека, который после гибели Лизы возглавил фонд. Они были напряжены и боялись, что наша помощь закончится. Они очень надеются на нас. Говорят: «Это Россия, они помогут». В Сирию полететь не получилось. А сейчас, как вы знаете, наши войска выводят оттуда. Но все равно нужна гуманитарная помощь, недавно к нам пришел новый запрос. Будем отправлять».

Как подчеркнула Соколова, вывозить тяжелобольных детей из Донбасса стало проще. По ее словам, детей, которые ждут помощи, меньше от этого не стало.

Выступление кукольного театра «Добрые волшебники» в Доме Милосердия Фото: Nigina Beroeva/Справедливая помощь Доктора Лизы

«Дом милосердия»

В здании бывшей больницы на Басманной Лиза Глинка мечтала построить больницу для бедных. В 2015 году она получила флигель здания в бессрочную аренду и сделала там ремонт, осенью больницу открыли . После начала конфликта на Юго-Востоке Украины Лиза стала привозить сюда детей с Донбасса.

В здании два этажа, на которых размещено 12 жилых помещений для семей, а также кухня, столовая, санузлы и душевые. На первом этаже живут малоподвижные и лежачие люди, а на втором — те, кто может подниматься по лестнице, так как лифта в здании нет. Общая площадь «Дома» составляет 860 квадратных метров.

Соколова рассказала, что «Дом милосердия» собираются превратить в лечебно-патронажный центра имени Елизаветы Глинки

Телеканал «РЕН-ТВ» утверждает, что Соколова предлагает построить на месте больницы элитный лечебный комплекс на 150 койкомест, среди которых лишь пятая часть предназначается бедным, а за счет остальных будут зарабатывать деньги. Найти подтверждения этой информации не удалось.

Сама Соколова рассказала «Таким Делам», что «Дом милосердия» собираются превратить в лечебно-патронажный центра имени Елизаветы Глинки: «Центр состоит из двух направлений. Во-первых, гостиница с возможностью оказания первой помощи, где дети с родителями могли бы ждать госпитализации. Во-вторых, информационный центр, который аккумулирует сведения о возможностях государственной медицинской помощи и о возможностях благотворительных фондов. Если к нам поступает запрос о ребенке, который нуждается в помощи, мы можем направить его туда, где эту помощь окажут. Такой координационный центр, суперкомпьютер, в котором лежат все возможности медицинской помощи».

Сейчас Соколова находится перед выбором — реставрировать усадьбу или попросить под «Дом милосердия» другое здание. Реставрация, по ее словам, займет три года, а сумму она назвать отказалась, отметив, что это очень дорого.

Подготовил Игорь Залюбовин